Полет воображения.

Ольга Валенская

 

Угасал осенний день. Закатное солнце осветило нежно - карминным светом угол комнаты. Она, задумавшись, смотрела на полотно, на котором за день не было нанесено кистью ни единого мазка. Ее преследовала, не покидала мысль – «возможно ли передать на полотне при помощи светотени, ритма, экспрессии красок одухотворенность сценического образа Владимира Малахова».

Кто устоит перед похвалой зрителей, показом тебя по телевидению, приглашением на радиоэфир и одобрением матери великого танцора. Эйфория проходит не сразу, постепенно. По прошествию времени Анастасия стала понимать и ощущать какую-то неудовлетворенность собой после показа выставки картин «Театр Владимира Малахова», которая проходила в выставочном зале.

Работая над созданием цикла этих картин, вместе с художником Александром Елецким, своим учителем, ей были доступны фотоальбомы и видеофильмы о звезде мирового балета. Только теперь пришло понимание, что фотография, фильм не дают той магии, теплоты живого ощущения от увиденного.

За размышлениями Анастасия не заметила, спустившиеся тени сиреневых сумерек, окутавшие тихим светом комнату. Ей подумалось, что она так ничего и не написала на холсте, но что-то очень важное поняла для себя, прикоснувшись к чему-то, еще не слишком осознанному до конца. Этим не осознанным были пушкинские строки: «душой исполненный полет…», явившиеся к ней в предвечернем таинстве уходящего дня.

Подойдя к окну, Анастасия распахнула его, постепенно комната погружалась в прохладу вечерней свежести. Она с благоговением посмотрела на звездное небо, подставив лицо легкому ветерку, который игриво спутал ее волосы.

Спать не хотелось. Она уговаривала себя заснуть, чтобы утром побыстрее пойти в мастерскую к художнику Елецкому и поделиться с ним мыслями, встревожившими ее душу.

Утро выдалось пасмурным. Небо было размыто серыми облаками, как на полотнах импрессионистов. Зайдя в мастерскую, она застала его за работой. Художник стоял за мольбертом и внимательно вглядывался в полотно, затем отошел на значительное расстояние, задумчиво посмотрев на холст, приблизился к нему и сделал пару легких необходимых мазков кистью.

Он оглянулся, увидев Настю, улыбка приветствия мелькнула на его лице, жестом пригласил сесть ее в кресло.

Настя от переизбытка чувств и мыслей была смущена, и не знала с чего начать разговор.

- Догадываюсь, - сказал живописец, ты хочешь со мной о чем-то поговорить.

- Да, хочу с вами поговорить о «божественном полете» Владимира Малахова. Я весь вечер раздумывала над строчками: «душой исполненный полет…», они так подходят его сценическому образу. Мне теперь кажется, что мои рисунки так наивны, не совершенны и далеки от этого образа.

Мечтаю увидеть самого Малахова и хочу понять: может ли человек, из провинциального города, осуществить свою мечту и добиться мировой известности?

Художник задумался, медленно перевел взгляд на незаконченное полотно, стоящее на мольберте и тихо произнес.

- А помнишь Настя, слова капитана Грея из книги «Алые паруса» Александра Грина, где Грей говорит: «Я понял одну нехитрую истину. Она в том, чтобы делать так называемые чудеса своими руками».

Девушка вышла из мастерской учителя. На улице было сыро и ветрено. Целый день небо было хмурым, дождливым, проливая слезы осенней грусти. Анастасия прогуливалась по аллеям парка, где под ноги ей ложился ковер, играя своим разноцветьем мокрой, палой листвы. Во всей этой меланхоличной тоскливости осеннего пейзажа, было нечто маняще – прекрасное для глаза художника, хотя всего этого она не замечала, была взволнована, поглощенная мыслями о творчестве Малахова.

