Домик обезьян Пролог Мир аллегорий засыпало глиной. История бродила меж консервов. Сардины, шпроты, огурцы. И спины Стоящих в очереди. Томик первый Засаленного дневничка. Мир пишет: -Я жду потопа... Люди пишут: -Небо, Дай нам непромокаемые крыши, Камины, зрелища и хлеба, хлеба, хлеба. ...А я всё думаю, как жизнь горела Меж строчками Танаха. Без ироний. И белое всегда казалось белым В жестоком озаренье первых хроник. Пустыня Авраама и Агари Разбрасывала с ненавистью первых. И семена глотал песок. От хмари До синевы - лишь колебанье нерва. Лишь напряженье зрения. Палатки Наполнены ягнятами и манном. Агонии перемежают схватки, И святость укрывается обманом. Обрывок 1 Все потолки Египта пошатнулись. И подошёл к нему Иегуда. Когда сверкающие арки гнулись И распевалась первая вода, Мир это знал. Как многое другое: Как волосы Рахав; как плач Рахиль; Как лёгкий шаг от хохота до воя, Определяющий судьбу и стиль; Как песнь клинков и пение Давида; Как тысячи ножей, стихов и чаш; Как дождь; как Моисееву хламиду; Китайских свитков алую гуашь; И кровь разбитых ног; как белизну Снегов, верлибра, лилий и проказы; Как чёрную голодную весну И закольцованность бессмертной фразы Коэлета... А ветер отступал: Комкал шатры в полях и гладил море. Зев полночи был беспокойно-ал. Легенды зарождались на подворьях. Снопы склонились; звёзд ряды сомкнулись И будущее вспенилось, когда Все потолки Египта покачнулись - И подошёл к нему Иегуда. Обрывок 2 Ни донца, ни покрышки, ни покрова. Лишь караваны серого песка И ропот слуг. Молчат шатры Иова. Но как орган певучи облака Над ними. Ни запинки, ни заметки - Лишь язвы в форме лилий или роз. О боль ломаются слова и ветки. Кто как лишайник на задворках рос, Под чёрствой коркой неба - понимает. Извилист путь змеи и сорняка; Отчаян крик набатов и трамваев. И жизнь - лишь жизнь. До третьего гудка. Мукой припудрятся любые муки. На пастбища потянутся стада. Проказою изъеденные руки Не смеют в вечность света передать- И солнце поглощается - песками, Дождями, птицами, скольженьем рыб. История - не более, чем камень. Ли-те-ра-ту-ра.. - истеричный всхлип. Все томики, все пачки, все жестянки, Все фразы и сентенции - на склад. Кириллицу накроет самобранка, И воплотит наш рукотворный ад Мучительных цитат. Паучья сила Заключена в певучих языках. Как долго нам внушали, что могила Не означает осыпанья в прах... А если всё-таки?.. Как паутинки Нас вяжут преданность, долги, слова. Все тянутся отпить из звёздной кринки И, захлебнувшись, - просуществовать Хотя бы именем. Прохладой звука; Вспорхнувшим в небо камешком стиха; Полётом пули; натяженьем лука; Дыханием вина в пустых мехах... Да чем угодно! Лишь бы не прерваться. На почву мира падает душа Кровавым сгустком. Верить и смеяться Куда важней, чем плакать и дышать... Обрывок 3 Неистощимы карнавалы страхов. Как тесто расползаются дома С торшерами и кухнями. В рубаху Покойника одетая чума Спешит на дрожках в сёла. Бледны щёки, и синим пятна трупные горят. Чума с лицом ленивой, волоокой Красавицы. К исходу ноября Населено лишь кладбище.Повсюду Крестов пересечённые персты Прохожих скорбно ограждают. Чудо Придёт каликой, подлатав мосты своею плотью смуглою. На пятки Налипнут гнилью катыши земли И семена...