АНТАРКТИЧЕСКОЕ ЛЕТО

 

Это были лучшие деньки антарктического полярного лета.

Солнце не заходило и полыхающим, жарким шаром каталось по горизонту.

Над станцией установился мощный антициклон.

Ни малейшего колебания ветра в сутки.

Зонд уходил свечей в небо на высоту до 42 километров.

 

АНТИЦИКЛОН

 

Когда целый год отслеживаешь по приборам движение радиозонда, в голове воображение рисует образ маленькой вселенной. Я мог легко вообразить, как огромная линза плотного воздуха толщиной 40 километров встала как раз над нашей станцией. Ежедневные ураганы прекратились.

Холодный и тяжелый стоковый ветер с купола Антарктиды не мог к нам пробиться. Он, видимо, огибал стороной циклопических размеров плотную массу воздуха – антициклон. Выражение - у бога за пазухой – стало нам ближе. После жестоких ураганов мы, словно, попали в райские условия.

 

ПЕРВОЕ СУДНО

 

Подошло первое судно.

Оно еще не могло пробиться к берегу. Мешали маленькие айсберги.

Спешной разгрузкой занимались вертолеты.

Как пчелки, они таскали контейнеры на берег один за другим.

Гусеничные тягачи с санями едва успевали растаскивать поступающие грузы.

Все понимали – такая погода тут долго не простоит.

 

ПОЧТА

 

С первым судном поступила и почта. Все получали письма пачками.

Это была какая-то необычная информационная энергия. Она сняла тяжелейшее напряжение во всем теле от смутных тревог. Я получил две звуковые кассеты. Прослушал - и был готов зимовать еще один год.

 

ЗОНД

 

Между тем зимовка продолжалась.

Сделать выпуск радиозонда в безветрие было непривычно легко. Выпускающий даже не привязывал себя веревкой к площадке, как это было в зимние ураганы. Оболочка радиозонда, напоминает обычный воздушный шарик, но большой. Шарик наполнен водородом. Оболочка поднимает радиозонд с датчиками температуры и влажности. Для работы радиопередатчика зонда, хрупкий шарик поднимает еще громоздкую электрическую батарею. Все вместе это и называется метеорологический радиозонд. На высоте в лучах солнца шарик, можно было рассмотреть с балкона невооруженным глазом. Шкала дальномера радиолокатора подкатывалась к отметке в 42 километра.

 

В этот момент я предательски мечтал, чтобы шарик скорее лопнул.

Столь затяжной полет держал меня в напряжении. Мешал записывать на кассету звуковое письмо родным. Меня буквально распирало рассказать родным и близким, что значит зимовать тут, в Антарктиде.

Казалось, я смогу наговорить это легко и просто.

 

Мне хотелось передать словами этот ошеломительный размах чувств от смертельного напряжения, усталости, нагрузки до состояния «заново родиться», которое охватывает всех причастных к выживанию.

А такие события тут случаются едва ли не каждый день.

Как словами передать радость жизни, которая охватывает любого от великолепия красок неба, моря, ослепительной яркости солнца после мрачного урагана, который переворачивает бульдозер и обращается с человеком как с бумажным фантиком? А какой чистый, безмикробный воздух! Им хочется дышать и дышать. А изумительно чистая вода…какая она вкусная, как много ее тут можно выпить. А влажность, а электростатическое напряжение, а люди! Какие героические штучки они могут тут сотворить и какие трогательные, братские отношения между ними тут складываются…

 

Внезапно оболочка лопнула. Приборы показали - радиозонд стал падать.

В те времена вес зонда с батарей составлял около двух килограмм. И этот кирпич падал с высоты 42 километра по всем законам Ньютона нам на голову с вероятностью больше нуля. Внутренний голос услужливо шепнул: « ЖЕ ТЭ квадрат пополам равно 42 тысячи метров или у тебя примерно 91 секунда, чтобы предупредить людей на балконе…и всех кто в радиусе 150 метров от места выпуска»

 

НА БАЛКОНЕ

 

 

А на балконе в это время свободные от вахт принимали загар.

