Пьеса-настроение в одном действии

 

Действующие лица

 

Мадина, красивая женщина, яркая шатенка

Лена, её подруга, ровесница, обычной внешности

 

Действие происходит в квартире Мадины.

 

Звонок в дверь, продолжительный, далее слышно, как дверь открывается ключом, входит Лена с пакетом.

 

Лена. (снимая пальто, разуваясь, одевая тапочки) Где опять эта женщина?! Два часа назад обещала быть дома через тридцать минут, а теперь на звонки не отвечает. Снова с ней приключения! Мадина из тех, кто в гробу ногой дёрнет!

 

(Проходит к столу, кладёт на него ключи, открытку и какой-то свёрток, перевязанный ярким пышным бантом с каскадом тоненьких длинных ленточек. Со стола берёт портрет А2 формата, рассматривает.)

 

Красавица! Мужская погибель: к фигуре глаза липнут, пухлые губки, а взгляд... Восточные кошачьи глаза, любая женщина за такие полжизни отдаст. Волосы — гуще лишь у богини. Сколько вокруг роз!

(Кладёт портрет обратно и оглядывается по комнате, идёт на кухню, заглядывает в спальню)

Где моя кошечка? Кис-кис, Кира! Кис-кис-кис! Кира, ты как? Ты где? В корзиночке?! Вот почему не выходишь: сколько их? Пятеро! Ну, лежи, корми, не вставай.

 

(Ключом открывается дверь, появляется Мадина)

 

Мадина. Прости, дорогая, непредвиденные обстоятельства. Я вся такая романтическая...

 

Лена Мадина! С Днём рождения! Вот ключи, Кира хорошо кушала, не беспокойся, не было с ней проблем, я котят уже посмотрела, одного заберу, как договорились. Пальто, слушай, отпад! Это его в Москве отхватила? Покрутись, красота ненаглядная! А... почему в листьях?... Ты где была? Ты же сказала, на такси едешь!

 

(Мадина снимает ботиночки на высоком каблуке, пальто, одевает его на плечики, убирает на вешалку. Задумчиво собирает с него жёлтые берёзовые листья — несколько штук, пару травинок. Она в чёрных лосинах и водолазке, обтягивающих её округлые точёные формы, волосы рассыпаны по плечам. Жемчужные бусы, серёжки, браслет и перстень.)

 

Мадина. Надо ж так, прилипли... Вроде, отряхалась, он мне помогал...

Лена. Ты... упала? Кто — он? Где ты берёзу нашла?

Мадина. Там был берёзовый лес... Он — таксист, я же такси взяла, чтобы скорее... Упала? Ну да, можно и так сказать.

Лена. (начинает о чём-то догадываться, диковато смотрит на Мадину, словно видит впервые) Так сказать... Как его звать?

Мадина. Кого?

Лена Таксиста этого.

Мадина. А я откуда знаю?

Лена. Мата Хари... Да ты с ума сошла! Что на тебя накатило?

Мадина (ходит взад-вперёд по комнате, привычно позволяя себя со всех сторон рассмотреть, но она об этом совсем не думает). Не успела из Москвы приехать, на похороны попала...

Лена. Какие похороны?

Мадина Беда у старой знакомой. Видишь, я в трауре... Сядь, расскажу, ты всё поймёшь.

Лена. Что — всё?

Мадина. Меня поймёшь. Я, наверное, ненормальная...

Давно заметила. Если рядом случается горе, долго потом пребываю в состоянии ...неземного блаженства. У Тани погибла дочь. Кровинка единственная, поздний ребёнок, в сорок лет её родила, Ниночка, ради неё она и жила последние семнадцать лет. Таня – преподаватель английского, сжигала себя на работе, чтобы у дочери всё было. Солнце без неё не вставало... И вдруг – страшная неожиданность. Девочка вместе с друзьями гибнет на Таниной даче. По версии, задохнулись угарным газом. Закрытый гроб. От дачи ничего не осталось, среди недели беда случилось: ночь, пока пожарники приехали, одни головёшки дымились.

Таня позвонила, на русско-английском что-то сказать пытается, ревёт, задыхается, я отказываюсь верить, понимать ситуацию: неделю назад с Ниночкой по телефону говорила, за день до Москвы. Таня мне что-то... А я тело не чувствую, телефон в руке, не понимаю, держу или нет, не понимаю, что отвечаю, если отвечаю. Три дня назад похоронили, Таня в больнице, с нервным срывом, её туда с кладбища отвезли, она идти не могла, до сих пор молчит, говорить не может.

А я, представляешь, как ненормальная, в эйфории! Потому что живая! Потому что дочка, Катька, жива, потому что солнышко светит, дождик льётся, трава растёт, цветы круглый год цветут. И вот ничего мне, кроме этого, больше не надо! И раньше такое бывало, но тут что-то невероятное! Жизнь в руках плещется, жемчугом перекатывается, морем шумит, даже, казалось бы, в мелочи: вдруг старая кофта становится милой, уютной; руки, свои руки — мягкими, тёплыми; постель как колыбель, и все, кто вокруг: «Мадина, да что с тобой?!» А меня несёт, я такая счастливая, что живая! Не могу надышаться!!! Вчера под звёдами в три часа ночи гуляла, одна, и было мне под звёздами этими одной нисколько не страшно....

Москву вспоминала, последний день. Нина живая ещё была. Я с утра пошла на Арбат, специально день свободным оставила, на всякий случай, да все дела в три дня утрясла. Сначала пальто купила — чёрные кружева по красному драпу... Правда, красивое?

Лена. Да, пальто шикарное.

