Уходя, остаюсь…

Ольга Валенская

 

Она с восторгом смотрела на Коктебельский залив, с высоты птичьего полета, стоя на горном плато мыса Карадаг.

Со скалистых уступов хорошо просматривались проплывающие мимо мохнатые облака, дымчато-голубые гребни причудливых хребтов потухшего вулкана и синие дали моря.

Арка Золотых ворот, возвышаясь над водной гладью, отражалась в ней, переливалась солнечными бликами, как бы исходя из глубины веков.

Лия вдруг реально ощутила, что все вокруг овеяно духом древности: земля на которой она стоит, громадные фантастические изваяния из застывшей лавы, разноцветье трав, цветов, кустарников и деревьев, произраставших на этих скалах – здесь все дышало историей.

«Снова я поддаюсь чувствительности, – думала она, – но разве возможно быть равнодушной к красоте вокруг меня? Как хорошо… Воздух прозрачен и чист, чувствую себя счастливой, душа поет…

Не хочется покидать эту красоту, осталась бы здесь навсегда! И хочется раствориться в лазури неба и моря. И если мне суждено будет умирать, я хотела бы умереть только здесь…

Именно на этом месте несколько тысячелетий назад, благодаря извержению подводного вулкана, появился этот мыс. Неслучайно судьба привела меня на Карадаг. Невозможно в это поверить, вот где витает живой дух веков!

Как порой трудно, почти невозможно передать словами это ощущение божественной красоты. Хорошо, что я умею рисовать и смогу все запечатлеть красками на холсте».

Ее охватило необъяснимое, радостное волнение, зарождающееся где-то глубоко в душе, и внутренний голос подсказал мысль - создание живописного цикла о сотворении мира.

Через несколько дней она уехала из Коктебеля, но мысль, пришедшая на Карадаге, не покидала Лию.

 

Снова она возвратилась к привычной жизни. Основное время занимала учеба в институте, где обучалась живописи. Только теперь, почему-то лекции ей показались скучными. Лия быстрее стремилась домой, чтобы работать над осуществлением своего замысла.

Она задумала большой живописный цикл, состоящий из тридцати двух полотен, где охвачено первые три дня сотворения мира: возникновения воды, неба, земли, флоры, фауны и с еще размытой, слегка очерченной, отдаленной перспективой зарождения человечества.

В течение года упорно работала, словно на едином дыхании, с каким-то неистовым рвением, как бы боясь, что-то упустить, не досказать, не выразить и не воплотить в цикле.

Главной сутью для неё в написании «Сотворение мира» являлась попытка передать свои размышления о зарождении мира через вибрирующую пульсацию энергии красок и экспрессию чувств, перенеся их на живописные полотна.

Чем ближе подходила к завершению работа, тем сильнее преследовала ее мысль о необходимости показать свои полотна людям.

Случайно она узнала о том, что в выставочном зале проводится экспозиция «Поверь в себя» для выявления и поддержки талантливых молодых художников.

Несколько бессонных ночей Лия провела в сомнениях и тревоге, не веря в удачный исход своей идеи.

«Это почти не реально, – размышляла она, – в это даже трудно поверить, чтобы мне, начинающей, никому не известной художнице, дали возможность в зале выставить мой цикл «Сотворение мира»…

И все же ее стремление и желание были сильнее терзающих сомнений и, приняв решение – «сейчас или никогда!» – она отправилась в выставочный зал.

С каким нетерпением Лия ждала прихода весны, зная, что в начале марта должно произойти важное событие – открытие ее первой в жизни персональной выставки.

«Вот и не верь после этого, в чудеса» – подумала она, радостно вздохнув.

Никогда еще так долго для нее не тянулись дни и недели. И теперь Лия жила в томительном ожидании дня открытия своей выставки, очутившись в потоке своих чувств, где радость и волнение граничили рядом.

И вот, в начале марта, долгожданный день наступил, она пошла в выставочный зал на открытие своей выставки.

Был солнечный, мартовский день. Ей казалось, что солнце светит по-особому, ветер ласковей и небо бездоннее, голубее.

Лия пришла за час раньше до открытия выставки, быстро прошла в зал, издали увидела свой цикл «Сотворение мира», остановилась, и от волнения ей на какое-то мгновение вдруг стало трудно дышать…

Она стояла, смотрела на свое творение, как бы со стороны и волнение сменилось у нее неожиданным чувством восторга.

«Вот она – радость творчества! – подумалось ей. – Все сомнения теперь позади, я смогла осуществить свой замысел, все хорошо!…».

 

Журналистка Елена Дольская никогда не любила сенсаций, вокруг которых создают шумиху и суету, ее всегда привлекал интересный, содержательный материал.

Поспешно выйдя из редакции газеты, Елена направилась на выставку живописи, начинающей девятнадцатилетней художницы с притязательным и интригующим названием «Сотворение мира».

