Часть 3

 

Миражи пустыни

 

Зеркало, разбитое вдребезги, уже не отразит ничего;

Упавший цветок едва ли вернется на ветку.

 

Упавший цветок вернулся на ветку?

Это бабочка.

/Моритаке/

 

Глава 1

 

Когда лежишь побежденным на поле брани, всегда думаешь о море…

Какое же оно безграничное и прекрасное – море.… Какая глубокая мощь и спокойствие. Как нежно оно играет волнами, и как ласково шуршит прибой у скалы на закате…

Ощутить сопричастность – вот, что нужно душе. Одолеть невидимый барьер, за которым чувствуешь себя изгоем, лишним, забытым и одиноким. Вернуться домой. Вырвать из корней своего подсознания момент, когда перерезали пуповину, соединявшую тебя с чем-то большим, чем материнская утроба.… Тот момент, когда вселенную разорвал твой первый крик, эхом пронесшийся через всю жизнь.… Дайте мне!.. Даже все золото мира не в силах заглушить его. Я не хочу умереть с тем же криком на устах, понимая, что всю жизнь держал в руках лишь пустоту…

Боже, почему ты сотворил Человека?! Достаточно ли он силен и мудр, чтобы избежать своего же безумия, и не быть растоптанным в прах беспощадным временем…

Тот, кто сам выбрал момент своего воплощения и определил опыт, которым должен обогатиться за жизнь, только он знает все ответы на свои многочисленные вопросы.

Я сам могу все изменить! Я сам могу вернуться.…По узкой тропинке подняться в гору, возлечь у древнего дерева, чьи корни пронзают землю насквозь, а развесистая крона устремляется к небу, нежно обнимая облака, и созерцать море…

Слиться с движением всего живого, раствориться в нем…и стать морем…

 

Зной стоял невыносимый. Казалось, кожа высохла настолько, что только дотронься до нее, и она лопнет. Заново рожденный я сидел на песке и грустно смотрел вдаль. Вокруг, как и в моей голове, была пустота. Ни о чем не думая, я машинально сгребал песок в кучи, и сам не заметил, как увлекся этим занятием. Странно, но песок послушно принимал формы остроконечных башенок, стен, бастионов, которые я ему придавал. Я проделывал в них входы и выходы, прокладывал дороги, строил мосты.

Внезапно, откуда ни возьмись поднявшийся ветер, закрутил вихри песчинок, налетел на мой песчаный город, разметал его и сравнял с поверхностью Пустыни, и утих так же неожиданно, как появился.

Я тяжело вздохнул. Горячий воздух обжег легкие. Расслабляя затекшие мышцы, я упал на песок. Зачем идти куда-то, что-то делать…Лучше умереть прямо здесь, в Пустыне…Потом опять родиться и опять умереть, в надежде, что когда-нибудь все это кому-то надоест и, наконец-то, закончится…

Почему-то я вспомнил странного старика. Мне захотелось спросить у него, как можно ходить по песку и не оставлять следов, ведь это просто не реально…

Беспорядочные образы завертелись в голове. Сознание вытянулось в звенящую струну и рассыпалось, словно разбитое зеркало, на тысячи мелких осколков…

 

…их звон продолжал стоять в ушах, пока я, сконцентрировавшись на звуке, не сообразил, что он исходит извне. Скрипели несмазанные колеса телеги. Все повторялось заново. Я открыл глаза, понимая, что если снова увижу перед собой спину Крестоносца, то сойду с ума. Но на этот раз надо мной раскачивалось большое деревянное распятие…

Скрип прекратился. Телега остановилась. Через некоторое время человек, облаченный в старую залатанную сутану, склонился надо мной, и прижал флягу к моим потрескавшимся губам. Я осторожно пил, разглядывая незнакомца.

Его загорелую лысину обрамляли редкие и жесткие седые волосы. Светло-серые глаза выразительно смотрели из-под густых белоснежных бровей, губы тонкие и плотно сжатые, правильный нос и четко очерченная линия подбородка, придавали лицу волевое выражение.

- Ты – Отлученный. Тот самый безумец, изгнанный Святым Отцом! – почему-то сразу догадался я, вспомнив, что Фло как-то рассказывала мне о нем.

По тому, как он еле заметно улыбнулся, при этом вокруг его глаз появилась веселая сеточка морщин, я понял, что угадал. Не произнеся ни слова, он сел за вожжи и погнал лошадь.

 

 

Глава 2

 

- Я не просил забирать меня! Я хотел умереть! – крикнул я ему в спину.

- Разве ты не ждал меня? – произнес он ровным и спокойным голосом.

- Я уже никого не ждал. Бессмысленно что-то ждать там, где нет времени.

- Хочешь остаться в Пустыне? Это можно исправить прямо сейчас. Ты свободен в своем выборе! – Отлученный произнес это, повернувшись ко мне и глядя в глаза, сила его голоса глубоко проникла в меня, заронив зерно сомнения.

- Ты знаешь как выбраться отсюда? – я был в замешательстве, почувствовав, что надежда еще не до конца умерла во мне.

- Я направляюсь к Богу. Если хочешь, можешь присоединиться.

- Сейчас мне трудно поверить, что Бог вообще существует! – горько усмехнулся я.

- На востоке Великой Пустыни, там, где багровое небо сливается с желтым песком в сладострастном предсмертном поцелуе, есть тропа. Вступить на нее можно только с открытым сердцем и чистым разумом, и в душе должна гореть вера. Лишь верой возможно разорвать поцелуй смерти и очутиться по ту сторону Пустыни, где плещет волнами Океан…

- Океан?! – прервал я Отлученного.

Вздрогнув, он вышел из того глубокого состояния, в котором пребывал, пока говорил, и удивленно уставился на меня, будто увидел в первый раз.

- Я не могу знать об Океане ничего, кроме того, что Он существует…

- Ты видел его? – настойчиво спросил я.

