ПРОЩАЛЬНЫЕ СПОРЫ

А вскоре к ним подошла молодая стройная дама и сказала, что у господина Егорова появилось важное и неотложное дело, и что появится он, в лучшем случае, только к утру. На наводящие вопросы даже бровью не повела, а только между прочим сказала, что все к услугам гостей. Публика понемногу расслабилась и разбрелась: кто-то вышел на берег поближе к воде, кто-то направился в номер. А девушка подсела к угрюмому, по-прежнему отдельно сидевшему Новожилову и затеяла разговор по душам. И вроде плела она словесную ткань просто из вежливости, из желания сгладить скверное настроение гостя:

А, простите, я вижу вы сидите отдельно, озабочены, вам здесь не нравится? Может, вы любите какое-нибудь особое пиво? У нас около полусотни сортов. А, может, любите теннис или бильярд? Или желаете прокатиться на яхте: только скажите – поутру команда будет вас поджидать... Девушки? Ну тут у мужчин богатый выбор: посмотрите на нашу обслугу – на любой вкус, – и Новожилову не было ясно: серьезно она говорит или шутит: милая визави смотрела прямо в глаза, не улыбаясь. – Или вы аскет, которому обычные человеческие радости безразличны?.. Кстати, завтра у нас воскресная служба, Анатолий Сергеевич заложил здесь замечательную церквушку – можете поутру посмотреть... А хотите, я сейчас вам ее покажу – это совсем рядом...

А Новожилов сидел и молчал, поначалу от неожиданного внимания, не зная, что говорить, отвечать. Но потом собрался с мыслями и спросил:

– А много здесь бывает гостей?..

– Нет, что вы, губернатор у нас человек радушный, но строгий, лишних здесь почти нет... А для всех остальных есть в другом месте пансионат и там всех принимают, а здесь только своих...

А правда, что здесь есть охотничий домик для президента? Врут журналюги или всерьез?..

Правда, а что здесь плохого? Знаете сколько пользы для области, когда с президентом накоротке... Хотя он здесь еще не был, но ждем... Кстати, могу показать это место, это как раз рядом с церковью, правда, сейчас на дороге темно, но с мужчиной не страшно... Или вы меня испугались? И напрасно: опасности для вас никакой, но знайте, что вы здесь под надежной охраной и на волю без спроса никого не отпущу...

Девушка, похоже, шутила, и тут Новожилов смутился: отказываться неудобно, коли сам проявил интерес. В конце концов, он же не какой-нибудь малохольный и немощный пенсионер. А к тому же у него уже созрел небольшой план – на случай срочного отступления...

И они, в самом деле, вышли наружу и двинулись в темноту. Оказалось, что дорожка к церквие была покрыта асфальтом, а по обочине светились маленькие фонари. Девушка, которая представилась Ксенией, рассказывала про свою жизнь. Новожилов слушал и думал, что женскую породу не переделать: стоит только остаться с мужчиной, как речь непременно сойдет к личной теме, судьбе. Итак, университет, общественная работа, которая во все времена выводила на сильных людей, и губернаторская пресслужба, которая позволила обойти остальных. Пока ее однокашники с трудом устраивались в новой переменчивой жизни, где глубина освоенных в вузе премудростей и деловые качества уже не имели прежней цены, она легко вошла в круг обязанностей и людей, которые вершили судьбы ее земляков.

А что, собственно, мудрствовать: все рецепты успеха прописаны были давно. Вы почитайте китайские манускрипты: в них ясно сказано, что главное не говорить, а молчать... – рассуждала его провожатая, слегка прижимая руку Алексея к своему упругому телу.

Ну у китайцев и греков за десятки веков написано много, причем даже совершенно полярных вещей. Жизненная философия не может уложиться в пару страниц, тем более, в одну фразу: жизнь на деле разнообразней, мудрей...

Может, мужчинам этой мудрости мало, – Ксения согласилась легко и покорно, – а вот нам, созданиям слабым, хватает этого за глаза...

Возле самой церкви было светло: мощный прожектор бил снизу, освещая ярко раскрашенную постройку и колокольню, обнесенные кирпичной стеной. Алексей огляделся и понял, что место знакомо: когда-то они здесь загорали, пили пиво и жарили шашлыки...

