Вводные замечания. Хенрик Ибсен[i] в норвежской литературе занимает особое место, и это связано с тем, во-первых, что его наиболее известные драмы на слуху у всех и у каждого уважающего себя человека, и репертуар редкого театра обходится без его пьес (наиболее популярные из которых – "Пер Гюнт", "Гедда Габлер" и др.); во-вторых, известность и авторитет Ибсена давно вывели его на т. н. наднациональный (или интернациональный) уровень, в связи с чем читатель Ибсена воспринимает данного автора прежде всего как крупного драматурга и поэта, а потом уже – как норвежского писателя. Несмотря на то, что подавляющее большинство драм Ибсена неразрывно связаны с родиной писателя, мы все же настаиваем, что Ибсен даже в большей степени является не норвежским писателем, нежели Юхан Борген, которого таким образом обозначила литературная критика[ii].

 

Мотивы Ибсена. Но сегодня мы обратим свое внимание отнюдь не на те драмы Ибсена, что уже давным-давно зазубрены наизусть всеми театральными актерами мира, но на ту одну, которая, во-первых, является самым крупным его произведением вообще[iii], и, во-вторых, является самым значительным в другом, еще более глобальном смысле, который побудил самого Ибсена назвать произведение "мировой драмой в двух действиях". Речь идет о прозаической драме Ибсена "Цезарь и Галилеянин"[iv], действие которой развертывается в середине четвертого века нашей эры – времена, конечно же, не самые далекие, но, тем не менее, они достаточно далеки, да простит меня автор, не только от момента возникновения понятия "норвежец", но даже "викинг", "варяг" или "норманн"[v].

 

Спрашивается, чем же в таком случае привлекла автора данная тема, данный период истории, ведь до сих пор (то есть, до момента написания "Цезаря", если не считать небольшого произведения юношеских лет Ибсена "Катилина") и впоследствии исторический фон в драмах Ибсена чаще всего витал в норвежском воздухе девятнадцатого, а также ряда средневековых столетий (10 – 15 вв.)[vi]. Можно предположить, что он мотивировал себя традиционным для историков интересом – кризисные времена дряхлеющей Римской империи, и не за горами ее окончательное падение, поэтому хочется вникнуть в причины грядущей гибели некогда могущественнейшего государства, получше узнать о тех, кто скрывается под именем страшных "гуннов", а также "готов" и "вандалов" и прочее, прочее, прочее. Вот примерно так я бы обозначил сугубо исторические интересы относительно рассматриваемого периода, хотя на второе место после указанного я бы поставил религиозные кризисы и реформы – которые приобретают особую актуальность, когда христианин слышит имя "Юлиан", и его губы сами собой почти инстинктивно хотят продолжить – "Отступник"[vii].

 

Источники. Для большинства современных людей, более или менее знакомых с историческими фактами, император Флавий Клавдий Юлиан представляется одной из самых негативных, отрицательных фигур, и стоит, пожалуй, в одном ряду с другими "плохими" историческими личностями, такими как Нерон, Калигула, Коммод и мн. др. Каюсь, до поры до времени и я мнил нечто подобное. До той поры, пока не взял в руки одно из прекраснейших исторических произведений всех времен и народов "Деяния"[viii] одного из лучших писателей и историков античности – Аммиана Марцеллина[ix], современника рассматриваемых событий, в ряде которых он принимал непосредственное участие. Несмотря на то, что дошла до нас лишь небольшая часть произведения Марцеллина, все же на основании имеющихся данных мы можем сформировать определенное представление о времени правления не только Юлиана, но и его предшественника – Констанция[x], который просидел на троне свыше сорока лет, а также Иовиана[xi], сменившего на высшем посту империи погибшего в 363 г. Юлиана и мн. др. В общем, понятно, что Х. Ибсен без Марцеллина обойтись не мог, более того, он даже сделал его одним из героев своего произведения. Помимо основного источника, Ибсен мог почерпнуть знания из "Новой истории" Зосима[xii], кое-что взять из "Бревиария" Евтропия[xiii], и, разумеется, как протестант и христианин, он не мог не поверить, в связи с чем и воспользовался историческими "произведениями" христианских авторов – Евсевия[xiv], Сократа Схоластика[xv], Созомена[xvi] и др., хотя их подлинность весьма сомнительна (не в последнюю очередь потому, что они рисуют совершенно противоположную действительность, вступают в резкое противоречие с фактами, приводимыми Марцеллином, Евтропием и Зосимом[xvii]), в связи с чем до сих пор не прекращаются научные споры на эту тему. Ну и, завершая наш экскурс, посвященный источникам, необходимо добавить, что изысканные речи и сочинения самого философа-императора Ибсен не мог не использовать; то же относится и к крупнейшему софисту и ритору тех времен – Либанию[xviii], множество текстов которого дошло до наших времен; возможно также, что Ибсен обчитался "заумными" произведениями еще одних героев своей драмы – т. н. отцов церкви – Василия Кесарийского[xix] и Григория Назианзина[xx].

