Ирина пришла домой позднее обычного. На звонок к двери дружно сбежалась вся семья. Маму и жену ждали с нетерпением и уже беспокоились. Когда Ирины не было дома, жизнь у Шишкиных безнадежно замирала, словно она уносила с собой волшебный ключик от веселья и радости.

Так было с самого первого дня, когда их было только двое. Оставаясь один, Игорь не мог найти себе места. В такие часы он ходил по квартире, как неприкаянный, безнадежно хватаясь за разные дела.

Потом, этот неведомый закон передался и детям. Особенно младшенькому - сынишке Ванечке. Едва обнаружив, что мамочки нет, он понуро брел к своей кроватке и засыпал, чтобы наутро, открывая глаза, встретить мир, в котором есть и солнце и мама. И когда она приходила Ванечка первый бросался на шею самому дорогому человеку и словно привязанный еще долго ходил рядом, убеждаясь, что мама наконец-то на месте.

Зато как все менялось, когда Ирина была дома. Ее звонкий и радостный голос разносился по квартире, не давая печалям приближаться к этому очагу. Можно было даже и не видеть ее, а просто знать, что есть в квартире уголок, где сидит сейчас любимая мама и жена, и тогда спокойствие воцарялось в семействе Шишкиных. Из глаз детей и мужа исчезала грусть, и сразу же получались все дела.

Больше всего Игорь любил такие дни, когда три дорогих человечка были у него на глазах. Не надо волноваться за жену, представляя ее одинокой и беззащитной, не надо волноваться за детей, представляя их идущими по темной улице. В такие минуты он был счастлив и благодарил Бога.

Плохо было лишь одно: это было редко. Ирина работала врачом и часто дежурила. Дежурства ненавидела вся семья и привыкнуть к ним никак не могла. Такие дни словно черными полосками проходили по их безоблачной, радостной жизни. Ирина это знала и всегда торопилась домой.

- Беспомощные вы мои, - радостно обнимала она всех с порога, и душа ее пела, глядя как на глазах оживают дети и муж. Что нужно женщине для счастья кроме любви?!

Два года назад Ирина ездила на учебу в Москву. На целых тридцать дней! Игорь и дети еле дождались ее, дружно черкая настенный календарь большим красным фломастером. Этот месяц Игорь провел словно на каторге. Нет, его не утомила обязанность быть детям и папой и мамой. Его не испугала плита, возле которой он, признаться, стоял с большой неохотой. Самое невыносимое для Игоря было то, что рядом не было Иры.

Все вокруг говорили, что они очень похожи - как брат и сестра. Даже имена их начинались с одной буквы, в чем Игорь видел особый знак. Природа одарила их лица красотой. На него засматривались женщины, на нее мужчины.

Игорь был невысокий. Еще бы немного пониже, и провести ему всю жизнь в терзаниях за свой рост. Но природа словно догадалась об этом, и уже в семнадцать лет милостиво добавила еще пять сантиметров, которые позволили ему чувствовать себя настоящим мужчиной. Для всего остального Игорь старался уже сам. Худые, свисающие по бокам плети он превратил в сильные, мужские руки. А плечи, жмущиеся к шее, он тренировками раз и навсегда заставил разойтись подальше друг от друга.

Ирина была чуточку ниже Игоря, стройной, словно кукла, сделанная мастером, знающим толк в женской фигуре. У нее было удивительное лицо: жгучие, восточные глаза, изящный носик и прелестные губки, словно нежнейшие лепестки розы цвета ранней зари. Темные волосы волнами рассыпались до самых плеч, скрывая сияющий белизной овал лица.

И детишки у них вышли красивые.

- Вам только детей рожать, - с легкой завистью сказала соседка, повстречав однажды все семейство Шишкиных. Маленький Ванечка удивленно смотрел на чужую тетю большими глазками и вовсю хлопал мохнатыми ресницами. А красавица Юлька гордо поддерживала братца за пухленькую ручку, слушала лестные речи и уже все понимала. Ирина и Игорь стояли рядом и счастливо улыбались.

