Книги с автографами Михаила Задорнова и Игоря Губермана
Подарки в багодарность за взносы на приобретение новой программы портала











Главная    Новости и объявления    Круглый стол    Лента рецензий    Ленты форумов    Обзоры и итоги конкурсов    Диалоги, дискуссии, обсуждения    Презентации книг    Cправочник писателей    Наши писатели: информация к размышлению    Избранные произведения    Литобъединения и союзы писателей    Литературные салоны, гостинные, студии, кафе    Kонкурсы и премии    Проекты критики    Новости Литературной сети    Журналы    Издательские проекты    Издать книгу   
Главный вопрос на сегодня
О новой программе для нашего портала.
Буфет. Истории
за нашим столом
1 июня - международный день защиты детей.
Лучшие рассказчики
в нашем Буфете
Конкурсы на призы Литературного фонда имени Сергея Есенина
Литературный конкурс "Рассвет"
Английский Клуб
Положение о Клубе
Зал Прозы
Зал Поэзии
Английская дуэль
Вход для авторов
Логин:
Пароль:
Запомнить меня
Забыли пароль?
Сделать стартовой
Добавить в избранное
Наши авторы
Знакомьтесь: нашего полку прибыло!
Первые шаги на портале
Правила портала
Размышления
о литературном труде
Новости и объявления
Блиц-конкурсы
Тема недели
Диалоги, дискуссии, обсуждения
С днем рождения!
Клуб мудрецов
Наши Бенефисы
Книга предложений
Писатели России
Центральный ФО
Москва и область
Рязанская область
Липецкая область
Тамбовская область
Белгородская область
Курская область
Ивановская область
Ярославская область
Калужская область
Воронежская область
Костромская область
Тверская область
Оровская область
Смоленская область
Тульская область
Северо-Западный ФО
Санкт-Петербург и Ленинградская область
Мурманская область
Архангельская область
Калининградская область
Республика Карелия
Вологодская область
Псковская область
Новгородская область
Приволжский ФО
Cаратовская область
Cамарская область
Республика Мордовия
Республика Татарстан
Республика Удмуртия
Нижегородская область
Ульяновская область
Республика Башкирия
Пермский Край
Оренбурская область
Южный ФО
Ростовская область
Краснодарский край
Волгоградская область
Республика Адыгея
Астраханская область
Город Севастополь
Республика Крым
Донецкая народная республика
Луганская народная республика
Северо-Кавказский ФО
Северная Осетия Алания
Республика Дагестан
Ставропольский край
Уральский ФО
Cвердловская область
Тюменская область
Челябинская область
Курганская область
Сибирский ФО
Республика Алтай
Алтайcкий край
Республика Хакассия
Красноярский край
Омская область
Кемеровская область
Иркутская область
Новосибирская область
Томская область
Дальневосточный ФО
Магаданская область
Приморский край
Cахалинская область
Писатели Зарубежья
Писатели Украины
Писатели Белоруссии
Писатели Молдавии
Писатели Азербайджана
Писатели Казахстана
Писатели Узбекистана
Писатели Германии
Писатели Франции
Писатели Болгарии
Писатели Испании
Писатели Литвы
Писатели Латвии
Писатели Финляндии
Писатели Израиля
Писатели США
Писатели Канады
Положение о баллах как условных расчетных единицах
Реклама

логотип оплаты

Конструктор визуальных новелл.
Произведение
Жанр: Детективы и мистикаАвтор: Эдвард Петрянин
Объем: 28165 [ символов ]
Кукла
К У К Л А
 
Никто не встретил меня с вечернего парома. Я приехал на остров внезапно, не предупредив родственников. Да, их могло и не быть здесь сейчас. Признаться, и лучше, чтоб не было. Мне хотелось побыть одному, я устал от города, напряженного ритма, ненужных встреч и пустых разговоров. Главное, что в кармане был ключ от дома. А дом стоял неподалеку от моря. А море всегда радовало меня. И все, что с ним связано - тоже.