При отрицательной температуре воздуха их грело лучистое тепло солнца.

Радист - Вася Прошкин сдал ночную вахту и грелся на солнышке.

Аэролог – Леня Васильев пытался разминаться.

 

Осторожно! С неба кирпичом падает радиозонд – продолжая записывать звуковое сообщение родным, выкрикнул я.

Обитателей балкона уговаривать не пришлось. Оставалось предупредить хозяйственную бригаду, которая топталась в ожидании очередного вертолета с контейнером. Дежурный радист по громкой связи мог объявить воздушную тревогу, и я кинулся к нему.

 

ДЕЖУРНЫЙ РАДИСТ

 

Врываться в помещение к радистам - было не принято.

Мою просьбу срочно сделать объявление по громкой связи - радист воспринял без видимых изменений в лице. Он уже знал - сегодня кирпичей может быть гораздо больше - Вот ешкин клин! Как моя вахта – на улице хорошая погода, все загарают, а мне сигналы SOS и кирпичи с неба!

 

СИГНАЛЫ БЕДСТВИЯ

 

- Это ешкин клин! Твой летчик шлет, - с укоризной в голосе начал радист.

- Вот так в Антарктиде, перебил я его - стоит дать человеку совет и это уже «твой летчик» – я продолжал записывать звуковое письмо родным на кассетный магнитофон.

- Булычев! Голубчик! Поторопитесь – кирпич с неба падает на хозбригаду! – повторил я свою просьбу.

- Да брось ты свои шуточки с кирпичами. Ешкин клин!

«Твой летчик» реально терпит бедствие!

Приехал заяц слепой Антарктиду посмотреть.

У них на борту паника, он уже прощается со всеми.

Вот - просит телеграфировать жене, что он ее любил…

Понимаешь, они с Востока летят первый раз и потеряли сапоги, заблудились, ешкин клин - зайцы слепые!

А мы теряем самолет! Сейчас будем спасать зайцев слепых, ешкин клин!

Настала моя очередь бледнеть.

 

МОЙ ЛЕТЧИК

 

Да, был такой летчик. Он пришел ко мне - радиолокаторщику и честно сказал, что давно на руководящей работе. Напросился «посмотреть Антарктиду», а тут летать надо без навигационной поддержки.

И компас, и высотомер, и приводной радиомаяк – все толком в Антарктиде не работает!

На трассе Мирный – Восток летают с нарушением всех правил на «бреющем полете» (150 метров) «по сапогам» - высматривают вехи с черными сапогами вдоль трассы протяженностью, аж в 2500 км!

Представляешь, черные точки на ослепительной поверхности искать!

От напряжения глаза на приборный щиток вылезают и слезятся.

Я эти сапоги через час уже не вижу! А мне говорят – напросился «Антарктиду посмотреть»?! Вот летай и смотри на равных! – жаловался «мой летчик». Он искал у меня навигационной поддержки.

Тревожила его и «белая мгла».

«Белая мгла» - явление гибельное и малоизученное.

Те, кто оставались жить после попадания в «белую мглу», рассказывали истории, которые, казалось, были во многом обязаны их воображению.

При ясной погоде видно не более чем на пять шагов.

Вдаль можно не смотреть – оптические иллюзии мутят сознание.

После попадания в «белую мглу» пилоты могут долго пить и готовы рассказывать каждому, кто даст спирт, что им померещилось.

 

«Мой летчик» с благодарностью взял от меня комплект радиозонда.

Его надлежало включить в аварийной ситуации. Тогда радиолокатором возможно определить место аварийной посадки на лед в радиусе до 150 километров от станции в течение двух часов работы химической батарейки. Это был его шанс выжить. И вот в такой изумительный день, в солнечную тихую погоду этим зондом предстояло воспользоваться.

 

СЛЕПОЙ ПОЛЕТ

 

Зонд на борту самолета уже включили.

