НА ТОМ ОСТРОВЕ СТОИТ ДУБ БУЛАТНЫЙ.

«… господин!не доброе ли семя сеял ты на поле твоем? Откуда же на нем плевелы»? МАТФЕЙ 13 – 27.

Ни сна не было, ни отдыха истерзанной душе Серафимы Марковны Ложкиной с того дня, как ее муж Василий Петрович, тоже, понятно, Ложкин, был переизбран мэром города. Василий Петрович в период избирательной компании вешал на уши электорату лапшу: намекал, что я, мол, за место не держусь, за кресло не цепляюсь, готов его уступить, если явится кандидат опытнее и умнее меня. А, если не явится, то уж будьте добры, выберите меня. «Выбери меня, выбери меня - птицу счастья завтрашнего дня...». Местные пииты и певцы слегка подправили текст песни и получилось, что «птица счастья завтрашнего дня» это и есть действующий мэр, а попросту говоря, Ложкин Василий Петрович. «Птица счастья» на митингах и съездах разных партий била себя в грудь, обещала с три короба счастья и твердила, что ничего, окромя народного счастья, не желает, но принести это счастье, не будучи избранной в мэры, будет не в состоянии и народ от этого, ой как пострадает. Народ не верил ни единому слову «птицы», но предпочел «синицу в руках, чем журавля в небе». А, получив «синицу», забузил: давай, мол, зарплату повышай, и пенсионеры туда же - видите - ли пенсии маленькие - ни как в цивилизованном обществе, а как у каких - нибудь жалких дикарей, что голыми прыгают в джунглях Амазонки или на просторах Австралийских пустынь. А как сограждан вытащить из этих джунглей и пустынь, Василий Петрович не знал. А тут еще родня откуда не возьмись нагрянула: давай, Вася, помогай подниматься. Да и друзей вдруг объявилось видимо - невидимо - и откуда только их столько взялось, ранее вроде поменьше было. Давай Вася родне да друзьям подниматься помогать, ну а до народа, как объяснял Василий Петрович, «руки не доходили» - он бы рад, даже готов, а руки вот не доходят и все. «Я помню о тебе, народ! - выкрикивал Ложкин на митингах, - но прошу немного потерпеть. подтянуть пояса и уже вот - вот, последний рывок и мы заживем, как цивилизованные люди.

Серафима Марковна горой стояла за мужа. И надо же было случиться, что родня, как только «поднялась», как черт от ладана, стала открещиваться от родства, от кумовства, мало того, стала, как сейчас говорят, «сливать» на родственника компромат бочками.Правда не все, а только обиженные. А обиженными оказались почти все. А о друзьях и кунаках и нечего уж и говорить. Вот и не могла Серафима Марковна уснуть последние месяца три без снотворного. И в этот вечер она приняла таблеточку и засопела под боком Василия Петровича, который после выборов почти перестал уделять ей свое мужское внимание. А раньше уж больно охоч был. Будучи верной женой, Серафима Марковна свято верила в мужа своего. Она чувствовала его на расстоянии. А в эту ночь вдруг проснулась и обнаружила, что Васи рядом нет. «Где же Вася? - с тревогой подумала она. Ни к селу, ни к городу вдруг вспомнилась песня «Мой Вася, ты будешь первым на луне». Но Вася оказался не на луне,а в кухне, откуда Серафима Марковна услышала разборчивое бормотанье:

«Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь. Есть святое океан - море, на том святом океане - море стоит остров, на том острове стоит дуб булатный, у того дуба булатного корни булатные, сучья булатные, вершина булатная. - Серафима Марковна осторожно ступая босыми ногами по покрытому ковром полу, подкралась к дверям кухни. Там, перед зажженной свечей стоял на коленях ее муж в одних исподниках и глухим голосом завывал: «Круг того дуба булатного ветром не согнет, вихрем не сломит: так бы и у меня, раба Божьего, стояли семьдесят стеблей и единый стебель на женский лик красные девицы да старые бабы, да молодые молодцы, да сивые кобылицы. Еще под тем булатным дубом кузов ярости и юности, распущу ярость и юность на раба Божьего Василия в ретивое сердце, в семьдесят семь стеблей и единый стебель. Еще на ветру булатного дуба сидит веселая птица - петух: встает рано, голову поднимает и весело поет; столь же бы стояли у раба Божьего Василия семьдесят семь стеблей и единый стебель: вставали равно на женский пол и на мужской, на молодые молодцы, да красные девицы, да старые бабы».

- Серафима Марковна уронила слезу: - «Доработался, допахался на народ. Крыша, видать, поехала», - печально подумала она. А Василий Петрович, высморкавшись, к возмущению жены, в чистое кухонное полотенце, продолжал: « А злого человека, порченника, кто на меня зло думает и мыслит, ударь его коленки о камень, убей его. У меня , раба Божьего Василия, стало бы лучше старого, храбрее прежнего, что турий рог, что еловый сук; так бы раб Божий Василий был пылок и ярок на женскую страсть, на полое место во веки веков». - Василий Петрович встал с колен, оттянул резинку трусов, заглянул вовнутрь, недоуменно пожал плечами и задул свечу. Серафима Марковна хотела, было, отправиться в постель и обдумать странное поведение мужа, но муж вдруг резким движением скинул трусы и, стоя спиной к Серафиме Марковне, начал делать какие - то движения, чуть - чуть подпрыгивая и дергая плечами. Тут уж Серафима Марковна не выдержала и обратилась к мужу:

- Вася, ты чего делаешь?

-Иди спать, - не оборачиваясь ответил Вася, - не видишь - муху бью.

- Какую муху? - голос Серафимы Марковны дрогнул.

- Какую - какую? Обыкновенную. Не мешай, - Василий Петрович раздраженно замахал руками..

- Так у нас и мух - то нет, - пожала плечами Серафима Марковна.

- Это у тебя нет, а у меня есть. Иди спать, - в голосе Василия Петровича прозвучали жесткие нотки мэра города.

Серафима Марковна, тяжело вздохнув, сделала вид, что выполнила волю мужа, но сама затаилась за дверью и продолжала наблюдать за действиями супруга.

Супруг же, закончив «бить мух», вынул из кармана лежащих на стуле брюк, коробочку для ювелирных изделий, открыл ее и выложил на кухонный стол два золотых обручальных кольца. Потом муж вновь зажег свечу, стал на колени и забормотал:

«Восстань и взыграйся оный у раба Божьего Василия и унеси на синее море. Моему слову аминь». - Произнеся это заклинание трижды, Василий Петрович взял в руки кольца и начал пристраивать к чему - то, что находилось у него впереди, предварительно поставив на стул пустую эмалированную миску. Когда в миску потекла струя какой - то жидкости, Серафима Марковна не выдержала, она с криком «Вася!» кинулась к мужу и увидела, что он писает в миску. Окончив, не обращая внимания на жену, ритуал, Василий Петрович увлек жену в спальню, прижал к себе и спросил: «Было когда - либо с тобой такое, чтобы прижавшись ко мне, ты не почувствовала мой стебель?».

