Он был спрятан от глаз людских за высоким забором, который венчала колючая проволока. Я бы и не знал о существовании военного городка понтонщиков, если бы не сосед Вовка. Он учился в одной из школ, что находились в центре города, и однажды позвал к себе на какое-то торжество.

Вечер начался рано, только спала полуденная жара апреля, к четырем вечера, а в спортивном зале, разукрашенном бумажными цветами и транспарантами, уже было весело.

Под баскетбольным щитом сделали сцену, на которую выходили декламаторы, певцы и акробаты. Вела концерт симпатичная девчонка с распущенными волосами.

- Это Алька, - сказал Вовка, заметив, что я не спускаю с нее глаз.

- Ничего девочка, - как можно равнодушнее ответил я.

- Познакомлю. А у меня вон та.

Вовка показал рукой на старшеклассниц, которые стояли у противоположной стены.

Светловолосая и курносая девушка помахала ему рукой.

Вовка показал своеобразный жест: сложил большой и указательный палец в колечко на одной руке, а указательный палец другой вошел в этот круг.

Одноклассница повертела в ответ пальцем у своего виска.

- Заметано, - сказал Вовка.

- Шаблин, ты что вытворяешь?

Это раздался голос учительницы, что стояла за нами.

- А че, я ни че. Руки чешутся, Вероника Петровна!

- Когда же мы избавимся от тебя, Шаблин?

 

Когда начались танцы, Вовка подвел ко мне ведущую.

- Потанцуйте, - и тотчас же исчез.

- Ты с ним дружишь? – спросила Аля. – Он, наверное, сказал, как меня зовут.

- Сказал. Он мой сосед. А он назвал меня?

- Да, Димой.

- Обманул. Я Глеб.

- А я остаюсь Алей. Вообще-то полное имя Алевтина. Не знаю, почему так назвали меня? Потанцуем, раз играет музыка?

- Пошли.

Аля протянула мне руку и повела в скопление танцующих.

Был медленный танец под песню Эдиты Пьехи.

Я обнял Алю и перестарался: руки сомкнулись за ее спиной, а ее грудь соприкоснулась с моей двумя твердыми шарами.

- Отпусти немного, - улыбнулась Аля, - а то нас разнимет Вероника Петровна.

Я ослабил хватку:

- Вообще-то я почти не танцую. Мы гоняем на улице в баскет.

- Чувствуется, схватил так, словно собираешься отдать пас.

- Ничего я не собираюсь, - спокойствие и ирония Али мне понравились. – Тем более отдавать.

- Собственник, значит? А у тебя есть девчонка в твоей школе? Ты из первой?

- Нет, первая рядом с нашей. Я из 22-й. Была у меня девчонка, она уехала. Родителей перевели в Россию.

- А моим еще лет шесть здесь трубить.

- Они военные?

- Мама нет, а папа уже на третьем месте служит…

Мы потанцевали еще несколько раз. Затем Алю пригласили ребята из ее школы. Она смеялась, танцуя со своими, а я ревниво смотрел, прижимают ее или нет.

С чего бы это? Мне же должно быть все равно.

Я уже собирался выйти, потому что с улицы слышал крики играющих в баскетбол. И направился к двери. Как там оказалась Аля, я не понял.

- Ты уходишь?

- Да что тут делать?

- Я тоже так думаю. Проводи.

- Пошли.

 

В Туркмении вечерняя темнота наступает быстро. Мы вышли из школы, еще было светло, а через три квартала потемнело и зажглись уличные фонари. Но их горело мало. Мы перешли Беш-арык, городской канал, по звонкому металлическому мосту. И сразу же оказались в тени больших прибрежных ив. Аля взяла меня за руку:

- Обними, мне стало холодно, - и прижалась ко мне.

Я опустил правую руку на ее плечо.

Девушка потребовала:

- Обними, как в танце.

Я постарался. Аля перевела мои руки себе на талию. Та оказалась очень узкой.

- А теперь поцелуй.

Я прикоснулся к ее губам, но своих не отвел. Ее дрогнули, рот слегка приоткрылся, маленький язычок раздвинул мои губы.

Вот черт, она же учит меня целоваться!

Я умел. Валентина меня очень сильно поцеловала на вокзале, прямо на глазах у родителей. И еще сказала, что бесполезно со мной переписываться, потому что меня уведут. Я ответил достаточно взрослым поцелуем.

Прошел год. Писем не было. Никто меня не уводил.

Взрослый поцелуй мне сейчас пригодился. И я не спешил с его завершением. Девушка в моих руках задрожала.

- Тебе очень холодно? – оторвался я от ее губ.

- Да. Пошли.