- Ты что так поздно? Где ты ходишь? Мы все волнуемся, - наперебой раздались голоса , едва Ирина переступила порог.

- Задержалась. Ездила на дом к одной больной. Очень просили. – прозвенел Иринин колокольчик и все тревоги, все сомнения вмиг улетучились. С ее приходом счастье и покой вновь заполнили дом.

Лишь потом, все вспоминая, Игорь понял - это был первый звонок их беды, такой тихий и незаметный, что он не смог его распознать.

Пациентов, желающих видеть дома врача стало прибавляться. Нередко Ира звонила домой и предупреждала, что опять задержится. Пойдет к больному. Она приносила вечером деньги за вызов и честно смотрела Игорю в глаза. Дети спрашивали любимую мамочку, почему она стала реже бывать дома, но мама утешала их и объясняла, что она врач – и обязана помочь людям, да и время сейчас такое - не помешает и подзаработать.

Игорь тоже верил, и не хотел думать, что происходит что-то другое, страшное. Так бывает. Если человеку сказать, что завтра погаснет солнце и подтвердить это расчетами, то он сможет это предположить и даже покивает головой, но все равно не поверит!

Через месяц Ира вдруг стала сторониться мужа, боясь встретиться с ним взглядом. А когда он попробовал настойчиво ее обнять, желая ощутить ответное внимание, то она вдруг закрылась от него сведенными вперед руками.

"Что-то здесь не так", - саднящая сердце мысль промелькнула у Игоря. Чей-то голос настойчиво нашептывал ему, что у нее кто-то есть. Но он гнал подальше эту мысль и этот голос, принимая его за зов ревности. Устраивать слежку за своей любимой Игорь не хотел. Ему претило выступать в жалкой роли сыщика, следующего по пятам собственной жены. Не хотел Игорь верить и в то, что его Ира может позволить себе что-то такое, что может разрушить их любовь и семью.

Но Ирина перестала быть нежной в постели. В те минуты, когда они были близки, она стала стискивать рот, как будто с ней был не родной человек, а насильник.

"Что с тобой! – однажды не выдержав отрешенного взгляда жены, яростно затряс ее за плечи Игорь, - ты не хочешь меня видеть?! Боишься произнести другое имя?!" Он хорошо почувствовал, что Ира почему-то боится отдаться ему как раньше, без остатка. Игорь слышал от кого-то, что в порыве плотской страсти человеку легко выдать себя - можно выкрикнуть имя, по-настоящему лежащее на сердце. А сердце так уж устроено, что может принадлежать только одному…

За себя Игорь никогда не боялся. Его сердце навсегда принадлежало ей. Когда-то Игорь слышал древнюю легенду о том, что каждый человек должен найти на земле свою половину. Ему повезло. Он нашел ее. Даже если граница между половинками проходила с затейливыми зазубринками, Игорь ни минутки не сомневался - их узоры совпали до миллиметра. Ему иногда даже становилось страшно от того, что мир, лежащий на одной чаше весов, безнадежно проигрывал Ире, которая была на другой стороне.

Теперь этот непомерный груз любви стал терять невидимую опору и давить на него. Перемены происходили медленно, но яд в чашу отчуждения неумолимо добавлялся каждый день.

Игорь знал, что желающих соблазнить его щебетунью - хоть отбавляй, так любой мужик устроен и он сам. Хлебом не корми, дай только рот раскрыть на чужую жену. А уж если она красавица… "Красивая жена – чужая жена" – он слишком много раз слышал это, и всю жизнь усмехался над советчиками, не знающих жизни. Не верящих в настоящую любовь, где два человека принадлежат друг другу навеки. Но вот оказалось, что народ глупости не придумает. Тяжелое колесо правды докатилось и до него.

Игорь почувствовал, что приближается беда. Он не видел ее, не знал как она выглядит и но он ощущал ее. Беда ползла, словно громадный танк на безоружного солдата, и накрывала своей ужасающей тенью. Бессилие стало пугать его. Он хватал любимую женушку за руки, ласкал ее, и не встретив в ответ ничего никаких чувств , в гневе отталкивал от себя и даже хлестал по щекам с криками:

- Скажи, скажи мне, что любишь меня!