 

Драма была задумана Ибсеном в 1864 г. Во время своего четырехлетнего пребывания в Риме (1864 – 1868) драматург собрал значительный исторический материал, однако начал писать произведение только в 1871 г. Спрашивается, зачем Ибсен ездил в Рим, если многие данные можно получить, так сказать, не выходя из дома? Но не спешите с выводами, друзья-товарищи, поскольку даже сегодня, в наш информационный век, на наш с вами, многомиллионный русский язык переведены далеко не все произведения[xxi] и источники, относящиеся к интересующему нас периоду – что же тогда говорить о норвежском восьмимиллионном сейчас и еще более скудном во времена Ибсена? С другой стороны, даже если Ибсен желал просто почувствовать некий исторический дух (побывать, так сказать, в шкуре эпохи), то почему он не поехал в Константинополь (Стамбул), где и происходили те знаменательные события, ведь Рим[xxii] еще до рождения Флавия Клавдия Юлиана уже успел потерять свое не только столичное, но и экономическое значение, хотя и оставался миллионным городом, своего рода культурно-религиозной цитаделью государства.

 

Структура и содержание произведения. Как уже было сказано выше, драма "Цезарь и Галилеянин" состоит из двух крупных частей, каждая из которых включает пять действий. Первая часть называется "Отступничество Цезаря", где поэтапно просматривается взросление будущего властителя, его возмужание: Юлиан впервые показывается в драме слегка робким, девятнадцатилетним юношей, примерным, но сомневающимся христианином, спустя же двадцать лет, то есть уже к концу первой части цезарь становится уверенным в себе человеком, твердо избравшим свой, языческий путь.

 

В первой части Ибсен пытается весьма подробно и детально рассмотреть и вскрыть причины так называемого отступничества Цезаря, которое как неоспоримый и состоявшийся факт автор принимает безо всякой критики, более того, именно моменту отступничества и психологическому подходу к нему цезаря посвящена вся первая половина драмы, тогда как оставшаяся часть – "Император Юлиан" – посвящена описанию пагубных последствий и выяснению скрытого, тайного христианского смысла подобного шага Юлиана. Отхождение от церкви и подход к этому, по мнению Ибсена, произошло еще в юношеские годы Юлиана, в связи с неправильным христианским воспитанием[xxiii] (одним из педотрибов, кстати, был и Евсевий Кесарийский[xxiv]). В конце концов, Ибсен приходит к выводу, что Юлиан был карающей рукой божьей, и вкладывает в уста Василия следующие слова: "Кесарь Юлиан был для нас бичом кары твоей, несшим нам с собой не смерть, но воскресение".

 

Ибсен и отступничество Цезаря. Но было ли вообще отступничество? Сомнительно, поскольку, к примеру, Евтропий, вкратце изложивший более чем тысячелетнюю историю Римского государства, лишь однажды называет слово "христиане", причем как раз в тот момент, когда рассказ его идет о Юлиане: "Со всеми он был учтив, посредственно заботясь о государственной казне, жаден к славе и в стремлении к ней неумерен; он был чрезмерным преследователем христианской религии, однако в такой степени, что удерживался от кровопролития; и вполне был схож с Марком Антонином[xxv], которому даже старался подражать"[xxvi].