- Да, много, много раз… Я закрывал глаза и обращался к нему, а Он отвечал мне.… И когда я заблуждался, Он всегда возвращал меня. Он и есть Бог…

- Нет, я не спрашиваю, как ты ощущал его присутствие, или как получал от него откровения. Я хочу знать, видел ли ты его своими глазами, касался его пальцами?!

Он посмотрел на меня, потом долгое время сидел молча, и, наконец, сказал:

- Видишь это распятие? – Отлученный указал на стоявший в телеге крест. – Потрогай его!

Невольно, повинуясь силе его взгляда, я протянул руку, и коснулся рассохшейся от зноя деревянной поверхности распятия.

- Убедился? Оно реально! Но что ты теперь можешь сделать с ним?! Разве что проломить этим куском дерева чью-нибудь голову! А для меня это намного больше, чем простой кусок дерева. Это – символ моей веры. Это – моя незримая духовная связь с Богом… с Океаном… И, когда я буду там, на востоке Пустыни, это станет моим ключом к вратам Рая.

Отлученный взялся за вожжи и подстегнул лошадь. Уныло скрипели колеса, и старик затянул какую-то длинную печальную песню, слова которой невозможно было разобрать. А я погрузился в свои мысли, обдумывая только что услышанные от него слова.

- Значит можно спастись… - тихо произнес я.

- Если в сердце есть вера, ибо вера дает спасение! – не оборачиваясь, ответил он.

Я почувствовал, как сила этого человека переливается ко мне, а вместе с ней и его надежда. Превозмогая болезненные ощущения в теле, я поднялся и сел рядом с ним. Он глянул на меня и мягко улыбнулся. В этом человеке душевная теплота сочеталась с закаленной твердостью характера. Я искренне улыбнулся в ответ, испытывая к нему уважение и симпатию.

- Странно, что ты путешествуешь один, - произнес я, нарушая молчание, - без последователей. Неужели в этом мире никто не стремится встать на путь истинный?

- Многие отправлялись со мной. Им не хватало терпения и веры, чтобы попасть в Царство Божие, потому оно навсегда закрыто для них. Немногие способны посвятить этому жизнь.

- Да жизнь здесь самое дешевое, что может быть! – удивленно воскликнул я.

- Люди никогда не ценят того, что у них есть. Одержимые стремлением только получать, ничего не отдавая взамен, они устремляют свои взоры куда-то вдаль, и не замечают того, что лежит под носом… - говорил Отлученный. - Жизнь, она вроде бы есть всегда, так какая же в ней ценность? – думают они. Какая ценность в том, что нельзя потерять?! Потому-то они и закрыты от Бога, ибо Бог – это и есть сама жизнь.… Когда ты придешь к Океану, то ощутишь свежее дыхание ветра, влагу в воздухе, окунешься в небо цвета чистой воды, и радость заполнит твое сердце…

Закрыв глаза, я попытался представить себе Океан таким, каким его описывал Отлученный, и испытал такую легкость и блаженство, что не захотел возвращаться из места своих грез в горячее пекло Пустыни.

А если, действительно, на востоке Великой Пустыни существует Океан?! Тогда в этом мире еще не все потеряно. Есть смысл, есть место для веры, стремления и надежды… Во что бы то ни стало, я доберусь на восток и найду Океан!

 

Мы ехали по Пустыне, изнывая от зноя, но теперь это не было для меня бессмысленными блужданиями. Мы направлялись на восток, где Океан уже омывал наши души своими прохладными волнами …

Я задавал Отлученному множество вопросов, они сплетались в какой-то бессмысленный ком, и очень трудно было отыскать в нем один единственный, самый важный вопрос.… И я замолчал, пытаясь успокоиться и вернуть душевное равновесие. Откинувшись на спину, я набросил на себя шерстяное одеяло, погрузился в мысли, и, незаметно для себя, задремал.

Когда я проснулся, на первый взгляд вроде бы ничего не изменилось. Палило солнце, поскрипывали обода старой телеги, лилась тихая унылая песня Отлученного. Я приподнялся и, выглянув из телеги, обомлел…

Прямо перед нами, из мутной дымки на горизонте выступали темные очертания Города…

Слова застряли у меня в горле. Отлученный, заметив мое замешательство, спокойно пояснил:

- Я тоже задремал, и эта старая кляча понесла нас совершенно в другую сторону. Простим ее, Скиталец, ведь Божьей твари неведомы замыслы человеческие. Хэй!

Он подстегнул лошадь, та, недовольно фыркая, стала разворачивать телегу. В этот момент песок Пустыни провалился под нами. Телега опасно накренилась, по инерции меня откинуло назад, и я врезался головой в деревянный остов распятия, да так сильно, что потерял сознание.

 

Глава 3

 

- Что, черт возьми, произошло? – воскликнул я, потирая ушибленный затылок.

- Если мои предположения верны, нам грозят большие неприятности! – ответил Отлученный. – Мы угодили в жертвенную яму!

- Куда?

- Скоро узнаешь!

Я осмотрел место, в котором мы очутились, и то, что я увидел, мне сразу не понравилось. Мы были заперты в клетке, сплетенной из сухих лиан, или скорее из корней каких-то неизвестных растений. Я попробовал их на прочность, и мысль о побеге сразу показалась нереальной. Небольшую пещеру, в которой находилась клетка, освещал горевший на полу костер. Кроме нас двоих - ни души.

- Так что же случилось? – от волнения у меня пересохло в горле.

- Пока есть только догадки. – Отлученный выглядел значительно спокойнее меня. – Дети Пустыни оставляют на поверхности ловушки. И если в них попадается какое-либо живое существо, оно приносится в жертву духу Пустыни.

- Как-то, когда я нуждался в помощи, они спасли меня, вылечили и не сделали ничего плохого. Я никогда не верил в жуткие легенды про их жертвоприношения. Разве Дети Пустыни действительно настолько коварны и жестоки?!