Но Ирина упорно молчала, испуганно глядя на мужа.

- Что, ты боишься имя мое произнести!? Я тебе стал не мил?! - все больше распалялся Игорь, обзывая ее страшными словами. На крик прибегали дети с полными ужаса глазами, и он отпускал ее и молча сидел в углу, обхватив голову. А Ира, которая знала каждую струнку его души, каждый нерв, не подходила как раньше к нему и не утешала. Ее руки не обвивались ласково вокруг его шеи, и ее щека не прижималась к его щеке. Она не шептала ему ласковых слов, от которых когда-то счастье наполняло сердце любимого мужа. Нет, даже не глядя в его сторону, она оставляла его и уходила в комнату к дочери. Через час они снова натыкались друг на друга, и в ее глазах не было ни сожаления, ни участия, ни раскаяния.

Все катилось в пропасть. Игорь мучился, но не мог понять, чья неудержимая и властная рука толкает их туда, где нет спасенья.

Мир померк в его глазах. На работе он только и мог, что уставиться на циферблат настенных часов, и ждать, когда же часовая стрелка подползет к цифре пять. Но стрелки словно стояли на месте, а голову давило и давило миллионами отчаянных мыслей.

"Не моя, так не моя. Я тоже любовь найду", - утешал он себя, и тут же понимал, что сердце его прочно занято Ирой. Найти кого-то просто. Труднее раскрыть свое сердце вновь. Прежде чем снова кого-то пустить, надо вырвать все прошлое и залечить кровавые раны. Хорошо тем, чья любовь, словно песок в часах, тихо и незаметно покинула свою обитель. Как тяжко тем сердцам, где пустило корни настоящее чувство и ухожен дивный сад любви, который, увы, оказался не нужным. И надо безжалостно выдирать красивые цветы, которым еще не пришел срок увядать.

Игорь не выдержал неизвестности и решил все же проследить за Ириной. Это было совсем не сложно. Он расположился в скрытном месте возле больницы, где работала жена, и скоро увидел ее. Она сошла с крыльца, и не успела пройти по дороге ста метров, как ее догнал мужчина. Игорю стало ясно, что случилось самое страшное. Он забежал вперед и увидел их счастливые лица. Им было хорошо вдвоем. Они шли и разговаривали, ничего не замечая вокруг. В голове у Игоря помутилось. Ненависть захлестнула его. Ненависть ко всему: к жене, вычеркнувшей его из своей жизни, к миру, равнодушно взирающему на этот наглый обман, к этому высокому ублюдку, заграбаставшем их счастье. Огромное, большое счастье, которое казалось не унесет ни один вор, не развеет ни один ураган. Но нашелся грабитель, и шел он себе спокойно, слащаво улыбаясь, и не было на его гнусном лице никаких тревог и терзаний.

Молнией подскочил Игорь к безмятежной парочке и ударил в грудь ненавистному сопернику. Он увидел, как расширились от ужаса глаза жены, и понял, что этот ужас не от того, что он внезапно появился здесь. Нет. Глаза любимой женщины кричали болью от страха за спутника… Игорь остолбенел. А она опомнилась, и как птица, защищающая птенцов, метнулась между ними. Ира всем телом повисла у мужа на руках. Тем временем ее спутник, быстро поняв в чем дело, развернулся, и исчез потоке прохожих, начавших было собираться вокруг них. Только тогда она отпустила Игоря.

В объяснениях прошла ночь. Они не кричали и не дрались. Они сидели, изможденные нечеловеческими страданиями: он - болью и ревностью, она – ложью и безысходностью. Слезы непрерывно лились из их глаз и они не узнавали набухшие несчастьем лица. Несчастьем, которое не пришло со стороны, не свалилось на голову сверху, а родилось и набрало силу меж них.

Игорь слушал любимую женщину и не верил ее словам. Они убивали его насмерть. Он думал, что Ире надо только во всем признаться, и одуматься, а потом у них все пойдет по старому. Он простит ее. Он поймет и простит, да Ира и сама поймет, что ошиблась.

