Иван Сергеевич Тургенев… Его перу принадлежат шедевры русской классической литературы: «Записки охотника», «Дворянское гнездо», «Рудин», «Отцы и дети», «Накануне» и другие, отразившие жизнь русского общества четырех десятилетий (с 1840-х годов по 1870-е годы). Сам же писатель большую часть жизни провел во Франции. И это феномен его судьбы, его личности, его великой и драматичной любви...

 

…………………..

 

1.

 

Петербург начала 40-х годов XIX столетия… Музыкальный сезон 1843 –1844 годов был удивительным: в северной столице возобновились представления парижской Итальянской оперы, для которой доступ в Россию на долгое время был закрыт. Среди знаменитых исполнителей особо выделялась юная примадонна Полина Виардо, имевшая у публики огромный успех. Она не только пела, но и превосходно играла. Это отмечали многие ее слушатели. Рубини – известный в то время оперный певец – говорил ей не раз после спектакля: «Не играй так страстно: умрешь на сцене!» Полине было 22 года и ее пение, игра на сцене потрясли восторженного молодого Тургенева, которому едва минуло тогда 25 лет.

 

Авдотья Панаева, русская писательница, современница Тургенева, вспоминала: «Такого влюбленного, как Тургенев, я думаю, трудно было найти другого. Он громогласно всюду и всех оповещал о своей любви к Виардо, а в кружке своих приятелей ни о чем другом не говорил, как о Виардо, с которой он познакомился».

 

1 ноября 1843 года стал незабываемым днем для Ивана Сергеевича, его представили знаменитой певице, рекомендовав как «великорусского помещика, хорошего стрелка, приятного собеседника и…плохого стихотворца». Теперь после спектаклей Тургенева стали допускать в уборную певицы, где тот забавлял ее всякими историями, а рассказчиком он был отменным. Вскоре молодой писатель предложил Полине свои услуги в качестве учителя русского языка. Певицы это было необходимо, так как по желанию здешней публики ей приходилось петь на сцене русские песни и романсы. С того момента почти ежедневно Тургенев давал ей уроки.

 

По общим отзывам, Виардо не была красива. Сутуловатая, с крупными чертами лица и выпуклыми глазами, она многим казалась даже уродливой, но то была пленительная дурнушка. Один бельгийский художник сказал ее будущему мужу Луи Виардо, директору парижской Итальянской оперы в день их помолвки: «Она отчаянно некрасива, но если бы увидел ее еще раз, я бы влюбился».

 

Для Тургенева Полина была красавицей. И такого мнения он оставался до конца своей жизни. Панаева пишет: «Не припомню через сколько лет, Виардо опять приехала петь в итальянской опере. Но она уже потеряла свежесть своего голоса, а о наружности нечего и говорить: с летами ее лицо сделалось еще некрасивее. Публика принимала ее холодно. Тургенев же находил, что Виардо гораздо лучше стала петь и играть, чем прежде, а что петербургская публика настолько глупа и невежественна в музыке, что не умеет ценить такую замечательную артистку».

 

Летом 1845 года Иван Сергеевич впервые, по приглашению госпожи Виардо, отправился во Францию. Там он познакомился и подружился с ее семьей, жившей в Куртавнеле. И мало кто мог подумать тогда, что этот русский, ставший вскоре признанным писателем, одним из популярнейших не только в России, но и в Европе сохранит до конца дней горячую привязанность к замужней женщине, последует за ней за границу, где, в конце концов, проведет большую часть своей жизни и лишь наездами будет бывать у себя на родине. Это знакомство продлится всю жизнь, превратившись в одну из величайших историй любви в мире...

 

 

2.

 

Жизнь в Куртавнеле текла весело: читали вслух, разыгрывали домашние спектакли, встречали гостей… Тургенев был счастлив, находясь рядом с любимой женщиной. И в тоже время это счастье вносило в его душу смятение: ведь он любил госпожу Виардо, и его мучило, что приходится жить на «краешке чужого гнезда». Русские друзья, навещавшие его во Франции, находили такое положение прискорбным. Одному из них он признался: «Она уже давно навеки затмила в моих глазах всех других женщин. Я заслужил то, что со мной происходит». Толстой, повидавши его в Париже, писал своей тетушке: «Никогда не думал, что он способен так сильно любить».

 

В 1864 году Полина Виардо оставила подмостки и вместе с мужем и детьми переселилась в Баден-Баден. Тургенев последовал за ними, построив себе дом по соседству. Как-то он заметил, что любит семейство, семейную жизнь, но «судьба не послала мне собственного моего семейства, и я прикрепился, вошел в состав чуждой семьи, и случайно выпало, что это семья французская. С давних пор моя жизнь переплелась с жизнью этой семьи. Там на меня смотрят не как на литератора, а как на человека, и среди ее мне спокойно и тепло. Переменяет она место жительства – и я с нею; отправляется она в Лондон, Баден, Париж – и я переношу свое местопребывание с нею».