Анатолий Сергеевич как-то сказал, что это для него место святое, а наш местный владыко услышал и освятил. А замы, пока губернатор был в отпуске, постарались и за месяц отстроили все, как говорится, под ключ... И даже интерьер почти весь расписали, завтра вам покажу. Кстати, там один херувим вылитый наш губернатор, ну просто одно и то же лицо...

– А что-же Егоров?..

– Ну поначалу он, вроде бы, не заметил, а когда намекнули – возмутился, сказал, что надо это убрать, переделать, а то попадет кому-нибудь из гостей на глаза... Я завтра все покажу.

Почему до сих пор не убрали?..

Да вроде Анатолий Сергеевич, успокоился и привык...

Свыкся, значит, со своим духовным статусом...

Короля делает свита: здесь вина остальных...

А как отсюда теперь можно выбраться обычному человеку – без катера и вертолета? Или только если попробовать вплавь?..

– Вплавь не получится: здесь течение жуткое, а до ближайшего берега больше двух километров, причем потом и не выбраться – всюду отвесные каменные берега...

– Ну а если рискнуть, вот, допустим, кто-то решит вас отсюда похитить? И это для него вопрос жизни, а вы тоже не против... Это, конечно, в порядке фантазии, но разве нельзя отсюда сбежать?..

– Ну, во-первых, я уже вам сказала: здесь пойма, самое широкое место, а во-вторых, здесь охрана серьезная, это только с виду вокруг никого, а на деле все под контролем: просматривается и ночью и днем. Причем, катер с вооруженной командой и аквалангами всегда наготове – лучше ничего не предпринимать...

– А что если кто-то захочет здесь отдохнуть? Возьмут катер, палатки и высадят здесь десант...

– Так остров приватизирован, для посторонних здесь запретная зона!.. Здесь кроме бакенщика, губернаторской команды и редких гостей нет никого. Вы разве не поняли?!

– Так здесь не бывает теперь ни одной вольной души? Никого?...

– Конечно, да разве мало других островов? Ну согласитесь, может быть у губернатора место, где он может отдохнуть от остальных?..

– Спрятаться или отдохнуть?..

– Скажите, а почему вы ставите под сомнение все что слелал и к чему стремится Анатолий Сергеевич?..

– Скажу, если вы признаетесь мне, что у вас к моей скромной персоне не простой человеческий интерес...

И тут Ксения немного смутилась, даже отвернула лицо, но все же ответила:

– Вы ставите меня в трудное положение: я лишь выполняю обязанности и не могу с вами их обсуждать... Между тем человек вы неординарный, не спешите прогнуться как остальные и, согласитесь, я могу податься искушению вас поближе узнать...

– Ну, допустим...

– Если так, то ваш черед отвечать... Итак, судя по всему, вы против Егорова, хотя он, кажется, к вам благоволит...

Видите ли, мне трудно в это поверить, я неплохо знал его раньше, а, как известно, человек редко с годами становится лучше, скорее, наоборот...

Но какую он выгоду извлечет из того, что собрал вас всех на этот остров – да никакой. Может, он движим простым человеческим чувством – сделать приятное своим однокурсникам...

– Может быть, может быть... Но все же прошу откровенность за откровенность: вот скажи, Ксения, ты по собственной инициативе ко мне подошла и уделила столько внимания?..

Не требуйте от меня невозможного. Одного могу вам сказать, вы отличаетесь независимостью, а это импонирует и лично мне ближе всего...

Я не думал, что это для женшины важно, другое дело – для нас, мужиков...

Дело в том, что, похоже, их не осталось – есть какое-то бесполое племя, которое утеряло мужское начало, которое им не дорожит... Наши мужчины по своим свойствам стали больше похожи на женщин: прогибаются, ладят со всеми, молчат...

Вот честно говоря не полагал услышать это от дамы, тем более которая сама к власти близка...

Все просто: мой отец сгинул в Москве, в девяностых, мать тоже долго не протянула – это трудно забыть. Я сама еле выбилась, сейчас тяну младшую сестру. В аппарат на самом деле попала случайно, срочно нужен был журналист с хорошим английским и по рекомендации редактора взяли меня...

