Если бы не блики света предрассветного утра, просачивавшиеся в дом снаружи со двора и окрасившие в дымчатый серо-голубой цвет квадратики помутневших от времени стекол в потрескавшихся рамах трёх окон, в неосвещённой горнице было бы совсем темно, и Нина не смогла бы разглядеть, то, что открылось взору её в эту минуту. Сейчас же она ясно видела в полутьме горизонтальные ряды выпуклых бревенчатых стен, окошки без занавесок, прямоугольник давно не беленой печи, и всё остальное, из чего состояла обстановка старой крестьянской избы: небрежно застеленную солдатским одеялом железную кровать и стол с остатками ужина, стоявший посреди горницы. А ещё сидевшего за столом человека, который был близок девушке, но связь с которым, она готовилась прервать. Отбросив все сомнения, которые терзали её около года, Нина считала, что у них нет общего будущего. И раньше не могло быть, только раньше она почему-то этого не видела, не замечала, не осознавала.

Мужчина какое-то время сидел за столом, молча углубившись в свои мысли, будто не замечая присутствия девушки, стоявшей на пороге горницы. Затем, будто очнувшись, выйдя из ступора, протянул руку и взял костыль, находившийся за спинкой рядом стоявшего стула. Опираясь на привычного помощника, сдерживая себя, чтобы не застонать, мужчина поднялся на ноги и долгим продолжительным взглядом посмотрел в сторону, где стояла Нина, после чего направился к ней. А она, как загипнотизированная, смотрела на него и не могла оторваться и сдвинуться с места.

 

***

 

Звонок будильника мобильного телефона, лежавшего на прикроватной тумбочке в изголовье кровати, уже полминуты заливавшегося громкой трелью, разбудил Нину Сергеевну Староверову, и сон её оборвался, как говорится «на самом интересном месте». В голове её, будто отпечатавшись, еще какое-то мгновение просуществовала яркая и чувственная картинка того, как она – молодая героиня этого сновидения застыла, прислонившись к косяку дверного проёма, осыпаемая ласками приснившегося ей хромого фронтовика, шепчущего ей «моя единственная, желанная девочка, не отдам никому».

Окончательно проснувшись, Староверова подумала: «Надо же, снова реальный сон и снова на эту же тему реальнее фильма! Я ведь себя по-настоящему ощущала: платье крепдешиновое в яркий цветочек, как у бабушки моей, туфли с застёжками на толстых каблуках, какие носили в довоенные годы. И волосы, вроде, мои, а причёска, как тогда со шпильками. А самое главное, что я и в правду была там молодой, моложе себя нынешней на целых тридцать лет! Чувства и эмоции всё натуральное, как в действительности… Особенно реально упрямая мысль свербела: уйти, бросить всё и уехать, да, и стойкое ощущение того, что это ночь перед рассветом последняя, когда они вместе».

Женщина встала и, привычно натянув на пижаму халат, пошла на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. И во время этого занятия и после, пока находилась дома, она продолжала припоминать детали своего сна и гадать «к чему бы это». Только, когда Нина Сергеевна вышла из своей квартиры на улицу и отправилась в путь до работы, впечатления от странного сновидения оставили её, наконец, в покое. Последней мыслью женщины на эту тему была вполне здравая мысль о том, что, вероятно, причинами сна стали её долгое одиночество и очередная порция обновившихся впечатлений от просмотра любимого фильма режиссёра Петра Тодоровского, известную картину которого она с удовольствием посмотрела по телевизору, наверное, в десятый раз в конце прошлой недели.

 

Зазвонил рабочий телефон. Он отвлек Нину Сергеевну от только что начатого дела – составления отчетной справки.

- Блин, и так полдня настраивалась, чтобы взяться... Что ещё там случилось? Кому я понадобилась спозаранку? – не без раздражения подумала Староверова и протянула руку на звук своего айфона, который как обычно, попадая на рабочий стол исполнительного директора молодой холдинговой компании энергетических технологий, будто специально сразу же прятался, зарываясь в неубывающую кипу служебных бумаг, ежедневно скапливавшейся на столе.