Говорливые пассажиры заполнили нижнюю палубу, на берегу им улыбались встречающие. Капитан сделал дежурное предупреждение, чтобы соблюдали осторожность при сходе. Паром ткнулся тупым носом в причал, загудели блоки, аппарель стала медленно опускаться, наиболее ретивые прыгали на берег прямо с бортов, попадая в объятъя родных. Я чинно ступил на грунтовый причал и бодрым шагом задвигал к дому. Мне нравился здешний воздух - морская свежесть перемешивалась с лесной, необычайно вкусно было вдыхать сей коктейль. Я шел под меркнущем небом, безнадежно отстав от редких машин и мотоциклов, что встречали прибывших, зато быстро обогнал всех пеших, что шли медленно под ношей городских покупок. Я же был налегке, только небольшой рюкзачок с вещами и продуктами за спиной.
Я предвкушал, как приду и разогрею банку тушенки, порежу теплую еще буханку ржаного хлеба, сделаю салат из свежих огурчиков, поем, все это утрамбую пивом, а потом завалюсь спать. И не беда, что рядом не будет женщины, пиво приглушит щемящую тоску. А завтра я отвлекусь морем.
Уже на подступах к дому моей двоюродной тетки, было понятно, что там никого нет. Я обрадовался. Привычно отворил калитку забора, ступил на крылечко. Небо совсем потемнело и стало почти чернильным, чернильно-звездным. Вспомнилась где-то встреченные слова: обволакивающий вечер. Я вошел в дом, включил свет, плитку, занялся приготовлением ужина. Пока грелась тушенка, исследовал гостинную. Моя двоюродная тетка лет шесть как переехала в город, но дом на острове не продавала, он служил своеобразно летней резиденцией для нее, ее родственников и друзей. Больше всех сюда стремился приезжать я, и это мне удавалось. За шесть лет многие вещи в доме не были убраны, в том числе и сундук с тряпичными куклами, которых мастерила тетя для местного школьного кукольного театра. Я не понимал этого увлечения, но к сундуку с его содержимым успел привыкнуть, хотя некоторые персонажи мне откровенно не нравились: пузатый клоун с глазами из пуговиц, носом картошкой и ухмыляющимся губастым красным ртом в пол-лица, кот в сапогах, похожий на трупик котенка в шляпе, какие-то мальвины с волосами из мочалок, покрашенных синькой, и прочая трепотня.
Деревянный сундук стоял у стола. Крышка была захлопнута, а на ней, откинувшись, сидела отвратительная тряпичная кукла. Раньше я ее здесь не встречал. Прежде всего в глаза бросились размеры этой куклы: она казалась выше сундука - а он был не ниже пол-метра - и в ширину занимала довольно значительное пространство крышки, благодаря пышному веерному платью из лоскутов тюля. Длинная тряпичная шея розового цвета переходила в голову без подбородка, сверху свисали черные плети капроновых косичек. Тушью были намалеваны большие черные глаза, а красным - огромный смеющийся рот. Носа обозначено не было. От шеи набитое тряпками тело чуть утолщалось, на него был натянут синий атласный жилетик, с блестками на месте груди. Из-под ажурного платиья свешивались тонкие тряпичные ноги, похожие на глистов. Руки тоже безвольно свешивались, внизу расширядись в ладошки из трех пальчиков. По-видимому, эта кукла изображала цыганку. Я поднял ее с крышки сундука, как и ожидал, она обвисла и запрокинула свою смеющуюся голову-шею. Под плотной материей, похожей на байку, угадывалась вата или что-то вроде. Я посмотрел ей в лицо, и мне стало жутковато: смеялся не только нарисованный красным рот, но и черные глаза. И хотя каждая в отдельности деталь этого подобия лица была грубой, нарочито намалеванной, в целом оно производило впечатление какой-то издевательской ухмылки, исполненной непонятного смысла.
Вообще-то, я всегда испытывал страх перед куклами: в детстве избегал кукольных театров, не любил смотреть кукольные мультфильмы, в магазинах шарахался от манекенов... Меня приводила в ужас сама мысль, что на самом деле эти двигающиеся или застывшие копии людей мертвы, они не имеют сознания, не чувствуют, не мыслят, хотя как бы призваны произвести такое впечатление. Я пытался постигнуть мир того беспредельного небытия, которое стоит за этой имитацией жизни, сознания. И мне становилось не по себе. "А что, - думал я, - если и все окружающие меня люди, включая самых родных - это куклы, которые по каким-то неведомым мне причинам двигаются, говорят, реагируют на слова, но на самом деле мертвы как камни, и я - в царстве неживых".