Она шла по городу, раздумывая о своем кумире - «недосягаемом» Малахове, который имеет возможность видеть и восторгаться монументальной архитектурой исторических сооружений, строгим величием площадей и красотой улиц разных городов мира: Вены, Торонто, Берлина, Штутгарта, Парижа, Нью-Йорка; но, очевидно, всегда будет помнить, тосковать по родительскому дому, по улочкам родного города, знакомых ему с детства.

Она с сожалением думала: «Как жаль, что наш город не имеет театра оперы и балета, куда бы смог приехать на гастроли Владимир Малахов, на сцене которого, криворожане могли бы увидеть высокое балетное искусство своего земляка, непревзойденного танцовщика мира».

За размышлениями она не заметила, как оказалась возле своего дома.

Целый месяц Настя была поглощена просмотром фотоальбомов, статей, интервью, видеофильмов об именитом артисте балета. У нее возникло желание еще раз перечитать благодарственное письмо Владимира из Берлина, чтобы привести свои рассуждения к логическому завершению. Анастасия глазами пробежала по строчкам письма:

«Уважаемые Александр и Анастасия! Я благодарен Вам за то внимание ко мне, которое вдохновило Вас воплотить мой образ в живописи. Обо мне снят не один фильм, написано множество статей и книг. Мной сыграно большое количество ролей на сцене, в спектаклях, которые ставили специально для меня. Есть даже скульптуры. Но выставку картин Вы создали первый. Мне вдвойне приятно, что это произошло в моем родном городе Кривом Роге, где живут мои самые близкие люди – мои родители, брат с семьей, дедушка. Я как творческий человек знаю и чувствую, что можно и нужно пожелать Вам.

Александр, я желаю Вам творческого вдохновения и полета мысли, чтобы каждый новый день приносил радость и желание творить.

Пусть Вас ничто не огорчает, ведь от настроения зависит, что создадите сегодня Вы как талантливый художник. И пускай близкие люди дарят Вам только тепло, заботу и внимание, чтобы не иссякало желание создавать новые шедевры.

Анастасия, Вам я желаю много работать над собой прислушиваться к советам старших товарищей, уметь видеть лучшее и воплощать все это в своем творчестве. Любите и будьте любимы. Счастья Вам, здоровья и удачи!»…

Снова и снова она пересматривала фильмы: «Звездный путь Владимира Малахова», «Настоящий принц», «Караваджо», «Лучший танцовщик мира» для того чтобы понять, представить, вникнуть в творческий образ Малахова, навеянный ее представлением о нем, словно хотела предугадать, поймать в воздухе ответ. Это был полет ее воображения …

Каждое утро по улице «Unter den Linden», в переводе с немецкого «Улица под липами», Владимир направляется в «Staatsoper» Берлинский государственный оперный театр, где является танцующим арт-директором «Staatsballett».

Настя представила, как Владимир входит в репетиционный зал, где собирается вся балетная труппа. Здесь в классе все равны: звезды балета и начинающие танцоры.

… Каждое утро много лет подряд, всю жизнь, он становится в зале к станку и начинает… батман вперед, в сторону, назад… глубокое плие…

Смотрит через весь зал, и видит свое отражение в огромном стенном зеркале, фигуру в сиреневом трико, которая старательно вытягивает ногу, внимательно следя, чтобы опорная нога была идеально прямая. Нога «поет», так же чисто и певуче, как могут «петь» только руки. Необходимо сделать ногу чувствительной и выразительной, как и все тело танцовщика. Ноги говорят, живут в движении...

Она понимала, для совершенствования техники в живописи нужен академический класс – прочная основа, так же в балете нужен класс, чтобы разогреть тело, тогда оно станет гибким, эластичным, бесчувственным к боли, почти невесомым, можно лишь слегка оттолкнуться от пола и без всякого напряжения плавно взлететь…

Добиться этого можно только ежедневным, изнуряющим самоистязанием над собственным телом, противоестественно причиняя себе боль для достижения «выворотности» - способности танцора держать руки, ноги все тело в нужном направлении.

Сколько лет он повторяет эти упражнения: двадцать… тридцать… сорок?..

