На воробьевке линчевали ночь … Октябрь исторически задирист и так же глуп … Приблизилась свеча Вплотную к переносице. Врача! Кричала плоть, пока в переспективе, Но очень скорой, ясной, словно мир В секунду после сильного удара, Перед падением кровавой пелены. А город бормотал о баррикадах, О правде, реставрации, долгах, О свете, о врагах, друзьях, мутантах, О вечной жизни …. А о скорой смерти старался позабыть, Хотя две трети Цилиндров пуль, уснувших в магазинах Шальные по натуре, А лимонки и вовсе без мозгов. Ну а булыжник разжалован придавливать капусту. На бочке ядерной, закурим по одной, товарищ! И язык покажем НАТО – Нам надо правды И любой ценой! И мы не виноваты если ей Уж наслаждаться некому, Зато Мы погоняем по стране евреев, Семей полувосточных пару сотен Повырежем (желательно с детьми), Что б неповадно было инородцам. Потом почешем бритые затылки, Или немытые страшней взлохматим лохмы, И примем героическую смерть ( Опять таки с детьми), что бы ужасней Казался наш октябрьский поход. Остановитесь! Ни одна доктрина По росту не подходит в пару к смерти, Поймите! Убивающие тины Страшны, как умирающие дети! И беспределом пьяные маньяки, Бездельники, убийцы ждут сигнала. В зловонной пене бешеной собаки Хранится привкус плавленый металла, И выпустив, не остановишь джина, И будет кровь на ваших липких лапах, И вами же разжатая пружина, Жестокости, насилия и страха, Для вас же станет гибельной, но страшно, Что не для вас одних …. Прости страна! 2 Черемуха черезвычайных мер, Ничем не считаная мелочь, Ребристость пластиковых стен И стадного мычанья немочь. Паханы, плахи, порох, хор На панихидах психопатов, Пикет, а после приговор И реактивная расплата. Мы в девяносто первом октябре всего до трех считали, А спустя два года вновь до трех, но сотен, ныне Едва ли наберем статистов штат, Хотя возможно интернет поможет. Должно быть очень страшно одному Лежать в могилах многих по частям, Что бы на тлене новую тюрьму Воздвигнуть в устрашение гостям С гнилого запада попавшим в красный рай, С рубином букв над входом – Убивай. 3 Вам мало авгана, Вам мало Чечни, Вам мало. Вам запах паленого мяса в ночи И сала. Вам мало, что где то, Вам надо, что б здесь В домах беззащитных! Вам надо вендетты, Вы ставите месть В начало молитвы. Что б были запекшейся кровью полны Асфальта изьяны… Публичные казни, признанья вины – Но этого мало. 4 Гусеницы по сердцу, Лазерный ал прицел, Свет за свинцовой дверцей, Каждый рассвет – расстрел. Свастика, звезды, хаки, Черных рубашек шелк, Мальчики ищут драки И повторяют – долг. Головы в жесткой сетке, Стук костяных мечей. В черных зрачках розетки – гарь, Приговор врачей. Где на вопросы дочки Мудрый найти ответ, Если дошел до точки И обезумел свет? 5 Экспресс на небеса, И игла в тоннеле вены, Пространства чудеса, Раздутое колено, Молящие глаза – Запомните! Я Фрида! Все это где то ЗА, Но царственное – ФРИДЭМ! Основа… Не святой Ход траура и тела, А завтра снова в бой Последний…Надоело! Сильней в висках толчки, Разрушены законы И вдрызг разбил очки Изящный Абадонна. 6 Россия, сколько можно очищать Тебя от скверны? Ты и так стерильна! Могильный свежий запах, корчи линий Кислотных ливней, братство на могиле, В пятиконечье пламя, газ бессилья, Дела, что будет страшно вспоминать. Лингвисты, диверсанты, глыбы тьмы, Истерики-сектанты, колдуны, Вещуньи, вши и уромикоплазмы, Мемориал маразма, страх зимы И разговоров кухонных миазмы – Мол, если цифра года кратна трем И урожай грибов необычаен, То кара будет вовсе не случайной И мы погибнем, – значит, не умрем. И из Москвы свой путь Армагедон Начнет по обезумевшему миру, И Зверь опубликует свой закон В газете вассилисков и вампиров. На красной кнопке коготь сатаны, В огромной топке корчатся останки, На Красной площади задумчивые танки Стволами смотрят в яблочко страны. Остановите страшный суицид! В молчаньи Господа пускай окрепнет Вера! Да не убий! Что б глянцевый Кацит Не растопила трупами химера! 7 Так нельзя… На земле, словно чипсы, хрустящи и желты Осень листья рассыпала – Срок умиранья и ливней, Но ведь будет весна… Так нельзя – Остывает за скользким, затопленным бортом Не свинец, а вода со стеблями угристыми лиллий. Но природа не лжет – Зимний сон это только залог Возрожденья весеннего, Жест накопленья и силы, До весны, для весны, для цветения, сока плодов… Человек так не может, когда человека убили. 8 Кто видел смерть лицом к лицу, Тот вряд ли вспомнит про оружье, Решая, что сожрать на ужин И чем ответить подлецу. Кто слышал агональный хрип И тишину асистолии, Тот в пятибуквии пОГиБ, Отыщет три – Господне имя. Кто видел острые края Костей, вспоровших хрустом кожу, Тот вряд ли оправданье сможет Найти для них и для себя – Для них рабов кровавых догм И для себя раба молчанья, Ведь за бессилием слогов Таится немочь причитаний. Кто пыль надкостницы вдыхал И неестественную свежесть И сладость тленья, Кто читал окочененья откровенья, И трупных пятен страшный сюр, И черные угли гниенья, Тот революции аллюр Не разграничит с преступленьем. Кто знал безумие толпы, В асфальт втоптавшей крики боли, Кто был с отчаяньем на ты, Тот не захочет правды, воли Цена, которым опт смертей Детей, влюбленных, матерей, Которых время в очевидцы Нещадно втиснет, и честней Наверно будет застрелиться. 9 Очевидна вина, но не нам брать карающий меч В наши грязные руки, не в пору парик прокурора Костяным черепам с пустотою внутри, утоли Свой навязчивый пыл простыней иль бутылкой кагора. И не будет прощенья убийству, во имя чего б Не свершалось оно и не будет грехов отпущенья! Задыхается мир, опустившись по ноздри в дерьмо, Только ПРАВЕДНИК молит о вечной любви спасеньи. И не надейтесь, что уснул Господь. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