Сегодня она учуяла профессиональным чутьем, что должна подать главному редактору газеты особый, необычный материал.

На выставке собралось много людей, которые любят и ценят изобразительное искусство. Среди присутствующих здесь молодых художников были и маститые, известные в городе мастера кисти, которые обсуждали живописный цикл, выставленный молодой художницей, имя которой им не о чем еще не говорило.

Журналистка неосознанно, скорее, по привычке вслушивалась в различные мнения окружающих людей.

Ей пришлось пробираться среди зрителей, чтобы ближе подойти к живописной фреске. Она пытливо и пристально вглядывалась в полотна, пытаясь понять, прочувствовать и осмыслить увиденное.

Почему-то у Дольской картины цикла вызывали ощущение напора, ассоциируясь с творческой дерзновенностью, о которой в свое время говорил Алексей Толстой начинающим писателям: «Что бы быть писателем, надо писать нахально».

Елена спонтанно и совсем неожиданно для себя почувствовала, какой материал она должна написать.

Журналистка подошла к Лие и договорилась о встрече, чтобы записать интервью.

Через несколько дней статья была отдана в печать.

 

По окончанию написания картин цикла «Сотворение мира», отдав, значительную часть духовной, физической энергии работе, Лия постоянно ощущала статическую усталость и глубокую опустошенность внутри себя. Теперь все чаще ее душой овладевало элегическое настроение.

Лия с грустью смотрела на крымские этюды, которые так нравились ей, напоминая счастливые дни, проведенные на мысе Карадаг.

Она подошла ближе к одному из пейзажей, внимательно всматриваясь, как бы растворяясь в нем, и на душе становилось спокойно, радостно.

Взяла кисть, краски и решила на фоне этого пейзажа изобразить себя, дописав на холсте свой портрет.

Несколько дней не отходила от мольберта, стараясь в выражении глаз поймать настрой души, но это состояние ей не удавалось перенести на холст.

Она стояла у окна, задумавшись о том, как передать во взгляде сожаление, боль расставания с уголком крымской земли, которую называла своей духовной родиной.

Догорающий закатный луч слегка озолотил полотно. Лия оглянулась, посмотрела в окно, провожая взглядом карминный диск медленно заходящего солнца.

Оглянувшись, вдруг поняла – необходим, именно, поворот головы. Только в этом, полном печали прощальном взгляде возможно выразить состояние души на портрете.

И облегченно вздохнув, Лия улыбнулась.

Поздним вечером она завершила работу над картиной, которую назвала «Уходя, остаюсь…»

 

В редакции раздался телефонный звонок, который отвлек от работы и прервал ход ее мыслей. «Как не вовремя», – произнесла Дольская, неохотно сняв трубку.

- Нет, нет, этого не может быть! Через двадцать дней после открытия выставки… Как же так? Ушла из жизни,.. не приходя в сознание, находясь семь дней в коме…

Не хочу этому верить! Невозможно с этой мыслью смириться…

Так не должно быть, это совершенно не справедливо – в девятнадцать лет уйти из жизни!... – думала Елена, глубоко потрясенная известием о преждевременной смерти молодой и талантливой художницы.

Она задумалась, погрузилась в воспоминания. Перед ее взором всплывал в памяти прощальный взгляд Лии, запечатленный на автопортрете.

Побывав в мастерской художницы и впервые увидев портрет, Дольскую удивило само название картины «Уходя, остаюсь…».

- Неужели Лия предчувствовала свою судьбу? Знала и спешила жить, сжигая себя. Было ли в этом что-то мистическое? – задавала себе вопросы Елена.

Перед нею на рабочем столе лежала газета, раскрытая на той странице, где напечатана ее статья о художнице. Она еще раз решила перечитать статью.

Почему-то одна фраза из текста, сказанная Лией, особенно притягивала внимание журналистки и бросалась в глаза: «Человек всю жизнь может верить в Бога, не найдя Его в себе».

Она несколько раз произнесла фразу и, закрыв глаза задумалась. Елена не заметила, сколько времени провела в таком состоянии, но затем очнулась и открыла глаза.

Сейчас каждое слово, фраза наполнялись иным смыслом, обретая другое измерение. Совершенно невообразимо, но ей почти физически осязались, звучали слова – любовь… радость… гармония души…. Она поняла, что не важно – сколько лет ты прожил, важно – как ты живешь и чем наполняешь душу свою и сердце.

За окнами сгущались лиловые сумерки, когда Дольская ушла из редакции.

Вечер был такой же, как прежде и светили те же фонари во мгле, но свежесть дыхания весеннего ветра вселяло в нее новые надежды. Она жадно вдыхала пьянящий воздух, обретая покой и внутреннюю гармонию.

Ноябрь 2012г.