К хорошему привыкают быстро...

А вот я не могу. Смотрю как эти хозяева жизни гужуют, как жрут, пьют, как воруют, как ломают людей... Нет, нормальный человек к этому не привыкнет, иначе – конец...

Почему ты со мной так откровенна? А, может, я тоже из них?..

Видите ли, все липнут к власти, все хотят от нее поиметь, а вы сидели в стороне от всех бирюком, будто знали нечто такое, что не по мозгам остальным... Честно говоря, глядя на вас, думаешь, а может, не все потеряно...

Но тут у его опекунши пискнул и сладко заурчал миниатюрный мобильник. Она приникнула ухом и сбавила шаг. Алексей деликатно прошел немного вперед и остановился, чтобы ее подождать. Девушка нагнала его через пару минут, было видно, что она озабочена и похоже спешила...

Что-то произошло? Может, на наш остров напали нищие или пираты? – неловко пошутил Новожилов, – и потому Егоров нас бросил на произвол...

Ошибаетесь, Анатолий Егорович в полном порядке. И может, настает его звездный час..

– А что, собственно, такое может произойти, чтобы наш губернатор стал еще круче?.. Или нефть обнаружили на нашей земле?..

Собственно, это теперь не секрет: к нам летит президент: его ждали три года, и вот теперь губернатор встречает его в аэропорту... Сейчас здесь такое начнется, даже не знаю, как теперь с вами быть...

Ну, лично я не большая обуза – вон возьму лодочку и до берега догребу... А хотите, вас прихвачу...

– Может, в следующий раз... Знаете, что я вам скажу напоследок. Неизвестно что с нами со всеми тут будет. Ходили слухи, что Анатолия Сергеевича могут повысить: то ли министром, то ли в замы, в правительственный аппарат. Вот сегодня все может решиться. И не исключено, что придет другая команда, а остальные получат пинка...

А если наоборот и вас стоит поздравить: ведь губернатор может забрать вас с собой...

Вряд ли, для этого нужны особые свойства, тут не всякий вытянет свой серебряный шар...

А какие-такие особые свойства? Поделитесь, я унесу эту тайну в могилу...

Одно могу сказать: эти свойства не очень котируются среди приличных людей. Зато в ваших расчетах они, наверное, на самом верху...

Так вы все-таки знаете о нашем эксперименте? Откуда?..

Я уже достаточно вам сказала и расчитываю на вашу порядочность... А если говорить до конца, то имейте ввиду, у вас информатор, который с Егоровым накоротке...

Я так и думал, спасибо. Конечно обещаю, что даже под пытками буду молчать...

Тем временем они уже возвращались, и расцвеченный коттедж был в двух шагах. Причем снаружи, на пандусе, стояли, люди, как оказалось, собрались почти все однокурсники. Увидев подошедших, они развернулись – и с упреками на него:

– Слушай, Новожилов, ты куда запропастился, мы уже на поиски собрались...

– Да что вы, ребята, неужели нам чего-то стоит здесь опасаться?! Наш остров в надежных руках...

Его провожатая сразу ушла. А однокурсники стояли, переминались, видно хотели, но не решались что-то сказать... Наконец, слово взял Николай:

Слушай, мы здесь подумали и решили, что нам выдается редкий случай, просто исключительный шанс... – он немного замялся, но потом продолжал, – ну сам посуди: разве мы не заслужили приличной работы?.. Или мы рылом не вышли? И разве, если мы заменим каких-то прихвостней и неумех, то не сделам доброе дело – для города, земляков и, конечно, для наших семей?..

Остальные молчали, но было видно, что они с Родиным солидарны... Новожилов стоял перед ними растерянный и смущенный, не знал, что отвечать...

Знаешь, а может, в самом деле, сделать попытку. Ведь Егоров не дурак, он же не хочет себя опозорить, ему это ни к чему. У него же все теперь есть! И он, может, ищет надежных, достойных, чтобы все окончательно не разворовали, не подвели... – поддержал Селиванов, но не выдержал взгляда и опустил в пол глаза...