- Вася, а что такое стебель? - пролепетала ничего не понимающая Серафима Марковна.

- Ну, как тебе объяснить? Ну вот он стебель, - и он указал на свой, - который согласно молитве стал стеблем. - Ты поняла? Это он в молитве называется «стебель», а так он просто «хер». - - -Врубилась?

- Ага. Вася, врубилась. - После минутной паузы спросила , - а зачем тебе семьдесят семь стеблей?

- Ну и дура же ты. Ладно, сейчас все объясню. Ты видела какую избирательную компанию мы пережили? А после ее выигрыша как пахать приходиться. А сколько неприятностей с оппозицией, а с родней твоей, а с друзьями. Думаешь на здоровье это не сказалось. У кого как, а у меня на мужской силе отразилось, Ты что, не почувствовала? Да с тобой - то ладно, но и ...

- Что « но и», - перебила его откровения жена, - что «но и»?

Ее вопрос насчет «но и» Василий Петрович пропустил мимо ушей и продолжал свой рассказ:

- Арнольда Николаевича, помнишь? Да - да. Врач. Я с ним учился еще в школе. Так вот, встретил его случайно, ну и поделился: слабость, мол, одолела. А он ведь врач, открыл центр оздоровительный по этим делам, «Трикато» называется. Пригласил меня. Они меня обследовали и прописали две молитвы - основную и закрепляющую. После закрепляющей надо мочу три раза пропустить сквозь обручальные кольца, одетые на стебель.Вот, кольца на заказ сделал , ну, моего размера. И несколько физических упражнений надо проделывать, в том числе упражнение «бить муху».

- А как это «бить муху»? - полюбопытствовала Серафима Марковна, пытаясь отыскать у мужа «стебель».

- Не трожь, - раздраженно остановил ее поиск муж, - позволено только через десять ритуальных молитв. А раньше - ни - ни. Кадры там у Арнольда классные, - продолжал он рассказ. - Одна Аглая чего стоит. Красавица, ясновидящая, потомственная целительница, медиум и гипнотизер. Прошла такие испытания пока была допущена до практической деятельности. А этот Георгий Львович, эрудит, специалист во всех областях знаний, психиатр, сексопатолог. Никогда бы не подумал, что у нас в городе такие суперкадры водятся. Если мне помогут, крупно их поддержу. А насчет «бить муху» отвечу, когда полностью ритуал пройду - раньше не позволено.

Шли дни. Каждый день после полуночи Василий Петрович совершал «ритуал». И вот наступил последний день. Серафима Марковна накрыла в гостиной стол - они с мужем решили отпраздновать окончание «ритуала» полночным ужином при свечах, под музыку Вивальди.

Часы пробили полночь. Василий Петрович в некотором возбуждении от многодневного воздержания и в предчувствии сладострастных объятий Серафимы Марковны, отправился на кухню, где все было готово к проведению «ритуала». Серафима Марковна, благоухая специальными возбуждающими духами, в новом, приобретенном для сегодняшней ночи, эротическом белье, возлежала, именно возлежала, на семейном ложе в ожидании любимого. Она чувствовала, как пылают ее щеки, она физически ощущала, каким сиянием глаз согреет она любимого. Именно сиянием глаз она рассеет тьму ночи и укажет любимому путь к своему трепетному телу.

Наконец, из кухни донеслись слова закрепляющей молитвы: «Восстань и взыграйся оный у раба Божьего Василия и унеси на синее море. Моему слову аминь».

Серафима Марковна вся напряглась, тело ее била легкая дрожь, неотвратимое желание повергло все ее существо в состояние близкое к обмороку. Она была не в силах сдержать страстный стон - призыв истосковавшейся плоти. Она издала призывный вопль: «Вася, скорее, я сгораю от страсти»!. Вася ответил яростным, почти звериным рыком, но в спальне не появился. «Вася, Вася» - несся призывный клич из спальни. Вася продолжал что - то выкрикивать, не выходя из кухни. Потом крики прекратились, но послышался звук разбиваемой посуды, потом с грохотом опрокинулся стул, и, наконец, в спальню ворвался Вася. Серафима Марковна зажгла свет: перед ней, переминаясь с ноги на ногу, стоял ее муж: у него, наконец - то «взыграл оный», на оном плотно сидело два обручальных кольца. Он пытался их снять, но «оный», превратившийся с торчащий «стебель», не позволял это сделать. Мэру города было очень больно и он, попискивая от этой боли, с надеждой взирал на жену - он знал, что в трудные минуты его верная Серафима всегда находила выход из самых безвыходных ситуаций.

Серафима Марковна быстро оценила обстановку и попыталась сдернуть кольца руками, но кольца сидели, как влитые и не сдвигались ни на миллиметр. Обессилив от потуг, Серафима Марковна предложила вызвать "Скорую", но Василий Петрович заартачился: «Представляешь, - шептал он жене, - что будет, когда город узнает, что у мэра на «стебле» два обручальных кольца обнаружили»

Серафима Марковна, не слушая мужа, позвонила подруге. Василий Петрович, бросив свой «стебель», который он держал двумя руками, хотел было отобрать у жены телефон, но не успел.

- Маша, - кричала в трубку Серафим Марковна, тут такое дело, у меня средний палец на правой руке распух, кольцо давит, а снять не могу. Что делать? Ага, ага. В холодную. Хорошо. Спасибо. Все, - радостно сообщила она мужу, - сейчас тебя лечить будем.

Она понеслась на кухню, схватила таз и подставила его под кран. Вместо того, чтобы обрадовать таз и Серафиму Марковну струей холодной воды, кран чихнул, выплюнул бульбу и зашипел. Он шипел, как змея подколодная, но вода не шла.

- Опять твои козлы воду отключили, - Серафима Марковна злобно посмотрела на мужа, вроде бы это он и есть козел, отключивший воду. Она кинулась к холодильнику, в котором обычно хранился запас минеральной воды, но ее, увы, не оказалось. Серафима Марковна устало опустилась на стул. - Ну нет воды, - обратилась она к мужу, застывшему в ожидании со «стеблем» в руках. - А Маша, - она кивком указала на телефонную трубку, - посоветовала опустить в холодную воду. Как тебя вообще угораздило кольца на него напялить?

- Как - как, - дернулся Василий Петрович, - мочу - то надо три раза через них пропустить. А он был, в общем, как тряпочка висел. Я его и протащил в колечки - хотел процесс ускорить. Тут, видно, сработали заклинания - оный и взыгрался.