Когда телефон был найден и оказался в руках своей владелицы, на экране его светилось только одно слово «секретариат». Этого было достаточно для того, чтобы за одну секунду до начала разговора с секретаршей главы компании, показатель рабочего настроя Староверовой сразу подтянулся и пришёл в норму. Секундой позже он – этот показатель пошёл в рост, живенько двигаясь к наивысшей точке шкалы индивидуальной трудоспособности опытного специалиста со стажем, коей в последнее десятилетие своей многолетней работы являлась «молодая пенсионерка Нина». Именно так называли исполнительного директора коллеги за глаза после широкого празднования коллективом её юбилея, и она об этом знала.

- Да, Оленька, слушаю. Что шеф приехал? – шутливо и нарочито удивлённым голосом спросила Нина Сергеевна у секретаря, заранее зная ответ на свой вопрос, и даже то каким торжественным тоном преподнесёт ей Ольга обычную и всегда ожидаемую новость о том, что «генеральный приехал и желает видеть Нину Сергеевну».

Шустрая тридцатилетняя Оленька, которая своей внешностью, комплекцией, манерами и умением прилично одеваться, могла бы, наверное, служить образцом для остальных современных девушек, мечтающих об офисной работе и карьере помощника руководителя или секретаря, по мнению Староверовой была тайно влюблена в босса. Но в этом не было ничего удивительного, поскольку большинство девиц их офиса, буквально млели при виде работодателя - стремительно направлявшегося в свой кабинет по коридорам здания седоватого и стройного мужчины среднего возраста, внешне чем-то похожего на голливудского актера, сыгравшего роль агента «007» Дэниела Крэйга.

Да, что тут говорить, если сама Нина Сергеевна часто ловила себя на мысли, что неравнодушна к своему начальнику - генеральному директору Холодову Юрию Ивановичу. Поводов для общения с ним у неё было несколько больше, чем у остальных, и она, безусловно, знала его лучше многих за три года работы, с того момента, когда совет директоров управляющей компании направил его на повышение к ним в офис переводом из дочерней фирмы, находившейся в провинции. Но в отличие от остальных девушек и женщин внимание Староверовой привлекала не только внешность нового генерального. Она не могла не отметить тот факт, что человек находится, как говориться, на своём месте: он напорист, является личностью с хорошими лидерскими качествами, индивидуален и удивляет своим неординарным мышлением, внося долю креативности в решение дел любой сложности. Благодаря этим качествам за три года Холодову удалось не только изменить политику компании, которая до его прихода была представлена пятёркой небольших, сотрудничавших между собою обществ, работавших «каждый на себя», но и расширить структуру компании, добившись прироста производственных активов с вводом новых объектов и сервисных центров в филиалах. Что позволило заявить о себе и выйти на рынок промышленных энергетических компаний.

Нину Сергеевну также подкупала простота и искренность Холодова в общении, его умение выслушать и прислушаться к советам подчинённых – человеческим качествам, которые он не терял, достигая успеха. Лично её Юрий Иванович всегда выслушивал со вниманием, улыбался, и чувствовалось, что - был рад видеть, даже советовался иногда, доверительно глядя на свою подчинённую во время разговора, не отводя вдумчивого взгляда своих светлых глаз. Староверовой в такие минуты казалось, что она и раньше видела эти глаза, и ей очень хотелось верой и правдой служить своему шефу и компании и дальше

Но на её взгляд, генеральный был добрым чересчур, прощая людям с лёгкостью серьёзные «косяки» и не обращая внимания на явную профнепригодность некоторых сотрудников, державшихся в раскрученной и успешной компании только по милости первого лица. И Нина Сергеевна пыталась обратить на это внимание, с волнением озвучивая своё мнение Холодову, буквально каждый раз после того, как выслушивала отказ его прислушаться к своим рекомендациям о замене либо увольнении людей, из-за которых нарушалась чистота и законность исполнения, а безупречную работу их холдинговой компании можно было поставить под сомнение. Но было очевидно, что в подобных случаях Юрий Иванович не нуждался в советах, и настаивать было бы глупо.