– Так я же не против, если вы вместе решили... А только у меня много сомнений. Я, например, не представляю как можно будет работать в команде, если придется молчать...

– Ты думаешь, права голоса за нами не будет? – Подала, наконец, голос Горячева...

– Ну, а как вы себе представляете, если придется вникать в положение дел? Вот, допустим, обратятся люди с запросом о положении на Атомной станции, где уже закопали сверх положенного по смете полмилларда, а заодно полсотни людей?.. Или придут с жалобой на областную больницу, куда как в прорву уходят бюджетные миллионы, а лекарств и оборудования хватает только для тех, кто может платить... Или придут заводчане, которые бедствуют и выпускают вместо самолетов игрушки... Или журналюги вывалят вам мешки компромата как здесь казнокрады, менты и бандиты повязаны – с властью и между собой... И придется нам всем либо смириться и ладить, либо с этих почетных должностей – пока не сняли – валить...

– Ну почему все в таких мрачных красках, зачем нас зомбировать и обрекать на неуспех? Может, не все так уж скверно. И дела в этой области не хуже чем в остальных, и Егоров отменный антикризисный менеджер, и выход найдет – вступился тут Ващенко. – Ты посмотри на это дело иначе: вот, наконец, выпал тебе серебряный шар. Так прояви здесь свой интеллект и все лучшие свойства: знания, опыт, умение ладить с людьми... Тебя ведь много не просят: поладь с нашим Егоровым, чтобы не портить жизнь всем остальным...

Итак Новожилов стоял в сметении, не зная, что отвечать. В каждом даже очень уверенном в своей правоте человеке всегда копошатся сомнения. Иногда они совсем незаметны, запрятаны в какой-то потаенный угол подкорки, где дремлют будто в анабиозе. Но вот стечением обстоятельств они вдруг потревожены, разбужены – и тогда неожиданно начинают набирать силу и бунтовать. И уже изрядно побитому жизнью, утомленному противостоянием с ней, Алексею было сейчас не по себе. Уж сколько раз он был один против всех – людей, мнений и обстоятельств – а только с годами это становилось все трудней и трудней. А теперь вот еще оказаться одному против всех своих корешей... Вон Ващенко, Клычкова, Проказов смотрят волками, и даже Светка молчит...

– А знаете, я буду не против, если он предложит всерьез... И тоже, может быть, соглашусь. Но в любом случае вы на меня не смотрите: у каждого своя жизнь – зачем ее менять или портить из-за других, из-за чьих-то амбиций... Давайте сделаем так: вот вернется Егоров, мы сядем за стол, все обсудим и порешим...

Между тем было уже за полночь, а хозяин не возвращался. Ребята нервничали, кто-то захотел спать и справлялся, где можно расположиться, но внятного ответа не получил. Обслуживающий персонал носился по коридорам, но никто ничего не мог толком сказать. И Новожилов тоже не знал, как ему поступить: сказать про приезд президента или молчать, чтобы Ксению не подвести. Он направился к берегу, к воде, которая мерцала метрах в ста от бунгало, где вскоре его нагнала Светлана Горячева. Некоторое время шли молча, потом остановились на берегу. Вода словно дышала, обдавала свежестью и сближала – все как и более тридцати лет назад. Светка сама притулилась к нему под плечо, он обнял ее, как тогда первый раз почти на этом же месте.

– Слушай, Алексей, ты меня извини, я слабая, думала прежде всего о семье. Не было рядом надежного мужского плеча и потому не доходило до глобальных задач. А вот теперь мы тут сообща отвлеклись, воспарили от земных проблем и в результате вывели диаграммы, установили счастливые или роковые зависимости, можно сказать, определили формулу успеха – для всех... Или они не для нас? Или мы тоже теперь должны под них прогибаться?..

– Светка, я все понимаю, ты хочешь сказать, что мы сотворили в конечном счете скверное дело с непредсказуемым концом...

Хорошо, что ты, кажется, меня понимаешь... Так что теперь делать?.. Ты знаешь, что Ващенко сейчас умчался куда-то на катере, а сейчас звонил и меня подбивал...

Что ему надо?..