- Ой, - вскочила со стула Серафима Марковна, - я сейчас. - Она кинулась к холодильнику и достала оттуда кастрюлю литра на три. - Давай, - поманила она супруга и открыла крышку кастрюли. Василий Петрович, с одного удара пробив корку желтого жира, сунул «оного» в борщ. Через несколько минут у Василия Петровича от холода зуб на зуб не попадал, а «воз был и ныне там».

- Ну - ка давай Арнольду позвоним, - взмолился Василий Петрович. - Через пятнадцать минут Арнольд Николаевич, как Сивка Бурка, был в доме у мэра.

- Вы что, с ума сошли. Куда вы его сунули? - возмутился доктор.

- Это она, - по привычке свалил все на жену мэр, вынимая «оного» из кастрюли с борщом и стряхивая с него капусту.

-Так, - осмотрев мэра, обратился он к Серафиме Марковне, - быстро мыло

- Какого, хозяйственного или туалетного? - озабоченно спросила Серафима Марковна.

- Все равно, - махнул рукой Арнольд Николаевич.

Как это все равно? - подал голос виновник торжества, - я согласен только на туалетное.

- Намыльте ему это дело, - распорядился Арнольд, когда Серафима Марковна принесла кусок пахучего туалетного мыла.

- Воды - то нет, - растерянно сообщила Серафима Марковна. - А да, счас, - и побежала на кухню, откуда быстро вернулась с заварным чайником, налила на руку заварки и намылила мужу «оного».

- Заставь дурака богу молиться, - в сердцах произнес Арнольд, - зачем столько пены, чуть - чуть надо. Да уж ладно.

-Услышав замечание врача, Василий Петрович энергично стряхнул пену.

Арнольд надел резиновые перчатки и быстрым, ловким движением снял кольца и вручил их хозяйке дома.

- Не знаю, как вас и благодарить, - бормотала сияющая Серафима Марковна.

- А чего меня благодарить, - скромно опустил глаза Арнольд, - это наша работа.

- А что, Арнольд Николаевич, оный у меня теперь в таком взыгранном состоянии и будет?

- Как заказывали, так и будет. У нас гарантия - год. Арнольд раскланялся и ушел, отказавшись от предложения Серафимы Марковны выпить и «отведать борщика».

Не успели закрыться двери за Арнольдом Николаевичем, как Василий Петрович бросился в ванную - отмываться от борща. Но не тут - то было - воду козлы так и не дали.

Черт с ним, - подумал Василий Петрович, - борщ - то чистый, еда все - таки, - и попытался облапить жену. Но Серафима Марковна с неожиданной ловкостью увернулась, отодвинулась к стеночке и заявила: «Еще чего? Только с борщом и не пробовала». Василий Петрович огорченно вздохнул и был уже готов согласиться с супругой, но помешала мужская гордость и после долгого молчания он изрек: «Не в борще дело, Серафима, не в борще. Разве для истинной любви борщ помеха? Что молчишь? Нечего сказать?» Ответа он в эту ночь так и не дождался - жена спала, периодически вскрикивая во сне.

Чуть забрезжил рассвет, Василий Петрович очнулся от тяжелой дремы, в которой промучился всю ночь. С надеждой проверил «оного» и убедился, что тот за ночь не утихомирился . Услышав журчание воды из незакрытого крана, Василий Петрович отправился в ванну - мылся он долго и старательно, в надежде горячей водой утихомирить «оного» и так фыркал от удовольствия, что от этого фырканья проснулась Серафима Марковн Она чуть понежилась в постели, а потом в чем мама родила помчалась в ванную к мужу замаливать свою вину за вчерашнее неисполнение супружеского долга. Обрадованный мэр с голодухи быстро долг исполнил, но от этого ему легче не стало - «оный» продолжал вести себя вызывающе и нахально. Несмотря на недостойное поведение «оного», Василий Петрович начал собираться на работу. И когда он уже оделся, жена по многолетней привычке критически осмотрела его - все ли в порядке и обнаружила, что не все.

- И куда же ты в таком виде пойдешь? - Серафима Марковна кивком указала на выпирающий из штанов «такой вид».

- А что же делать?

- Звони своему Арнольду Николаевичу.

- Слушай, а может его принайтовить скотчем, а? - с надеждой в голосе предложил Василий Петрович.

- Кого принайтовить, Арнольда Николаевича? - с иронией переспросила жена.

- Ты чего прикидываешься, не поняла что ли кого? Его, - Василий Петрович указал глазами «кого».

-Ты вообще соображаешь что говоришь? Принайтовить. Это тебе что, корабельный груз? А в туалет ты как будешь ходить или тебе памперс пришпандолить?

- О, идея, - встрепенулся Василий Петрович, - дуй в аптеку. Поняла? Купи памперс для взрослых и бинты, обойдемся без скотча.

На работе Василий Петрович нервничал, кричал на подчиненных. Особенно срывался на женщин, а секретаршу Марину довел до слез своими придирками. Когда она начала плакать, Василий Петрович при посетителях в приемной схватил ее в охапку и потащил к себе в кабинет. Потрясенная поведением всегда корректного и обходительного шефа, Марина, как могла упиралась, хотя уже много лет периодически оказывала ему услуги, считая это одной из своих служебных обязанностей. Происходило это, как правило, или на природе, или в машине, когда было мало времени; или в загородном доме мэра. А тут, средь бела дня, при людях - Марина такого от Василия Петровича не ожидала. Да он и сам от себя ничего подобного не ожидал, поэтому, краснея и смущаясь, приспустил брюки и начал развязывать бинт, выпустив на мгновение из рук секретаршу. Та этим воспользовалась и выскочила из кабинета. Оставшись в кабинете один, Василий Петрович взял себя в руки, одел штаны и позвонил Арнольду.

* * *

Калерия Марковна прямо с самолета на такси отправилась в Национальный банк, которым управляла ее младшая сестра Серафима Марковна. Несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте , сестры дружили, делились друг с другом своими женскими тайнами, встречи их были редки, но всегда радостными и искренними. В свои годы, Калерия Марковна великолепно выглядела: благородная осанка, высокая грудь, гордо посаженная голова, которую украшала копна роскошных, слегка тронутых сединой, вьющихся каштановых волос и сохранившие молодой задорный блеск зеленые глаза, делали ее неотразимой. В двадцать пять лет она вышла замуж за преуспевающего дипломата, с ним уехала в Париж, вскоре они с мужем разошлись, но Калерия Марковна Париж не покинула, а вышла замуж за престарелого французского аристократа, который вскоре отправился в страну предков, оставив молодой жене фамильный замок и средства для безбедного существования. В Париже Калерия Марковна жила в свое удовольствие, наслаждалась жизнью, компенсируя страдания голодного, холодного военного детства. До первого замужества Калерия Марковна окончила филологический факультет Московского университета и аспирантуру, защитила диссертацию на тему «Макиавелли и ленинская теория отражения». Блестящее образование и внешность способствовали тому, что она без особых потуг вписалась в дипломатическую тусовку первого мужа и в аристократическую среду - второго.

