«Душа моя повержена в прах,

оживи меня по слову Твоему…»

 

Весна лихою вестью прилетела –

Идут татары на Владимир-град.

Уже пал Суздаль, и Москва сгорела,

На Сити княжьи витязи стоят.

Князь Юрий* собирает ополченье,

И очи застилает гнев и мрак,

Болит в груди от горького мученья –

Как там семья! Идёт на город враг!

А враг уж тут, хохочет и глумится.

Княгиня над сынами слезы льет,

Не долетит за помощью и птица,

А город рухнет, он вот-вот падет!

На сердце скорбь, не гнев и не смятенье,

Хотя беда и смерть со всех сторон.

И льёт с высокой звонницы Успенья

Протяжный плач поспешных похорон.

А княжич с деревянною с лошадкой:

- Ведь я же князь!? – сжимает кулачок

И из окошка им грозит украдкой.

Ты князь, мой птиц гораздый, мой внучёк,

Единственный защитник наш, ей-Богу!

Ты только под ногами не мешай.

- Я на коняжке к деду на подмогу,

- Тогда вперёд, мой птенчик, поспешай…

Разбиты стены, и надежда пала.

Теперь нам только к Богу, и молясь,

В соборе к Божьей Матери припали

Детишки, бабы, малолетний князь.

Взбирались на хоры, шепча молитвы,

И Бога призывая, и мужей,

И верили – домчит сквозь грохот битвы

Последнее «прости» до их ушей.

Никто и не заметил в суматохе,

Что мальчик затащил коня с собой.

Ну, как же князю без коня! А крохе

Отчаянно сейчас хотелось в бой.

Внизу костёр разложен, и татары,

Святых хлестали плёткой хохоча,

И отблесками алчного пожара

Запрыгали зрачки у палача.

И вдруг: «Не сметь!» И вниз летит лошадка

В расширенные чёрные зрачки!

На стареньких хорах перила шатки –

И следом князь, сжимая кулачки...

Он пал в огня распахнутое чрево,

Распугивая всех своих врагов.

Пречистая к нему спустилась Дева,

Чтоб проводить до светлых берегов.

Ведь Ангелу такого мира мало,

Для чистых душ вовеки смерти нет.

…А старая княгиня прошептала:

Лети, мой птиц гораздый, мы вослед…

 

*Юрий (Георгий) Всеволодович – великий князь владимиро – суздальский – 1188 – 1238 гг.