 

Брат Николай, приехавший повидаться с Тургеневым, писал своей жене: «Дети Виардо относятся к нему, как к отцу, хотя совсем на него не похожи. Я не желаю разносить сплетни. Думаю, что когда-то в прошлом между ним и Полиной существовала более тесная связь, но, по-моему, сейчас он просто живет с ними вместе, став другом семьи». Существует легенда о том, что любовь Тургенева была платонической, однако некоторые письма не оставляют сомнений в достаточно близких взаимоотношениях Виардо и Тургенева.

 

Чувство его к Полине с годами не ослабевало. Тургенев – Виардо: «Уверяю Вас, что чувства, которые я к Вам испытываю, нечто совершенно небывалое, нечто такое, чего мир не знал, что никогда не существовало и что вовеки не повторится!» Или «О мой горячо любимый друг, я постоянно, день и ночь, думаю о Вас, и с такой бесконечной любовью! Каждый раз, когда Вы обо мне думаете, вы спокойно можете сказать: «Мой образ стоит теперь перед его глазами, и он поклоняется мне». Это буквально так».

 

А вот еще: «Господи! Как я был счастлив, когда читал Вам отрывки из своего романа (« Дым» – А. П.). Я буду теперь много писать, исключительно для того, чтобы доставить себе это счастие. Впечатление, производимое на Вас моим чтением, находило в моей душе стократный отклик, подобный горному эхо; и это была не исключительно авторская радость».

 

Любовь Тургенева доставляла ему не только душевные страдания. Она была источником его творческого вдохновения. К тому же Полина Виардо всегда проявляла живой, неподдельный интерес ко всем произведениям, выходившим из-под пера писателя. Сама Виардо заметила однажды в шутку: «Ни одна строка Тургенева не попадала в печать прежде, чем он не познакомил меня с нею. Вы, русские, не знаете, насколько вы обязаны мне, что Тургенев продолжает писать и работать».

 

А что же сама Полина Виардо, как она относилась к такому неоднозначному положению в своей семье? Она держалась ровно, по-матерински как со своим мужем Луи, так и с Тургеневым. К супругу она испытывала уважение и почтение, к Тургеневу – примерно те же чувства. Между тем у нее не раз возникали отношения страстной дружбы с другими мужчинами, в том числе и с немецким дирижером Юлиусом Рицем. Она была просто счастлива, когда удавалось на какое-то время ускользнуть и от Виардо, и от Тургенева. Им двоим доставалась только дружба Полины: «Я способна на постоянную дружбу, свободную от эгоизма, прочную и неутомимую».

 

 

3.

 

В 60-е годы Тургенев постоянно в разъездах, маршрут почти всегда один: Россия – Франция – Россия. И все же после выхода в свет романа «Отцы и дети» (1862) писатель почувствовал, что теряет связь с молодежью своей страны. По воспоминаниям современников «большая часть молодежи приняла роман «Отцы и дети» с громким протестом. Многие видели в нем карикатуру на молодое поколение. Это недоразумение сильно огорчало Тургенева». Ко всему прочему, в тот период у Тургенева разладились отношения с Толстым, Достоевским и со своим старинным другом Герценом. В итоге, он все больше привязывался к семейству Виардо…

 

В последнее десятилетие жизни главным интересом Ивана Сергеевича по-прежнему оставалась семья Виардо. Как пишет Андре Моруа в своей монографии «Тургенев», «если бы ему предложили выбор быть первым в мире писателем, но никогда больше не увидеть семью Виардо или служить у них сторожем, дворником и в этом качестве последовать за ними куда-нибудь на другой конец света, он предпочел бы положение дворника».

 

Однако, и до знакомства с Виардо, и во время своих приездов в Россию, Тургенев ни раз проявлял интерес и к другим женщинам. В 1842 году у него в Спасском от крепостной крестьянки родилась дочь Полина. Воспитанием ребенка в будущем занялась, как ни странно, Полина Виардо, приняв ее в свою семью. В середине 70-х годов он был какое-то время увлечен баронессой Вревской, а в конце 1879 года познакомился с молодой актрисой Марией Гавриловной Савиной. Между ними установилась некоторая близость. Сохранились свидетельства его дружбы и переписки с молодой тульской писательницей Стечкиной… Но, несмотря на это, Полина Виардо безраздельно властвовала над ним. Даже в те минуты, когда он, казалось, бывал особенно счастлив в России, он мог неожиданно заявить друзьям: «Если госпожа Виардо сейчас позовет меня, я должен буду ехать». И уезжал…

 

Но все чаще им овладевало меланхоличное настроение: «Мне стукнуло шестьдесят лет: это начало «хвоста» жизни». Все больше тянуло на родину. Однако приезды его сюда были только для того, чтобы вновь и вновь возвращаться к Ней. По словам его близких друзей, ни раз «Тургенев начинал заговаривать о том, чтобы подольше остаться в России, пожить у себя в Спасском. Но достаточно было малейшего подозрения там, в Париже, довольно было одного письма оттуда – и все завязавшиеся связи мгновенно разрывались, и Тургенев бросал все и летел туда, где была Виардо».