Серафима Марковна, не ожидавшая сестру, была так потрясена ее неожиданным появлением, что смогла при встрече только заплакать счастливыми слезами и долго не выпускала Калерию из своих объятий. Они прошли в служебный кабинет Серафимы Марковны, но беспрерывно звонящие телефоны не давали возможности им поговорить.

- Давай так, - в очередной раз оторвавшись от телефона , - обратилась к сестре Серафима Марковна, - вот тебе ключи, езжай домой на моей машине, а я быстренько тут завершу кой - какие дела и приеду. А ты там пока прими душ, чуть отдохни. Вася на работе, я позвоню ему и мы вместе приедем.

Через пятнадцать минут Калерия Марковна входила в роскошный особняк сестры. Ее никто не остановил - охрану предупредила Серафима Марковна. Войдя в прихожую, она сняла верхнее платье и насторожилась - из гостиной послышались голоса. Она приоткрыла дверь в гостиную и в изумлении застыла: за громадным черного дерева столом восседал ее зять Василий Петрович и еще три здоровенных мужика. Один из них, после непродолжительного раздумья, задумчиво произнес: «А мы ее королем» и шлепнул по столу картой. Удивленная Калерия Марковна не успела войти в гостиную, как мужик, ударивший кого - то королем, воскликнул, обращаясь к Василию Петровичу: «Ну все - вы дурак, подставляйте оного». «Что за оный?», - подумала Калерия Марковна, но тут же поняла, когда Василий Петрович послушно встал, дернул молнию на ширинке и достал «оного». Здоровый мужик отсчитал шесть карт, зажал их в руке и начал бить ими по «оному», отсчитывая: раз, два, три и так до двадцати пяти. Удары, похоже, были чувствительны, потому что Василий Петрович при каждом ударе слегка подпрыгивал и восклицал «ОЙ!». Потом по «оному» стали стучать по очереди еще два мужика и тоже настучали по двадцать пять ударов. Когда последний мужик отстучался, первый, видимо старший, внимательно глядя на мэра, спросил: «Ну что? Порядок?». У Василия Петровича счастливо загорелись глаза и он, пряча поникшего «оного» радостно закивал.

Не на шутку напуганная Калерия стрелой выскочила за дверь и, поймав машину, понеслась к сестре.

Встревоженная увиденным, Калерия Марковна, захлебываясь , рассказала сестре об мужиках и, особенно подробно об «оном». Она не могла понять зачем по «оному» били картами, почему это делалось в рабочее время и почему обычный член, хотя и родственника, незнакомые мужики называли «оным».

Выслушав сестру, Серафима Марковна слегка задумалась, а потом спросила:

- Ну а он - то, Вася, как себя вел?

- Похоже доволен был, сиял, как новый пятак. Особенно, когда бить закончили и он посмотрел на «оного», - Калерия Марковна вымученно усмехнулась.

- Поехали, дома разберемся, - Серафима Марковна решительно направилась к выходу, на ходу по мобильнику набирая номер мужа. Он оказался на работе. Серафима Марковна скомандовала водителю ехать в мэрию.

Василий Петрович встретил жену на пороге кабинета, нежно обнял за плечи и провел в комнату отдыха. На ее тревожный вопрос: «Что за мужики у нас в карты с тобой играли?», Василий Петрович радостно засмеялся и объяснил жене: «Все теперь у меня в порядке. Помог таки Арнольд. Понимаешь, он прислал трех амбалов и они меня за час вылечили. Но он, Арнольд, мне объяснил, что он пришлет трех катал, ну, знаешь, профессиональных игроков в карты, карточных шулеров, которых обыграть невозможно. Но, условие: я должен играть, напрягая максимально извилины, для создания, как он сказал, интеллектуального поля . То есть не играть в поддавки. Тот, кто проигрывает, получает по двадцать пять ударов от каждого играющего по месту, пораженному каким - либо недугом. Ну, я интеллектуальное поле создавал, упирался, как мог, но проигрывал. Мне отвесили три раза по двадцат пять ударов по «стеблю» и я в порядке. Вот какие нынче технологии. Психологические. Ни пилюль, ни уколов - ничего и на тебе - порядок. Показать?

Спасибо, не надо. Там приехала Калерия. Да. Из Парижа. Она в машине. Все, поехали домой - будем праздновать приезд сестры.

Портки долу!

Зад к стене! - прозвучала команда по радио в абсолютно темном зале. К одной из стен зала прижались плотно задами шесть введенных ассистентами мужчин. У противоположной стены, на расстоянии метров двадцати пяти, в креслах удобно расположились шесть женщин со спиннингами в руках, лески от которых через весь зал протянулись к мужчинам. На конце каждой лески, вместо рыболовного крючка, был закреплен кожаный хомутик с кнопочкой. После небольшой паузы, тот же металлический голос скомандовал: Портки долу! Жду подтверждения.

- Ку - ку. Ку -ку, - шесть раз подтвердили выполнение команды стоящие у стены мужики.

- Хомуты защеми! - защелкали кнопочки, что означало, что «хомуты защемляют». После этого шесть раз прозвучало «ку - ку».

- Лески натянуть! Дамы, вы помните, когда надо начать крутить ручки спиннингов со всей мочи?

- Ку - ку! Ку - ку! - прозвучало шесть писклявых женских ответов, что означало, что дамы все помнят.

- Мужчины упираются , считая до ста двадцати вслух, потом поддаются тяге. Кто поддастся раньше, будет дисквалифицирован и дальнейшее лечение прекращено - пригрозил голос по радио. - Понятно?

- Ку - ку, - дружно ответили участники акции.

После продолжительной паузы, металлический голос скомандовал: «Ловись рыбка большая и маленькая! Дамы, начали!».

В напряженной тишине, в абсолютно темном зале, был слышен только громкий счет мужиков. Наконец, прозвучало «Сто двадцать!», послышалось шарканье шагов по полу и вскрики женщин, которые притягивали к себе на спиннингах пристегнутых к ним за символы мужиков.

Прежде чем отправиться на акцию «Притяжение нефритового стержня», шесть членов «Клуба анонимных импотентов» были проинструктированы Арнольдом Николаевичем: - Все вы в свое время были секс символами: кто у себя на производстве, кто в собственной семье, кто даже в родном городе. Но, увы, пришло, к сожалению, время, когда по разным причинам секс- тю - тю, куда - то испарился, остались одни символы. Поэтому условимся: для удобства общения ваши немощные ныне причиндалы в дальнейшем будем именовать «символами».