При решении других вопросов он не был так категоричен, хотя часто вёл себя, как большинство крупных руководителей - самостоятельно и непредсказуемо. Именно непредсказуемость его со временем начала волновать и интриговать Староверову до такой степени, что отныне ей было интересно всё, что было с ним связано, главным образом то, как он себя ведёт в различных взаимосвязях делового и не делового свойства, с руководителями и другими людьми. Как опытному специалисту, ей хотелось лучше понять своего руководителя, хотелось партнёрских отношений, чтобы уберечь шефа от неправильных шагов и ошибок. Ну, а чисто по-женски - быть ближе, ведь за годы их сотрудничества ей так и не удалось просчитать Холодова на предмет истинного отношения к себе, как просчитывала всех, кому до этого подчинялась раньше, прежде чем стать для них незаменимой.

Кстати говоря, она и остальных мужчин, с которыми сталкивала её жизнь, привычно просчитывала, прежде, чем приблизиться, но этот орешек, в виде успешного и перспективного руководителя моложе её по возрасту, не кололся - ни на интеллект, ни на эффектную внешность, которыми Староверова, будучи «ценным кадром», безусловно обладала. Она интуитивно ощущала, что нужна шефу, что без неё он, вряд ли, обойдётся, но уверенности в этом у неё почти не было, поскольку Холодов об этом не говорил, а только часто смотрел одобряюще. И в поисках ответа на свои вопросы, в поисках подтверждения своих догадок, женщина незаметно для себя, и, не желая этого, стала думать о своём начальнике в рабочее и нерабочее время, пытаясь понять, что происходит. При этом Нина Сергеевна удивлялась своему состоянию, старалась избавиться от навязчивых мыслей, но те по-прежнему не оставляли и преследовали её в любое время суток. Образ Холодова держал её внимание на платоническом уровне, а после общения и разных разговоров в кабинетах вживую Староверовой вообще стало казаться, что между ними существует какая-то невидимая глазу связь на энергетическом уровне. Это была зависимость - она понимала.

«Скоро все прояснится», - думала Нина Сергеевна, но как скоро и что конкретно должно проясниться точно не знала, а тем временем работа, которой в последние годы была заполнена её жизнь, которой она буквально горела в отсутствии мужа и детей, отошла на задний план оттеснённая девичьими раздумьями.

Женщина, по-прежнему, хорошо исполняла свои должностные обязанности, но делала это скорее автоматически до тех пор, пока внутри неё не появилось беспричинное беспокойство, доставлявшее ей натуральные страдания. Ах, как же сейчас Нине Сергеевне требовался настоящий советчик и друг, чтобы рассказать ему без утайки всё то, что её тревожило и разрушало, в чём не решалась себе признаться и даже подумать лишний раз! И какое счастье, что такой друг у неё имелся. Сашка – старый друг, от которого в молодости она сбежала за день до бракосочетания, прямо «из-под венца» в другие отношения и в свой первый неудавшийся брак, наплевав на родителей – своих и его, которые дружно готовились к свадьбе. Друг, который через пятнадцать лет, когда, наконец, женился на другой, простил её за нанесённую травму. Друг, который после признался, что не смог разлюбить и любит до сих пор. Друг, с которым у Староверовой с молодости не было близких отношений и совершенно точно - не будет никогда, потому что они с Сашкой срослись душами, а это гораздо выше плотских радостей и чувств, которые люди по-прежнему называют низменными.

Она представила, как вечером позвонит Сашке и назначит ему свидание в кафе, в котором они обычно встречались. Староверова знала, что при встрече он нежно обнимет её, поцелует в щёку и с улыбкой спросит: «Ну, что у тебя опять стряслось? Рассказывай!».

«Милый, милый, добрый друг мой Сашка! Никакая подруга с тобою не может сравниться, потому, что кроме меня у тебя нет подруг, а только друзья-мужчины, и ты никому не откроешь по «страшному секрету» моих тайн…»

С чувством ощущения своей нужности, хоть кому-то на этом свете, Староверова встрепенулась и тут же вспомнила о том, что её ждёт в своём кабинете генеральный директор. Женщина подошла к зеркалу, подкрасила губы, поправила причёску, вспушив расческой концы своих светлых волос в легком беспорядке узорно ниспадавших на плечи строгого темно-синего пиджака, который выгодно подчеркивал её фигуру и оттенял цвет глаз, и, улыбнувшись своему отражению, мысленно пожелала себе удачи, после чего лёгкой походкой отправилась наверх, где располагалось руководство.

