Холодной весной на цементном полу в подъезде лежал меховой комочек. Слепой ещё. Рождённый день или два назад. Какой-то человек (а человек ли?) выбросил его на верную гибель, или на милость сердобольных людей, или на корм собакам… Мне сложно понять мотивы данного злодейства. Он лежал на грязном, заплёванном местными подростками, ледяном мартовском полу и уже не пищал даже, только редкое шевеление говорило о том, что он ещё жив.

Я забрала его к себе. До сих пор помню возмущение моей кошки, застывшее у неё в глазах, когда, укутав малыша в кроличью шапку, уложила его рядом, чтобы согреть. Это было место моей красавицы, подобранной мной на помойке, отчищенной, вылеченной, откормленной и оказавшейся даже породистой. Малыш возвращался к жизни не сразу. Отогревшись, он заявил мне громким писком, что голоден. К тому времени уже пришёл мой взрослый Рыжик, выполнив все указания: купил детское питание, забежал в аптеку за пипеткой и самой маленькой клизмой, которая нашлась в ассортименте. Я абсолютно не представляла, как буду ухаживать за этой крохой. От пипетки котёнок отказался. Пришлось набирать молоко в клизму и молиться кошачьим и человеческим богам, чтобы он хоть немного поел. Почему-то эта резина ему понравилась больше. А может голод, стал нестерпимым. Он слопал всё, что там было, и уснул. Начались мои бессонные ночи. Малыша надо было кормить раз 10-12 в сутки. Целый месяц мы поочерёдно с Рыжиком выхаживали Тишку. Через месяц он гонял по квартире за мной, как хвостик. Говорил «мау-мау». Моя Тапочка молча взирала на этого «узурпатора». Не любила его, но и не обижала.

Через некоторое время мы поехали помогать родителям на дачу. И оставили наших малявок одних. «Старшей» насыпали сухого корма и поставили на табуретку, чтобы маленький не наелся. Но… Тапочка каким-то образом умудрилась сбросить (как нам казалось, намертво прикреплённую к табурету) свою чашку на пол. Малыш встретил нас с раздутым животиком. Мы помчались к ветеринару. «Непроходимость кишечника» - был её вердикт. Операцию делать отказывались, так как маленький, сердечко слабенькое. Я уговорила, взяв ответственность за «потом» на себя. Все полтора часа, которые длилась операция, я ревела в коридоре. И вот, нам вынесли нашу кроху. «У него патология кишечника. Сделала, что смогла. Теперь будем ждать» - сказала Виолетта Константиновна. Когда начал отходить наркоз, Тишка выполз из своей любимой шапки (на миг отвернулись!) и уполз в щель между шкафом и диваном. Отодвинуть и то и другое мы побоялись. Решили доставать так. Итог был плачевный: хрящик на лапке не выдержал и треснул. Опять помчались в ветклинику и наложили гипс. На Тишеньку было страшно смотреть. Весь перебинтованный и в гипсе. Прошла пара недель. Всё, вроде бы, было в норме. Всё… да не всё, как оказалось… Непроходимость вернулась… Несмотря на то, что кормили жиденьким и специально покупали послеоперационный корм. Я видела, как ему тяжело. Неделю не отходила от Тишки круглосуточно. Третьего августа, просидев с ним до 4х ночи, решила вздремнуть полчасика. И именно в это время он и умер. Я увидела его в неестественной позе… Он полз ко мне, когда умирал, а меня не было рядом. Никогда не прощу себе, что улеглась спать и оставила его одного, без «мяу-мяу».

Я похоронила Тишенку в коробке из-под торта. И опять допустила ошибку: без его любимой шапки…

Прошло уже почти 10 лет с того момента. А я до сих пор казню себя за то, что была недостаточно хорошей кошачьей мамой.