Ровно через минуту раздалась команда «Свет!» - вспыхнули разноцветными огнями десятки мощных ламп, оркестр грянул вальс Штрауса «Сказки венского леса». Зрители, занявшие антресоли, разразились бурными аплодисментами. Женщины, которые притащили к себе на лесках незнакомых мужиков, были обязаны по договоренности с администрацией оздоровительного центра «Трикато», станцевать вальс со своей «добычей».

Калерия Марковна с удивлением и нескрываемым интересом рассматривала свою «добычу. «Добыча» сидела у нее на коленях и представляла с собой плюгавенького мужичка, с реденькой, седоватой бородкой, бегающими, поставленными чрезмерно близко друг к другу, неопределенного цвета глазками. Глазки шарили по всей, куда только доставали, фигуре Калерии Марковне и явно были довольны. Взаимное рассматривание заняло мгновение, после чего мужичонка вскочил и закружил Калерию Марковну в вихре вальса. Танцевал он хорошо, хотя и оказался на голову ниже своей партнерши.

- Кирюша, - отрекомендовался танцор после первого круга, - а вас?

- Авас, - смеясь ответила Калерия Марковна, вспомнив интермедию в исполнении Карцева и Ильченко.

- Меня? Я же уже ответил - Кирюша.

- Сколько же вам лет, Кирюша? - полюбопытствовала Калерия Марковна.

- Счастливые годов не наблюдают, - переиначил крылатое выражение Кирюша.

Оркестр замолк и Кирюша галантно, хотя и был без штанов, поцеловал Калерии Марковне ручку и проводил на место; сам же, забросив ногу на ногу, уселся рядом.

- Скажите, Кирюша, какая беда занесла вас в это оздоровительное заведение? - Калерия Марковна невольно остановила взгляд на острой, покрытой «гусиной кожей», коленке Кирюши.

- Понимаете, я фермер, жена померла вот уже как два года. Хотел жениться, да вот беда - мужская немочь прицепилась. Как тут женишься? По врачам походил - бесполезно. Вот сосед и посоветовал. Ты, говорит, натощак пей кефир с алебастром. На стакан кефира чайную ложку, без горки, алебастра. Три раза выпил, а потом хоть об табуретку выбивай - не то что любви, в туалет сходить не мог. Побежал к докторам, а они говорят: год в воде отмачивать надо. А тут прослышал про «Трикато». Деньжат подсобрал и сюда. Вот уже первые сдвиги есть - все стало, как резина, а не как деревяшка.

Слушая Кирюшу, Калерия Марковна хохотала до слез. Кирюша воспринимал ее смех как призыв к действию; он, как бы невзначай, положил руку на ее круглую коленку. Калерия Марковна зыркнула на его руку, но коленку не убрала - жалко стало мужичишку, наевшегося ради любви алебастру.

Тут по радио объявили: «Акция окончена. Всем в банкетный зал на фуршет в честь официального открытия многофункционального оздоровительного центра по сексуальным проблемам «Трикато».

Приглашенные со смехом и шутками рассаживались за банкетным столом. Шесть женщин и шесть мужчин, участвующих в акции рассадили напротив друг друга. Во главе стола восседал мэр города Василий Петрович Ложкин с супругой, по правую сторону от него разместился Денис- меценат, главный спонсор предприятия; рядом с Денисом сел Арнольд Николаевич, потом Аглая.

С бокалом шампанского в руке поднялся Василий Петрович: - «Господа! Я поздравляю вас с открытием первого в нашем городе оздоровительного центра «Трикато». Этому знаменательному событию мы обязаны меценату, человеку, которому небезразличны чаяния жителей нашего города, предпринимателю Денису Максимовичу Денисову. - Зал сотрясли бурные аплодисменты. - Денис приподнялся с мета, раскланиваясь и благодаря присутствующих. - Руководство города благодарит Дениса Максимовича и позвольте мне,вручить ему удостоверение почетного гражданина города. Аплодисменты вновь сотрясли банкетный зал. - Господа, - продолжал мэр города, - но не было бы нашего замечательного центра, если бы не врач самого широкого профиля Стоцкий Арнольд Николаевич; если бы не эрудит, знаток оккультных наук, профессор Георгий Львович Костомаров и его ученица, ясновидящая, потомственная целительница, человек, обладающий необычайными способностями, провидица Аглая. Выпьем же за этих людей, несущих нам самое главное - здоровье. За мэром слово взял Арнольд Николаевич:- " Господа, - глухим голосом начал он, - сегодня, в день открытия нашего центра, мы провели акцию "Притяжение нефритового стержня". Цель акции установить духовно - сексуальные контакты между двумя оснлвными группами, пользующимися нашими услугами. Это мужская группа"Анонимные импотенты" и женская группа "Фригидности бой". Сакральный посыл сегодняшней акции заключается в выражении: "Если гора не идет к Магомету, Магомет идет ... куда? ПРавильно - к горе." Женщигна ощущает себя женщиной тогда, когда огна окружена вниманием мужчин. Мужчина же тогда лишь мужчина, когда в нем жива тяга к женщине. Учитывая, что названные признаки и у мужчин, и у женщин, учавствующих в акции, их покинули, мы сегодня воссоздали их искусственно и первые результаты на лицо - у вас проснулся интерес друг к другу.. Сегодня первая, но не последняя совместная акция. Следующая состоится через три месяца .До того времени, никакого общения. Лозунгом женщин должен стать лозунг «Импотенты, гэть!», лозунгом мужчин - «Бабы, гэть отседа!» Сегодня же мы выясним причины, побудившие нас прибегнуть к услугам центра, обменяемся информацией. - Арнольд Николаевич закончил свою речь и жестом предложил слово Георгию Львовичу. Маэстро встал и обратился к присутствующим:

- Прошу мужчин встать и повторять за мной слова молитвы - заговора: «На середине поля есть деревянный ствол, тот ствол, как нарожденный младенец, гол. На стволе том сук деревянный, не гнется он, не ломается, от буйных ветров не сгибается. - Серафима Марковна искоса наблюдала за мужем. Мэр города старательно, выпучив глаза, повторял слова молитвы, а на словах « не гнется, не ломается, от буйных ветров не сгибается» судорожно пощупал сквозь брюки свой «символ» и,убедившись, что все в порядке, продолжал повторять слова заклинания .

- Так бы и у меня , Божьего раба Кирюши, - громче всех выкрикнул свое имя сосед Калерии Марковны, - мой символ не ломался, не сгибался, а по первой мысли о бабе поднимался. Слово мое верное, дело мое спорное. Ключ, замок, язык. Аминь. Аминь. Аминь».- Выдержав торжественную паузу, Георгий Львович объявил: женскую часть обряда проведет провидица Аглая.