 

Аммиан по этому поводу пишет более подробно: "Хотя Юлиан с раннего детства был склонен к почитанию богов и, по мере того, как он мужал, в нем становилось все сильнее эта потребность, из-за разных опасений он отправлял относящиеся к богопочитанию культы по возможности в глубочайшей тайне. Когда же исчезли всякие препятствия, и он видел, что настало время, когда он может свободно осуществлять свои желания, он раскрыл тайну своего сердца и издал ясные и определенные указы, разрешавшие открыть храмы, приносить жертвы и восстановить культы богов. Чтобы придать большую силу своим распоряжениям, он созвал во дворец пребывавших в раздоре между собой христианских епископов вместе с народом, раздираемым ересями, и дружественно увещевал их, чтобы они предали забвению свои распри и каждый, беспрепятственно и не навлекая тем на себя опасности, отправлял свою религию"[xxvii].

 

Итак, слова двух современников Юлиана показывают нам, что, во-первых, не было отступничества цезаря, поскольку не было и приверженности, а во-вторых, не было и гонений, на существовании которых настаивают весьма предвзятые христианские историки, причем это свойство последних настолько сильно развито в них, что они при каждой возможности талдычат о гонениях и мученичестве, даже если они произошли до рождества христова[xxviii].

 

Конкуренты. Гораздо более близок к истине по противоречивым вопросам биографии Юлиана - в сравнении с Ибсеном - Гор Видал[xxix], подобно норвежцу, сделавший упомянутого цезаря августа главным героем одного из своих первых исторических романов[xxx]. Видал видит в Юлиане воплощенный идеал политического деятеля, наделенного терпимостью и пытливым умом. В предисловии к своему роману сам автор пишет: "Тех, кто будет понапрасну искать знаменитые последние слова Юлиана: "Ты победил, Галилеянин!", предупреждаю заранее: Юлиан их никогда не говорил. Настоящим автором этого риторического перла является Феодорит[xxxi], сочинивший его столетие спустя после гибели Юлиана". Следовательно, Видал превзошел Ибсена еще в одном отношении – в собирании и изучении материалов для своего произведения, поскольку последний, скорее всего, даже и не знал о существовании этакого Феодорита, отчего и заставил Юлиана произнести пресловутую фразу "Ты победил, Галилеянин". Однако это преимущество не настолько значительное, чтобы можно было резко осудить Ибсена за лень, поскольку он действительно изучил множество источников, создал впечатляющий исторический фон, правда, ушел в сторону, пожелав угодить общепринятому мнению[xxxii].

 

Таким образом, Гор Видал пытается занять срединную, нейтральную позицию в отношении "запретного героя", кое-где пытаясь продемонстрировать его преимущества и правоту, в целом же при этом не пытаясь сформировать действительно положительный образ (с эмоциональной точки зрения, что, думается, очень важно для литературы): другими словами, Видал не указывает пальцем на Юлиана, как бы говоря, что этот человек есть хороший человек. И, разумеется, мы уже успели убедиться, что Ибсен относится резко отрицательно к своему герою (а если выражаться точнее, то он вообще никак к нему не относился, так как считал его всего-навсего орудием гнева божьего, не отмечая те прекрасные дарования, которые, безусловно, были у Юлиана), хотя периодически в его драме проскальзывают такие жесткие высказывания в отношении христианства, за которые уж точно могли сжечь на костре, правда, чуть ранее, за триста-четыреста лет до написания "Цезаря". Давайте-ка обратим внимание на некоторые из этих фраз: "Юлиан: …я не потерплю, чтобы христианские церкви подверглись каким-либо гонениям или обидам; не будет также допущено осквернения могил или других мест, которые, в силу некоего странного заблуждения, почитаются у христиан священными…"; "Невита: …Я несведущ в галилейских выдумках, но заметил, что приверженцы их робки и негодны для великих дел"; "Юлиан: …Где бог галилеян? Где тот иудей, распятый на кресте сын плотника?"; и мн. др., хотя, пожалуй, основное здесь, - это цитата из Гомера, которой воспользовался принцепс: "Юлиан:

 

 

 

Сердце, терпи! Ты и худшее вытерпеть силу имела;

 

Ныне ж терпи, что взбесившийся пес на богов вечных лает".