- У туземцев свое мировосприятие, совершенно отличное от нашего. Они ни злые, ни добрые, ни жестокие, ни милосердные. Они такие, какими создала их природа. – Пожал плечами Отлученный.

Я нервно заерзал на месте. Больше всего тревожила неизвестность.

- Попробуй расслабиться и успокоиться. – Отлученный положил руку на мое плечо. Я опустил веки, чувствуя тепло, исходившее из его ладони, оно медленно заполнило все тело, и напряжение начало постепенно отступать.

Неизвестно откуда появившийся низкорослый человечек в набедренной повязке, с многочисленными татуировками на бледном теле, почти неслышно подошел к прутьям клетки, не издав единого ни звука, просунул сквозь них две наполненные чем-то деревянные плошки, и так же быстро и бесшумно удалился.

- Я так и думал! – произнес Отлученный. – Дети Пустыни!

- Они хотят, чтобы мы это съели? – воскликнул я, с отвращением глядя на бесформенную, издававшую специфический запах массу в плошке.

- А я проголодался! – сказал Отлученный и потянулся к еде.

- А если она отравлена?! – одернул я его.

- Нет! Мы же нужны им для жертвоприношения!

- Да что им надо-то от духа Пустыни?

- Умилостивить его, чтобы он не гневался на духа воды. Они считают, если не приносить жертвы, то солнце просто-напросто доберется своими лучами под землю и иссушит воду, – тщательно пережевывая пищу, говорил Отлученный.

- Ты что, сам веришь в эту чепуху?! – воскликнул я, подозрительно наблюдая за тем, как аппетитно он ест.

- Конечно, нет. Но это ничего не меняет. Нас с тобой не спросят, верим ли мы в духов. Туземцы заставят нас выпить столько воды, сколько в нас влезет, а потом распорют наши наполненные животы. Так Пустыня окропится водой смешанной с кровью, и ее дух останется доволен…

- Действительно все так плохо? – проглатывая подступивший к горлу комок, проговорил я.

- Думаю, да… - сказал он. – Я долгое время жил в одном из племен Детей Пустыни и довольно хорошо изучил их нравы и обычаи. Жертвоприношения духу Пустыни занимают важное место в их жизни. И я еще ни разу не слышал, чтобы жертве удалось избежать предназначенной участи. Но, в сущности, тот, кто становится жертвой, напивается воды в свое удовольствие, а после ритуала возрождается в Пустыне, вспоминая все случившееся как страшный сон.

- Я так просто не соглашусь на вспарывание живота, даже если от этого будет легче духу Пустыни! – отчаянно запротестовал я. – Послушай, если нас убьют вместе, сможем ли мы и родиться вместе?

- Нет, это вряд ли. У каждого свое время рождения. А место в Пустыне, где в следующий раз появишься на свет, вообще никому не известно, – ответил Отлученный. – Наш общий путь лежит к Океану, поэтому мы должны выбраться живыми.

- Вот с этим я полностью согласен. Хотя еще не знаю, как это сделать…

- Тогда ешь! В любом случае понадобятся силы.

- А что это?

- Ящерица. Если не обращать внимание на запах, то довольно вкусная.

 

Пятеро туземцев, вооруженные длинными заостренными палками, вели нас по темным закоулкам своего подземного царства. Я снова оказался в чреве Пустыни, но сейчас рядом был товарищ, единственный настоящий друг - это придавало сил и уверенности. Казалось, что бы ни произошло, вместе мы преодолеем любые преграды.

- У тебя есть какой-нибудь план? – спросил я Отлученного, но он лишь отрицательно помотал головой и вдруг произнес что-то на незнакомом певучем языке.

Один из туземцев ответил ему такими же отрывистыми гортанными мелодичными звуками. Я удивленно уставился на Отлученного.

- Нас ведут к Королеве, на праздник цветения песчаной розы. – Перевел он.

- Ничего не стоит свернуть их тщедушные шейки и сбежать, - перешел я на шепот, хотя, говори я громко, туземцы все равно не поняли бы моих слов. – Мы даже не связанны!

- Здесь некуда бежать! – трезво и вразумительно произнес Отлученный, пытаясь успокоить меня взглядом. – Мы на их территории. Только им известны все выходы на поверхность.

- И…

- Отдадим наши судьбы в руки Господни…

- Ты что, не собираешься ничего предпринимать?! – удивился я.

- Нужно быть внимательными к знакам, которые Он дает нам, направляя к спасению!

- Кто – « Он »? – не сразу понял я.

- Бог! Имеющий глаза, да увидит, имеющий уши, да услышит…

Я внимательно посмотрел на Отлученного, опасаясь, что старик внезапно повредился в уме. Но он лишь мягко улыбался, взгляд его оставался совершенно трезвым и по-отечески теплым.

 

Глава 4

 

Нас привели в огромную пещеру. Туземцы в праздничных нарядах танцевали вокруг костров, извлекая звуки из странных музыкальных инструментов. Некоторые сидели на земле, занятые воскурением ритуальных трубок. Моему взору предстало пестрое многообразие головных уборов, браслетов, ожерелий и татуировок.

На огромном каменном троне восседала Королева, древняя как сам мир женщина, с отвисшими сухими грудями. Ее убеленные сединой волосы украшал высокий головной убор, сооруженный из обтягивающих твердый каркас искусно сшитых между собой шкурок песчаных ящериц. Ногти на ее руках и ногах были такими длинными, что загибались вовнутрь, и без чьей-либо помощи она не могла не только ходить, но и брать что-нибудь руками.

Пятеро наших стражников, подойдя к трону, пали ниц перед Королевой. Я увидел, что Отлученный тоже опускается в поклоне, поспешил схватить его за локоть.

- Ты же не собираешься уподобляться дикарям?! – зашипел я на него.

- А чем мы лучше их?

Я заглянул ему в глаза и еще раз убедился, что Отлученный находится в совершенно трезвом, не затуманенном страхом перед туземцами, рассудке.