…..Вот Володя Малахов ученик московского хореографического училища, стоит возле станка в мокром от пота трико, но его взгляд не устремлен на отражение в зеркале, он смотрит в окно, где играют счастливые дети, ярко светит солнце, цветут цветы, порхают бабочки…

Ему захотелось бросить все и стать беззаботным ребенком, как все обычные мальчики и девочки: бегать, прыгать, играть, смеяться…

Но все бросить он уже не сможет никогда, его останавливает мысль: «Я знаю, что буду артистом балета, а кем станут эти дети, что их ждет в будущем?».

Характер козерога дает о себе знать. Володя своим характером преодолевал все препятствия на пути, чтобы стать одним из лучших танцовщиков балета: «Я всегда хотел быть первым»…

«Вот как рождается мечта, - подумала Анастасия, - провинциальный мальчик, движимый честолюбием, положит на алтарь балетного искусства свою жизнь!».

Конечно, Настя понимала, мальчик одарен чувством здорового честолюбия, которое ему передалось от матери. Еще до его рождения, все было предрешено свыше, благодаря силе материнской веры, которая, нося ребенка под сердцем, уготовила ему судьбу артиста балета.

Сила воображения перенесла ее в детские годы Малахова на криворожскую землю, где он сделал первые шаги в балете.

…Она видит мальчика, танцующего детский спектакль «Кузнечик и стрекозы», неожиданно для всех, он падает, «растелается» на сцене - «на этом конец моей карьере», - думает «звездный ребенок», - но об этом он расскажет значительно позже журналистам и балетному миру…

Девушка задумалась над вопросами: «Сколько же у него почетных титулов, наград, Гран-при? Владимира Малахова называют танцором столетия, балетным богом, но что стоит за этими титулами? – Бесконечные, изматывающие репетиции, постоянный титанический труд, премьеры, спектакли, гастроли…».

Она зримо представила: зал театра классического балета в Москве, репетиционный момент на сцене.

…Владимир неустанно танцует, не замечая ни времени, ничего вокруг, он весь в образе, в танце.

Белые балетные тапочки «краснеют» на глазах присутствующих в зале. Он снимает их, перевязывая бинтом стертые в кровь пальцы и продолжает танцевать дальше…

Анастасия размышляет над этим эпизодом, затем приходит осознание, танец для него – это жизненная стихия, молитва, воздух, которым он дышит.

Она была восхищена его лиричностью и мягкой пластикой движений, он создает ощущение, словно абсолютно независим в своем творчестве. Совершенство техники не сковывает свободного, одухотворенного выражения его сокровенных помыслов и чувств.

Настя еще и еще пересматривает фотоальбомы с его снимками, обратив внимание на совершенство пропорций телосложения танцора, которое достойно творений Микеланджело.

Как художник, она не могла не заметить, не обратить внимание на изумительно красивый подъем, изящную стопу, тонкие щиколотки, красивые руки и кисти. Малахов - идеал грации, стройности, линии его движений совершенны.

Ее воображение рисовало новую картину волнительного ожидания выхода артиста перед спектаклем.

… Владимир садится за гримировальный столик, ощущая легкое приятное волнение, которое постепенно исчезает, переходя в состояние внутреннего эмоционального настроя, без которого невозможно рождение правдивого образа…

Персонаж образа живет в нем самостоятельной жизнью, сроднившись с ним, но пройдет некоторое время, прежде чем раздвинется занавес и тогда перестанет существовать Владимир Малахов…

«Но знают ли об этом зрители, восхищенные балетным гением Малахова?»

 

Прошло время. Как и тогда, одиноко перешептывались листья в кронах деревьев, ветер играл на косых струнах дождя вечно печальная «adagio» осени.

Грин оказался прав, в жизни все же, чудеса свершаются…

Спустя двадцать лет Владимир Малахов посетил родной город, но Анастасия не дожила до этой встречи, о которой мечтала всю жизнь.

08.06.13 – 27.06.13 гг.