 

 

 

Но мы совсем забыли, что между Ибсеном и Видалом был замечательный язычник, русский писатель Дмитрий Сергеевич Мережковский[xxxiii] – вот он-то безусловно положительно относится к Юлиану. Роман Мережковского "Юлиан Отступник" (1896) ярче и динамичней, чем "Император Юлиан" Видала. Верховный жрец русского декаданса сам как бы примерял пурпур героя, ученика последних афинских философов, сам готов был оплакивать Элевзинские таинства и веселый, как виноцветные волны Эгейского моря, мир Великого Пана, сам искал выход из угрюмства церковной традиции. Юлиан Мережковского был человеком эпохи расцвета Афин, которого ирония иcтории заставила жить в эпоху гибели Рима. Император-отступник опоздал на празднества Перикла лет на семьсот, но бросал вызов христианству во имя Гомера, а не гонений…

 

Скрытая позиция Ибсена. В драме Ибсена говорят как бы два голоса одновременно, причем один из них пользуется рупором и объявляет официальное мнение автора, другой же голос, вроде внутреннего, что действует на подсознание, громко не кричит, но шепчет, да, шепотом произносит тихую и скромную правду – ту самую, которая в открытом виде никому не нужна, тем более, если речь идет о религии.

 

 

 

--------------------------------------------------------------------------------

 

[i] Хенрик Юхан Ибсен (1828-1906) – знаменитый драматург и поэт, один из крупнейших писателей Норвегии 19 в., вошедший наряду с Ю. Ли, А. Хьелланном и Б. Бьорнсеном в т. н. "Великую четверку". Вопреки ожиданиям в литературных кругах конца XIX – начала XX вв., нобелевскую премию получил не Ибсен, а Бьернсон (1903), что не помешало первому стать впоследствии гораздо более популярным и читаемым писателем, чем упомянутый лауреат, известность и авторитет которого выше чем у Ибсена только в самой Норвегии.

 

[ii] Юхан Боргена часто называли самым ненорвежским писателем, что связано со своеобразным стилем, более похожим на американский или европейский.

 

[iii] Так, в советском четырехтомном собрании сочинений Ибсена она занимает 265 страниц; для сравнения, "Кукольный дом" и "Дикая утка" занимают соответственно немного более ста страниц в этом же издании.

 

[iv] В издании 1957 г. драма эта носит имя "Кесарь и Галилеянин".

 

[v] Здесь можно продолжить список наименованиями множества других современных народов.

 

[vi] Ибсен написал множество драм, посвященных древней Норвегии – "Борьба за престол", "Богатырский курган", "Воители в Хельгеланнде" и др., но все же подавляющее большинство драм происходят в современные Ибсену годы.

 

[vii] Этот самый Флавий Клавдий Юлиан (331 – 363), римский император (361 – 363), является главным героем драмы.

 

[viii] В современных изданиях обычное название этого произведения – "Римская история".

 

[ix] Аммиан Марцеллин (около 330 - около 400), римский историк. Автор сочинения "Деяния" (31 книга), которое было задумано как продолжение "Анналов" и "Историй" Публия Корнелия Тацита; охватывало события от правления императора Нервы (96-98) до 378 (в дошедших до нас книгах 14-31-й описываются события с 353 по 378). В центре внимания Аммиана Марцеллина – войны, дворцовые интриги, борьба претендентов за власть. В "Деяниях" даны яркие картины упадка Римской империи и социальных движений 4 в. Большую ценность представляют сведения о племенах Юго-Восточной и Центральной Европы.