Говорит, что сошелся с кем-то в президентской команде и может передать результаты – в первые руки от нас...

А как же Егоров?..

Тут прошел слух, что, то ли его переводят, снова повышают, то ли снимают... Там не поймешь: они все в колоде, пропадают, потом выныривают где-то опять. Дело не в этом – что будем делать? Ведь, если Ващенко отрапортовал, то рано или поздно у нас все заберут... А мне, честно говоря, тоже не хочется отдавать: надоело, что нас всю жизнь обирают. А главное – как потом все подадут...

– Вот именно, все зависит от того, под каким соусом блюдо... У каждой медали две стороны. Каждая вещь, тем паче, идея может быть использована в разных целях...

– Да знаю: нож может спасти, ножом можно убить...

– Думаю, надо бы дать верную интерпретацию этой проблеме, пока результаты у нас...

Похоже, это уже от нас почти не зависит. Соберут подручных ученых и все сделают так, как закажут. Досадно, наш эксперимент доказывает нелепость устройства нынешней жизни, а получится так, что дадим кукловодам дополнительных козырей...

Еще не вечер, а значит надо двигаться дальше, искать союзников, пока нас не подмяли. И никому не показывать наших расчетов... Слава Богу, флешка со мной. Когда к нам пришли незванные гости, я на всякий случай результаты скачал...

Ты забыл, что они остались также на компе у Николая. Конечно без нас в них не разберутся, но надо его поскорее предупредить. Но главное, прошу тебя, чтобы тут наши ни говорили – не отдавай...

Обещаю тебе – не отдам. И не переживай за меня: мне терять нечего, с меня как с гуся вода...

А скажи, Алексей, почему ты вернулся один? Где семья, ведь была? И жена, я помню, интересная дама...

– Видишь ли, не могла жить с неудачником. Бедность заела: ни жилья, ни надежды на лучшую жизнь. Я сам ее освободил. Ты понимаешь теперь какой шлейф у меня: все пошло прахом, когда остался один. Теперь очерствел и не могу никому уступать. Тем более всякой нечисти которая вытирает о нас ноги. Я уступку воспринимаю как капитуляцию, как позорный конец... Вот вам сейчас обещал, а теперь понимаю, что не смогу...

Тем временем, на пандусе снова наблюдалось движение: там замаячило несколько знакомых фигур. Когда подошли, оказалось, что обсуждается свежая новость: в их тьму-тараканск заглянул президент. Гадали, чем вызван приезд, как он отразится и что, наконец, теперь будет с ними – сейчас и потом...

– Сейчас главное не мешать, затаиться, чтобы не турнули отсюда – горячо убеждала Тамара, – это фантастический случай для нас. Я в Москве человек не последний, а ближе чем к зам-министра не подобралась...

– Ну, нечего зря раскатывать губы, нас в любой момент могут отсюда турнуть – пытался урезонить ее Николай.

– Не каркай, надо всем сейчас рассосаться, чтобы не мозолить глаза...

– А с чего вы, собственно, взяли, что Егоров привезет президента сюда? Да мало ли у губернатора других мест... И не факт, что президент сегодня не наладит обратно...

– Если приехал, то значит по серьезному делу. У Егорова как-никак помимо губернии половина атомной станции на личном счету... Это помимо золотых приисков, вон, Ващенко подвердит...

Тут вспомнили, что Ващенко давно поблизости нет. Говорили, что он уехал вместе с командой Егорова президента встречать. Начали обсуждать эту новость.

А что же он нам ничего не сказал, – протянула раздасадованная Клычкова, – вот выжига, даром, что с периферии, а рвет, как настоящий москвич. Получается, пока мы тут сидим и гадаем, он уже трется возле первых персон...

Еще через полчаса стало известно, что утром затевается встреча президента с губернской общественностью. Как раз в эту пору входила новая практика: президенты, премьеры выходили на широкую публику, где излагали взгляды на самые важные из текущих проблем. Интересно, что тема была обозначена актуальная – ротации кадров, иноваций, образования банка новых идей и т. д. Новожилов с Горячевой даже переглянулись: получается их эксперимент звучит в унисон...