- Поверь мне, эта мудрая женщина действительно заслуживает уважения, – сказал он.

- Но они же хотят принести нас в жертву своим идиотским духам! Это же дикость!

- Видимо, для них их духи не кажутся такими уж идиотскими. Научись проявлять уважение к вере других, не зависимо от своих личных взглядов!

- Не могу понять, - воскликнул я, - если ты жил среди Детей Пустыни, почему не остался с ними и не стал идолопоклонником?!

- Потому, что я не разделяю их веры. Они живут в темноте, эта темнота находится глубоко в их сознании. И возможно, по ту сторону темнота озарена светом. То, в чем мы не видим смысла и осуждаем, не всегда бессмысленно для других. Жизнь настолько богата и многообразна, что дает проявление единой истины в разных ипостасях на многих планах. И мы не в праве осуждать несчастных за то, что они не способны видеть нашей истины. Можем только сожалеть и сострадать… - Отлученный печально улыбнулся и, увидев в моих глазах немой вопрос, сказал:

- Понимаешь, у каждого есть свое темное прошлое…

Тут Королева произнесла что-то на языке Детей Пустыни. Туземцы тотчас же подбежали к ней и аккуратно перенесли в установленный на носилки деревянный трон. Расположившись двое впереди, двое позади и по двое с каждого бока, туземцы подняли носилки вместе с восседавшей на троне Королевой за жерди на плечи и двинулись в боковое ответвление пещеры. Дети Пустыни двинулись за носилками, нас повели следом.

 

Вскоре нашим глазам предстало удивительное зрелище. Стоило мне увидеть песчаную розу, как я сразу же узнал растение из Оранжереи. Только, в отличие от своих выращенных в неволе собратьев, этот роскошный покрытый гладкой мясистой кожицей экземпляр, выглядел намного крупнее и жизнеспособнее, и несомненно был королевой среди роз. Впервые я мог наблюдать, как цветет песчаная роза. Из самого центра мясистого бутона вверх тянулись длинные усики, сплошь усыпанные мелкими белыми цветами, с лепестков которых свисали густые капельки нектара. Окончания усиков венчали крупные пушистые шары, наполненные семенами. На поверхности ветер развеял бы семена по Пустыне, и они зародили бы новую жизнь. Здесь же туземцы, видимо, рассчитывали на сквозняки подземелья.

Дети Пустыни склонились перед розой, которая, как не трудно было догадаться, олицетворяла собой могущественного духа воды, и загудели все в один голос. Издаваемый их маленькими диафрагмами звук заполнил пещеру, эхом отдаваясь в ее высоких сводах.

Вперед выскочил туземец, резко отличавшийся от других необычностью одеяния. Все его тело обтягивали кожаные ремни, на которых сплошными рядами висели тонкие пластины из какого-то незнакомого мне материала. При каждом движении они терлись друг о друга, издавая звук, похожий на шипение. Из таких же пластин состоял его веерообразный головной убор. Лицо туземца ровно наполовину было покрыто белой краской. Мочки ушей и нижнюю губу оттягивали продетые насквозь, увесистые украшения. Сжимая в руке широкий жертвенный нож, туземец начал исполнять перед песчаной розой своеобразный ритуальный танец. То падал на землю, то подскакивал и воздевал руки к потолку пещеры, то ползал вокруг растения на животе и бил себя по лицу рукоятью ножа. Вскоре белая краска на его лице смешалась с кровью.

- Это их местный сумасшедший? – покосился я на Отлученного.

- Шаман! – коротко ответил он, призывая меня к молчанию приложенным к губам пальцем.

Я неодобрительно пожал плечами, удивляясь тому, как спокойно Отлученный воспринимает происходившее перед нами представление. В отличие от него, я уже видел, как это размалеванное пугало протыкает наши животы своим огромным ножом …

Превратив свое лицо в кровавое месиво, Шаман затрясся в экстазе, склонился над песчаной розой, и осторожно срезал растение под самый корень. В это мгновение, словно повинуясь невидимому сигналу, Дети Пустыни перестали гудеть. Воцарилась абсолютная тишина. Резкая контрастность такого простого эффекта воздействия производила довольно сильное впечатление.

Не успел я моргнуть глазом, как Шаман, сделав ловкий прыжок, очутился перед нами, протягивая растение на вытянутых руках. Но, вдруг взгляд его стал осмысленным, он внимательно осмотрел меня, затем Отлученного и, повернувшись к нам спиной, направился к Королеве. Делая жесты в нашу сторону, он что-то говорил ей. Туземцы явно заволновались.

- Что случилось? Чего он хочет?

Останавливая меня, Отлученный поднял указательный палец, он напряженно прислушивался к словам Шамана.

- В жертву будет принесен только один… Он в замешательстве… Дух сам выберет одного из нас… - Отлученный вздохнул с облегчением. - У нас еще есть время!

И тут меня словно осенило.

- Слушай, ты же водил дружбу с туземцами. Может, замолвишь словечко Королеве, и нас отпустят с миром?!

- Я был принят другим племенем, – ответил он, - Но, даже если бы мы попали в плен к тем, с кем я когда-то делил еду и воду, ничего бы не изменилось! С тех пор, как мы упали в жертвенную яму, мы больше не принадлежим ни себе, ни кому бы то ни было. Духи выбрали именно нас. Дети Пустыни глубоко верят в это!

 

Глава 5

 

Мы снова очутились в клетке, совершенно изолированные от всего внешнего мира.

Отлученный не позволял мне терять веру в себя, и сам не переставал надеяться. Он много рассказывал о прочной незримой связи с Богом, о том, как прекрасен и всеобъемлющ Океан. Он говорил, что выход из любой ситуации находится сам собой, стоит только расслабиться и быть открытым к божественным знамениям и не терять чувства внутреннего единения с вечным движением всего живого.