Как-то раз, мне было лет шесть, я выволок из ниши свою старую куртку, штаны, зимнюю шапку, напихал во все это различных вещей, штаны соединил с курткой, в воротник куртки вставил стеклянную банку, а на нее надел шапку. Отошел в сторону и содрогнулся: на полу в прихожей нашей квартиры лежал человек, чужой, невесть откуда-то взявшийся. Родителей тот момент дома не было, они еще не пришли с работы. Своим произведением я хотел их удивить и напугать. Но как только увидел, что получилось, сам перепугался до смерти. Кинулся к лежащему на полу чучелу и начал лихорадочно вынимать и разъединить все составлявшие его тряпки и вещи. Успокоился только тогда, когда разложил их по прежним местам.
"Ну ка, брюнетка, отдохни", - сказал я кукле и отшвырнул ее в сторону. Оно послушно шмякнулась, запрокинув кверху смеющееся лицо. Я открыл сундук, его содержимое было то же самое, включая клоуна и прочих. Я поднял мою куклу, затолкал ее в сундук. Зашел на кухню - выключил плиту, нашарил на полке ключ от сарая. Вернулся в гостиную, взял сундук и вышел из дому. Неподалеку, метрах в двадцати темнела череда деревенских сараев, дальше начинался лес. В лунном свете я легко нашел наш сарай, оставил в сторону сундук, открыл подржавевшим ключом подржавевший висячий замок, толкнул дверь, посветил зажигалкой, : в левом углу от меня лежали вповалку неструганые доски, пахло опилками, плесенью и мышами . Я поднял сундук и задвинул его под ворох досок. Потом взгляд мой упал на штыковую лопату, она стояла чуть правее двери. Я снова выдвинул сундук, извлек оттуда "брюнетку", стараясь не смотреть ей в лицо. На полу сарая валялся рваный полиэтиленовый пакет, я взял его и затолкал мою ношу туда. Ухватил лопату, навесил замок на скобы и пошел в сторону леса, чтобы закопать ее.
Дойдя до первых деревьев, что были в метрах десяти от сараев, я выкопал ямку глубиной в пол-метра, опустил туда пакет с куклой, забросал землей, набросал холмик, сверху еще и придавил тремя камнями, что нашел неподалеку. Я вернулся в сарай, проверил, что сундук там, где я его оставил, свободно вздохнул, поставил лопату на место, закрыл сарай и пошел в дом.
Все было так, как я и планировал: ужин в одиночестве, пиво и сон. Спал я крепко и сладко, и, по-моему, снов никаких не видел в ту ночь.
Утром я отправился к морю. Еще не видя его, я услышал, как оно шумит. Равнодушная стихия приветствовала меня. Стало легко и свободно. Я преодолел небольшой подъем и увидел остров во всей его красе. Внизу простиралась огромная зеленая долина холмов, а от нее и до самого горизонта простиралась другая - море. Его волны лоснились под проснувшимся солнцем, лениво шлифовали песчанный берег.Это была самая красивая бухта на острове - бухта Танталла. Откуда возникло это название, было ли как-то оно связано с известным древнегреческим мифом - никто из местных не знал. Я подозреваю, что когда-то в бухту зашел корабль с таким названием, от него и пошло.
Когда смотришь на море, в голову лезут мысли о вечном: за тысячи лет до тебя пенились эти волны, также будут шуметь и пенится через тысячи лет после. На этом берегу двое юных созданий могут тешиться любовью, а плод этой любви через много десятилетий дряхлым старцем прийти на берег - здесь ничто не изменится,
 
 
Солнце уже садилось, когда я стал подумывать о возвращении. Мне хотелось есть, но, почему-то не очень хотелось идти обратно. Я вынужден был признаться самому себе, что боюсь возвращаться в дом. "Почему ?",- спросил я себя. "Потому что, думаю, что там будет она ", - честно признался я.
Я сидел на теплом песке и шевелил пальцами ног. На моем лице застыла гримаса озабоченности. Я осознавал несерьезность и даже глупость своих детских страхов, но ничего не мог с ними поделать. В принципе, можно было напиться перед тем, как идти домой: водку на острове купить было несложно, даже в позднее время. Но пить для храбрости и пить с горя было не в моих правилах. Я тут же отмел этот способ борьбы со страхом. Да и расписываться в собственной трусости было болезненно для самолюбия. Позвать кого-нибудь ? Привести на ночь какую-нибудь девушку из местных ? Но я здесь мало-кого знал, а те, кого знал, были замужем. Искать же туристок – труд неблагодарный, они все пугливые и, к тому же, как правило - приезжают сюда со своими друзьями. Можно было переночевать у моря, но холодно и кушать нечего. Разумеется, все кончилось тем, что я разозлился сам на себя и решил вогнать большой осиновый кол вампиру страха в своей душе. Я пошел обратно.