Кстати, эту новость сообщила им Ксения, сказав, что все они могут на встречу попасть. Для этого они сейчас могут выпаться, а утром катер доставит всех на причал. Потом она отвела в сторону Новожилова и сказала, что Егоров лично просил ему передать результат... Алексей ответил, что во-первых, у него нет ничего при себе, а во-вторых, передачу данных надо согласовать...

– Это можно оформить на бланке с гербовой печатью прямо сейчас, – Ксения глянула Алексею в глаза, – только вы, может, против? Впрочем, это дело хозяйское, но просчитайте последствия: ведь труд коллективный, а все остальные ваши струхнут...

Ксения, объясни такое странное совпадение: для тебя не секрет, что мы три дня бились над темой, а получается, приготовили блюдо к столу. Или все потому, что эта тема просто носится в воздухе?..

– Да, в самом деле, не могу найти этому объяснение. Может, наваждение, совпадение, а может, кто-то вам все подсказал... В любом случае, вашей работой заинтересовался Егоров, а это значит, потрудились вы не напрасно, всерьез...

– Видишь ли, я не уверен, что все это верно оценят, что не исказят, не опорочат, не присвоят, не используют в своих целях или не пустят под нож...

Может, напрасные страхи? Думаю на вашем месте многие были бы рады, что губернатор вышел на них. Согласитесь, это шанс получить по заслугам, преуспеть, выделиться, обойти остальных. Ведь работящих, талантливых много, а везет мало кому...

– Так все оттого, что жизнь забрали егоровы...

Я здесь и сейчас не могу это всерьез обсуждать... Но я хочу вас по возможности от неприятностей оградить...

– Спасибо, но если, допустим, я все-таки не отдам?..

– Тогда не знаю, чем все это кончится, вас могут просто распотрошить. На этот случай есть здесь такие ребята – только скажи... Но, главное, зачем вам все это, ведь, так или иначе найдут...

Да как тебе объяснить: нас всю жизнь потрошат, у нас постоянно что-нибудь отнимают: работу, сбережения, перспективу, веру и надежду на приличную жизнь... А мы все свыкаемся, молчим, пресмыкаемся, чтобы не попасть на заметку, в опалу, под зоркий глаз органов и властей...

– Я, в самом деле, теперь начинаю вас понимать, я вас уважаю, но только помочь не смогу. Меня тоже могут ни сегодня, так завтра выкинуть с этой работы, если что-то заподозрят. У нас здесь, что скрывать, такой жуткий гадюшник, смотрят каждый за каждым, кто кого подсидит...

Ксюша, а я о многом тебя не прошу: ты просто на меня закрой глаза до утра. Пусть все идет своим чередом, пусть все спать ложатся, а утром на катер и на высокую встречу гурьбой...

– А вы вместе с ними?..

А я, вроде, как все остальные, только про меня позабудь... Вот сейчас пойду и лягу спать, и больше тебя не потревожу, а ты не потревожишь меня. А если все обойдется... точнее, когда все рассосется, то глядишь – еще с тобой встретимся. И постарайся понять, что мое упорство не с дури, что это нужно всем нам, а не только мне одному. Власть должна знать, что не все перед нею согнулись, что придет время, и с нее могут спросить...

– Я понимаю, я иногда думаю также, но не знаю, как жить...

Живи как знаешь, я тебе не судья, но по возможности не мешай свободе других. Эта твоя личная воля, твой выбор – вопреки егоровым – может, важнее всего... Иначе мы, русские, окончательно превратимся в баранов, которые уже никогда не смогут без пастуха...

На этом они расстались, а на прощание Ксения сунула Алексею свою визитку и сказала что будет ждать.

Когда Новожилов вернулся, среди ребят царило смятенье. К нему подскочил встревоженный Родин. Оказалось, ему позвонила жена и сообщила, что пришли какие-то люди, потребовали показать им компъютер, а потом прямо на глазах распортрошили его. Жена ничего в технике не понимала, а только сказала, что вынули какую-то большую деталь...

Выходит, просто вынули память, удалили наш результат, – бледный Николай горячился и смотрел во все глаза на Алексея, будто тот мог все сразу решить...