Когда нам приносили пищу, я уже не отказывался от мяса песчаной ящерицы, напротив, за неимением лучшего, оно стало казаться мне довольно вкусным. Конечно, в любой ситуации можно найти для себя положительные моменты, но вот находить их – это большое искусство…

Мы с нетерпением ждали того момента, когда решатся наши судьбы, и Дети Пустыни вернутся за нами, чтобы принести жертву своим духам.

И однажды это случилось. Туземцы пришли вместе с Шаманом. Он долго размахивал руками и выкрикивал что-то на своем непонятном языке, излагая нам волю духов, прежде чем туземцы вытащили нас из клетки и повели куда-то, погоняя палками.

- Духи хотят, чтобы мы сражались, - произнес Отлученный, отвечая на мой вопросительный кивок. - Сильнейший выживет и будет принесен в жертву духу Пустыни, целиком вкусив песчаную розу из рук Королевы, и распоров себе живот…

- Это невозможно! – вскричал я и остановился как вкопанный, но тут же был вынужден продолжить путь, получив болезненный укол острием палки под лопатку.

- Я не буду драться с тобой! – упрямо произнес я.

- Если проявишь трусость – они убьют тебя сразу. В любом случае, в этом поединке не будет победителей.

-Ты мой единственный друг, и я не собираюсь с тобой драться! – повторил я.

- По крайней мере, можно выиграть еще немного времени. Он должен послать знак...

- Но ты же старик! Я справлюсь с тобой без особого труда! – в отчаянии воскликнул я.

- Это мы еще посмотрим! – в глазах Отлученного блеснули озорные искорки.

Я не переставал ему удивляться. Даже в такие решающие минуты в нем находилось мужество не сдаваться перед обстоятельствами и даже иронизировать. Отлученный прекрасно понимал, что, как бы он ни храбрился, я намного моложе и сильнее его физически. Исход рукопашной схватки между нами был заранее обречен на его поражение. Я решил, во что бы то ни стало избежать предстоящего боя. Отлученный был для меня единственным настоящим другом, и я бы никогда не пошел против него по своей воле. В мире, где всем на тебя наплевать, дружба, однако, имеет довольно высокую цену.

 

Сотни глаз наблюдали за тем, как нас поставили друг против друга. То, что должно было случиться, являлось выражением воли духов. Они выбирали себе жертву, оставаясь слепы к другой битве, происходившей на арене душевных чувств внутри каждого из нас.

- Давай, начинай! Не показывай своей слабости. Они не поймут этого! – вскричал Отлученный и, сжав пальцы в кулаки, двинулся на меня.

- Нет! – твердо произнес я, - Плевал я на них и на их духов!

Он ударил меня в скулу, но не сильно, а как бы призывая к действию.

- Обороняйся! Не стой, как идиот! Они убьют тебя! – Отлученный ударил меня правой под ребра, а левой саданул в челюсть.

Я согнулся от боли, но тут же выпрямился, метнув на него пронзительный непоколебимый взгляд.

- Нет! – сквозь зубы процедил я.

- Будь собой! Пускай все решится естественным образом! Вдохни свежий ветер Океана! – тяжело дыша, произнес Отлученный и сильно двинул мне по зубам.

Я сплюнул кровь и, проклиная все на свете, резко ударил его в висок. Отлученный не удержался на ногах и, падая, вцепился в мою рубашку. От рывка ткань лопнула, и рубашка разъехалась на спине.

Старик потерял сознание. С него хватило одного удара. Я упал рядом с ним на колени, пытаясь привести его в чувство.

Повинуясь окрику Шамана, туземцы оттащили меня от Отлученного.

- Он жив! – отчаянно закричал я, - Поединок еще не закончен! Он просто потерял сознание!

Шаман подскочил ко мне, совершенно не обращая внимания ни на мои вопли, ни на Отлученного, который зашевелился и начал приходить в себя, раздвинул порванную ткань рубашки, обнажая мое тело, и вновь издал крик, показывая всем что-то на моей спине.

Воцарилась мертвая тишина, которую нарушила Королева. Дети Пустыни внимательно слушали ее низкий скрипучий голос, а когда она закончила говорить, стали по одному подходить ко мне и осторожно касаться ладонями моей спины.

Я недоумевал, что происходит. Они что-то узрели на моей спине, и это нечто настолько сильно повлияло на них. Я был готов к тому, чтобы у меня там выросло что угодно, лишь бы только туземцы забыли о своей затее с отправлением нас к духам…

Увидев, что Отлученный окончательно пришел в себя, я обратился к нему, подозрительно косясь на столпившихся вокруг дикарей:

- Это своеобразный ритуал прощания?

- Напротив, Дети Пустыни приветствуют тебя!

- Какого черта?!

- На твоей спине родимое пятно, напоминающее очертаниями змею с крыльями. Дети Пустыни разглядели в нем Пернатого Змея, а для них это символ Избранного, – произнес Отлученный, - Вот он – Знак!

- Ты знал об этом Знаке?! – удивился я.

- Конечно, нет! Никогда не знаешь, каким образом Бог пошлет свое знамение. Я просто верил!

- Откуда же это взялось на моей спине? Или сам Бог явился, когда я спал и своей же собственной дланью вывел священный символ?! – саркастически хмыкнул я.

- Скорее всего, и то племя, в котором ты побывал, также приняло тебя за Пернатого Змея, - задумчиво произнес Отлученный, - Только почему ты этого не помнишь…

- Да я тогда был наполовину мертвец. К тому же меня постоянно обкуривали какой-то гадостью.

В памяти всплыли отрывочные картины о первом знакомстве с туземцами. Как я раненный убегал из Гарнизона и, лишившись сил, умирал посреди Пустыни, а Дети Пустыни забрали меня под землю и, залечив раны, оставили у стен Города.… Ни о каком родимом пятне я естественно не знал и не помнил…

- Но почему именно я?

- Это действительно загадка! – воскликнул Отлученный. - Но сейчас главное, что ты свободен!

- А как же ты?! – я с тревогой посмотрел на него.

