Морозило с утра. Армейские ботинки давили иней. Но ничего, зато сон весь вылетел. Ни к чему он на данном этапе. Дела надо поделать, пусть обыденные, но важные, как всегда.

- Маркос, выйти из строя. Почему пуговицы не блестят? Три наряда вне очереди. Горбуненко, пилотка не по форме - два наряда, - седой прапор отбросил хрустящее яблоко и колючими красными глазами сверлил строй, - Сержант Чжоу.... А ладно,... пошли, сволочи.

- Сколько сегодня?

- Сержант Чжоу, что за разговоры?... Пятеро.

- Ты что, Василий Андреевич? Зачем кипятишься? С бодуна? Тебя ж не берет, - на огромного ветерана с лычками попреки начальника будто не действовали.

Остальные "ребятки" тоже все матерые усачи с непробиваемыми лицами физиономий. Если уж по уставу, за такую униформу всех на гауптвахту. Форма на всех как влитая, но вовсе не по артикулу. Бирюзовое небо играло верхушками облысевших секвой.

У выхода из равелина их встретили двое конвойных, старые знакомые, так сказать. Но место своё знают. Кто они, а кто иксовцы. Расписались, передали клиентов.

И ко рву. Клиенты обычные, серые, в кровоподтеках. Длинный худой старик, мужичонка, юноша с пухлыми разбитыми губами и две женщины без возраста. Все равно их использовали по назначению. И как на таких позарились? Просто положено - женщина и на вылет - значит, по делу.

Те брели босыми, да им уж все равно. Озлевшие от нагоняев прапора иксовцы подгоняли клиентов прикладами. Но, не слишком напрягаясь, не слишком озлев.

Ров искрился печальным провалом. Маленькие деревца, выросшие по его скату, плакали ветками, раненными ранее скатившимися трупами. Пятерых выстроили на краю. Те, потупившись, смотрели в землю. Иксовцы встали цепью напротив. Прапор зачитал приказ о расстреле.

И тут пуля о камень брякнула, рядом с ногой сержанта. Клиенты как стояли, так и стоят. Иксовцы растянулись по земле. А Чжоу уже рысью, пригнувшись, в ломкие сгорбленные кусты. И не зря, какой-то мальчонка-замухрышка за шиворот в одной руке и старый обрез в другой.

Малец молчит. А одна из женщин вдруг встрепенулась. Ну да ее прикладом успокоили. А парнишку прапор ногами извозил.

- Хватит, Василий Андреевич, - непробиваемый товарищ Чжоу, в него же стреляли.

- И правда, из-за дряни....

Построили опять всех, женщину с пацаном кое-как подняли, да и грохнули залпом. Прапор потом по контрольному выстрелу в голову. И ногами попинал, опять деталь не та. Столкнули в ров и строем к равелину.

Серые мрачные стены приветливо чавкнули воротами. Там уж солдаты по своим делам, а сержант с прапором в офицерскую столовую.

Закурили, Чжоу неодобрительно покачал головой:

- Стареешь? Что с тобой, Василий Андреевич?

- Да резинка на трусах лопнула.