Идти оказалось недалеко. Мы прошли аллею, затем показались финские дома. У одного из них мы остановились.

- Мы пришли, - сказала Аля. – Вот дверь нашей квартиры.

- Это мы в городке? А я думал, надо через ворота с той стороны, - махнул рукой на восток. - Ну, я пошел.

- Подожди.

Аля достала ключи из своей сумочки и открыла дверь.

- Заходи.

Я быстро шмыгнул в небольшой коридор. Аля закрыла дверь, а затем включила свет.

- Разувайся, никого нет. Мои в отъезде.

Я не торопясь снял легкие туфли.

- Пить будешь? В холодильнике компот.

- Можно немного.

Я чувствовал себя не совсем уютно. Конечно, мне приходилось оставаться наедине с Валей, но родители всегда были где-то рядом.

- А твои далеко уехали?

- В Ленинград.

- Давно?

- Вчера. Не беспокойся, сегодня не вернутся. Пошли на кухню.

Кухня была просторной. Кухонный гарнитур…

- Из Румынии.

Холодильник…

- Саратовский.

- Можно, я сяду?

- Конечно.

За моей спиной было окно с внешними ставнями, а на открытое вовнутрь окно была натянута марля.

Аля достала банку с компотом, налила в небольшой бокал. Я отпил.

Девушка стояла рядом, прикасаясь ко мне своим бедром.

Я встал. Аля обхватила меня и прижалась головой к моей груди. Такая была разница в росте.

- Ты мне понравился, Глеб, - шепотом сказала Валя.

- Это Вовка…

- Он не причем… Когда вы вошли с ним и встали у пианино, я заметила, что красивее тебя нет никого рядом.

- Правда?

- И я попросила Вовку познакомить нас.

- Ты мне тоже сразу понравилась. Вовка заметил это.

- Вовка, Вовка. Он баламут.

Аля выключила бра. И тотчас же снова прижалась ко мне. Просто прижалась.

- Ты очень уютный.

- А у меня мозги не работают. Я как дебил.

- Это точно, - засмеялась Валя. - Пошли в мою комнату.

В коридоре было темно.

- Я не хочу, чтобы думали, что дома кто-то есть.

В темноте мы прошли в ее комнату. Аля толкнула меня, и я оказался на застеленном для сна диване.

- Отдыхай. Нет, давай я тебя раздену.

Она помогла мне стянуть рубашку и майку.

- Остальное снимай сам.

Она отошла, а я неуклюже снял брюки.

- Трусы снимать?

- Как хочешь.

Я снял и уселся на диване с ногами.

Сквозь окно пробивался свет уличного фонаря. И я увидел стройное почти обнаженное тело девушки. На ней оставались трусики. Она прыгнула ко мне и повалила на подушку.

- Я не знаю, что со мной, - зашептала она. – Но ты не думай, что я какая-то распутная. С твоим появлением что-то изменилось вокруг. Мне очень хорошо с тобой, но мы больше не будем ничего делать. Мне нельзя… у меня цикл.

- Хорошо, - сказал я.

- Ты быстро соглашаешься.

Аля быстро сняла трусики и мой член прижался к ее лобку.

Я стал поднимать таз в ритме. Я еще ни разу не имел женщины, но природа подсказывала, что делать. Я обхватил руками ягодицы Али и стал их мять. Они были полными упругими, почти жесткими.

Аля выскользнула из под меня и легла боком. Я развернулся. Ее рука задела мой восставший орган. Я вздрогнул.

- Ты не думай, я не развратная. Просто я не знаю что делать.

- У тебя было это? - хриплым голосом спросил я.

- Почти было. Понамарев из Б класса пытался сделать это. В прошлом году, осенью, мы были в поле, на сборе хлопка, и я ушла очень далеко. Он нашел меня и предложил сделать это. Я не отказалась, потому что девчонки смеялись, что я девственница. Он начал было, но я вырвалась и убежала.

Я молчал, потрясенный тем, что она так легко рассказала правду.

- Я еще девственница.

Я молчал. Я думал, а что могу рассказать в свою очередь?

Аля нарушила тишину:

- Вот теперь ты все знаешь про меня.

- У меня еще ничего не было, - сказал я так тихо, как некую военную тайну.

- Я знаю…

 

Но тут послышался стук в дверь. Потом он замер. И снова стук.

- Алька, открой, это я, Понамарев! Я видел, как ты пошла с каким-то чуваком. Он у тебя?

Девушка прижалась ко мне:

- Молчи.

- Я могу выйти, дать ему пинка.

- Не надо. Начнется такой шум! У меня отец командир этой части. Сейчас Понамарева кто-нибудь остановит.