- Для туземцев ты сейчас неприкосновенный. Тебе достаточно только изъявить свою волю!

Что я и сделал. Отлученный, еще не до конца оправившийся от моего удара, продолжал сидеть на земле. Я коснулся рукой его плеча и дал понять туземцам, что мы с ним вместе.

- Думаю, у меня лучше получится объяснить им твою мысль, - сказал Отлученный и обратился к Детям Пустыни на их родном языке.

К нам подошел Шаман, расталкивая столпившихся туземцев, каждый из которых мечтал использовать единственный в жизни шанс коснуться Избранного. В руках Шаман держал длинный продолговатый сосуд. Склонив голову, он протянул его мне. Я взял сосуд и вопросительно глянул на Отлученного, тот недоуменно пожал плечами.

- Нужно выпить это? – спросил я Шамана, сопровождая слова жестами.

Шаман заулыбался и энергично закивал головой, грозясь ненароком выколоть мне глаза дурацкими пластинами своего головного убора, и настойчиво подтолкнул сосуд к моим губам. Я сделал большой глоток, смакуя на языке слегка приторную густую жидкость. После этого Шаман кивнул на Отлученного. Тот принял из моих рук сосуд и послушно отпил из него.

Наблюдая за Отлученным, я почувствовал, как по всему телу разливается приятное тепло. Прежде, чем мысли стали легкими и неуловимыми, я понял, что все дело в напитке. Мышцы расслабились, и вскоре я совсем перестал ощущать тело. Глаза закрылись сами собой, и я целиком погрузился в сладкое блаженство. В какой-то момент тонкая ниточка, соединявшая меня с реальностью, оборвалась окончательно…

 

Глава 6

 

С удивлением я обнаружил, что мы находимся не в пещере туземцев, а, как ни странно, все в той же телеге посреди Пустыни, и тень Города продолжает висеть на горизонте…

Я уже готов был поверить, что подземное царство Детей Пустыни мне просто-напросто приснилось, если бы не заметил подмену лошади. Старая кобыла Отлученного погибла при падении в жертвенную яму, сломав шею, и теперь в нашу телегу была впряжена молоденькая пегая лошадка. Все остальное выглядело так, словно мы никогда не проваливались под землю. Даже старое тряпье по-прежнему было раскидано по дну телеги. К тому же я обнаружил пять больших бурдюков, наполненных водой – щедрый подарок Детей Пустыни.

Отлученный пришел в себя и, морщась, потирал виски.

- Спасибо, что не проломил мне череп…

- Не за что. Я же предупреждал!

- Теперь ты понял, как важно идти до конца и сохранять веру?

- Да, отчаиваться, бояться и терять себя просто глупо.

- Потому, что волны всегда будут на поверхности, но когда ты в глубине, они не швыряют тебя из стороны в сторону! – весело вскричал Отлученный, погоняя лошадь.

- Неужели тебе совсем не ведам страх? – спросил я.

- Страх свойственен любому человеку, но, в сущности, он указывает слабые места, на которые стоит обратить внимание, - ответил он. - Там, рядом с Океаном есть только сила, мудрость и безграничная любовь. Но, пока мы далеко от него, страх будет постоянно испытывать нашу внутреннюю силу…

Я слушал Отлученного и наблюдал за тем, как очертания Города скрываются за горизонтом. Отлученный был прав. Действительно, наше место рядом с Океаном. Только в слиянии можно постичь сопричастность с Целым. Ведь на самом деле есть только Путь, все остальное в жизни – лишь испытания на этом Пути, полоса препятствий или тропа войны… Внезапно я очень глубоко ощутил и осознал, что Путь этот лежит к Океану.

Мы долго путешествовали по Пустыне вместе, но именно с того момента я стал называть Отлученного Учителем.

 

- Приближаются кочевники! – голос Отлученного вырвал меня из сна.

- Кочевники?! – тревожно переспросил я, протирая глаза.

- Не волнуйся, они не тронут нас. Накинь-ка это тряпье и надень капюшон, чтобы скрыть лицо. – Отлученный извлек из груды хлама на дне телеги какое-то бесформенное одеяние.

Пока я переодевался, Отлученный говорил:

- Для них я не представляю собой никакой угрозы, а тем более ценности. Я абсолютно бесполезен и могу передвигаться по Пустыне куда захочу…

- Обо мне у них иное представление! – поморщился я, предчувствуя неприятности.

- Сиди молча и ничего не предпринимай, что бы они ни делали…

Уверенный голос Отлученного успокоил меня. Когда девять вооруженных всадников приблизились к телеге, я узнал среди них Пса, плотно прижал подбородок к груди и натянул капюшон как можно ниже, чтобы спрятать лицо.

- Слава тем, кто вечно в пути! – громко прокричал Пес, и его слова потонули в дружном хохоте кочевников.

Отлученный промолчал, сохраняя невозмутимое спокойствие, натянул вожжи и остановил телегу.

- Ты знаешь, что я ничего не имею, - сказал он Псу, - но могу поделиться с тобой водой, сейчас у меня ее много.

- Великодушен как всегда! – покатился со смеху Пес и крикнул своим головорезам:

- Переройте его барахло. Наш безумный брат не такой уж безумный, каким хочет показаться, вдруг он припрятал для нас немного золотишка или синего песка?!

Кочевники кинулись к телеге и принялись расшвыривать старое тряпье Отлученного.

- А это что за пугало? – Пес как будто только что заметил мое присутствие. – Может быть, твой друг почистит наших коней?!

Пес направился ко мне, вынул ногу из стремени и грубо пнул меня в бок пыльным сапогом. Я повалился на дно телеги, отчаянно кутаясь в капюшон.

- Мой друг прокаженный, – невозмутимо произнес Отлученный, – очень любит лошадей.

Пес презрительно сморщился и поспешно отвел коня на несколько шагов.

- Держи эту тварь от меня подальше! – пренебрежительно бросил он. – Не хватало еще подцепить от вас какую-нибудь заразу!