Но он не услышал "прости". Совсем не это говорила она ему. Когда он разобрал между всхлипываниями ее слова, холодный пот прошиб его, а сердце сковал ужас.

- Я слишком далеко зашла, - протяжно причитала Ира, вкладывая в вой горесть своего отчаянного положения, - я люблю его-о-о, я не могу его бро-о-о-сить. О-о-о, что мне делать, - словно не замечая Игоря, мотала она головой в разные стороны, - зачем мы встретились?!

- Ириночка, очнись, - тряс ее Игорь, словно желая привести в чувство, вернуть ту Иру, которая ни за что не скажет таких страшных слов, - а как же я? - растерянно добавлял он, пытаясь заглянуть ей в глаза - как же наша жизнь?! Наши дети?!

Она смотрела на него и словно не хотела видеть. Ее тоже измучил этот вопрос - как же он, Игорь? Когда-то любимый человек и отец ее детей. Как все страшно. Какая сила у этой любви, ни скрыть ее, ни притвориться, ни заглушить. Только разок она позволила чужим словам упасть поглубже в сердце и все! Тоненький, шутливый ручеек набрал неведомую силу и превратился в бурную реку, ломающую напором все плотины и преграды. Не остановить и не перекрыть.

- Откуда он взялся, этот кобель? Кто он такой?! – не выдержав ее причитаний, строго взялся за допрос Игорь.

- Он не кобель, это наш врач, Сдобнов, - с всхлипываниями ответила Ира.

- Да! Он не кобель! И ты не сука! – не сдержав себя, закричал Игорь, - ты о детях подумала?!

- Он меня люби-и-и-т, - простонала она.

- Ты думаешь мне от этого легче?! Я тебя тоже люблю! – возмущенно воскликнул Игорь, но она словно не слышала его.

- Ну и с кем, с кем ты хочешь теперь жить?! – вновь затеребил жену Игорь, желая узнать ее решение, но Ира словно попугай, затвердила одно и то же:

- Не знаю…Я не знаю…

- Как ты не знаешь?!- остолбенел от такого ответа Игорь. - А мне жить и ждать, когда ты скажешь "прощай"?

- Я ничего не знаю. Мне надо подумать.

Чем больше слушал жену Игорь, тем меньше ему хотелось жить. Правдой оказалось то, во что он никогда бы не поверил, скажи ему кто другой. Но обо всем говорили уста его единственной. Слова, срывавшиеся с ее медовых губ на сей раз несли смертельный яд для его души. Еще чуть-чуть и он умрет. Не выдержит этого тетра абсурда, в котором занавес уже не опустится. Занавеса нет, его разорвало в клочья и актерам теперь не покинуть сцену, а играть и играть, пока не придет смерть.

Игорь вдруг обнаружил, что перед ним другой человек. Не тот, родной и единственный, а совсем чужой. Как он раньше этого не видел? Черты лица Иры стали другими. Проникнутые холодностью и жестокостью, они говорили сами за себя, отталкивали его и ужасали.

Не слыша больше ничего Игорь пошел на кухню. Он достал бутылку водки и залпом выпил первый стакан. "Словно вода", - подумал Игорь сидя на табурете, боясь остаться с безумными мыслями наедине. Надо еще выпить, и еще. Пока не исчезнет этот несправедливый мир, пока сладкий туман плотно не скроет все несчастья…

Он не помнил, как достал матрац и забылся у сына в комнате на полу.

Игорь проснулся поздно и никуда не пошел. Он вспоминал каждое слово ночного разговора и никак не мог поверить, что все это было с ним. "Мстить. Только мстить. И начать с него, с этого мерзкого человека. – словно в бреду заметался Игорь, - взять ружье и застрелить. И она пусть помучается. А я посмотрю, кого ей больше будет жалко". Ему очень хотелось, чтобы после трагедии, развернувшейся в воображении Игоря, жалеть она принялась только его. Чтобы она очнулась от страшного сна, навязанного этим длинным красавчиком, поняла, что она принесла в их дом беду. Чтобы Ира упала перед ним, сидящим в тюремной камере, на колени, рыдала и просила прощения.

