В восемьдесят каком - то затертом году мы заканчивали институт. Наступало лето, а вместе с ним долгожданные военные сборы. Долгожданные для офицеров кафедры, которые получали возможность вволю поизмываться над студентами за годы откровенного пренебрежения военными дисциплинами. А непривыкшие ходить строем студенты, попав в чуждую среду, стремительно тупели, приобретая к окончанию сборов, законченный вид молодого лейтенанта.

Мой однокашник, Юрчик Захаров, был невысокий и тощий, как велосипед "Орленок". И как все худые, был чрезвычайно прожорлив, от чего безумно страдал в течение всей недолгой службы. Произошла эта история именно с ним.

В солдатской столовой были в ходу алюминиевые ложки. Самые обычные ложки, распространенные по всему советскому общепиту. Они практически не мылись и подавались дежурными с засохшими остатками пищи еще основателей этой воинской части. По примеру служивших в армии студентов, я забрал из столовой ложку и хорошенечко отдраив, пользовался только ей. Забирал после еды и соответственно приносил, доставая из внутреннего кармана.

Однажды после обеда, Юрчик прижал меня в углу и строго глядя в глаза, спросил:

-Я давно за тобой наблюдаю. Зачем ты воруешь ложки в столовой? Я опешил. Очевидно, он видел, как я прячу ложку после еды, но никогда не видел, как я ее достаю. Ничего умного мне в голову не пришло, поэтому я промямлил:

-Да это так..., игра у нас.

Юрчик начал меня преследовать. Под пытливым взглядом я прятал ложку в карман, а он потом весь день ходил за мной, пытаясь понять куда же я ее пристрою. А однажды он не выдержал и сверля меня взглядом пробубнил:

-Последний раз прошу, скажи для чего тебе ложки, я ведь не отстану. Иначе заложу.

Последняя фраза и решила судьбу этой, в общем -то недоброй шутки. Я отвел Юру за угол и демонстративно оглядываясь, зашептал на ухо:

-Ты знаешь, что у Васьки сестра работает в городской столовке? Я не знал, есть ли у нашего Васьки сестра, но все, включая Юрчика, знали, что он местный и родни у него здесь хватает. Я изложил версию, согласно которой, работавшая в столовой курортного городка, где мы служили, Васькина сестра предложила сделку: поскольку отдыхающие разворовывают ложки в ее столовой... а она материально ответственная... в общем, меняет она нам ворованные в части ложки на сметану и колбасу. Вступительный взнос в кружок любителей колбасы двадцать ложек. Если Юрчик не против, то по мере внесения оговоренного количества, он становится полноправным пайщиком. Этот бред подтверждался в Юрчиковых глазах тем, что иногда с группой единомышленников после отбоя мы устраивали в казарме маленькие пирушки, скидывая в общий котел купленное в солдатской чайной и присланное из дома.

Юрчик "загорелся". Сглатывая слюну, он начал складывать и умножать. Он делил ложки на колбасу и переводил полученное в сметану. Потом, шмыгнув носом, сказал, что его все устраивает и мы ударили по рукам.

После ужина я стал счастливым обладателем первого десятка ложек, которые Юрчик приволок из столовой. В отместку я заставил их вымыть, заявив, что посуда принимается только в чистом виде. А рабочую часть нужно оттереть наждаком, чтобы не было видно следов от солдатских укусов.

Одному развлекаться было скучно, и я привлек на приемку еще человек пять. Мы забирали у Юрчика ложки и возвращали в столовую отдраенными и блестящими. А вечерами любовались на сидящего в кустах у забора стахановца старательно наяривавшего наждаком.

Когда в столовой рассчитанной на двести человек, была начищена десятая часть общего количества ложек, Юрчик пришел за расчетом. Наша шутка обошлась граммов в триста колбасы из чайной, которую Юрчик слопал в гордом одиночестве на рабочем месте у забора. Потеря колбасы была для нас ощутимым ударом, потому, что с деньгами дела обстояли неважно и шутку решили прекращать. На унылую спину драившего ложки Юрчика насмотрелись все кто хотел, умственные способности оценили. А за свой счет приводить в порядок имущество ненавистной столовой не очень то и хотелось. Мне, как инициатору акции было поручено доложить о ее прекращении.

Юрчик долго не понимал, что потребности провинциальной столовой удовлетворены. Он получил первую оплату и хотел еще. Бедняга смотрел на меня голодными печальными глазами и умолял принять хотя бы вечернюю партию. Моя слабость обошлась акционерам в банку сметаны.

Мы стали скрываться от выращенного в своих рядах монстра, но увидев любого из нас, он бежал через плац, хватая за рукава и требовал забрать очередную партию. Мы говорили, что это была шутка, но он не верил. Становилось тревожно. Нормальным такое поведение можно было назвать с большой натяжкой, даже с поправкой на армию.

И мы собрали Большой совет. Пригласили нашего приятеля Бориса из отслуживших студентов, который выполнял функции замкомвзвода. До того, как его стали величать "товарищ сержант", пять лет мы его звали просто "Боб" и сидели в одной аудитории. Он был старше нас, и хотя бы в силу этого чуток умнее. Боб сказал: - Решим. И мы успокоились.

После обеда, Боб устроил построение. Вялые курсанты с трудом исполняя команду "становись" засыпали в строю.

-Курсант Захаров, выйти из строя! Юрчик сделал несколько шагов и развернулся ко взводу.

-Сапоги к осмотру!

Команда повергла Юрчика в траур.

-Боря, а может не надо? - повернулся Юрчик к сержанту.

Боб взревел, Юрчик засуетился и начал стаскивать сапог.

-Переверни!

Юрчик еще раз тоскливо взглянул на Боба и

перевернул сапог. Посыпались ложки. В строю оживились и студенты, толкая локтями друг друга, стали просыпаться.

-Второй сапог,- скомандовал Неумолимый Боб. Опять зазвенели

ложки. В строю откровенно веселились.

-Пилотку к осмотру!

Выпала еще пара ложек.

-Надеть сапоги. Ложки в столовую. Бе-е-егом!

Юрчик под недоуменные смешки собрал ложки и убежал в столовую.

-Еще раз увижу, - продолжал Боб, когда он вернулся, - зубами плющить заставлю. Все ясно?

Юрчик закивал. Мы успокоились, неудачная шутка закончилась.

А вечером следующего дня, ко мне снова подошел Юрчик. Лицо его было загадочным, а сведенные за спиной руки скрывали какой-то предмет.

-Я все понял, - прошептал он, оглядываясь по сторонам: - Нас предали. Но я буду молчать.

Похоже, он говорил искренне.

-За мной следят, и я не смог взять ни одной ложки.

Я облегченно вздохнул.

-Но теперь я богат, - голос стал торжественным, - это меньше чем за килограмм колбасы не отдавай

Глаза его загорелись безумным блеском и счастливая улыбка разодрала губы. Он еще раз оглянулся и вынул руки из-за спины. Я ахнул - Юрчик протягивал мне здоровенный, начищенный до блеска полковой половник.