Прежде чем избавить нас от своего присутствия, не найдя в телеге ничего интересного, кочевники забрали всю нашу воду в бурдюках, и Пес, сверкнув глазами, сказал Отлученному:

- Если встретишь в Пустыне одного парня, которого называют Скиталец, свяжи его хорошенько. Это будет твой подарок, Отлученный, лично для меня!

Издав дикий вопль, Пес пришпорил коня и, увлекая за собой отряд кочевников, понесся прочь.

- У Детей Пустыни есть одна притча, – произнес Отлученный, когда кочевники скрылись из виду. – Как-то человек захотел поймать песчаную ящерицу, но как только он настигал ее, та словно исчезала, сливаясь своей окраской с песком Пустыни. Человек никак не мог найти ее. Неожиданно ящерица вскакивала и бежала дальше, уводя человека за собой. И каждый раз все повторялось заново. В конце концов, она завела его далеко от дома, и человек, обессиленный, упал на песок и стал умирать от жажды. Перед смертью он спросил у ящерицы: «Как так получилось - ты, такая маленькая и безобидная убила меня, большого и всемогущего?» Ящерица ответила ему: «Потому что ты слишком уверен в своем могуществе, и ослеплен своими желаниями. Ты хочешь получать все больше и больше - это делает тебя слабым и беззащитным. А я использую то необходимое, чем наделила меня природа. Разница между нами в том, что тебе вечно чего-то не хватает, а у меня все уже есть!»

 

Глава 7

 

Путь был долгим и утомительным. Несколько раз Отлученный останавливал лошадь и отправлялся на поиски песчаной розы, чтобы пополнить запасы воды и пищи. Оказывается, обладая необходимыми знаниями и опытом можно было найти розу на поверхности Пустыни. Отлученный научился этому у туземцев. Он мог жить в Пустыне, не страдая от отсутствия воды и пропитания, так как кисловатая мякоть растения утоляла не только жажду, но и голод.

Все наше путешествие с Отлученным я жил только надеждой на то, что когда-нибудь мы все таки достигнем Океана. Ради этого я готов был терпеть все неудобства и преодолевать преграды, ожидавшие нас на пути.

Как-то мы попали в сильную песчаную бурю. Духи Пустыни увлеклись своей жуткой разрушительной игрой и, забыв обо всем на свете, шумно веселились, стирая в порошок все живое, что попадалось на их пути. Мы спаслись каким-то чудом, только благодаря богатому опыту и практичности Отлученного. За свою бесконечно долгую жизнь он не раз сталкивался с этим буйством природы.

- Самое главное – не поддаться панике, - говорил он. – Ум всегда должен оставаться светлым. Если в тот момент, когда тебя засасывает песок, когда помощи ждать неоткуда, ты начинаешь думать о том, какая же неудача постигла тебя, все потерянно, выхода нет, и погружаешься в жалость к самому себе, то твой ум перегружен, он закрыт, занят осознанием собственной беспомощности. И тогда ты не видишь своего места, своего взаимодействия с неким большим и непостижимым процессом. Кто-то более могущественный, более великий включил тебя в этот процесс, а ты…что ты делаешь? Безумно пытаешься что-то изменить! Выходит, ты убил и похоронил самого себя потому, что вовремя не открыл глаза и не узрел, что барахтаешься словно слепой котенок, и в действительности не сделал ничего путного во имя своего спасения. Но все это лишь испытания нашей веры в себя…

 

Отлученный многому научил меня. Он открыл мне поразительную глубину мировосприятия, помог различить тонкие причинно следственные взаимосвязи, осознать внутреннюю силу намерения. И духовно и физически он вел меня к Океану. Я был воистину опьянен его мечтой…

И однажды нашим утомленным взорам открылась завораживающая, чарующая, плывущая в дрожащем воздухе безбрежная синева, заполнившая весь горизонт…

Отлученный погнал лошадь изо всех сил. Телега подпрыгивала на ходу и готова была развалиться на части. Но мы не замечали ничего, кроме Океана. Мы счастливо смеялись и прыгали как дети. Глаза наши сияли сумасшедшей радостью.

Лошадь выбилась из сил и, споткнувшись, завалилась на бок. Телега перевернулась. Выскочив из нее, мы покатились по песку, вскочили на ноги и побежали к Океану…

Я обогнал Отлученного, оставив его далеко позади. Ему тяжело было бежать в своей неудобной рясе. За моей спиной он закашлялся и мешком повалился на песок.

И, вдруг, я остановился как вкопанный. Призрачное видение исчезло…

Это был всего лишь мираж. Злая шутка Пустыни…

Осмысление того, что произошло, тяжелым камнем ударило меня по голове. Я почувствовал слабость в ногах, упал на колени и закрыл ладонями лицо. Иллюзия Океана исчезла, открывая взору мрачные очертания Города…

Уже не осталось ни слез, ни ярости. Обессиленный, я подполз к Отлученному, который продолжал лежать без движений на песке.

- Учитель, как же так?!! – в отчаянье шептал я. – Ты оказался так же слеп, как и я, как и все остальные… ты так же ослеплен, только своей верой… Куда ни направишься в этой Пустыне, все равно, рано или поздно, придешь к Городу! Иначе не может быть…

Уткнувшись лицом в песок, Отлученный молчал, и не шевелился. Я перевернул его на спину – он был мертв. Такая стремительная пробежка к призрачной цели стоила старику жизни. Но жалости во мне не осталось. Я знал, что он возродится где-нибудь в Великой Пустыне, и начнет все по-новому… точнее, по-старому… по бесконечному замкнутому порочному кругу…

 

______________________

___________

 

 

Эпилог

 

Тот поток, что, двигаясь, кажется,

спит.

Слишком полон для звука или пены.

( Нань-чжуан )

 

 

Я бежал, задыхаясь от отчаянья. Песок попадал в глаза и забивал рот. Пустыня гнала меня и травила, словно дикого зверя, ликовала в безумной надежде окончательно пожрать мое существо.

