Рассыпанные бусины летних дней соберу в ладошки, выберу самые-самые, чтобы оставить на память. Вспомню каждую мелочь в их коротких сюжетах и, присоединив моменты сладкого ожидания и восторг совсем свежих воспоминаний, запечатаю в свободную ячейку незабываемого. Подпишу так: «Мое лето. Мое море».

«Знаешь, я еду к морю» – осторожно опускаю в телефонную трубку, словно боясь расплескать. А потом – оранжевый шар восходящего солнца в лобовом стекле, колосящиеся поля, сопровождающие мой стремительный бег, первый акт моего июньского счастья. И я лечу – навстречу.

На встречу с лесом, что обдаст крепким смолистым настоем влажного воздуха, приправленного дымком тлеющего костра и необычной для нас, городских, тишиной и неспешностью. На встречу с беспорядком разбросанных солнечных пятен на темно-зеленом и коричневом. С прелестью морской глади глубокого синего цвета и прохладным ветерком, уносящим вдаль сплетения голосов и лесных звуков.

– Хорошо-то как!

– Да… Нет слов!

Рты одинаково растянуты, глаза сощурены, короткие шорты и мокрые волосы. К лешему зеркала и телефоны…

Небо с молочными заплатками облаков пропитано тем нежным и ярким цветом, который ассоциируется с чем-то по-детски чистым, наивным и бесконечно доверчивым. Мягкое, привычно волнующееся море похоже на размякший под летним солнцем пластилин, и в нем – стайка дельфинов, демонстрирующих гладкость своих черных спин. Неопознанный жук с кривыми цепкими ножками норовит проникнуть в приоткрытый пакет с черешней – всем тепло и спокойно, всем кажется, что так будет если не всегда, то еще очень и очень долго…

А вечером, под занавес, когда золотая монетка солнца окончательно утонет за горизонтом, нас рассмешит добродушная мордочка пушистого енота, уносящего в передних лапках свой скромный ужин.

– А мы здесь явно не одни!

– Пожалуй… На, подрежь-ка ему еще колбаски…

Вот оно, мое настоящее: дождавшись меня из суетного прошлого, пульсирует на раскрытой ладошке крошечным светлячком. Вот оно, отражается свечным пламенем в глазах друга, знакомого сотню лет. Мы не одни в этом мире. Какое-такое, к лешему, одиночество?..

Воспоминания проползут муравьем по спине, подгоревшей на благостном и коварном южном солнце, а пластмассовый бокал белого вина обернется беспричинно-радостным состоянием, в котором хочется лишь одного: жить, во что бы то ни стало. Жить, забираясь на самые высокие горы и спускаясь в самые далекие морские глубины, понимая всех людей на свете и жалея животных. Не имея ровным счетом ничего, ощущать мир в своем кармане и знать, и верить, и помнить. Всегда.