«Душа моя повержена в прах,
оживи меня по слову Твоему…»
Весна лихою вестью прилетела –
Идут татары на Владимир-град.
Уже пал Суздаль, и Москва сгорела,
На Сити княжьи витязи стоят.
Князь Юрий* собирает ополченье,
А очи застилает гнев и мрак,
Болит в груди от горького мученья –
Как там семья! Идет на город враг!
А враг уж тут, хохочет и глумится.
Княгиня над сынами слезы льет,
Не долетит за помощью и птица,
А город рухнет, он вот-вот падет!
На сердце скорбь, не гнев и не смятенье,
Хотя беда и смерть со всех сторон.
И льет с высокой звонницы Успенья
Протяжный плач поспешных похорон.
А рядом княжич вертится с лошадкой:
- Ведь я же князь!? – сжимает кулачек
И из окошка им грозит украдкой.
Ты князь, мой птиц гораздый, мой внучек,
Единственный защитник наш, ей-богу!
Ты только под ногами не мешай.
- Я на коняжке к деду на подмогу,
- Тогда вперед, мой птенчик, поспешай…
Разбиты стены, и надежда пала.
Теперь нам только к Богу, и молясь,
В соборе к Божьей Матери припали
Детишки, бабы, малолетний князь.
Взбирались на хоры, шепча молитвы,
И Бога призывая, и мужей,
И верили – домчит сквозь грохот битвы
Последнее «прости» до их ушей.
Никто и не заметил в суматохе,
Что мальчик затащил коня с собой.
Ну, как же князю без коня, а крохе
Отчаянно сейчас хотелось в бой.
Внизу костер разложен, и татары,
Святых хлестали плеткой хохоча,
И отблесками алчного пожара
Запрыгали зрачки у палача.
И вдруг: «Не сметь!» И вниз летит лошадка
В расширенные черные зрачки.
На стареньких хорах перила шатки –
И следом князь, сжимая кулачки.
Он пал в огня распахнутое чрево,
Распугивая всех своих врагов.
Пречистая к нему спустилась Дева,
Чтоб проводить до светлых берегов.
Ведь Ангелу такого мира мало,
Для чистых душ вовеки смерти нет.
…А старая княгиня прошептала:
Лети, мой птиц гораздый, мы вослед…
*Юрий (Георгий) Всеволодович – великий князь владимиро – суздальский – 1188 – 1238 гг.
|
|