(на основе истории, рассказанной священником Константином Корепановым)

 

- Мы вот с вами иногда проходим мимо пьяниц и бомжей, - обратился к прихожанам отец Константин, - и думаем: «Грязные, вонючие… Надо же так опуститься…»

А я вам расскажу историю одной женщины, Катерины.

Давно это было, ещё в конце восьмидесятых.

Её брат, Николай, женился на молодой красавице Насте из соседнего посёлка и переехал к ней жить. Родились у них два сына. Правда, немного болезненные. Как говорили врачи, из-за слишком высокой чувствительности к разным обидам и несчастьям. Порой самым незначительным. Поэтому родители старались оградить своих детей от всякого рода переживаний и тревог…

Николай был трудолюбивым. На работе его хвалили, даже иногда поощряли премиями. Да и по хозяйству он делал немало. Жили молодые в частном доме; и Николай сам подлатал крышу, крыльцо и соорудил небольшой сарай в огороде. Для хранения в нём инструмента и садовых принадлежностей.

Очень любил природу. В выходные всё тянул свою жену на речку или в лес.

Стал посещать только что восстановленную в их посёлке церквушку, хоть и редко.

Но где-то на шестом году семейной жизни он стал приходить домой нетрезвым. Сначала раз в неделю, потом два. А дальше пошло-поехало.

Естественно, молодая жена была недовольна. Сначала просто упрекала мужа, потом стала его мокрой тряпкой или веником хлестать. А однажды даже шваброй огрела.

Николай в ответ не говорил ни слова, иногда только что-то буркнет себе под нос, скинет обувь, и, не раздеваясь, бух на диван… Так и повелось: утром встаёт – и на работу, а вечером, пьяный, на диван. Даже глаз на свою Настю не поднимал.

Но зарплату, за вычетом траты на водку, отдавал супруге. Из дома ничего не выносил, как это часто бывает у алкоголиков. По выходным по-прежнему что-то делал по хозяйству.

И очень любил своих детишек. То леденцов им купит, то по шоколадке. А на день рождения обычно по какой-нибудь игрушке.

Правда, заходил он к ребятам только когда супруги не было дома, она запретила ему с ними общаться.

- Нанюхаются твоего перегара, – кричала, –– тоже алкашами вырастут!

И всякий раз мутузила его своими кулаками, когда узнавала от сыновей, что он к ним заходил…

Однажды позвонила его сестре.

- Приезжай, - говорит, - образумь своего братца. Может, хоть тебя послушает…

Катерина приехала. В субботу. Думала, Николай будет трезвым. Однако теперь он стал выпивать и в выходные.

- Коля, - теребила она его за плечо. – До чего же ты себя довёл. Какой пример сыновьям показываешь.

- Не твоё дело, - лёжа на диване, буркнул тот в ответ. И отвернулся к стене…

- Давай попробуем полечиться, - робко предложила она.

Молчание…

Так и уехала ни с чем…

Стала за него молиться, к иконе «Неупиваемая Чаша» в Серпухов съездила. Только ничего не помогало.

- Эта скотина уже не просыхает, - рыдала в телефон Настя. – Сил моих больше нет…

А однажды, на Рождество, опять позвонила – и как обухом по голове:

- Всё, - произнесла упавшим голосом, - допился… Замёрз…

У сестры даже в глазах потемнело…

Умер Николай в рождественскую ночь. Труп его нашли утром возле кустов. Сказали, что не дошёл до дома где-то метров пятьдесят…

Настя погоревала с месяц-другой; а после к ним в хату стал наведываться Степан, бригадир лесорубов. Утешил вдову, приласкал. С детишками вроде как подружился… А весной они поженились.

Степан тоже был работящим. К тому же хоть и маленьким, но начальником. И очень экономным, каждую заработанную копейку считал…

Но главное – без серьёзного повода спиртного ни капли в рот не брал.

Ожила Настя. Снова румянец на щеках появился. На свадьбе у подруги так плясала!..

Катерина порадовалась за неё и за своих племянников. Теперь они будут в надёжных руках.

На Радоницу приехала на могилу брата.

- Ну вот, Коленька, - сказала, глядя на фотографию на кресте, - у Насти и детишек всё в порядке, одеты и обуты, ты не переживай. Лежи себе смирненько. Что поделаешь, раз так получилось. Коли страсть эта тебя одолела. Боженька милостив, Он простит…

Посидела, поплакала… И решила зайти в местную церковь, свечку за упокой брата поставить… А когда вышла оттуда, увидела Тамару, которая жила рядом с домом Насти. Она сидела на скамейке и перекладывала несколько просфор в пакетик…

Катерина поздоровалась, села рядом. Разговорились.

- У Николая были? – спросила Тамара.

Катерина кивнула.

- Царствие ему небесное, - перекрестилась соседка. – Хороший был человек, с душой… Если бы не эта его…

- Что? – не поняла Катерина.

… не замёрз бы он тогда…

- Он в тот вечер опять напился, - сказала сестра, - а на улице минус тридцать было… Сказали, немного до дома не дошёл…

- Да нет, - посмотрела ей в глаза Тамара, - как раз дошёл…

- Как? – задрожала Катерина.

- А так. И дошёл, и в дверь постучал. Только Настька вышла и как заорёт: «Мне алкаши в доме не нужны!.. Я как раз помои выносила, видела их… Он ей что-то сказать хотел; так она его отшвырнула и говорит: «Иди к своим дружкам…». Я-то, дура, подумала: ну, поругались опять, не впервой, щас помирятся… А утром у меня аж сердце из груди чуть не выскочило: Коля помер. Не дошёл, видать, до дружков своих…

- Что ты такое говоришь?! – Катерина схватила её за рукав.

- А то, - посмотрела на неё влажными глазами Тамара. – Если бы не их мальчики, я бы всё в милиции рассказала… Но в чём детишки-то виноваты будут, если их мамку посадят?

- Не может быть…- Катерина принялась трясти соседку за рукав кофты. – Не может быть.

- А почему Коля пить стал, знаешь? – У Тамары потекла по щеке слеза. – Он капли в рот не брал, пока однажды не застукал в постели свою ненаглядную со Степаном. В её день рождения. Пришёл с работы пораньше, не предупредив. С букетом. Хотел жене сюрприз сделать… Мне как-то по пьяни сказал об этом… После не раз видел, как они со Стёпкой в их сарае закрывались... «Люблю её, - сказал мне однажды Колька, - даже голос повысить на неё не могу. Не то что ударить или бросить. Да и дети больные от нервов. Пусть видят, что у папы с мамой всё хорошо». Так и нёс свой крест. Жаль, что с водкой, но как мог…

Немного помолчали.

- Господи, - Катерина закрыла лицо руками, - если бы я знала… если бы знала… Прости меня, Коленька… И ведь на Рождество умер…

- Знаете, - посмотрела на неё Тамара. – Мне Пашка, наш участковый, сказал, что около Коли в снегу были две глубокие вмятины. От его колен. Понимаете? Он в последние свои минуты стоял на коленях… Как знать, может, просил прощения у родившегося Младенца…

Из-за облака выглянуло солнышко.

Катерина утёрла нос платком.

- Спасибо Вам, Тамара…

- Мне? За то, что я проспала Колину погибель?

- И… пожалуйста, никому об этом не рассказывайте…

- Знамо дело, - шмыгнула носом соседка.

Катерина встала, посмотрела на позолоченный крест на куполе храма, сияющий в лучах солнца, и медленно побрела к автобусной остановке…