 

[x] Констанций II, римский император (317-361), второй сын императора Константина и Фавсты, с 335 управлял азиатскими провинциями, вел постоянные войны с персами, с 353, после победы при Мурзе над Магненцием, властитель всей Римской империи. Один из героев драмы Ибсена.

 

[xi] Иовиан, Флавий Клавдий, римский император, родился 331, один из офицеров свиты императора Юлиана, после смерти которого в 363 провозглашен императором в армии. Умер в 364.

 

[xii] Зосим, позднеримский (греческий) историк (конец 5 в.). Автор "Новой истории" (в 6 книгах, написана около 498), в которой кратко изложена история Римской империи от Августа до взятия Рима Аларихом I (410). Период с 270 по 410 излагается Зосимом более подробно. Как идеолог старой римской языческой аристократии, Зосим оппозиционно настроен по отношению к христианству, распространение которого он считал одной из главных причин разложения Римской империи; резко критиковал политику императоров Константина I и Феодосия I.

 

[xiii] Евтропий (г. рождения неизвестен – умер около 370), римский историк. Около 367 по поручению императора Валента написал сокращённую историю Рима (в 10 книгах) – от основания Рима до начала правления в 364 Валентиниана I. Сочинение Евтропия долго служило школьным учебником. Представляет в основном ценность для изучения периода 3-4 вв., скудно отражённого в др. источниках.

 

[xiv] Евсевий Кесарийский (Памфил) (р. между 260 и 265 – умер 338 или 339), римский церковный писатель, историк. Епископ Кесарии Палестинской с 311. Евсевий стремился использовать достижения античной науки в интересах христианской церкви. "Церковная история" Евсевия, рассказывающая о событиях от возникновения христианства до 324, содержит наряду с ценными сведениями много фантастических преданий. Евсевию принадлежит также панегирическое "Житие императора Константина", где восхваляется союз церкви с государством (вопрос о подлинности сохранившегося текста "Жития" ещё дискутируется в литературе).

 

[xv] Сократ Схоластик (ок. 380 – 440) получил риторическое образование и был юристом в родном ему Константинополе. Его "Церковная история" охватывает время с 306 по 439 г. и посвящена преимущественно событиям, происходившим в Константинополе или вокруг восточной столицы.

 

[xvi] Созомен (первая половина V в.), греческий церковный историк, адвокат. Его "Церковная история" обнимает время 323 – 439 гг.

 

[xvii] Так, одним из основных аргументов против "общехристианского" духа четвертого века н. э. является то, что крупнейший историк эпохи Юстиниана (!) удивляется и недоумевает, почему знаменитый собор в Константинополе получил именно такое (т. е. Христово) имя. Это означает, что даже в шестом веке христианство не доминировало, что подвергает всяческому сомнению представление о том, что за два столетия до Юстиниана эта религия уже была настолько популярна, насколько настаивают на том Евсевий и другие. Смотрите также примечание XII (Зосим).

 

[xviii] Либаний (314 - около 393), греческий софист и ритор. Получил образование в Афинах. Сохранилось около 70 его речей, около 50 декламаций, свыше 1000 писем и автобиография. В речах Либания затронуты общественные и политические темы, воспитательное значение ораторского искусства.

 

[xix] Василий Кесарийский (около 330 – 379), христианский церковный деятель, один из отцов церкви. С 370 епископ Кесарии Каппадокийской. Стремясь к консолидации сил христианства, выступал против арианства, проповедовал аскетизм, поддерживал монашество. Отстаивал независимость церкви от императора. Считал возможным "полезное использование" в интересах христианства античной культуры (проповедь "К юношеству"). Основные сочинения: "Любомудрие" (составленная совместно с Григорием Богословом антология сочинений Оригена), "Против Евномия" (опровержение арианского учения), беседы (в том числе "Шестоднев", в котором изложены принципы христианской космогонии). Особенно важный источник для истории церковной борьбы в империи 4 в. - Письма Василия (около 250).

