На своей «аэрокобре», как любовно назывался истребитель американской поставки по "лэнд-лизу", Александр участвовал во множестве боевых вылетов и воздушных боёв, начиная со сражений в небе освобождаемой Украины. Были и сбитые самолёты противника, но основной удачей было то, что аэрокобра не подводила его в главной боевой работе истребителей, которой он считал сопровождение штурмовиков и бомбардировщиков в выполнении боевых задач. Вот и в этом вылете на подступах к Берлину был бой, в котором Александр и его ведомый огнём пулемётов и пушек далеко отогнали от своих штурмовиков два истребителя противника. При этом один из них был подбит, а второй стал сопровождать его в их бегстве. Алексанр получил по рации приказ командира эскадрильи не увлекаться погоней, а вернуться к штурмовикам. Возвращаясь, он внезапно услышал хлопок взрыва где-то в двигателе аэрокобры и почувствовал изменение в его работе - стук в нём. За его самолетом потянулся тонкий шлейф дыма. Его едкий запах проник в кабину истребителя. "Вот он, разрыв шатуна!" - подумал Александр, зная, что такое могло происходить с двигателем аэрокобры после ста часов работы, и сообщил о случившемся командиру эскадрильи. Командир приказал ему немедленно возвращаться на аэродром. Александр развернул аэрокобру. Её двигатель продолжал интенсивно дымить. Теперь дело времени, думал Александр, добраться огню до бензобаков, размещённых в крыльях самолета, или к оставшемуся боекомплекту. И тогда - взрыв в воздухе. Какой же выход? Покидать самолет? Но где-то далеко внизу - ещё 30 километров территории противника. Александр прислушался и огляделся. Стук в двигателе стал резче. Самолет заметно терял высоту, а шлейф дыма за ним стал шире. Как определить момент, когда может произойти взрыв? Ведь Александру не видно, куда добрался огонь и какие детали самолета он нагрел до опасной температуры. Конечно, долететь до своего аэродрома - нечего и думать. Хотя Александр заметил, что он уже пересек линию фронта. Но до возможного взрыва, по его предположению, могли оставаться лишь десятки секунд. Высота ещё позволяла прыгать. И вдруг он увидел аэродром. Конечно, не свой. Аэродром был почти по его курсу, и он снижался, приближаясь к нему. Александр уже пропустил высоту, с которой можно было прыгать. Казалось, двигатель стучал теперь так, что был готов разорваться. Александр выключил его, приняв решение садить аэрокобру в планировании. Очевидно, и его заметили с аэродрома. Он различил грузовик, развернутый в направлении его возможной посадки, и людей, суетящихся вокруг него. Александр выполнил посадку удачно и увидел, что автомобиль с людьми в кабине и в кузове быстро приближается к его самолету. Аэрокобра продолжала гореть, и Александр стал быстро выбираться из кабины. В это время спасательная команда уже сыпала песок на дымящий двигатель аэрокобры и накрывала асбестовыми одеялами фюзеляж истребителя и крылья около него, чтобы отсечь живые части самолета от огня. Александр с молчаливой благодарностью смотрел на примчавшихся ему на помощь людей. Истребитель удалось спасти. Теперь на нём сменят двигатель, и он снова пойдёт в бой. А технические специалисты будут кропотливо искать причины аварии снятого двигателя. Но на это уйдут дни, а воевать надо продолжать каждый день. *** Через несколько дней Александру выделили другую аэрокобру. Он взлетел на истребителе и прислушался. Двигатель работал как-то необычно, с задержкой набирал и сбрасывал обороты. Шум от его работы был выше обычного. Александр летал около часа. В работе двигателя ничто не изменилось к лучшему. Александр посадил истребитель и сразу сообщил руководству эскадрильи о том, что самолёт не готов к боевому вылету. У аэрокобры собрались механик самолёта, техник звена, инженер эскадрильи и инженер полка. Они в течение получаса проверяли работу двигателя истребителя на земле и доложили командиру эскадрильи о том, что двигатель аэрокобры исправен. Александр получил приказ вылетать. Аэрокобра, ведомая Александром, пошла на взлёт среди истребителей его боевых товарищей. Однако, едва оторвавшись от земли, Александр почувствовал, что шум от двигателя стал ещё выше, чем в его предыдущем полете. Затем он услышал резкий звук взрыва в двигателе и, оглянувшись, увидел коварные языки пламени, вырывавшиеся из двигателя, и густой шлейф дыма, тянувшийся за самолетом. Александр понял, что опять горит. Но теперь условия, в которых он оказался, не оставляли никаких надежд на спасение. О том, чтобы покинуть самолёт, не могло быть и речи: он лишь в нескольких десятках метров от земли. И пожар намного больше, чем тогда, когда он сопровождал штурмовики. И едкий дым поступает в кабину интенсивнее, чем тогда. И бензобаки, и боекомплект теперь заполнены до отказа. Только на мгновенье Александр вспомнил об упрямых технических спецах, которые выперли его в этот полёт, не посчитавшись с его мнением. Больше о них некогда было думать. Александр понял, что заходить на посадку на аэродром, с