Когда я открывал входную дверь, рука моя мелко дрожала. А взгляд невольно устремился в сторону сараев, за которыми я зарыл куклу. Уже смеркалось и ни одного человека не было на улице. Я резко вошел в дом, включил свет, пронесся в залу и посмотрел сначала под стол: никого. Я обшарил взглядом комнату, заглянул под кровать: никого и ничего. Иначе и не могло быть: неодушевленные предметы лежат там, куда их положили, и не чирикают. Такова природа вещей и подозревать что-то иное – бред.
За ужином я успокоился окончательно. Процесс принятия пищи на острове всегда был особенно приятным для меня. Аппетит здесь обострялся, как, впрочем, и остальные физиологические ощущения. После ужина наступила сытость и умиротворение. Было тихо вокруг. В окно смотрела белая луна. Луна, луна – как баба кругла. Хотелось ковырять в зубах и размышлять о вечном. "Интересно, а что происходило на этом самом месте, где я сейчас сижу, ровно тысячу лет назад, а пятьсот ? – подумал я,- Уж, наверняка, луна была такой же, остров – тоже. А что касается людей, то какие-нибудь аборигены монголоидной внешности – а может, и не монголоидной – творили какие-нибудь свои бытовые дела, равняясь на местные обычаи, традиции, ритуалы и не задумывались, что все это канет в Лету. А может, и задумывались ? Кто теперь скажет ? И ведь пройдет, обязательно пройдет, невзирая ни на что, еще тысяча лет. И что-то будет твориться на этом самом месте, в этой точке пространства ровно через тысячу лет ?"
Я подошел к холодильнику, достал из него холодный квушин с квасом и с наслаждением отпил. Квас был терпким и в меру кисловатым. Все, день был прожит. Кроме сна ничего не оставалось.
Среди ночи я проснулся. Проснулся оттого, что меня кто-то звал по имени. Я дернул рукой и почувствовал деревянную спинку кровати. Открыл глаза, но сначала ничего не увидел кроме ровного лунного света молочным туманом залившего комнату. Потом начал различать предметы. В глаза бросилось, что занавески на окнах слегка шевелились. Наверное от ветерка, наверное, форточка открыта. Я вскочил с кровати, сердце стучало как барабан. Я чувствовал, что я не один в комнате. Почти в панике я подбежал к выключателю и нажал на него. Выключатель щелкнул, но свет не загорелся. Я выбежал на веранду, к входной двери, чтобы открыть ее. Ключа в замочной скважине не было. Я стал шарить рукой по стене, чтобы включить свет. Рука дрожала и была липкой от пота. Та же ситуация, что и в гостиной: свет не загорался. В окно из-за туч смотрели холодные звезды - как настороженные глазки. Было тоскливо.
Я бросился лихорадочно искать ключ возле двери. И вдруг меня озарило: он же на гвоздике справа от выключателя, это в городской квартире на ночь я оставляю ключ в замке, а здесь заведено вешать его на гвоздик… Я кинулся туда, и точно – ладонь оцарапнула шляпка гвоздя и заветная железная пластинка. Ключ сорван и провернут в замке практически одним движением. Я толкнул дверь и вывалился на крыльцо. Я вне дома, значит вне опасности. Как сильно бъется сердце. Но почему так темно ? Господи, какие то ведра, швабра… ведь на крыльце этого не было, а где же небо, звезды ? И тут до меня доходит: я открыл чулан вместо входной двери. Новая волна страха навалилась на грудь с такой силой, что я едва не потерял сознание. Но у меня хватил сил шарахнуться назад, и, о чудо, я не наткнулся головой о запертую дверь - как в ожидал - а вывалился обратно на веранду. Ключ еще был у меня в руке, я кинулся к входной двери и стал тыкать им в замочную скважину, не попадая в нее. Наконец попал, но замок не поддавался, не мудрено, ведь ключ был от чулана. В какой-то околообморочной ярости я двинул ногой по двери, на славу сработанная дубовая дверь не поддалась.