Интересно, кто все это затеял, неужели Егоров? – задала Светка вопрос, который был на языке у остальных, – и что все это значит? Неужели с нами можно вот так, как с быдлом?..

Они еще спрашивали, есть ли копия, но моя жена не могла ничего толком сказать...

Так, вы по-прежнему считаете, что копию надо отдать?..

Новожилов спросил, уже сам не зная, какова будет реакция остальных. В эти последние дни слишком многое успело произойти, слишком многое прояснилось. И во всяком случае теперь было ясно, что его мнение может существенно отличаться от остальных. Однако происшедшее, видимо, произвело на всех гнетущее впечатление, которое невольно сблизило их. Невзирая на то, что после праздника – воспоминаний и единения – их ожидало скорее всего бесславное возвращение в обыденность, суету. А вместо обещанных и уже ожидаемых замечательных перемен – скромная роль статистов на каком-то общественном мероприятии, устроенном то ли по случаю приезда высокого гостя, то ли по поводу скорого нового возвышения их сокурсника, который на много обошел остальных... И, видимо, это ощущение позволяло мыслить всем в униссон...

– Слушайте, а собственно по какому праву мы должны отдавать результаты труда?...

– В самом деле, а может мы на Нобелевскую премию наработали, а теперь отдавать задарма... В конце концов, верно сказано, что самое ценное на земле это мысль...

– Вот именно: упрячут подальше или в лучшем случае в Сколково передадут, а нас всех по боку, чтобы не мозолили профессуре глаза...

Вот такие возгласы, мысли, вопросы стали возникать и носиться меж старых друзей. Они вышли наружу, где не было посторонних, ощутили движение воздуха, темной массы деревьев, свежесть близкой воды и словно наполнились прежней силой, которая обычно дает надежды и уверенность молодым... И тут на берегу они сообща порешили, по крайней мере до полной ясности, своих результатов не разглашать и никому не передавать. А на всякий случай сделать несколько копий, чтобы, если что, страховать...

Но тут опять позвонили. На этот раз мобильник затрещал у Клычковой. Это снова был Ващенко, который попросил переключить телефон на громкую связь и стал убеждать, что все идет по сценарию, хотя Егоров, в самом деле, уходит наверх... Между тем предложение о назначениях остается полностью в силе, поскольку на свое место губернатор прочит теперь его, то есть, Ващенко... Все только переглянулись.

Наконец, Ващенко сказал, что они должны встретиться днем и передать только лично ему все результаты... Коля Родин несколько раз порывался спросить про неожиданный обыск, но только начинал, как Ващенко перебивал...

После этого разговора многие опять оживились – как люди, у которых затеплилась надежда, несмотря на поражения последних лет. А почему, в самом деле, им бы ни пофартило, да, разве они не заслужили везение – за все, что вынесли в минувшие времена? Тут еще появился, проспавшись и успевший изрядно опохмелиться Проказов, который, узнав про повышение Ващенко, стал всех увещевать, что глупо идти наперекор его пожеланиям и упускать замечательный шанс... И общее настроение переменилось, все решительней зазвучали голоса в пользу того, что результаты надо отдать, поскольку они представляют общественную ценность, могут быть востребованы высокой наукой, а к тому же обеспечить достойной работой...

Ребята, вы поймите, нас всех просто обманут, а сейчас водят за нос. Вы же сами сказали, что самое ценное на земле это мысль, так что вы спешите с нею расстаться? Как только наш труд попадет в чужие руки, то нам грош цена...

Да, можно подумать, ты сейчас много стоишь, – вылетело у Клычковой, но затем она осеклась, – тебе удача в руки идет, а ты к ней задом встаешь...

Слушай, мы уже говорили, может для всех нас это шанс, власть вынуждена мимикрировать, искать себе умных помощников, чтобы совсем не пропасть... – подал голос мятущийся знаток тайн Селиванов.

Да поймите же вы, кругом полно образованных и толковых людей. Но чтобы во власти, политике или бизнесе процветать нужно обладать свойствами, которые у приличных людей не в чести. Все об этом знают и говорят, а мы это теперь доказали, мы подвели под это научную базу... Ну кому это понравится? В лучшем случае наш труд изымут, присвоят, да еще потом осмеют...