А через полчаса, вернувшись в свой кабинет обратно в приподнятом настроении, Нина Сергеевна с энтузиазмом начала перебирать в голове свои новые впечатления от общения с шефом, припоминая, как он смотрел на неё, что отвечал. Его последняя фраза, брошенная вслед Староверовой, покидавшей кабинет, о том, что он удивлён, что согласился с нею, хотя «до этого был абсолютно противоположного мнения», была для исполнительного директора сродни комплименту её женской привлекательности и снова обнадёживала.

 

Через два дня Нина встретилась с Александром, как и планировала. Наговорив старому другу кучу комплиментов: что он не меняется, что, наверняка, завёл себе девушку на стороне, потому что так классно не выглядят и не одеваются семейные люди, что им с Сашкиной женой впору ревновать его, - Нина начала разговор сразу же, как они определились со столиком в кафе и сделали заказ. Сначала рассказала другу все свои новости за несколько месяцев – период, в который они не встречались, потом затронула тему своей работы, а затем перешла к главному, что её тревожило. Закончила она свою исповедь о Холодове и своих сомнениях эмоционально со словами: «Ты понимаешь, он смотрит на меня не так, как руководитель на подчиненную. Он общается со мною скорее как с женщиной, с уверенным видом и, давая понять, что сделает всё сам. И это меня путает и провоцирует: я начинаю думать, что нравлюсь ему. И ещё чувствую себя престарелой и озабоченной идиоткой!»

Когда Нина говорила, она ожидала от своего друга, что тот в какой-то момент прервет её речь, начнёт шутить, переведёт разговор в нужное русло, будет советовать, как ей успокоиться и выбросить всё из головы, но…

Саша выслушал её очень внимательно и до конца, после чего сказал: «Ты не просто влюбилась в своего шефа, ты его любишь и любишь давно. Ты, что-нибудь слышала о старых душах? Нет? Эта тема сложная для восприятия умницами и красавицами женщинами-реалистками, такими как ты, но я всё-таки попытаюсь тебя кое во что посвятить».

Друг, всегда признававший наличие мистического начала у большинства из существующих ныне учений и религий, занимавшийся опровержением сухих научных фактов и гипотез в толковании законов мироздания, увлекавшийся всю жизнь историей, астрологией, философией и психологией стал объяснять своей подруге суть вопроса.

«То, что ты старая душа – это я давно знаю, вся жизнь твоя это подтверждает - ты одинока, альтернативна, сильна. Старым душам трудно найти себе пару и родственную душу. Они веками ищут духовно связанных с ними людей, чтобы обрести смысл своего существования на земле в каждом из воплощений, дарованных им высшими силами. Между старыми душами существует сильное притяжение и, если они находят друг друга во вселенной, то у двух людей часто возникает стойкое ощущение того, что человек этот был знаком ему раньше, постепенно они начинают понимать, что их притяжение - это любовь, которую они должны культивировать, потому что избавиться от неё нельзя. Так что вы со своим шефом, похоже, звёздные партнёры, которые бродили по свету и наконец, обрели друг друга, чтобы продолжить взаимосвязь и выполнить своё предназначение по решению неотработанных задач. Раньше я думал, что мы с тобою тоже встретились, но ты за столько лет ко мне не притянулась душой, как я не старался…»

Саша улыбнулся и подмигнул подруге Нине и замолчал, но та решила прервать его молчание, потому что она в отличие от своего друга не очень-то верила в мистику, и ей не терпелось высказаться по поводу того, что он ей рассказал.

- И кем мы там друг другу приходились? – с долей сарказма в голосе начала Староверова.

- Да, кто же его знает…, кем угодно могли быть: муж и жена, брат и сестра, мать и сын, два друга, подруги, даже друг и враг могут быть старыми душами и встретиться. Роли во взаимоотношениях с каждым воплощением могут меняться, а старые души вспомнить этого не в состоянии, но чувствуют каждый свою миссию и выстраивают отношения по-новому. Возраста это касается тоже. Если в предыдущих отношениях кто-то из душ был старше, вполне вероятно, что в следующий раз будет наоборот.

