Злата Рапова

 

Юг Франции.

 

Катары.

Огонь и кровь слились в песчаном замке.

Пылал кострами южный Лангедок.

Загнать еретиков в простые рамки,

Чтобы потом с крестами на Восток.

 

Катар оденет белые одежды,

Ему не нужен жирный кровосос,

Чтоб небесам отдать свои надежды.

И страха нет. Пылай последний мост.

20 авг. 2005.

 

Я уже писала о Ницце, и этот материал желающим, легко будет найти. Теперь речь пойдет о самой южной части Франции, примыкающей к Испанской Каталонии – Лангедоке.

Тем, кого в путешествиях интересует только погоня за тряпками, спокойное лежанье на песке или телесные удовольствия – материал будет не интересен. Потому что Лангедок до сих пор дышит кровавой зарей инквизиторских костров и сизым дымом над растоптанной гордостью. Лангедок – это символ чистой и не продажной или фальшивой веры, мужества. Это памятник нашей памяти. Урок для тех, кому еще нужны уроки истории, чтобы не жить как тупое скотское существо, которое когда-то с вольных лугов погонят убивать, как это делают на испанской корриде, или наших мясокомбинатах.

С детства помню запавшую фразу, которую когда-то сказал Великий Инквизитор на вопрос, как отличить невинных от еретиков: «Убивай всех, сын мой. Бог узнает своих».

История Лангедока – это история великого неповиновения. Благодаря катарам в мире была создана инквизиция.

Но теперь по порядку: Лангедок довольно живописная богатая провинция на юге Франции, граничащая с Испанией. На ней строили величественные замки, у которых, однако, был недостаток – Пиренеи сами состоят из песчаника и замки строились из него же. Они очень красивы, по-своему, надежны, но только не тогда, когда в дело вступает вся королевская рать.

На землях Лангедока появилась новая секта (мало ли течений в любой религии). Назывались они: катары. Но Франция не могла стерпеть этого течения – последователи которого считали, что Богу можно молиться и без посредничества священников и в любом месте. А это означало одно – доходы церковной казны падают, прихожан нет, власть короля пошатнулась. Север Франции не раз посылал своих проповедников, чтобы наставить заблудших на путь истинный. Но они возвращались ни с чем. Один только Доминик, ставший потом святым Домиником, основателем ордена инквизиции доминиканцев, чье название толкуется еще и как «псы Господни» - Domini kanus, он один остался на непокорной земле и писал письмо за письмом, призывая на головы грешников карательные отряды.

И отряды пришли. В местечке Альба ( это еретическое движение еще часто называют альбигойцами) было принято решение карать огнем и мечом. Но жители не сдавались. Новая вера прочно укрепилась в их сознании. Видимо, крепко успели им насолить святые отцы, что не желали они поклоняться Богу через их посредничество и кошелек. Но была еще одна особенность их веры – они говорили о том, что если Бог отец бестелесен, то он не мог создать телесную субстанцию – сына. Поэтому Христос – пророк, а не Бог. Но именно у катар есть в храме статуя Бога – отца, держащего на коленях сына и изо рта вылетает святой дух – голубь. И как раз катары, то, что косвенно обозначено в популярном сейчас романе «Код да Винчи», по преданию, считали, что Христос оставил детей и катары якобы имели «чашу Грааля», родословную его потомков.

Крестоносцы двинулись на замки. Долго и мужественно сопротивлялись защитники: крепости Foix, Montsegur, Aguilar, Padern и другие. Помогали катарам даже испанцы. И испанский король пал в этой битве.

Последние катары вынесли свои святыни и исчезли с глаз инквизиции, бесследно растворившись. А остальные зачинщики добровольно, взявшись за руки, взошли на костер. И уже потом замки превратились в полыхающее море. Жгли всех подряд. Не пощадили ни стариков, ни младенцев.

Из крепостей катаров в целости остался только Каркассон, который и привлекает многочисленных туристов из разных стран.

А на дороге, ведущую в земли Лангедока, стоят каменные стражи в белых одеждах, как напоминание о том, что ни что не умерло и не забыто.