Я искал Смеющегося Человека… Что-то тянуло меня к нему. Этот странный старик словно существовал где-то вовне. Он не оставлял следов и не отбрасывал тени, попирая всеобщие законы мироздания. Его чистый беззаботный смех был таким же легким и неуловимым, как белое пушистое облако, которого я никогда не видел…

Я перестал чувствовать тело, но некое сильное неосознанное намеренье заставляло мои ноги передвигаться. Легкие были обожжены и набиты песком. Я хотел кричать, но горло лишь сжималось в судорожных спазмах. Мой безмолвный крик раздирал Вселенную, и каждая песчинка Великой Пустыни резонировала мне в ответ. Я ощущал себя такой же песчинкой, одной из многих. И поднявшийся ветер кружил меня и нес куда-то, перемешивая с остальными песчинками. Я безумно протестовал и сопротивлялся. Я не мог понять, куда и зачем меня уносит ветер, я мог только протестовать, бессмысленно и отчаянно… без надежды что-либо изменить… Ведь все свое существование я только и делал, что протестовал и сражался с самим собой… Да, в Пустыне была лишь проекция, лишь проявленное воплощение того настоящего Города, что скрывался во мне, который мучил меня, смеялся надо мной и лишал надежды…

Множество лиц вереницей пронеслись перед моим внутренним взором. Они превращались в зеркала, и в каждом из них отражалась какая-то часть меня. Вместо того, чтобы узнать в них себя, всю свою жизнь я только и делал, что пытался разбить их, выместить свой гнев, выразить протест. В итоге я всегда убегал. Я был Скитальцем…

Как все просто и ясно. Но какую боль приносит знание… Когда хочешь умереть, но знаешь, что это невозможно, знаешь, что смерти нет, а значит, бегства не существует…

Только бы найти Смеющегося Человека, только бы задать ему всего один единственный вопрос…

Но как это сделать? Как выразить словами то, что невозможно произнести?

Я уже ничего не видел перед собой из-за застилавшей взор пелены то ли высохших слез, то ли налипшего на ресницы песка. Прошла целая вечность, а я все шел, не ощущая ничего, кроме горящего, раскалывающегося от жары шара, в который превратилась моя голова, и отчаянья… самого глубокого вечного отчаянья… Как же я хотел, чтобы это проклятое солнце навернулось с небес!

В глазах потемнело. И, вдруг, до моих ушей донесся тихий смех. Неиссякаемым влажным живительным водопадом пролился он в обожженное и высосанное жаром тело, наполняя его звоном тысячи колокольчиков…

С усилием подняв веки, я увидел перед собой Смеющегося Человека.

- Оглянись! – сказал он.

С большим трудом я заставил свое тело повернуться. Солнце садилось, окрашивая темно-багровым, как запекшаяся кровь, закатом небо и песок. Зловещим существом с множеством щупальцев на Пустыню медленно наползала тень. Она поглощала, шаг за шагом, вереницу оставленных мною следов на песке, которая, не доходя до моих ног, внезапно обрывалась, превращаясь в девственно чистую песчаную гладь… Ни тени от меня, ни следов… ничего не было…

Чувство всепоглощающего восторга захлестнуло меня и наполнило, словно сосуд, до самых краев.

В этот момент я почти физически ощутил как порвалась окутывавшая меня пелена.

Неловкими движениями я высвободился из кокона своего эго – и выпорхнул, словно мотылек… новым, совершенно не знакомым самому себе существом… спонтанным и естественным…

Как прекрасен и непостижим тот миг, когда вместе со мной изменился весь мир вокруг, но, в то же время я продолжал ясно ощущать, что был в нем всегда… а может он был во мне… и искал выхода… Мир, насквозь прозрачный и светящийся, заключенный внутри меня, отчаянно требовал освобождения, а я, неверно истолковав это глубокое внутреннее намерение, направлял всю светящуюся силу на борьбу с демонами, которых сам же и создавал. Но их становилось все больше и больше, и Пустыня, так отчаянно ненавидимая мной, в конце концов, добралась до меня. И только, когда силы мои в этой жестокой беспощадной войне окончательно иссякли, я смог остановиться – увидеть ясно и четко – что приносящее страдание чувство отстраненности, оторванности от дышащего, сияющего мира, коренится только в уме…

 

Осознание причастности к Целому рушит границу между умом и миром, открывая пространство, насквозь прозрачное, свободное от иллюзорных символических картинок… И тогда становишься Великой Пустотой, в которой все и происходит...

 

- Ты, кажется, хотел что-то спросить у меня? – донесся голос Смеющегося Человека.

Я посмотрел на него. Он улыбался. Он все знал. Я не нашел, что сказать, мыслей не осталось, и я… улыбнулся в ответ… Ноги подкосились, я упал на песок и засмеялся, превращаясь в учащенные вибрации и уносясь неизвестно куда.

Наслаждаясь вновь обретенной свободой, излучая сверкающую энергию, я играл ею, создавал немыслимые формы, сплетал и расплетал их в звенящей Пустоте…

 

Резкий спазм от нехватки дыхания. Легкие делают глубокий вдох, и искрящийся прозрачный воздух наполняет свежестью все тело…

Веки поднимаются, и глаза окунаются в чистое голубое небо. С его глубин, тускло поблескивая, смотрят звезды, в священном молчании хранящие тайны, известные только им.

До ушей доносятся звуки спокойной, ритмичной мелодии Вечности… волна бьется о волну… это шумит Океан…

Сливаясь со всеми мирами, проявленными и не проявленными, и двигаясь вместе с ними в едином ритме всего живого… я улыбаюсь в Вечность…

 

В Вечности, в одном из многих сновидений мне снилась Пустыня, и в то же время меня ни на миг не оставляло предчувствие, будто и я сам снился кому-то...

Может быть, Пернатому Змею… кто знает…

 

________________________

___________