Настя встала, воздела руки над столом: прошу женщин повторять за мной: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Светлый месяц, часты звезды, вы видели, что люди ночами грешат, не спят. Так бы и раб Божий меня ласкал, с любовным делом ко мне приставал, целовал, миловал, и чтоб символ у него на меня вставал, всюду и всегда и до последнего дня. Во имя Отца и Сына и Святого духа. Аминь». Закончив молитву, Аглая осенила всех крестным знамением и села. Выпили за создателей центра.

- А теперь каждый из желающих исцелиться, - Арнольд широким жестом обвел присутствующих, - расскажет коротко о главной причине, породившей, по его мнению, его недуг. Разговор должен быть откровенным, иначе результата мы не получим. Начнем хотя бы с вас, - он указал на дородного мужчину, шарообразная голова которого была покрыта тоненькими светло - русыми волосиками и возвышалась над массивными плечами, как мина второй мировой войны. Лицо мужика налилось кровью, маленькие глазки с белесыми ресницами растерянно заморгали и он, заикаясь, произнес: «Я, это самое, стесняюсь». Все недовольно и ободряюще загудели: «Давай - давай, тут ни от кого секретов нет - все братья и сестры». Особенно старался Кирюша: «Я вон алебастр ел и ничего, а он стесняется. Тоже мне, Джеймс Бонд. Секретный агент. Давай, колись». « Джеймс Бонд» заерзал на месте и начал свою исповедь:

- У меня за городом дом. Разную живность там разводим с женой. Жена с детьми как - то к матери уехала. Вечерком вышел на крылечко покурить Смотрю: петух курочку топчет. Тут такое желание меня охватило. Схватил первую попавшуюся курицу, сунул ее в сапог вниз головой, - рассказчик остановился, вытер платком обильно выступивший на лбу пот и продолжал, - ну, хотел ее оприходовать - лукавый попутал. Только я наструминился, она возьми да вырвись. Нет бы ей убежать. Нет - она повернулась и клюнула меня ... ну в этот... в символ... Самое обидное, - рассказчик судорожно потер руки, - самое обидное, что курица оказалась бойцовским петухом. Друг мне его привез в подарок с Таиланда. А я по пьяни его спутал с курицей. Он клюнул меня в символ, я давай бежать, а он за мной - догонит, крылья распустит и давай клевать. Насилу спрятался. Ну вот. Жена приехала, а символ ни, ни, - рассказчик тяжело вздохнул и замолчал

-А с петухом что? - задал вопрос Кирюша.

-Что - что, кур топчет, а я вот тут, - тяжело вздохнул любитель куриной любви.

Ему налили рюмку виски, он молча выпил и мрачно уставился на сидящую напротив его женщину.

Невольно все взгляды обратились на нее и она начала повествованиео своей сексуальной Одиссее:

Значит так, я живу уже много лет без мужа. Мужиков терпеть не могу. Ну, а вот одного недавно стала терпеть. Что мы с ним вытворяли, - она радостно захихикала и томно прикрыла глаза. - Я так ему благодарна, я так трепетно к нему относилась, да и отношусь. Если бы я ему изменила, я бы убила себя. И вот мне стало казаться, что все мужчины только и мечтают о том, чтобы овладеть мною. В каждом мужике я стала подозревать маньяка. Эти страхи преследовали мня днем, а ночью мы с моим любимым предавались настоящему разврату, хотя ему уже восемьдесят пять лет и «символ» его дрябл, как завалившийся за кухонный стол и пролежавший там год стручковый перец. Что мы с ним вытворяли. Мы играли в игру: вроде я передовая доярка, герой соцтруда, а он корова . Он вроде корова - рекордсменка и его знает и чтит вся страна. У нас самые высокие в СССР надои. И самый пик в наших отношениях наступал тогда, когда он на весь дом мычал от счастья, что он передовая корова. Никто мне не нужен был, кроме моей коровки. Но однажды я поднималась к нему в лифте. За мной в лифт вошел, опираясь на трость, старичок . Мне показалось, что он слишком близко подошел ко мне. Я испугалась. Сейчас он начнет меня насиловать, подумала я. И не успел старичок прислониться к стенке лифта, чтобы не упасть, я выхватила у него из рук трость и огрела старичка ею по кумполу. Я тут же одумалась, вызвала по мобилке скорую. Старичка увезли, а я сбежал к своей коровенке. Но интерес к ней пропал. Она мне показалась не полной сил дойной коровой, а старым ничтожным хмырем. Таков был стресс оттого, что случилось в лифте. Вот я к вам и пришла, - она дернула сухенькой остроносой головкой и замолчала, прикрыв веками печальные глаза, с белками в красных прожилках.

- Простите, а со старичком - то что? - поинтересовалась Серафима Марковна.

- С каким старичком? - переспросила остроносенькая.

- Ну которого вы огрели по кумполу.

- А. Да ничего. На следующий день я пришла к моему любимому, но уже не желанному - хотела объясниться, ну сказать ему, что наши игр окончены, но , представляете? Да, - она наколола вилкой кусок колбасы, тщательно его прожевала, проглотила и продолжала, - пришла, толкнула дверь - открыта. Вхожу в комнату, а там сидит, кто бы вы думали? Старичок с синей шишкой на высоком лбу, как я потом узнала, ученого. Увидев меня, корова вскочил, бросился ко мне с криком «Смотри, смотри, что у меня; теперь у нас дела пойдут по другому». Я посмотрела и увидела: коровий символ был украшен чем - то черным и неприятным.

- Позвольте, - остановила ее повествование Серафима Марковна, - во - первых, откуда у коровы символ, она же корова, а потом, корова и вдруг бросилась к вам к человеческим криком, с каких это пор коровы заговорили?

- Я же вам объясняю, что корова - она не корова. Корова - мой любимый, мы с ним играем в молочно - товарную ферму. Понятно?

- Серафима Марковна недовольно кивнула и что - то возбужденно начала говорить на ухо мужу. Тот согласно кивал.

- Бывший любимый, - продолжала рассказ остроносенькая, - не обращая внимания на мои удивленные взгляды, представил мне старичка, который явно не узнал меня.

Знакомьтесь, - он галантным жестом указал на поднявшегося мне навстречу старичка, - Гурген Самсонович Арутюнян, академик, долгожитель, первый муж моей покойной жены.