"Дурак, - помимо страшных грез, изредка прорывался внутренний голос, - тебя посадят лет на семь. А она не пошлет тебе ни одного письма и никогда не приедет. И этому ублюдку будет носить на могилу цветы. Ты же только лишишь детей отца…"

Игорь вдруг вспомнил, как в то далекое лето, когда они поженились, к ним на рынке пристала старая цыганка. Она отвела девушку в сторону и что-то долго ей говорила. От нее Ира вернулась притихшая и напуганная. "Ну, и что она тебе сказала"? – нетерпеливо поинтересовался Игорь. "Что в тридцать восемь все закончится", - с недоумением и страхом ответила молодая жена. "Да брось ты, Иришка!" –весело рассмеялся Игорь, - "брехня все это!" Против любви ничего не устоит! Весь мир создан ради любви. И им, опьяненным этим волшебным нектаром, не страшны любые предсказания. Их любовь сохранится когда им будет и сорок лет и пятьдесят и сто!

"Пришла пора вспомнить об этом" – горестно подумал Игорь, удивляясь что случилось все как предсказано. Ирине совсем недавно исполнилось тридцать восемь.

"Надо найти этого Сдобнова, - решительно загорелся Игорь желанием мстить, - и поговорить с ним. Что ему надо? Если он ее не бросит, то пристрелить"!

Не говоря никому ни слова, Игорь вечером пошел в злополучную больницу.

- Пригласите, пожалуйста, врача Сдобнова, - попросил он проходившую по коридору женщину.

- А кто Вы? – полюбопытствовала та.

- Я муж больной, мне надо с доктором поговорить, - обманул ее Шишкин, боясь насторожить соперника. Женщина не говоря ни слова, неторопливо заковыляла на второй этаж.

Ждать пришлось недолго. Игорь услышал наверху быстрые шаги. По лестнице бодро спускался мужчина в белом халате. "Вот он! Окопался среди баб! Врач хренов, одних лечит, других калечит"! - Игорь впился взглядом в лицо человека, на которого променяла его любимая женушка. Тот спокойно шел вниз, но узнав Игоря, остановился, словно наткнулся на стену. Отступать было поздно. Поняв, что Игорь так просто не уйдет, Сдобнов пригласил его в дальний кабинет, чтобы никто не слышал их разговор. Нелегкий разговор любовника и обманутого мужа.

-Ты что, сука, огород перепутал?! - с этими словами Игорь хрястнул по носу своего врага, едва тот закрыл дверь, - тебе, кто право давал в чужую постель залезать?!

Любовник дернул головой, но стоял молча и сопел, словно давая Игорю самому ответить на этот вопрос.

Действительно, глупый вопрос и ответ на него очень простой. Кто дает разрешение на чужую постель? Во всяком случае не муж. Игорь хорошо понимал, кого надо бить, и бить как следует, но ему хотелось выплеснуть всю ненависть именно этому человеку! Человеку, который бесцеремонно сбросил его с сердечного олимпа жены.

- Ты же знаешь, падла, что любую бабу можно раскрутить! - с новым ударом продолжил разъяренный Игорь. Голова пакостника снова мотнулась и из носа потекла кровь. Игорю очень хотелось ткнуть этого ублюдка расквашенным носом в собственную вину, и услышать что-то внятное в ответ. Но тот не говорил ни слова, словно нашкодивший первоклассник, и лишь потянулся рукой за носовым платом.

– Вопрос только времени и желания. А времени у тебя, паскуда, здесь навалом! Ты чего, уродина, к замужней женщине пристал! - Игорь еще раз яростно ударил соперника в лицо, нисколько не боясь, что его могут обвинить в нападении на врача, – тебе мало здесь разведенных?! Гнида! Небось, всю больницу отимел и уняться не можешь!