И теперь ты хочешь, чтобы нам за него шеи свернули? Ну кто ты тогда сам, как ни дурак?.. – Опять вскинулась Клычкова.

Да, вы поймите: Егоров откликнулся и встретился, чтобы продемонстрировать свое превосходство. Может, ему нужно было подтверждение в том, что он прожил как надо – не в пример остальным. А заодно завладеть нашей работой, которая представляет общественный интерес. Кстати, его, видимо, об этом уведомили. Вот кто – это вопрос...

Да какая тут разница, – завизжала Клычкова, что ты вечно порочишь приличных людей?.. Хотя пользуешься их гостеприимством – жрешь здесь и пьешь... И вообще, мне тоже хочется знать результаты, чтобы мой сын пробился наверх и вперед, а не барахтался в общей массе...

Дело в том, что такие вот приличные люди сделали в России жизнь невыносимой, дрянной и смешной. Власть этих приличных людей гробит русский народ. Посмотрите вокруг: у нас уже нет нормальной интеллигенции, которая по определению должна защищать свой народ. Многие наши врачи — коновалы, юристы — почти все аферисты, а деятели культуры и педагоги развращают народ... А посмотрите на наших священников – они же превращаются в толстобрюхих попов, которые тоже воруют, блудят, продают и стучат... Вы хотите пойти в услужение этой власти? Идите, но не запрещайте мне оставаться собой...

Это дело твое, а только ты отдай свою флешку. Все-таки как ни говори, а труд коллективный. А не отдашь – все равно тебя выпотрошат. Вот сейчас придет катер, и ты нами не прикрывайся, не упорствуй и не порть жизнь остальным... – Клычкова уже стала кричать, а остальные молчали.

Считайте, что ваш экземпляр уже у ваших хозяев. А это мое, не одам. Я не буду им руки лизать... А вы сейчас должны понимать, что сами себя лишаете надежды на достойную жизнь. Мы могли дать всем пример, но струхнули, прогнулись и начали власть ублажать... Это право ваше, но я свое не уступлю, не отдам...

Новожило в повернулся и пошел прочь от бунгало. Только через несколько минут, когда остыл, понял, что идет в тот конец острова, который когда-то особо любил. Здесь на чужой уворованной у них егоровской вотчины осталась заповедная территория, совсем маленький уголок. И когда увидел проржавевшую бурую табличку речного волжского ведомства и дощатый щит со старым богром – сердце екнуло: все как тогда...

И шлюпка была, как и прежде, как много-много лет назад, совсем рядом на песчаной косе: никакого замка, а весла, словно поджидая его, лежали на дне. Странно, но бакенщика и его убогое хозяйство власти не тронули: видимо, просто нечего было здесь взять...

Тут неожиданно послышался лай, который стал стремительно нарастать и приближаться. Может, челядь хватилась его и забила тревогу. Алексей сорвал ржавый багор и в тот же момент из зарослей выпрыгнула первая темная псина и кинулась прямо к нему. Преодолев по песку за секунды десятиметровый отрезок она налетела прямо на острие, которое вошло в пасть по самый крюк. Овчарка завалилась на бок, заскулила, захрипела, захлебываясь в крови, а ее подоспевшие сородичи сначала остановились, а потом заметались по берегу, не решаясь войти в темную воду.

А Новожилов уже столкнул лодку, вставил весла в уключины и, ощутив в руках прежнюю юную силу, только сделал несколько взмахов, как оказался на стремнине и его понесло. Через несколько минут и губернаторский остров и воющая свора на берегу скрылись во мгле.

Флешка лежала в кармане. Ее, конечно, можно было выкинуть, чтобы не рисковать. Не исключено, что на берегу его уже поджидают парни Егорова, Вашенко или выше того. Но нужно рискнуть, а может она еще пригодится и не только людям, так сказать, «уважаемым», «достойным», «приличным»... И пусть все считают, что он опять сделал глупость, что снова что-то потерял, сплоховал, упустил. На деле он устоял, а значит выжил и оставил шансы дожить до лучших времен остальным...