Мадина. Так вот, купила пальто и решила по Москве погулять, иду, сияю. Отправилась на Арбат, люблю с художниками пообщаться, картины посмотреть, об искусстве поговорить. Один уговорил, таки, на портрет. Говорю, денег не хватит. Спросил: сколько есть? Сказала. Хватит, говорит, мол, ему меня рисовать хочется. Стою в новом пальто, позирую, вся счастливая, не дует, не жарко, погода, как для пальто, по заказу. Как всегда, улыбаюсь, все, кто мимо идут, в ответ улыбаются. (Мадина, улыбаясь, что-то вспоминая, села на стул, замолчала.)

Лена. Ну! Дальше! Что дальше-то было?

Мадина. Чувствую, кто-то вокруг меня ходит, на меня смотрит... Смотрю — молодой парень. Как молодой? Лет тридцать, наверное. Шёлковое кашне, длинное пальто, меня на голову выше, стильная стрижка, весь модный... Туда прошёл, сюда, вокруг оглянулся, видит, одна, нет никого, я ему улыбаюсь, мне хорошо так, что лучше не бывает! Тогда Паша, его Павел зовут, программист он, цветы купил и ко мне подходит, видишь, розы вокруг на портрете? Это они. Мы знакомимся, болтаем, он платит за портрет и уходим гулять. Зашли в ресторан, поужинали, в театр сходили, а почти ночью он меня в гостинницу проводил — в пять утра уезжать, он так расстроился...

Лена. Ну так до пяти-то, сколько времени прошло?!

Мадина. Ты с ума сошла! Я человека впервые вижу! Конечно, он мне понравился, интеллигентый, как с ним интересно! Но мне хотя бы пару деньков пообщаться, привыкнуть.

Лена. Пару деньков? А листья откуда?!

Мадина Листья после похорон...

Лена. Мадина, ты что несёшь?!

Мадина. Не путай меня! Я тебе про Пашу рассказываю. Он адрес просил. Говорю, зачем тебе адрес, ты же ко мне не поедешь, да и ни к чему. Письма сама писать не люблю, и, вообще, в интернете сидеть, как по мне, лучше погулять, живьём пообщаться. Дала телефон, сказала, если поздравит с Днём рождения, буду благодарна. Всё-равно День рождения отмечать не буду, всех предупредила — сорок лет, не положено. Есть не хочу, да и поздно и не ем никогда, фрукты, вино, музыка, свечи, хочешь, оставайся, вместе чуть-чуть посидим...

Лена. Мадина, ты когда замуж пойдешь? Женихи осаждают, пока красота при тебе, выходи!

Мадина. А на что мне штаны? Зачем? Я уже побывала, спасибо. У меня Катя есть, Витя её, Ванечка... Петя приедет, по хозяйству поможет, что на дачу собрать, увезти, там сделал дело своё мужское, отчалил, глаза не мозолит, я отдыхаю. Жизнь хороша и жить хорошо! Никто никому не мешает, не орёт, душу не тянет, тем более, не дерётся...

Лена. А почему ты в штанах? Почему не в платье?

Мадина. Как на зло, колготки закончились... И денег, зараза, нет... Всё в Москве оставила, жду получки.

Лена. А мужчины? У них же достаточно денег!

Мадина. Никогда ни от кого не возьму ни копейки! Только подарки! В отпуск пусть везут, в театр, вино приносят, фрукты, если хотят, а денег — никогда. Я не такая! Я их просто люблю и ничего больше! Никто не скажет, что я за деньги, мне просто приятно...

Лена. Кстати, я чулки тебе подарила шикарные, две упаковки. Ты знаешь, что ты ненормальная?

Мадина. Так и я всё о том же! Ночью под звёздами гуляла, Паша с розами своими в глазах стоит. Букет огромный, он весь день его со мной в руках носил, я в гостиннице цветы так и оставила, не тащить же с собой! Вспоминаю, фантазии сносят, успела влюбиться немного, а он далеко... А сегодня, представляешь, и день прекрасный, и кашпо... У этого таксиста кашпо почти что такое, и сам он ничего, умный мужик... Говорю: сейчас бы за город, лес, наверное, очень красивый... Села, оглянуться не успела — мы уже за городом. Я из машины выхожу, поле, золотая трава, представляешь? А за ним берёзы, зелёные и золотые, солнце садится, они хризолитами светятся. Я к ним, как на зов, а дальше... Да хорошо было дальше... Как в бреду, такое, быть может, раз в жизни бывает: в осени растворилась, просто мистерия... Я вижу, он сам не верит тому, что случилось, конечно, телефон пытался просить, да мне ни к чему. Я-то на улице его тормознула.

 

(Музыка, женщины готовят стол. Наливают бокалы и тут начинает непрерывно звонить телефон. Голоса разных мужчин, молодые и в возрасте, красивые, внимательные, нежные.)

 

Голос. Мадина, любовь моя! С Днём рождения, счастье мое! А помнишь, как мы с тобой тогда убежали купаться, всю ночь в море проплавали... Какие мы были молодые! Сколько лет прошло!

Мадина. Руслан, никогда не забуду — пятнадцать. Жемчуг твой почти не снимаю.

Голос. Мадина, любовь моя! Поздравляю! Сколько женщин тебе благодарны, что ты научила меня их любить!

Мадина Олег, я тоже тебе благодарна, за всё. И за машину спасибо, я Кате на свадьбу её подарила.

Голос. Мадина, любовь моя, обещай, что сходишь со мной в театр!

Мадина. Мустафа, обещаю, только в театр.

Голос Мадина, любовь моя! Выходи за меня замуж, сколько лет зову!

Мадина. Ваня, милый, тебе не надоело ещё? Вот и мне тоже!

Голос. Мадина, любовь моя...

 

(Лена понимает, что здесь она лишняя, тихо встаёт и уходит. Звучит музыка, а в ней на разные голоса «Мадина, любовь моя...»)

 

Занавес