Я протянула руку академику и он, опираясь на трость, которой я его вчера отходила, склонился и поцеловал эту руку. Он поцеловал ее не просто, а во внутреннюю сторону запястья. Этим он вновь разбудил во мне страсть. Я внутренне напряглась, кровь прилила к голове, но в это время на глаза мне попался символ моей коровы, а на нем что - то черное. Возбуждение как рукой сняло. Это кто? - спросила я, указывая глазами на символ. Это? - переспросила корова -. А тебе вот объяснит Гурген, он специально это привез мне. В ожидании ответа, я посмотрела на шишку на лбу академика. Академик погладил шишку свободной от трости рукой и начал свое объяснение:

«В 1937 году по прямому указу Сталина была открыта фабрика по выращиванию вот этого, он указал на коровий символ. Нет, нет, уловив мое удивление, произнес он, ни этого, а того, что на нем сидит. А сидит на нем, он сделал продолжительную паузу, догадайтесь с трех раз, что? Пиявка, - он поднял вверх указательный палец, - отборный экземпляр. Помогает от многих недугов, в том числе и от мужской слабости. Мне вот девяносто два года, а я пиявочку поставлю - и орел. Ведь я был первым директором той фабрики. Потом меня арестовали - какая - то пиявка - мутант не хотела покидать злачное место крупного руководителя. Дело в том, что пиявка отпадает, как только насосется. Ну а та не хотела отпадать - я и получил десять лет без права переписки.

- Ты рискуешь еще червонец отхватить, - прервал его рассказ хозяин символа, - моя - то пиявка уже третий час сидит. Не отпадает.

-А мы ее сейчас по темечку, - и Гурген щелчком попытался сбить пиявку с символа - да не тут - то было - пиявка, видать, ушлая попалась, вцепилась мертвой хваткой. Давай мы ее втроем отдирать. А она ни в какую. Любимый сначала от щекотки хихикал, а потом стал от нас убегать, прыгать по квартире козлом. Он такие антраша выдавал - нарочно не придумаешь. Мне все это надоело - я плюнула и ушла. Из дома позвонила. Ответила врач скорой помощи: хозяина увозят, сказала она, с пиявкой на символе - снимать будут в клинике, а Гурген его сопровождает. После этого звонка мой интерес к жизни опустился ниже плинтуса. А что это за жизнь - без интереса? Вот я к вам и пришла» - сухонькая сглотнула слюну и замолчала. Наступила звонкая тишина. Такая тишина иногда вдруг наступает в общественном транспорте или на трибунах стадионов: шум, гам , гул, а потом вдруг на мгновение - тишина. Вот такая установилась тишина в банкетном зале. Эту тишину прервал шум открывшейся двери - на пороге стояло, опираясь на массивную трость, лицо кавказской национальности с фиолетовой шишкой на лбу. Стояло не только «лицо», стояло и все остальное. Это «остальное» протягивало сухонькой трехлитровый бутылек, в котором извивались плавающие в воде пиявки. Сухонькая взяла бутылек и растерянно стояла, не зная что с ним делать дальше.

- А это что? - указывая пальцем на бутылек в руках сухонькой, спросил Арнольд Николаевич у «лица».

- Это? - переспросило «лицо», указывая тростью на сухонькую. - Это подружка Глафиры.

- Что еще за Глафира? У нее что, кроме коровы еще и какая -то Глафира была? Ну, вы даете, - возмутился Арнольд Николаевич

- Ну, Глафира - кличка коровы. Я же только что рассказывала. А в бутыле пиявки. Теперь понятно?

- А при чем здесь пиявки? - вмешался мэр города.

- А притом, что вот он, - она указала на стоящего, опираясь на трость кавказца, - привез этих пиявок буренке.

- Что, была еще и буренка? - удивленно дернул головой Арнольд Николаевич. - Что вас четверо было?

- Да нет, - попыталось объяснить лицо кавказской национальности, - их было двое: она, - он кивнул в сторону сухонькой, - он - Глафира, потом подошел я. И стало нас трое.

- А буренка куда делась? - хором воскликнули несколько человек.

- Да никуда она не девалась, - вскочила с места сухонькая, - мой любимый, буренка и Глафира - одно и то же. Я же вам объясняла, мы с любимым играли МТФ, были в СССР такие молочно - товарные фермы. Он в этой игре был корова - буренка по кличке Глафира. А я - передовая доярка. Приехал с Кавказа его друг, вот он, - она указала на приехавшего. - Он академик Гурген Самсонович Арутюнян. Гурген привез ему пиявок, чтобы оживить Глафирину плоть. Сам Гурген академик, геру... геру..., - она запнулась и замолчала.

- Гирудотерапевт, - помог ей академик.

- Вот теперь понятно. Давай, академик, садись за стол, потом переговорим. - Арнольд Николаевич пододвинул Гургену Самсоновичу свободный стул.

Все выпили. Пили без тостов, каждый наливал, когда хотел, никто никого не принуждал. Долго слышалось только постукивание вилок о тарелки, да чавканье Кирюши.

Наконец молчание прервал сидящий у самого края стола парень лет двадцати пяти:

- У меня история короткая, - смущенно начал он. - Жена с ребенком уехали в отпуск. Месяц их не было. Ну, я, понятно, погулял. Нет, ничего не подумайте - жену я люблю И ничего такого... Так, с друзьями.. Короче, перед ее приездом давай полы мыть. Жара. Разделся догола и мою. Сами понимаете - стою на карачках. В общем, достоинство мое в свободном полете - болтается. Вдруг его, ну, как вы говорите, символ, что - то как цапнет. Я взвыл от боли. А то кот: смотрел - смотрел и, видно, решил, что телепается мышь или крыса, ну и цапнул. - Рассказчик сделал паузу, тяжело вздохнул и продолжал. - Жена приехала, а толку с меня нет. Вот пришел по объявлению - помогайте. На вас вся надежда.

- Шестьсот процентов гарантии - мы ваши надежды оправдаем, - успокоил его Георгий Львович.

- Ну а мои надежды? - сверкнула глазами Калерия Марковна.

- Без вопросов. А что с вами - то стряслось?