В 70 километрах от станции бортовой радиозонд был взят на автосопровождение радиолокатором, который вовсе не предназначен для привода самолетов. Шкалы дальности, угла места и азимута бешено закрутились – это Вам не воздушный шарик, лениво всплывающий в воздушном океане. Радиозонд стремительно приближался к нам на самолете.

 

Самолет оказался примерно на высоте 2000 метров.

Школьная задачка вычисления высоты треугольника по углу и наклонной дальности осложнялась. Шкалы крутились, координаты быстро менялись.

 

Ежедневные наблюдения за радиозондом привели к тому, что я, словно, видел маленький самолетик и его положение относительно нашей обсерватории в собственной голове. Взгляд на вращающиеся шкалы и, подобно шаману, я мог сообщить по телефону радисту положение самолета относительно станции. Радист голосом по УКВ-связи передавал мои соображения на борт самолета.

 

- Все в молоке. Пилоты ничего не видят – хладнокровно сообщил мне радист.

- Опусти его смело на 1000 метров – начал я.

- Опустил. Ничего не видим! Ни чего не видим! – повторил мне радист.

 

Вскоре, судя по шкалам, самолет пересек береговую линию в 2-х км от нас.

 

- Улетает в океан! Разворачивай его вправо – кричал я радисту.

- Развернулись. Ничего не видим, ничего не видим - продолжал повторять радист.

 

Со мной радист – Владимир Булычев - разговаривал спокойно и размеренно.

Его спокойствие передалось мне. Тут же я слышал, как он отчаянно костерил в эфире радистов с корабля и вертолета, которые не понимали, почему он бросил переговоры с ними в разгар авральных разгрузочных работ.

 

- Уйдите на Х#$… с волны у меня люди гибнут! – орал он нечеловеческим голосом и тут же спокойно:

- Они снизились. Передают - все в молоке – говорил он мне.

- Опусти их еще на 500 метров – остров глазами пусть ищут слева! – предлагал я радисту.

 

Внезапно автосопровождение самолета радиолокатором сорвалось.

А когда было восстановлено - самолет уже был на высоте метров 100 и летел в сторону материка. Боже мой - подумал я - высота всего 100 метров, а самолет на полной скорости несется к берегу. Я, взмок от ужаса происходящего.

 

 

 

 

 

- Быстрее поднимай его выше…выше…– крикнул я радисту.

- Он сейчас впилится в Антарктиду!

 

Самолет действительно шел обратным курсом в сторону континентальной Антарктиды высотой 4000 метров. Было очень страшно, словно, я сидел в этом самолете сам. Очень хотелось жить и у нас стало получаться отдавать внятные команды пилотам. Самолет стал управляемым.

 

- Разворачиваемся влево. Стоп. Идем курсом строго на Мирный. Опускаемся ниже, еще ниже, смотрим остров справа. Еще несколько секунд ожидания и, наконец, я услышал:

- Остров увидели, зайцы слепые! Можешь выключать свою шарманку, самолет заходит на посадку – сообщил радист.

 

ОЩУЩЕНИЕ ВРЕМЕНИ

 

Я был мокрый как мышь. Казалось, мы сажали самолет целую вечность.

Вдруг сухо щелкнул автостоп магнитофона - я совсем забыл о звуковом письме родным. Падение радиозонда-кирпича видели в 150 метрах от места выпуска. Он никому не причинил вреда.

 

Вертолеты разгрузили судно.

 

Последний из них забрал почту, и переговоры молодых «авиадиспетчеров» ушли в записи на Родину «как есть».

Конечно, родные ничего не поняли.

Но отметили, что речь полярников полна «крепких выражений».

 

Вечером того же дня мы сидели на скалистом берегу шестого континента. Баловали глаза зрительными ощущениями.

Вот ешкин клин и сбылась мечта идиотов – повидать Антарктиду.

К пилотам пьянствовать идете? Они сегодня заново родились – спросил радист. Ни кто не ответил. С щемящей тоской мы думали о предстоящей разлуке с антарктическим братством.

 

Посвящается Владимиру Булычеву и всем полярным радистам.

Антарктида. Берег Правды.

1980 год