 

[xx] Григорий Назианзин, (около 330 – около 390), греческий поэт и прозаик, церковный деятель и мыслитель, один из виднейших представителей патристики. Получил риторическое и философское образование в Афинах, где подружился с Василием Кесарийским. В 379 был призван ортодоксальной общиной на епископство в Константинополь для борьбы с арианством и в 381 председательствовал на 2-м Вселенском соборе, но в том же году, в обстановке смут и интриг, сложил с себя епископский сан и вернулся на родину.

 

[xxi] Так, к примеру речи Либания переведены далеко не полностью в двухтомнике 1914 года и с тех пор не переиздавались; издание же "Новой истории" Зосима на русском языке вообще отсутствует, то же касается и ряда произведения Флавия Юлиана и многих других писателей четвертого и пятого веков н. э.

 

[xxii] Константин I официально провозгласил перенос столицы Римской империи из Рима в Константинополь на открытии вновь отстроенного города на месте Византия в 330 г. н. э.

 

[xxiii] Вполне закономерная протестантская позиция.

 

[xxiv] На основании данных которого мы сегодня и утверждаем, скорее всего ошибочно, что Юлиан был поначалу христианином, а потом отступился от него и стал язычником. Такая информация ошибочна потому, что Евсевий говорит в том числе и об императоре Константине как о христианине, и именно посредством текстов Евсевия сегодня стала популярной басня о том, что якобы этот император принял крещение (христианство) на смертном одре, тогда как большинство других источников свидетельствуют, что Константин, как и многие другие римские принцепсы, был обожествлен после смерти. Эти источники, таким образом, с одной стороны, полностью противоречат друг другу, поскольку христианская религия отвергает языческий культ обожествления, но с другой стороны, они, по существу, говорят об одном и том же событии, а именно: латинская фраза "обожествлен после смерти" и греческая фраза "принял христианство (обратился к Христу) на смертном одре" практически идентичны друг другу, нюанс заключается лишь в той или иной постановке предлогов. Следовательно, складывается мнение, что в качестве первого христианского императора мог выступать практически какой угодно принцепс, задача же византийских историков VI – XII вв., составлявших компиляции и переписки текстов, о которых у нас идет речь, состояла лишь в том – смешно подумать – чтобы сделать правильный выбор, который, как мы знаем, остановился на этом сумасбродном властителе Константине.

 

[xxv] Марк Аврелий Антонин (121 – 180) – римский император (161 – 180), правил совместно с Луцием Веером (161 – 169), после смерти которого стал единоличным принцепсом. Прославился как приверженец стоической философии. Написал произведение "Наедине с собой" ("К самому себе"). Стал примером для подражания для многих последующих римских политиков.

 

[xxvi] Евтропий. Бревиарий от основания города. X, 16, 3.

 

[xxvii] Аммиан Марцеллин. Римская история. XXII, 5, 1 – 3.

 

[xxviii] Здесь несколько ироничный намек на выдуманные нероновские (впрочем, как и практически все последующие) гонения христиан, которых в действительности не существовало.

 

[xxix] Видал, Гор (р. 1925), американский писатель.

 

[xxx] Роман так и называется – "Юлиан" (1964).

 

[xxxi] Феодорит, епископ сирский (кирский), (385-457), автор множества сочинений, в одном из которых ("Церковная история") описывает в том числе светские события, произошедшие с 324 до 428.

 

[xxxii] Которое он впоследствии сам весьма жестко критикует в драме "Враг народа".

 

[xxxiii] Мережковский Дмитрий Сергеевич (1866 – 1941) – беллетрист, поэт, критик, публицист, религиозный мыслитель. В своих исторических романах Мережковский поставил задачей показать движение человечества по пути к "третьему царству". В трилогии "Христос и антихрист" Мережковский берет такие исторические эпохи, когда, по его мнению, борьба между язычеством и христианством проявлялась с наибольшей силой. "Юлиан Отступник" [1894] рисует гибель эллинского мира под напором темной христианской черни, "одержимой бесом разрушения". Роман "Воскресшие боги" [1896] посвящен возрождению культа эллинской красоты.