В панике я обернулся назад… И увидел ее. Кукла сидела возле входа в гостинную, привалившись косяку. Ее ноги были разбросаны, голова склонилась набок, намалеванное лицо страшно уставилось на меня в бессмысленной ухмылке. Я взвыл … Она назвала меня по имени каким-то жутким утробным голосом. Цепляясь за остатки здравого смысла, в какие-то доли секунды я попробовал объяснить себе – что если я слышу голос, значит здесь действует механизм звуковых волн - естественное физическое явление, значит нет никакой мистики и потусторонности. Но кукла не говорила, она просто смотрела на меня. А звуки имени раздавались в моем сознании.
Тишина и мрак внезапно ударили в голову. Я почувствовал, что парализован. Еще запомнилось: острая боль в переносице и шершавые холодные половицы под ладонями.
 
***
Солнечный зайчик играл на моем плече. День выбивался из занавесок на окне. Я лежал на полу в прихожей и чувствовал холод. Я вскочил и огляделся: открытая дверь в чулан, опрокинутая табуретка, открытая дверь в гостиную и никого возле косяка, никакой куклы. Я вошел в гостиную, посмотрел на разворошенную постель и понял, что сегодня уеду с острова. Но сначала я решил кое-что выяснить.
Я пришел сюда что-то около полудня – на то место, где ее закопал. Ничего подозрительного. Никаких следов исхода из-под земли. А вокруг – роскошные краски летнего острова. Море, вожделенное море, окоймленное золотым пляжем – в какой-то сотне метров от меня. А я вынужден уехать из-за куска тряпки, набитой ватой или чем там еще…
Я взял лопату и стал копать. Я добрался до нее. Она лежала в той же позе, в какой я ее оставил. При свете дня она вовсе не казалась такой страшной. Но все-равно, смотреть на нее было неприятно. Я открыл принесенную с собой фляжку с бензином. Облил куклу. Она безучастно пялилась в небо своей ярко намалеванной ухмылкой. Я опасливо отошел на несколько шагов, зажег спичку и бросил в нее. Последнее что исчезло в фиолетовом пламени, была ее ухмылка. А может, мне показалось. Я был спокойно зол. Мне помешали наслаждаться жизнью хотя бы так, как я мог. Я должен был устранить помеху. Я – нервный и рефлексирующий, я – обреченный на одиночество по причине своего характера, я – слабый и трусливый, я – ленивый и сладострастный, я - уставший от постылой враждебности мира не хотел никаких мистик и загадок, я хотел сжечь все, что гложет мне душу.
От куклы осталась дымящаяся зола. Я втоптал ее в землю и пошел к морю. Я плавал до удури, до изнурительной боли и дрожи во всем теле. Без сил рухнул на песок и прикрыл голову полотенцем. Усталость убила тревогу, иди хотя бы оглушила ее. Было приятно
лежать и чувствовать себя свободным, свободным от мыслей. Не дорожить ничем, ни к чему не стремиться. Просто лежать и дрожать от безмерной, но сладкой усталости.
Я вспоминал. Это случилось года два назад. Мы поехали в Хабаровск с моим другом по делам нашей рекламной фирмы. В Хабаровске мы жили на служебной квартире, и однажды вечером – дня через два после приезда, когда мы успели опухнуть от ежевечерних порций пива и покера на интерес - друг привел двух девушек. Одна из них была брюнеткой, другая – блондинкой. Обе были красивы по-своему. По жребию мне досталась брюнета. Я не возражал. Она была похожа на цыганку: большие глаза, пухлый сочный рот, волосы не иссиня черные, но очень темные и слегка вьющиеся. На смуглых щеках румянец. Эстет мог бы придараться к форме ее носа, он был слегка вздернут, но я – не эстет. Когда я увидел ее, такую аппетитную, южную, с полуоткрытыми губами, которые придавали ее лицу слегка глуповатое, но в то же время волнующее выражение, мне захотелось… Без лишних проволочек я попытался уволочь ее в постель. Но она обиделась.
Друг разрядил ситуацию, предложив сыграть в покер на коньяк: выигравший выпивал рюмку коньяку. Девочки смутно представляли себе правила игры, поэтому мы всякий раз убеждали одну из них, что у нее самая выигрышная комбинация карт. В общем, они захмелели быстрее, чем мы и стали вести себя более свободно.