 

 

4.

 

Тургенев – один из тончайших певцов первой любви во всей мировой литературе и в первую очередь в прозе. Однако, знакомясь с его произведениями, замечаешь, что многие тургеневские герои – прекрасные, тонкие, чуткие, не могут найти себе дело по плечу, по натуре, по убеждению совести. Сфера их деятельности, как правило, ограничивается кругом личной жизни. Прежде всего, любви. И в этом, без всякого сомнения, отражение Тургеневым личного опыта, личной драмы, личных переживаний.

 

Прожив в тесном общении с семьею Виардо целых 38 лет, он, все-таки, чувствовал себя глубоко и безнадежно одиноким. На этой почве выросло тургеневское изображение любви, столь характерное даже для его всегда меланхоличной творческой манеры. Тургенев – певец любви неудачной по преимуществу. Счастливой развязки у него почти ни одной нет, последний аккорд – всегда грустный. Герои Тургенева всегда робки и нерешительны в своих сердечных делах: таким был и сам Иван Сергеевич. Вместе с тем, никто из русских писателей не уделил столько внимания любви, никто в такой мере не идеализировал женщину как он. Это было выражением его стремления забыться в мечтах, грезах, иллюзии...

 

 

«Я воспользовался тем, что она не поднимала глаз, и принялся ее рассматривать, сперва украдкой, потом все смелее и смелее. Лицо ее показалось мне еще прелестнее, чем накануне: так все в нем было тонко, умно и мило. Она сидела спиной к окну, завешанному белой шторой; солнечный луч, пробиваясь сквозь эту штору, обливал мягким светом ее пушистые, золотистые волосы, ее невинную шею, покатые плечи и нежную, спокойную грудь… На ней было темненькое, уже поношенное платье с передником; я, кажется, охотно поласкал бы каждую складку этого платья и этого передника… Я глядел на нее – и как дорога и близка становилась она мне». («Повесть о первой любви»)

 

«Санин приподнялся и увидал над собою такое чудное, испуганное, возбужденное лицо, такие огромные, страшные, великолепные глаза – такую красавицу увидал он, что сердце в нем замерло, он приник губами к тонкой пряди волос, упавшей ему на грудь, – и только мог проговорить:

– О Джемма!» («Вешние воды»)

 

«Она побежала к дому. Я побежал вслед за нею – и несколько мгновений спустя мы кружились в тесной комнате, под сладкие звуки Ланнера. Ася вальсировала прекрасно, с увлечением. Что-то мягкое, женское проступило вдруг сквозь ее девичий строгий облик. Долго потом рука моя чувствовала прикосновение ее нежного стана, долго слышалось мне ее ускоренное, близкое дыхание, долго мерещились мне темные, неподвижные, почти закрытые глаза на бледном, но оживленном лице, резво обведенном кудрями». («Ася»)

 

«Я знавал других женщин, – но чувство, возбужденное во мне Асей, то жгучее, нежное, глубокое чувство, уже не повторилось… Осужденный на одиночество бессемейного бобыля, доживаю я скучные годы, но я храню, как святыню, ее записочки и высохший цветок гераниума, тот самый цветок, который она некогда бросила мне из окна…» («Ася»)

 

«Наконец пришло письмо – с американской почтовой маркой – из Нью-Йорка на его имя… Джемма! Слезы так и брызнули из его глаз… Он развернул тонкий лист синей почтовой бумаги – фотография выскользнула оттуда. Он поспешно поднял ее – и так и обомлел: Джемма, живая Джемма, молодая, какою он ее знал тридцать лет тому назад. Те же глаза, те же губы, тот же тип всего лица. На оборотной стороне фотографии стояло: «Дочь моя, Марианна». Все письмо было очень ласково и просто… вот уже двадцать восьмой год она живет со своим мужем счастливо, в довольстве и изобилии: дом их известен всему Нью-Йорку. Джемма извещала Санина, что у нее пять человек детей… В первых числах мая Санин вернулся в Петербург – но едва ли надолго. Слышно, что он продает все свои имения и собирается в Америку». («Вешние воды»)

 

 

5.

 

Известно, что после смерти Полины Виардо в ее столике нашли рукопись Ивана Сергеевича Тургенева, которая так и называлась «Тургенев. Жизнь для искусства». Рассказывают, что речь там шла о том, как эти два человека все свои чувства, мысли, страдания, скитания мятущихся душ переплавляли в искусство. Роман пропал. Весь XX век пытались найти его в странах Европы, и не только Европы, но пока безуспешно.

 

 

Сентябрь, 2006