Пятница, 16 апреля 2004 года

 

Пришла Катя Калашникова и сразу начала жалобно плакать. Хотелось помчаться к ней и обнять ее, укрывая от всех печалей и горестей. Помня о своей ёлочке, я удержалась и не сделала этого. Наш бухгалтер Алла позднее сказала мне, что у нее проблемы с «ураганным» Женей. Женя – это муж Кати.

 

А вот история о ёлочке. В прошлом году мне здорово повезло, я встретила молоденькую ёлочку и полюбила её всей душой. Мне посчастливилось подружиться с ней. Ёлочка росла на возвышенном берегу запруженной части реки Нервская и чтобы попасть к ней, нужно было пройти по железной трубе, проложенной поперёк реки. Она росла совершенно одна во всем почти степном пространстве Конобеево, - пушистая и зеленая. Каждый раз, приезжая в Конобеево и выгуливая Махараджика, я приходила повидаться с ней. В середине лета она угостила меня маслятами. Грибы выросли вокруг нее в бесчисленном количестве, совсем маленькие и побольше. Мне пришлось снять с себя футболку и завязать ее короткие рукавчики таким образом, чтобы получилось что-то вроде сумочки, в которую я сложила грибы. Всякий раз я нежилась с ней, гладила ее прекрасный ствол и любовалась шишечками. Я трогала их и ощущала, как крепко они сидят в своих гнездышках посреди иголок. Ближе к осени, я обнаружила, что шишек больше нет на ветках. Они лежали рядом на земле. Их оказалось шесть штук. Я поблагодарила свою зеленую подругу за бесценный дар и привезла шишечки домой. В течение года они служили мне настоящей поддержкой. Если что-то печалило или тревожило, руки тянулись к шишечкам, и я задумчиво перебирала их в своих ладонях. Больше ничего. Душа обретала покой. Вещи вставали на свои места.

 

С наступлением холодов мне все труднее и труднее было представить, как ёлочка всю зиму будет стоять одна, в Конобеевской глуши, да еще так далеко от меня. Мне вдруг показалось, что место, где проросло упавшее семечко, ставшее впоследствии ёлочкой, да и сама земля, вскормившая и вырастившая её, – не достаточно надежны для столь прекрасного пушистого созданья…

 

Совсем недавно на пасху мы всей семьей поехали в Конобеево, на дачу. Слава богу, вода сошла, и с собакой мы смогли пробраться к реке. Разумеется, моей главной целью было повидаться с ёлочкой. Уже издали она показалась мне другой, под ложечкой странно засосало. Появилась неопределенная тревога, которая только нарастала по мере приближения к любимому дереву. Моё сердце без преувеличения защемило, когда я встретилась с ней. Кора была ободрана, ствол обнажен, местами висела высохшая смола. Ветки, росшие у земли, были сломаны. На наших лицах стояло выражение печали и тоски. Больно было смотреть на нее. Юлий Антонович только и проронил, что он не уверен, выживет ли ёлочка. Во мне что-то перевернулось. И внутренний голос сказал: «Выживет. Непременно выживет». И вдруг посреди состояния безысходности, появилась какая-то сила. Я серьезно посмотрела на ёлочку и сказала внутри себя: «Ты должна. Мы вместе. Мы с тобой одной крови Ты и Я».