Веков растекается дым,

бессильно и зримо клубясь.

И Пётр не Великий лобаст.

Стою перед камнем седым

и Северной длинной войной.

Полтава пока не видна,

лишь церковь белеет одна.

В тумане вдали за спиной

гарцует зарвавшийся Карл.

В церковных глазницах призыв:

«Пришельцу гостинцы грузи

рождественским ворохом кар

на спины гвардейских полков!»

И, Вещая, дух воскресив,

что стыл несказанно красив

в крутых камертонах подков,

готова опять онеметь.

Но в стёкла врывается такт

пальбы и салютных атак,

пошатывая монумент,

противника громом прокляв.

«Баталий судьбу изогни!»

Потешно взбесились огни.*

И кроется облик трёхглав

туманной вечерней зарёй.

Решает военный совет,**

по мудрости равный сове:

«Уверенность кладом зарой,

храня, как покой пирамид.

Тоскливо и мрачно без книг.

О шрифте подумать рискни!»

...Полтава ещё прогремит.

Наш парус помчит ветер бурь.

Понятий врагам не иметь,

как Всадника вечная Медь

стоглаво взметёт Петербург

российским величием дел.

А сколько безвестных камней

спешат обратиться ко мне!

...Вглядеться в былое хотел.

Стою перед камнем седым.

Скрывает года алебастр,

но Пётр и Велик, и лобаст.

Столетий сгущается дым...

 

*Потешные огни – фейерверк.

**На военном совете в Сумах Пётр Первый приказал приступить к книгоиздательству.