Они сидели на краю земли и болтали ногами…

 

Бедный художник сидел на чердаке, который вот уже несколько лет был вынужден называть своим домом. Он попивал горячий чай без сахара – на сахар у него не было денег. И смотрел в окно. За окном шёл дождь, такой простой и бесхитростный парижский дождь, тем не менее полный очарования. Капли со стуком падали на стекло, призывая выйти под дождь, и насладиться этим подарком небес. А художник попивал кипяток, время от времени поглядывая то в окно, то на картину. На картине была изображена женщина, точнее говоря, девушка. Её голубые глаза пристально всматривались в того, кто смотрел на портрет, её белокурые волосы были растрёпаны, как будто после дождя, уголки губ были приподняты в печальной полуулыбке. Это был образ, запечатлённый памятью художника, когда он, тогда ещё перспективный и богатый, рисовал портреты президентов и министров.

… Она тогда подошла к нему, положив руку на плечо. Просто и ласково, как это делают влюблённые. Он тогда не обратил ни малейшего внимания на ту блондинку с печальными глазами, которая буквально преследовала его везде, где бы он не появлялся. В то время он был богат, и мог иметь любую женщину – будь то жена или дочь министра, или простая деревенская девчонка. Ему не было дела до девушки, которая в порыве чувств призналась однажды в своей любви. Он казался ей принцем, идеалом, гением. Однажды Он высказал ей всё, что Он думал про её любовь. И Она исчезла из его жизни...

… А дождь всё лил и лил. Художник поставил чашку с чаем на маленький столик, на котором покоились его кисточки и краски. Его память сегодня была безжалостна. Он пытался забыть. Забыть то, что именно Он стал причиной несчастий незнакомой девушки. Дождь проливал слёзы, небо темнело, с каждым часом сумрак окутывал Париж всё больше и больше, а художник сидел у мольберта, и пристально вглядывался в портрет…

… Её волосы были спутаны, с них стекала вода. Её плечи подёргивались – непонятно, от рыданий или от холода – она была одета по меркам парижской осени очень холодно. Её летнее лёгкое платье намертво приклеилось к телу, выдавая под собой девушку. Она смотрела в землю, не смея поднять глаз, чтобы встретиться с Его глазами. Она держала в руках несколько скомканных бумажек, которые принято называть деньгами, хотя этот товар годится только для того, чтобы его отдать.

- Нарисуйте меня, - попросила она, протягивая деньги. – Я заплачу.

 

- Хорошо, - Он оглядел Её своим обычным пошловатым взглядом, который обычно приводил в трепет женщин. – Проходи.

Она же только опустила было поднятые глаза. И прошла в его шикарную и безвкусную комнату…

… Художник поёжился, когда окно его чердака, его приюта и дома, распахнулось под сильным порывом ветра, и дождь, как будто обрадовавшись возможности побыть в тепле, устремился в помещение. Окно хлопало на ветру, который нарастал и нарастал. Дождь становился всё яростнее и всё сильнее бил художника по лицу. А тот сидел возле картины, созерцая то печальное спокойствие, которым веяло от портрета. Очередной хлопок окна напомнил Ему то, что он пытался забыть все эти годы…

… Он рисовал её, рисовал так, как рисовал женщин. Стандартные мазки, размешивание краски, сожаление о потерянном времени и материале – всё это соединялось в нём, когда Он рисовал портрет. Её портрет. Так же хлопало незакрытое слугой окно, раздражая художника. Его плечи нервно подёргивались всякий раз, когда он слышал удар дерева о раму окна. Она видела всё это, и, приняв решение, встала с дивана, на котором она сидела до этого, на цыпочках подошла к окну, и, прикрыв его, вернулась на место. Он рисовал Её всю ночь, почему-то начиная вкладывать душу и себя самого в этот портрет. Она вот так же смотрела на него, та же печальная полуулыбка играла на её губах…

… Художник встал и посмотрел на девушку, изображённую на портрете влюблённым взглядом. Он любил её, незнакомку, которую ему довелось рисовать однажды. После той ночи всё внезапно изменилось. Художник увидел ту халтуру, которую он писал до этого, увидел пустоту, бездушность своих полотен, понял, кем он был до этой ночи. И он принялся искать ту, которая подарила ему счастье. Но не мог найти. Он перестал посещать выставки модных художников, которые он раньше посещал только чтобы обхаять их полотна. Перестал ухаживать направо и налево за жёнами и дочерьми. Он перестал писать картины, понимая, что ни одна не сравнится с портретом, оставленным незнакомкой ему в подарок, на память о себе, так как денег на полную оплату его работы не хватало. Художник вздохнул. Он помнил каждый миг, каждую секунду, когда был рядом с Ней, таинственной незнакомкой…

… Девушка подняла глаза, и, улыбнувшись своей грустной полуулыбкой, встала с дивана.

- Я должна идти, - сказала Она одними губами, - спасибо. Кстати, уже рассвет…

- Да, а я и не заметил, - рассеянно сказал Он, - быстро же время пролетело…

- Да, быстро, - девушка была уже в дверях, - И дождь уже не идёт…

Художник было сделал шаг в Её сторону, но, видимо, передумав, остался стоять на месте.

- Что ж, мне пора, - Её глаза были красноречивее Её слов, - Мы никогда больше не встретимся. Ни-ко-гда…

… Художник не видел, как слезинка скатилась с его глаз, оставив мокрый след, терявшийся в каплях дождя. Ночь заканчивалась. Ветреная и дождливая ночь, как несколько лет тому назад. Он любил незнакомку, любил Её всем сердцем, и оно разрывалось от боли, понимая, что не увидит Её никогда. Она обещала, и не в Её правилах было нарушать данные обещания. Он страдал, как когда-то Она, и от этого, от того, что Он доставил Ей боль и страдания, Он страдал ещё больше. Он решил выйти на улицу – про него вспомнил один высокопоставленный чиновник, который пригласил художника написать портрет его семьи. Художник шагал по Елисейским полям, по площади Звезды, оглядывая Париж, и понимая, как много он пропустил. Париж цвёл, Париж дышал всей грудью, Париж резвился, как ребёнок, освободившийся от присмотра суровых родителей. Художник шёл по улицам, с трудом узнавая места, которые раньше он мог узнать даже с закрытыми глазами. В другой жизни.

- Добро пожаловать! – в холле роскошного особняка художника встретил дворецкий. – Проходите, мсье Жак ждёт Вас.

- Спасибо, - кивнул художник дворецкому, - покажите мне путь, пожалуйста.

- Сюда, - услужливо поклонился дворецкий, открывая дверь в зал, - проходите.

- Добрый день, мсье – поднялся с кресла богато и со вкусом одетый мужчина средних лет, - рад Вас видеть в здравии. Мне говорили, что Вы болели.

- Интересно кто же имеет познания о моей личной жизни? – поинтересовался художник.

- Мне это говорила моя дочь, кстати именно она настояла на том, чтобы мы пригласили Вас. – вельможа улыбнулся. – А вот и она.

В зал распахнулись двери, и в проёме стояла Она – девушка, которую Ему довелось рисовать. Она была одета в то же лёгкое летнее платье, которое Он так хорошо помнил. Её голубые глаза пристально смотрели на Него, её волосы были растрёпаны, а губы застыли в печальной полуулыбке…