Мою звали Динара. Я спросил, не цыганка ли она. Динара ответила, что дедушка был цыганом. Я протянул ей блюдце с нарезанными лимонами и шутливо поцеловал в завиток над ушком. Меньше всего мне хотелось слушать одну из романтических историй про цыганского барона. Она не отстранилась от поцелуя и чуть усмехнулась краешками хмельных губ. Я спросил, что означает ее имя, уж не монету ли. Она ответила, что не знает, но наверняка что-то ценное. Мы рассмеялись. Сердце мое стучало все сильнее и голова кружилась от волнения и желания. Я заметил, когда "клеишь" женщину и она уже почти доступна, волнение вызывает невольный страх, а вдруг в последний момент она откажется. Так же было и тогда. Я боялся обидеть ее слишком смелым своим поведением и в то же время не мог больше ждать. В конце концов я обнял ее за плечи и от души поцеловал в губы. Она ответила. Воодушевленный, я дал волю рукам. В принципе, если успеть достаточно быстро захватить контроль над известной зоной женского тела и активно начать работать там ладонью, успех обеспечен. Главное - не дать ей убрать оттуда руку.
Пятно света от голубого экрана работающего телевизора отражалось в зеркале серванта. Желтые огни большого города маячили в черном окне. Я стягивал с Динары трусики и целовал ее в живот. Дальнейшие подробности опущу. Скажу только одно, едва ли когда в жизни я испытывал такое наслаждение. Это был настоящий праздник обладания, обладания женщиной, которую можно уподобить платоновсому архетипу идеальной женщины, сочетающей в себе все достоинства женского естества в их высшем проявлении. Я купался в любви всю ночь и всю половину следующего дня. Потом Динара с подругой уехали, часов пятнадцать к ряду мы с другом находились в блаженной отключке, умиротворенные до идиотизма.
Мы встречались с ними две недели. Потом я приезжал в Хабаровск один и вновь встречался с Динарой. Потом она приезжала ко мне во Владивосток. Мы ходили по барам, ночным клубам, бассейнам и саунам. На пятый месяц нашего знакомства она мне надоела. Я все более явственно стал замечать в ней недостатки и тяготиться ими. В частности, меня смущала слегка повышенная волосатость ее икр, которые она брила, но которые довольно-таки быстро обрастали. Мне не нравилось, что она довольно-таки часто храпит во сне. Я с брезгливостью ощущал острый запах ее пота во время наших занятий любовью. Мне перестала нравиться ее излюбленная поза: раздвинутые ноги, руки по швам, как будто не хочет меня обнять. Меня раздражали ее рассказы о цыганской мстительности и неуязвимости. К тому же я не был уверен, что она не встречается еще с кем-то, пока находится в разлуке со мной.
Чашу моего терпения переполнили ее слова, что она ждет ребенка от меня. Я не верил, что он от меня. Не верил и все. Я сказал, что нам лучше расстаться. Она не заплакала, Нет. Но глаза ее повлажнели. Она встала с постели, молча собралась и ушла. Уходя, осторожно прикрыла дверь – не хлопнула. Мне стало нехорошо. Хотелось ее окликнуть, но дурацкая гордость не позволила. В тревоге и злости я кусал кулак и глушил горькую. Менее через год узнал, что Динара умерла на родах вместе с ребенком. Родители похоронили их на каком-то островке близ Хабаровска, где у них была дача.
После Динары мне не везло с противоположным полом. Редко какое знакомство с девушкой увенчивалось постелью. В основном, все заканчивалось ссорой или тихим расставанием. Те, кто мне по-настоящему нравился, отвергали мою любовь. А те, кто позволял мне делать это с ними – самому мне не очень нравились. Я стал все чаще прибегать к услугам проституток, но это не приносило психологического удовлетворения. Я стал раздражительным, злым, склонным к унынию и маялся в постоянной тоске. Единственное, что я сумел не позволить себе – пить. Какой-то спасительный файл в моей голове заблокировал это стремление. Слава Богу, я не пустился по проторенному маршруту спивающихся неудачников. Может быть, поэтому и не стал одним из них в полном смысле этого слова. Но я маялся и эта маета отнимала у меня много душевных сил, а подчас - едва не толкала на самоубийство.