Сдобнов, не говоря ни слова, стоял перед Игорем, кивая головой, словно даже соглашаясь с ним, и ничего не предпринимая в ответ. Этого, честно говоря, Игорь не ожидал. Когда-то давно, он пробовал представить себе диалог с мужем-рогоносцем, получившим украшение на голову по его вине, но и так и не мог предположить, что бы делал тогда лично он? Подставил бы свою рожу или полез в драку? А этот ублюдок просто стоит и даже не пробует защищаться... Злость, разрывающая Игоря на мелкие куски вдруг разом испарилась. Что с ним произошло, он не мог понять. Но бить спокойно стоявшего перед ним человека, даже нанесшего ему самый больной в жизни удар, Игорь больше не захотел.

Из коридора донесся голос медсестры. Она громко кричала Сдобнова. А тот все молчал, держа под носом платок, и вопросительно, даже как будто с сочувствием, смотрел на обманутого мужа. Игорь стал осознавать, что он и сам уже не понимает, зачем приперся сюда. Он подошел к двери и взялся за ручку.

- Я люблю ее, - внезапно подал голос совратитель.

- А я?! – словно ударенный палкой по спине, резко развернулся Игорь, - я, что по твоему, не люблю?!

Шишкин с горестным удивлением уставился в непроницаемое лицо хахаля своей жены. Пустота, внезапно окатившая его с головы до ног, поглотила в себе желание что-то выяснять. Все вокруг показалось ему мелким и тошнотворным: и стоящий перед ним человек, ловко расставивший для его Ирины любовные сети, и жена, которая бестолково попалась в сети этой романтичной любви.

Игоря вдруг как молния поразила мысль, что он бил сейчас по лицу самого себя, и те слова, которые он в гневе высказал этому человеку, нужно было выслушать ему самому. Именно так. Игорь мог и должен был получить их от мужа той девушки, которую он соблазнил пять лет назад. Да, тогда он и сам меньше всего думал о муже прелестного, молодого создания, и даже позволил усмехнуться про себя в его адрес: "не зевай, муженек! С такой красавицей рога быстро отрастят!". Ему было тогда весело над чужими рогами.

Игорь совсем забыл свое любовное приключение, и теперь даже остановился, вспоминая давно прошедшие дни.

Это было для него словно наваждение. Красивая девушка вдруг не осталась равнодушной к его приятным словам, обильно высыпанным в ее адрес. А дальше пошло-поехало по накатанной дорожке.

Ему повезло. Он сумел залить в себе набиравший силу пожирающий огонь любви, не позволив ему сжечь самое дорогое – семью. И муж этой бедной девушки, к счастью, так и остался в неведении. А вот Ира и этот … не смогли остановиться. Кого тут винить? Ее? Его? Просто свершилось правосудие. Точное и справедливое. А он-то и забыл уже об этом, но там, на небе, ничего не забыли...

Это открытие ошеломило Игоря. Он открыл дверь и молча пошел по гулкому коридору. Медсестра с удивлением уставилась на одетого человека, поздно вечером бродившего по служебным помещениям. Она уже раскрыла рот что-то спросить, но вслед за Игорем в дверях появился Сдобнов, прижимающий к лицу платок, и медсестра переключилась на врача:

- Петр Игнатьевич! Вас к телефону просят.

Игорь вышел на улицу и понуро побрел по аллее. На улице было темно и холодно. Крупными хлопьями падал снег. Белый хоровод снежинок никогда не оставлял его равнодушным. Наоборот, ему с детства казалось, что снег, медленно кружащийся воздухе, чудесным образом очищает душу от всякой грязи. Но сейчас его запачканной душе ничего не помогало.

Он шел, не застегивая куртку и не надевая шапку, подставив себя под рой мохнатых снежинок. Они касались его горячего лица и таяли, превращаясь в капельки воды. А из глаз тоненькими ручейками текли слезы, горькие и отчаянные, которые Игорь даже и не пытался сдерживать. Им как и снегу не было конца, и они, смешиваясь с талой водой, лились и лились вниз, вымочив несчастное лицо и шарф.

В тридцать восемь лет у Ирины действительно все закончилось. Старая цыганка не ошиблась. Как она смогла разглядеть сквозь толщу лет тот день, когда Ира встанет на пути мчащегося автомобиля? Не известно. Но этот день пришел.

Она уже месяц лежала в больнице. Ее жизни больше не угрожала опасность. Голова потихоньку оправлялась от сотрясения. Но нога, одна нога больше не согнется. Ходить придется только с тростью. И никто не поможет. Судьба.