которого взлетел, у него совершенно нет времени. Надо экстренно садить аэрокобру куда придётся. Справа по курсу его полёта был лес, слева - город, а прямо – огороды и дачи. Самолет продолжал гореть. Александр подвернул его левее, к огородам, и выключил двигатель, готовясь садить истребитель в планировании. И вдруг он увидел, что прямо на его пути - линия высоковольтной электропередачи. Поднимать истребитель над этой линией - это снова включать его двигатель. И он вспомнил, как Чкалов пролетал на самолете под мостом. Александр снизил высоту полёта, намереваясь уйти под провода линии, и в этот момент он увидел, что его дымящаяся аэрокобра несётся прямо на нивесть откуда взявшиеся дачи. Это был конец - взорваться с аэрокоброй и дачами вместе. И Александр машинально включил двигатель и дал ему полный газ. Двигатель буквально взвыл и затрещал. Видимо в нём, подумал Александр, лопнул уже не один шатун. Аэрокобра начала набирать высоту, и прямо перед глазами Александра показались провода линии электропередачи. Александр едва успел изо всех сил пригнуться в кабине. Послышался страшный треск. Очевидно, аэрокобра врезалась винтом в провода, замкнула их и разорвала. Однако она продолжала лететь и набирать высоту. Александр поднял голову. Стекло кабины уцелело. Он увидел, что его самолет пролетел над дачами, едва не коснувшись их. При этом он поворачивает налево и разгорается с новой силой. Ещё левее Александр увидел свой аэродром. Он подвернул к нему, но оказалось, что летит поперёк взлётных полос. К счастью, они были свободны. Вот - выход! И Александр решил садить аэрокобру поперёк аэродрома. Но успеет ли он? Двигатель уже совсем разрывался, и Александр выключил его. Он планировал прямо к кромке аэродрома. Но как садиться? Вдруг шасси повреждено и не выйдет? Или выйдет не полностью? Тогда капотирование и взрыв неизбежны. Если же он будет садиться «на живот», самолёт взорвется от толчка. Александр нажал кнопку выпуска шасси. Земля стремительно приближалась, но над этой кнопкой упорно горели красные индикаторы. Вдруг Александр почувствовал касание аэрокоброй бетонного покрытия аэродрома, и лишь в этот момент вместо красных зажглись зелёные индикаторы выпуска шасси. Александр с облегчением почувствовал, как обильный пот выступил у него на лбу. Аэрокобра быстро бежала поперёк аэродрома, оставляя за собой широкий и густой шлейф дыма. А на её крылья уже завихрялись языки пламени. Однако в эти же мгновенья наперерез самолету буквально летел открытый легковой автомобиль командира полка, за рулём которого сидел он сам. Горящий самолёт и двухместный трофейный автомобиль остановились рядом. Александр проворно выбирался из кабины и крикнул: - Будем тушить, товарищ подполковник? - Ты в своём уме? Немедленно ко мне, в машину! - громко скомандовал командир полка. Как только Александр леопардом добежал до автомобиля и, как всадник, вскочил на второе сиденье, командир полка, резко поворачивая автомобиль, дал ему, взвывшему двигателем, полный ход. Едва они словно отлетели метров на пятьдесят, разгоревщуюся аэрокобру потряс могучий взрыв. Вулканом взорвался её правый бензобак. Теперь они удалялись от пылающего самолета на предельной скорости, а в нём бомбой взорвался второй бензобак и мощными петардами взрывались снаряды пушки и патроны крупнокалиберных пулеметов. Все, кто был на аэродроме, вынуждены были залечь на его бетонке, как под интенсивным артобстрелом. Аэрокобра пылала громадным костром. Автомобиль командира полка подъехал к командному пункту, к которому приехал и командующий авиационным корпусом. Он случайно оказался рядом с аэродромом, наблюдал за полётом горящей аэрокобры и приказал направить лётчика к себе. Александр вышел из автомобиля и представился командующему корпусом. - В чём причина пожара? - спросил командующий. - Обрыв шатунов двигателя, товарищ генерал. - Откуда знаешь? - Не первый раз, товарищ генерал. - Молодец, правильно действовал - я видел. Александр только теперь понял, что после такого смертельного полёта, который длился всего несколько минут, он остался жив. В секунды и даже в их доли ему приходилось принимать сложные решения, и он ни разу не ошибся. Что же его выручило? Владение истребителем, опыт пилота и тот полёт, в котором ему удалось спасти горящую аэрокобру, подумал он. Александр стал известен многим лётчикам. После того, как дотла сгорела пилотируемая им аэрокобра, в наставление по производству полётов был внесен параграф о том, что лётчик имеет право не выполнять полёта на самолёте, который, по его мнению, неисправен. Скольких же пилотов спас этот параграф наставления? … *** Александр Андреевич Марков, ветеран 67-го Гвардейского истребительного полка 16-ой воздушной армии, с грустью вспоминает эти свои полёты на аэрокобре, и в особенности, когда смотрит фильмы американских режиссёров, героев которых в часто надуманных ситуациях играют Сильвестр Сталлоне и Арнольд Шварценеггер. |
Положение о Клубе
Сделать стартовой