- Извольте, - начала свой рассказ Калерия Марковна, - в отношении мужчин у меня была самая высокая планка. У меня было два мужа и оба блестящие эрудиты, высокие интеллектуалы и интеллигенты. Да и я сама одна из самых, без преувеличения, образованных женщин Франции. - Кирюша ехидно хихикнул, но никто не обратил на это внимания. - Для меня, - продолжала Калерия Марковна, -мужчина переставал существовать, если он не читал «Исповедь сына века» Альфреда де Мюссе - друга Жорж Санд. Один мой ухажер в самый интимный момент наших отношений вдруг спросил: а что он, Жорж Санд, написал? Отношения, сами понимаете, тут же были прерваны навсегда. Мой любимый поэт Поль Элюар. И что же это за мужчина, что же это за партнер, если он не знает творчества Элюара? Как можно с ним общаться? В мою постель бесполезно было лезть, не зная о «Цветах зла» Шарля Бодлера, о сюрреализме Себастьяна Кокто или о «потоке сознания» Марселя Пруста. После моего второго мужа - французского маркиза, кто только не пытался со мною общаться - бесполезно, ни один не проходил тест на образованность и интеллигентность. Ну, скажите, могла ли я всерьез общаться с человеком, который путает Поля Гогена с Ван Гогом? Я, конечно, страдала, зов плоти есть зов плоти, но старалась принципами не поступиться. Но вдруг, на одном из раутов попался совершенно изумительный человек. Он был не только хорош собой, он был энциклопедически образован. Он по возрасту был несколько старше меня, пережил блокаду Ленинграда, был русским. Представитель новой волны эмиграции. Образованность, интеллигентность, широчайшая эрудированность были не единственными его достоинствами, он еще обладал безукоризненными манерами, настоящей английской сдержанностью. Мы проводили время, поднимаясь в своем общении до заоблачных высот в вопросах философии, музыки, живописи, поэзии, литературы Он умел не только говорить, он умел и слушать, что величайшая редкость среди мужчин. В своем общении мы обогащали друг друга и это с неимоверной силой притягивало наши души. Наконец пришло время, когда и наши тела потянулись друг к другу. С неземной нежностью он обнял меня и увлек в альков. Я закрыла глаза и мне представилось поле, усеянное огненно - красными маками, из - за горизонта взмыл в небо громадный червонного золота солнечный диск, голубое небо приблизилось на досягаемую высоту, мне казалось, что до него можно дотронуться рукой, я слилась с вечностью, я приобщилась к вселенной, я стала на один уровень с Господом и Творец не отверг меня, я сама стала Богиней. Я чуть не потеряла сознание от счастья и восторга. Укрывшись одеялом с головой, мой принц страстно прошептал мне на ухо: « Любовь моя, вот так бывало в моем блокадном детстве - в ледяной нетопленой квартире укроешься бывало с головой, набздишь, чтобы быстрее согреться и засыпаешь под голодное урчание живота». Мгновенно я опустилась на грешную землю, я с удивлением смотрела на лежащего рядом со мной человека, а он облапил меня и давай искать у меня какое - то либидо. «Где же у тебя либидо? - суетился он около меня. Где он только это либидо не искал, но, видимо, так и не нашел, вернее не успел найти, потому что я «тихохонько медведя толк ногой» и мой визави оказался на полу, вскочил, оделся и обиженный, так и не найдя либидо, ушел. С тех пор я не подпускаю к себе ни эрудитов, ни интеллигентов, ни аристократов, ни простолюдинов. Видимо, мне надо у вас подлечиться, чтобы стать проще.

Все слушали рассказ Калерии Марковны, затаив дыхание, а концовка всех ошеломила: как же так - пробздеть такую любовь. И только Кирюша - любитель матерных частушек от души хохотал, а потом, переведя дыхание, вдруг запел:

Я на бочке сижу,

С бочки капает -

Никто замуж не берет,

Только лапает.

Послушав Кирюшу, все застолье грянуло дружным смехом: ему, застолью, Кирюшины частушки были ближе Ван Гога и Кокто, Поля Гогена или Марселя Пруста. Каждый из сидящих мог исполнить не один похабный куплет - на кой хрен им Альфред де Мюссе вместе с Жорж Санд, когда есть Кирюша. В новые времена все они уселись на бочку, с которой капает...

Властным жестом остановил разгоравшееся веселье Арнольд Николаевич:

- Господа, - обратился он к присутствующим, - я должен отметить, что проведение сегодняшней акции показало, что наша технология выведение инстинктов на уровень чувств, оправдывает себя: за первый же день, за несколько часов, мы сумели вас раскрепостить, вы без стеснения и закомплексованности поведали нам о ваших бедах. Все вы на пути к быстрому выздоровлению и обретению простого человеческого счастья. А сейчас мы силами наших клиентов проведем лечебную акцию для мужчин под грифом « Бей муху». Акция будет проходить в звуковом сопровождении нашей женской группы.

Шесть участников акции «Ловись рыбка большая и маленькая» встали из - за стола и выстроились вдоль стены. Прозвучала команда: «Животы оголить"! Теперь, - звучало по радио, - представьте, что по вашему животу ползает муха, она совершает непредсказуемые, хаотические движения. Ваша задача с помощью розданных вам фаллоимитаторов муху оглоушить, а еще лучше - убить. Итак, начали! Раз, два , три, четыре! Три прихлопа, два притопа! Звуковое сопровождение, пошли!».

«Кто не хочет водку пить, точно муху будет бить!» - писклявыми голосами, но во всю мочь, завопили участницы женской группы.

« Три - четыре, - надрывалось радио, - есть хозяйка на квартире! Три прихлопа, два притопа!».

«Раз, два, три! Быстро мухе нос утри!»

Резвее всех прыгал Кирюша. Он так старался, что при своей малорослости, вместо живота, по которому якобы ползала непредсказуемая муха, стукал себя по лбу, где никакой, даже виртуальной мухи не было и не должно было быть. - Кирюша очень хотел понравиться Калерии Марковне.

Калерия Марковна раскраснелась, щеки ее пылали, глаза горели, грудь вздымалась, « Раз, два, три! Быстро мухе нос утри! - в исступлении кричала она, прыгая на месте и хлопая в ладошки.

«Муха, муха, цикатуха, - вторил ей Кирюша непредусмотренный игрой текст - позолоченное брюхо!». Кирюша представлял, «позолоченное брюхо» Калерии Марковны и его охватывала истома. А когда Калерия Марковна ответила ему призывом « Муха по полю пошла и копеечку нашла», Кирюша от счастья обалдел и огрел фаллоимитатором не виртуальную муху, а соседа и не по брюху, а по балде. Сосед удивленно остановился, перестал «бить муху» и нанес удар Кирюше фаллоимитатором промеж глаз. Не ожидая такой подлянки, Кирюша отключился на мгновение, но тут же пришел в себя и с криком «Врешь - не возьмешь! - накинулся на обидчика. Обидчик пустился наутек, но Калерия Марковна подставила ему ножку. Обидчик кувыркнулся и затих. Благодарный Кирюша подскочил к Калерии Марковне и, страстно глядя ей в лицо и играя глазами, выкрикнул «А какой - то старичок - паучок, цикатуху в уголок поволок!

«Хочет бедную убить? Цикатуху погубить?» - задала игривый вопрос Кирюше Калерия.

Кирюша отбросил фаллоимитатор и, подскочив к Калерии Марковне пропел: «Я хочу тебя обнять и начать тебя...!», Кирюша не допел песню, потому что вскочил давешний сосед и закатил Кирюше загогулину, от которой Кирюша мягко осел у ног Калерии Марковны.

От такого сценически - эротического действа у мэра города на ширинке отлетела пуговица. Напуганная Серафима Марковна силой увела его домой, где Василий Петрович принялся «бить муху», но в натуре - без применения фаллоимитатора. Зачем этот суррогат мэру? У него еще есть порох в пороховницах, да и в других местах