Саша прервался, потому что к их столу в кафе подошла молоденькая официантка с подносом и стала расставлять заказанные ими блюда. Нина молчала тоже. Когда девушка закончила с сервировкой и отошла, женщина озорно посмотрела на своего друга, рассмеялась и сказала:

- Сашка, я поражаюсь, как тебя держат на твоей работе, извини, на твоём посту в таком серьёзном информационно-аналитическом агентстве, ты же ненормальный! И подруга тебе под стать. Только она не просто сумасшедшая, она у тебя рехнулась окончательно. Влюбилась в человека младше на десять лет, своего шефа, и маниакально думает только о нём. Причём, странно, как-то влюбилась, с одной стороны, как женщина, с другой - по-матерински пытается уберечь его от неприятностей и толпы молодых девок, которых он, скорее всего, имеет, будучи семейным человеком. А ты всё это, вроде как, объясняешь и поддерживаешь.

Саша, который сидел напротив, встал со своего места, обошёл столик и уселся рядом с Ниной на плюшевый диванчик, на котором она сидела. Он обнял её за плечи, прижал к себе и сказал:

- Нет, любимая подруга моя не сумасшедшая и не старая. Такие женщины, как она редкость! А ты разве не знаешь, что у женщин, которых любишь, возраста нет?

Саша поцеловал Нину по-отечески в висок, и она расслабленно и с благодарностью к другу подумала: «Как несправедлива жизнь. О, Боже, почему когда-то ты лишил меня любви к этому замечательному человеку и сделал нас обоих не очень счастливыми?»

Она готова была прослезиться, но друг, будто прочёл её мысли и со всей серьёзностью произнёс:

- Я читал, что иногда высшие силы лишают старые души любви с земными душами во имя встречи с истинной любовью. Человек здесь бессилен. Все его попытки построить отношения, образовать семьи и союзы будут разрушены высшими силами, чтобы души, избранные вселенной, встретились и, объединившись, сделали то, что нужно высшим силам. Вселенная годами может готовить встречу истинных партнёров, даже десятилетиями. Им суждено встретиться и объединиться, ну, а в каком качестве будет существовать их партнёрство и будут ли они счастливы – тоже решается свыше.

- Звучит не очень обнадёживающе... И всё-таки я не очень понимаю, как узнать, что человек, который тебе нравится не проходящий, а твой звёздный партнёр. Я много влюблялась, ну, а потом «разлюблялась», как все нормальные люди. Честно говоря, я и в этой ситуации надеялась, что пройдёт, но чего-то не проходит…

- Знак. Обязательно должен быть знак, который тебе посылается. Похожие лица в толпе, навязчивые воспоминания, преследующие тебя, какой-нибудь странный сон, в котором ты начинаешь узнавать…

 

***

 

Седина, вдумчивый взгляд светлых глаз. Обветренное лицо его было по-мужски красиво даже после ранения, несмотря на глубокие шрамы на правой щеке, изуродованной осколками снаряда на войне. Высокий и стройный, статность фигуры, которой только подчеркивал офицерский френч военного образца, в брюках галифе. Даже хромота его вкупе с возрастом, приблизившимся к сорока годам, не могла испортить впечатления, и Нина, которая ещё и четверти, опущенного человеку века не разменяла, при виде того, как он приближается к ней, ощутила вновь, как дорог ей этот человек и затрепетала. Она знала, что когда он подойдет к ней ближе, обнимет её, проведёт по телу слегка подрагивавшими пальцами, будет целовать с нежностью, которую с первой минуты их встречи после войны (и потом целый год ощущала девушка по отношению к себе), она не сможет ему отказать, и этим вечером продолжатся их отношения. Но после этого Нина снова даст себе слово, что это в последний раз. И она, наконец, скажет ему о своём решении, о том, что уезжает из села навсегда. Она объяснит: потому что не может быть у них общего будущего после того, как он бросил семью ради неё, потому что не хочет она, чтобы ребёнок, которого она носила под сердцем, в «байстрюках» всю жизнь ходил, да, и от плевков и злословия своей родни и остальных сельчан она просто устала…