К Ире в палату приходили одни лишь дети. Они смотрели на забинтованную мать, тянули к ней руки, гладили белые бинты и не могли удержать слез. И тогда у Иры к темным кругам на лице добавлялись красные, заплаканные глаза.

Петр один раз был у нее. По его испуганному взгляду она поняла, что он знает всю правду. "Из жалости, наверное, пришел посмотреть", - догадалась Ирина. Счастье, которым она была наполнена от встречи с этим человеком пошло на убыль, и обернулось бедой…

Игорь даже не собирался переступать порог палаты. "Вот пусть твой хахаль туда и ходит, - в порыве какого-то довольства говорил он себе, словно обращаясь к Ирине, - посмотрим, как ты ему теперь нужна". Но весь этот месяц все чаще и чаще Игорь возвращался в свое прошлое. Он прокручивал в голове громадный фильм, в котором уложилась вся его жизнь. Там была Ирина, была любовь, было счастье. Были сначала маленькие дети, потом большие. Была особая серия про девушку, с которой он чуть не потерял голову. Это чуть и есть то, что отличает его от Ирины. В этом трудно признаться, но это так. Всего чуть-чуть. Может ли он быть судьей любимому человеку из-за маленького чуть-чуть…?

А Ирине никого, кроме детей, не хотелось и видеть. Она охватывала слабыми руками две детские головки и пыталась покрепче прижать их к себе. Вот то, ради чего она теперь будет жить. Ничья ни жалость, ни любовь ей не нужны! Игорь не придет, потому, что выбор сделала она. Он вправе найти себе другую. Но временами чувство надвигающегося одиночества больно сдавливало ей грудь, словно тяжелый грузовик вновь налетал на нее.

Пока Ирина лежала на больничной койке весна потеснила зиму. Сошел снег. Сырая земля с жадностью вбирала солнечные лучи, взамен выталкивая из себя резвую, молодую травку. Липкие почки на деревьях полопались, обнажив крошечные листочки.

Ирина оставляла больницу. Она вышла на большое крыльцо, и ласковое солнце сразу же окутало ее светом и теплом. Прикрыв глаза от яркого дня, Ира стояла поддерживаемая детьми, и опиралась на набольшую тросточку. Юлечка и Ванечка не могли дождаться дня, когда любимая мама снова будет дома. Для них мама не стала другой, наоборот, они любили ее еще крепче.

Ирина все стояла и боялась шагнуть вперед. Она боялась показаться детям неуклюжей. Она боялась показаться себе беспомощной. Она боялась сделать шаг навстречу новой жизни. Неизвестность пугала ее, а солнышко мягко пригревало и словно говорило ей: "не бойся! Шагай смелее! Все будет хорошо. "

Дети поддерживали мать, желая помочь сделать ей первый шаг, а она вдруг горько заплакала навзрыд. Слезы душили ее, и она не знала отчего плачет. Сколько чувств вихрем всколыхнулось в ее сердце! Тут смешалась и горечь от глупых поступков, и радость от того, что она жива и снова с детьми.

- Мамочка, не плачь! Пойдем, мамочка! – потянули ее домой дети. Ирина неловко прошла первую ступень, потом еще и еще. По узенькой асфальтовой дорожке, окруженной старыми деревьями, предстояло пройти всего тридцать метров. По ровному месту идти было уже легче и они тихонько побрели.

Ира увидела его и от неожиданности остановилась. Он вышел из-за большого дерева, держа в руках большой букет красных роз. Розы пылали в ярком солнечном свете и притягивали ее взгляд. Смотреть ему в лицо она боялась, и стояла, опустив голову, глядя на цветы. "Какой красивый букет!" – пронеслось в мыслях у Иры, - " я никогда не видела таких пышных роз"! Дети замерли, не говоря ни слова. Наконец, Ирина не выдержала молчания и медленно подняла глаза.

Он стоял, держа букет, и улыбался и плакал одновременно. Ирина все поняла. Игорь шагнул ей навстречу и протянул цветы.