Я держался. Держался изо всех сил. Держаться помогало море. Я часами мог смотреть на него, сидя под лучами заката или рассвета. В городе трудно было отыскать кусок берега, свободный от людей. Поэтому я часто ездил на остров, где находился дом моей тетки. Мои неуклюжие попытки завести знакомство с кем-нибудь из девушек или женщин на пляже всегда оканчивались неудачно, в итоге я махнул на них рукой и старался отыскать место побезлюднее или приходить на пляж в ранние или поздние часы. Море было моим другом, моим врачом, оно дышало в такт моим мыслям, оно ласкало меня бархатом волн, когда я заходил в него. Своей бескрайностью и глубиной оно заставляло забывать о тщетности человеческого существования, а морские пейзажи просто захватывали меня своей красотой.
Было уже часов восемь вечера, когда я поднялся с теплого песка. Море шумело, облизывало пляж, солнце нависло справа над зеленью сопок и приобрело оранжевый оттенок. Я поднялся с тяжелой головой, с желанием пить. Зашел в воду, окунулся с головой и почувствовал, как соленая вода щиплет кожу и глаза. Я окончательно проснулся. Пора было возвращаться домой. Не хотелось. Оставаться тоже не хотелось – надоело. Я поймал себя на мысли, что непрочь бы вернуться во Владивосток. Но паромы уже не ходили. Не беда: от причала местного рыбозавода в город часто курсировали катера – с утра до глубокого вечера. За умеренную плату можно было договориться, чтобы тебя взяли на борт. Так я и порешил. Добрался до дома, быстро собрал сумку, на всякий случай заглянул во все уголки комнаты, не затаилась ли там кукла. Нет, никого.
Черный катер типа "жучок" с облупившейся, местами ржавой рубкой уже давал гудок, готовясь отшвартоваться. На носу значилось название - "Веселый". Я подбежал, спросил пожилого бородатого рулевого, не возьмет ли до Владивостока. Он кивнул:
- Шестьдесят рублей.
Это было на десятку дороже, чем на пароме. Наценка за время. Я согласился, перепрыгнул через борт, устроился на лавке возле рубки, поплотнее запахнул ветровку, навинул капюшон и приготовился убить час, что требовался, чтобы добраться от острова до Владивостока. Кроме меня пассажиров не было, и рулевой пригласил меня в рубку. Я сказал, что как замерзну, последую его приглашению, а пока мне, дескать, хочется посидеть на ветерке. Он усмехнулся:
- Говорят, к ночи погода испортится. Усилится ветер, пойдет дождь.
Он ловко вертел деревянным отполированным штурвалом и мы неслись по лазурной глади навстречу едва угадывавшемуся в туманной дымке Владивостоку. Катер нырял и выныривал, вспенивал воду, сноп брызг вырывался из-под носа и обдавал меня отрезвляющим душем, а морской ветер свирепо трепал одежду и холодил лицо. От него и качки перехватывало дыхание, приятно щекотало в животе, я чувствовал себя бесконечно свободным. И мне было приятно смотреть на профессиональную хватку рулевого.
- Че один-то ? – cпросил он. Народ на острове до удивления непосредственный и подобные вопросы – норма.
- В смысле ?
- Ну без друзей, подруги. Парень ты, вроде, видный. Обычно на остров с компанией едут или с женой там, с подружкой. А так здесь скучно.
- Мне не скучно.
- Ну, извини. Просто, хотел разговор поддержать. Знаешь, - он резко крутанул штурвал вправо и потом чуть-чуть обратно,- по лицу видать, что-то тебя гложет. Выпить хочешь ?
- Не пью я ?
- А что так ?
- Cпиться боюсь.
Он засмеялся. Поиграл штурвалом. Весело произнес:
- Да, есть такая опасность. Особенно, если не женат.
Я молчал.
Рулевой достал из кармана синих замасленных рабочих брюк пачку "Явы", закурил и предложил мне:
- Будешь ?
- Не курю.
- Молодец. Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет…
Было забавно услышать эту детскую присказку из уст мужика, которому, на первый взгляд, было уже за пятьдесят. Я улыбнулся. Он заметил.
- Ты извини, просто вот уже весь день туда-сюда курсирую, ни одного пассажира. Не с кем словечком перемолвиться. У меня недавно жена умерла. Сын в армии служит. Напарник, он же – механик, заболел, а я, знаешь, без общения долго не могу.
