Держу пари, что я ещё не умер!

Мне по душе мой забияка–век.

Врагов пронзаю шпагой без раздумий.

А для друзей я верный человек.

 

Я – мушкетёр, но не люблю мушкетов:

На расстоянье биться – не по мне.

Дуэли дух, запретной по декрету,

Бодрит, и он мне по сердцу вполне.

 

Субретки и сиятельные дамы

Вверяют мне и тайны, и сердца.

Герой романов, рыцарь мелодрамы

Находкой стану для Дюма – отца.

 

Семнадцатого века передряги…

Я подлого врага сильней всегда!

Я полон благородства и отваги.

Поэтому, я вечен, господа!

---------------------------------

* Стихи для Международного турнира поэтов

в Дюссельдорфе на строчку Мандельштама:

«Держу пари, что я ещё не умер…»

 

Раскрываемая автором тема отважного и благородного героя актуальна и сегодня, в особенности для молодого поколения. Примером такого героя автор, вне сомнения, справедливо считает доблестного мушкетёра.

Однако в своём творческом процессе автор была «связана» пророческим стихом Осипа Эмильевича Мандельштама «Держу пари, что я ещё не умер!», который служит девизом названного автором турнира поэтов и по повелению его строгих устроителей должен быть обязательно «вставлен» в стихотворение целиком. Правда, этот «сакраментальный» стих помогает автору заключить стихотворение вполне правильным выводом о бессмертии мушкетёра.

Однако при всём этом бравый герой-мушкетёр с этого же, первого стиха стихотворения, похоже, с молчаливого согласия автора, относящейся к нему с немалой долей тонкой, добродушной иронии, «перехватывает инициативу» у неё и рассказывает о себе сам, да ещё и почти в стиле Хлестакова и выдавая в себе темперамент Ноздрёва. Но, тем не менее, автор весьма правдиво обобщает образ мушкетёра: ведь отмеченные его черты наряду со смелостью и благородством в немалой степени присущи и таким знаменитым мушкетёрам, как Портос и Дартаньян. Согласно этому обобщению мушкетёр автора не только отважен и обворожителен для «субреток и сиятельных дам», но и талантлив, например, прозорлив: он, благодаря всё той же упомянутой иронии, не только верно, как Нострадамус, предсказывает, что будет прославлен в романе 19-го века, но и точно называет фамилию автора этого легендарного теперь романа «Три мушкетёра» – Александр Дюма-отец.

Стихотворение отличается выразительными метафорами, например, «Дуэли дух … / Бодрит, и он мне по сердцу вполне», «Субретки и сиятельные дамы / Вверяют мне и тайны, и сердца», «Находкой стану для Дюма – отца», и художественными определениями-эпитетами, например, в стихах-образах «Мне по душе мой забияка-век», «А для друзей я верный человек», «Герой романов, рыцарь мелодрамы», «Я подлого врага сильней всегда!».

Четыре строфы-четверостишия стихотворения написаны 5-стопным ямбом с перекрёстными женскими и мужскими в большинстве точными и двумя неточными, но созвучными рифмами: «умер-раздумий» и «мушкетов-по декрету». Ямб, точные и созвучные рифмы обеспечили стихам «мажорную мелодию», соответствующую обстоятельно раскрытой теме.

Вместе с тем первая запятая в последнем стихе «Поэтому, я вечен, господа!», если даже она сугубо авторская («поэтому» не является вводным словом), предполагает ненужную паузу и является, по-видимому, лишней.

Представляется, что это задорное стихотворение с весёлой иронией будет по душе любителям поэзии и будет поднимать настроение читателей.