На карте опечатка - Здесь больше не живут. Обрывок 4 Зарастают травой крепостные валы. Мох следы покрывает. Былое Возникает как всадник рассвета из мглы. Опадают слова. Слой за слоем. И на донышке - крик. Чернотой ваше "а" Залепляет полати и стены. Палатальные звуки - и взрывы. Я вас Вспоминаю, мечты и измены Глинобитных веков... Вереницей идут Ослеплённые яростным солнцем. Ослеплённые оспой вослед им бредут. На восток, на восток, где свернётся Драгоценной парчой небосклон, и мечты Обретут очертанья Грааля. Палестина - иссохшие губы- там ты Ожидаешь их. Кони топтали Редколесья и пашни. Гудела броня Под ударами мощного света. Несть числа пропылившимся угольным дням. Бесконечно проклятие лета. Хмурит брови король. Император упрям. Ветер гор. Солнце Ершалаима. Сумасшедший еврей плачет: храм-храм-храм-храм-храм Нескончаемо, неопалимо Небо южное. Всё у тебя впереди: Мор и светочи. Лютер и Гёте. Рафаэль и Рембрандт. Светотени, дожди. И деревни в золе, как в помёте. Беспокойным комочком история спит У обочин крестовых походов. Перец, золото, ткани, корицу - на щит Вместе с трупами. Страшные годы. Золотые года. Обрывок 5 Ещё не коснулись вас первые годы. Ещё у обочин чадили костры Чумных эпидемий. И спали породы До времени в недрах злащёной горы. Ворочались в лаве Челлини и Сфорца. Готовились руды. Готовился век. Палитры мешало горячее солнце. Под кладбищем билось дыхание рек. Весь мир - ожиданье. Так перед апрелем Колеблется в небе созвездие рыб. Эпохи скрепляются смертью и клеем Из лунного света. Шершавй изгиб Столетий проходит по жерлу. Смятенье. Смещенье пород. Встрепенулся вулкан. По магме камнями летит Возрожденье, И падает пламенем в чахлый туман; И рушит могильники. И на костях; На трупах побед, катастроф и альянсов; На тёмных иконах, на ржавых гвоздях Восходит неистовый свет Ренессанса. Обрывок 6 Это знал ненасытный, разбойничий ветер, Припадавший к мослам неродящей земли. Начиналось. Колеблются в нищенском свете Деревень корабли, корабли, корабли. Все пока ещё спит. Пушки, мачты и флаги - Лишь невнятный кусок грозовых облаков. Но Вест-Индия здесь, на обрывке бумаги, Убаюкана цокотом прочных подков. Уплывает трава мёртвой зыбью на запад. Океан прибивает к прибрежьям цветы. Колдовские циклоны куражатся, и над Циклонами светятся ярко мосты До Америк... Обрывок 7 Отшумело, отвыло, отплакало, отгрохотало. После шабаша вас изумит тишина. Охлажденье страстей. Остыванье металла. Одинокий рожок на просёлках. Война Не кончается тысячи лет. Всем ясна Цель. И средства обычны: бомбёжки, походы, Отсеченье голов, заражённые воды. На дорогах пожжённых лишь дудочки плачут, И летят паутинки развеянных дней. Искалечено, счастье ползёт на карачках К драгоценной цепочке вечерних огней. Только музыка. Бог в промежутках смертей. Позапрошлое время. Хрипящие диски. Скрипки Моцарта. Запад. Корявый английский. Мы же верили в Шма или в дух Рождества... Нас спасали румяные Деды-Морозы. На отравленных пашнях всходила трава, Мягко кутали страх виноградные лозы. Мы ведь верили в эти бумажные розы, В мониторов мерцанье, в священную пыль Древних книгохранилищ... Свирель и ковыль. Краешек цивилизации. На сей раз - нашей. Обрывок 8 А может ещё пронесёт? В миллионах авосек Дрожит драгоценное наше "авось". Всё обернётся светом нового дня. Завтра будет всегда. И лето. И отпуск у моря. За бумажными стенками домика Дрожат, сбившись в кучу, Бедные обезьянки. Всю историю мы копировали кого-то, Слюнявя старательно карандаши. И не понимали, Что есть просто небо. А под небом - трава и песок. А над коробочкой наших небес и истории - Кто-то. Попросим Его...Вдруг и впрямь - пронесёт И будут ещё миллионы ёлок, И пахнущих апельсином канунов. Я всё-таки верю в это... Эпилог Холодная зима. Горячее вино. И гречка звёзд, и силуэты башень. Пока ещё распахнуто окно На уровне рассвета. Он прекрасен, новорождённый день. Хрипят часы. В христьянском городе звонят молитву. Я сплю, свернувшись в центре полосы Между спасеньем, вечностью и битвой. Так спят метафоры. И грусть, и свет, И жизнь - только предметы переноса. Пусть кто-нибудь на пачке сигарет Запишет угольком мои вопросы О смысле возрождений | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