- Понимаю, - я кивнул.
Рулевой затянулся. И протянул мне огромную мозолистую руку:
- Меня Геннадий зовут. Геннадий Васильевич. Но – можно без отчества.
- А меня – Эрик,- моя, в общем-то неслабая рука, утонула в его, как детская ладошка.
- Эрик, необычное имя. А полное как ?
- Эрнест.
- Это не в честь ли Хемингвея ?
- Точно, родители им увлекались.
- А я тоже читал, Знаешь, сильно писал. Я его роман "По ком звонит колокол" читал и рассказы там разные… Меня особенно один зацепил, где про мужика, которого мафия приговорила и где бы он ни был, знал, что ему не скрыться и его скоро убъют. Читал?
- Да, забыл только, как называется.
- Я тоже.
Погода, между тем, резко испортилась. На море опустился туман, первые капли дождя забарабанили по рубке, покрыли иллюминаторы. Похолодало. Ветер резко усилился и погнал волну. Я зашел в рубку и присел на кожаную, потертую лавку. Геннадий озабоченно вглядывался в туманную даль и матерился, сетуя, что непогода наступила так быстро. Мне стало тревожно. До Владивостока было еще минут сорок хода, а погода все ухудшалась. Нос катерка наотмашь нырял вниз, а потом резко выныривал, отбрасывая меня назад так, что я должен был вцепиться за край лавки и напрячь шею, чтобы не удариться затылком о перегородку.
В правом углу рубки находилось что-то вроде кандейки – деревянный ящик с отломанной дверцей, а в нем: старые карты, замасленные тряпки, алюминиевая кружка, чайник, какие-то пожелтевшие книги с оторванной обложкой… Вдруг оттуда вывалилось нечто, не напоминающее ни книгу, ни тряпку. Я вздрогнул: на палубе лежала кукла. Ее намалеванное лицо бессмысленно ухмылялось, смотря в никуда. Тонкие тряпичные ноги раскинулись в разные стороны, а руки с растопыренными пальцами лежали вдоль туловища, почти по швам. Где-то, когда-то я уже видел эту позу.
- Геннадий, это что… ? - я не слышал собственного голоса, казалось, все происходит во сне и я знаю, что никакого Геннадия на самом деле нет, так же как нет ни катера, ни моря…
- Где ? – Геннадий стал медленно поворачиваться ко мне. Я не успел увидеть его лица, только почувствовал страшный толчок снизу из-под палубы, увидел как нос катера резко взметнулся к небесам и сразу стало темно.
Я чувствовал, что задыхаюсь, соленая вода, казалось, сейчас разорвет легкие. Судоржными усилиями я старался подняться на поверхность. Это мне удалось, но волны, волны, каждая высотой с дом, обрушивали на меня новую порцию воды. "Как таракан под струей из крана",- мелькнуло у меня в голове. Дикий страх сменился желанием жить. Надо держаться, плыть в сторону огней, там – Владивосток… Где-то здесь должны быть суда… Человек за бортом, они спасут меня… Господи, не дай умереть... Зачем, зачем так со мной…Плыть в сторону огней, плыть в сторону огней… Они спасут, там - Владивосток, они спасут… там… Господи…
 
Эдвард Петрянин
Copyright: Эдвард Петрянин, 2004
Свидетельство о публикации №3526
ДАТА ПУБЛИКАЦИИ: 06.01.2004 09:17

Зарегистрируйтесь, чтобы оставить рецензию или проголосовать.

Рецензии
Сергей Хирьянов[ 08.01.2004 ]
   Неплохо. Понравилось. Правда я люблю, когда после прочтения или просмотра мурашки подольше по коже бегают.
   У Кунца в "Тик-Так" кукла попакостнее была. Впрочем, у вас на другую тему.
   С уважением,

Устав, Положения, документы для приема
Билеты МСП
Форум для членов МСП
Состав МСП
"Новый Современник"
Планета Рать
Региональные отделения МСП
"Новый Современник"
Литературные объединения МСП
"Новый Современник"
Льготы для членов МСП
"Новый Современник"
Реквизиты и способы оплаты по МСП, издательству и порталу
Организация конкурсов и рейтинги
Литературные объединения
Литературные организации и проекты по регионам России

Как стать автором книги всего за 100 слов
Положение о проекте
Общий форум проекта