Три картофелины, луковица, рис, пара лавровых листочков, немного соли, немного растительного масла, вода

и – В. Т. сварит себе суп.

В данном случае более уместна уменьшительная форма – супчик. Потому что «супчик» – давно уже – в маленькую

кастрюльку. В. Т. – живёт один.

Когда-то…

«Где наша большая кастрюля?»

«Большая или самая большая?»

«Самая большая!»

Большая посуда – для большого счастья. Маленькая – для воспоминаний о нём.

Воспоминания были своеобразной медалью «Ветерану жизни», но одна сторона согревала, другая – терзала, и –

практически одновременно.

В то время, которое уже стало «приданым» памяти, день рождения одного из членов семьи был особенным днём, для

всех, он был большим и чудесным праздником. Теперь он стал звенящей тишиной в квартире, звуком чайной ложки,

бьющейся о края твоей огромной чашки, уже надбитой, но всё ещё с надписью «Папа». Он стал привычкой подолгу

стоять у окна и рассматривать нечастых прохожих. Он стал диалогами персонажей художественных фильмов, которые

ты слышишь по ночам сквозь сон – бессонницу – от полуночи и до самого утра, ведь по-другому тебе уже не удаётся

уснуть, потому что тишина настораживает, так как она давно уже стала твоим то ли надзирателем, то ли мучителем и

спать – не даёт.

Сегодня В. Т. исполнилось семьдесят. Он подумал о том, что в кипящую воду опускаются не только зёрнышки риса или

нарезанный неровными дольками картофель. Вместе с ингредиентами в воду опускалось и время. Секунда, две, три…

Минута… Полчаса… Последними в воду опустятся лавровые листья. Будто поминальные венки.

Но ведь с этим временем куда-то уходило и одиночество? В. Т. очень хотелось в это верить. К слову, одиночество

уходило очень и очень медленно, будто оно было невероятно вязким и даже почти застывшим. Совсем не таким как

вода или суп. Одно было точно и это обнадёживало – однажды оно неминуемо уйдёт. Ведь так?

Куда уходят души одиноких, недолюбленных, обиженных, обездоленных, несчастных и несчастливых людей?

Куда уходят души?.. С последним опустившимся в уже готовый суп лавровым листком внезапно оборвались и мысли В.

Т. И мысли и – жизнь, и – казавшееся бесконечным одиночество. В. Т. умер.

– Где наша большая кастрюля?! - Донёсся до его слуха звонкий детский голос, очень знакомый голос… - Папа!

«Но – как?» – недоумевал В. Т.

– Ну, папа! Мы же будем варить суп! Где наша большая кастрюля?!

Перед В. Т., только вновь молодым, как «дцать» лет назад, стояли его сын и дочь, только не взрослые, а вернувшие

себе детство. Всё вдруг стало, как прежде, как в жизни.

В минуты размышлений о том, что будет ПОСЛЕ, В. Т. часто представлял себе возвращение в прошлое, в один из

периодов жизни, который, по прошествии лет, он точно мог назвать счастливым. Даже если это «вернувшееся

счастливое прошлое» было бы просто «последним сном».

Супчик В. Т. так и остался нетронутым. Потому что в свой день рождения В. Т. ел суп, из большой кастрюли.