Действительно, как будто Алю услышали, раздался суровый голос мужчины:

- Капитан Евсеев. Что вы здесь делаете?

- Я к девушке пришел.

- Вы ей кто?

- Просто парень.

- Вот и иди, просто парень. Времени у тебя на раздумья нет, вызываю наряд, посадим сначала на губу, а потом милиции отдадим. Здесь воинская территория.

- Ладно, пойду.

Понамарев видимо пошел прочь.

- Уходите из городка, - было послано ему вслед.

- Иду, иду.

Воцарилась тишина. Неожиданно капитан спросил:

- Алевтина Васильевна, вы дома?

- Да, я сплю.

- Если что, звоните. Спокойной ночи!

 

Мы не спали всю ночь. Мы целовались без устали, к утру внизу стало ломить.

- Я слышала от взрослых женщин, что мужчине надо обязательно освободиться. Ты сделай это, только не в меня.

Алина уже была в трусиках.

- Да нет, потерплю, - сказал я.

- Еще я слышала, что можно в другое. Ну сам понимаешь.

Алина повернулась ко мне спиной, приспустила трусики.

Я прижался к ней. Я не понимал до конца, как это можно сделать. Мы оба дрожали. Неожиданно я почувствовал, как надвигается истома…

Так бывало не раз во сне, и я отдался воле своего неизвестного еще во мне существа.

Потом я вынырнул из бассейна острых ощущений.

- Ой, ты мне все испачкал, придется сразу же замачивать простыню. Пойдем в ванную.

В достаточно просторной ванной Аля включила свет. Он ослепил нас, смущенных, опустивших глаза.

- Еще днем я не думала, что так пройдет мой вечер и ночь, - сказала Аля. – Ты не разочаровался во мне?

Я подошел к Але и обнял ее:

- Нет, ты честная и красивая…

- Странное сочетание, - ответила девушка. – Но оно мне нравится. У меня такое ощущение, что мы как будто породнились.

- Да, это так.

- Тебя, наверное, ищут дома?

- Я предупредил, что может, останусь у тетки. Она рядом здесь, в поселке мелиораторов.

- Это здорово! Давай я тебя помою? Нет, нет, не отказывайся, залезай в ванную.

Дома у нас не было ванной. Только летний душ. А здесь как в Москве.

Аля включила воду и стала из душевой головки поливать меня, разглаживая тело руками. Я отключился. В сознание меня привел короткий поцелуй в мою маленькую маковку. Аля как-то деловито, словно привычную для себя часть тела намылила член, смыла водой. Еще раз чмокнула и перешла к ногам. Я подумал, что мне очень мало лет. И меня так купала мама. Она и чмокала меня. Только везде, словно проверяя чистоту тела.

Мы проспали до обеда. Аля приготовила яичницу. Мы поели.

Прощались в коридоре.

- Ты забудь меня на время. Сегодня я поеду в аэропорт встречать старшую сестру. Она останется надолго. Вот мой телефон. Я специально записала. Ты не о чем плохом не думай.

Она взялась за внутреннюю щеколду. Но снова приблизилась вплотную. Мы поцеловались. И Аля тотчас же отстранилась:

- Иди. И запомни: я люблю тебя.

- Я тоже люблю тебя.

- Иди.

Я вышел и тотчас же свернул на аллею. Не хотел, что бы меня кто-то видел у ее дома.

 

С Алей мы разговаривали несколько раз по телефону. Я звонил с телефона-автомата, что висел на стене почтового отделения. Она всегда бурно радовалась при первых моих словах. Разговор был ни о чем, но полный чувств.

В мае, после Дня Победы, нашу команду повезли на соревнования в Ташкент. Я звонил из Ташкента, но трубку взял мужчина. Я не стал говорить. А когда вернулся, ко мне пришел Вовка.

- Ну, ты и лопух, - сказал он. – Такая была часть, а ты все разрушил?

- Что я сделал? – не понял я.

- Понтонщиков экстренно перевели в Самарканд.

- Аля уехала?

- Да. Вот тебе передала.

Он подал мне книгу. «Овод» Войнич.

Я открыл книгу и тотчас же выпал листок. Вовка подхватил его, что бы прочитать.

- Отдай!

- Да на, - охотно отдал Вовка.

Я понял, что он уже читал. Но что он мог понять в простых словах о чувствах Али? Она просила помнить ВСЕ. Вот так, большими буквами.

Но Вовка сказал:

- Вас кто-то видел у нее дома, вот отец и вывез ее в первую очередь.

 

Прошло сорок лет. Я женат во второй раз. Страна стала другой. Но чувства юности нисколько не изменились.

 

------------------------------------------- -------------------------------------