- А это, дети, цветок не простой! Иван-да-Марья его зовут.

Услыхал позади себя хриплый старческий, словно каркающий, голос Иван Игнатьевич. Частный сыщик повернул голову в ту сторону, откуда доносился разговор. На покосившейся скамейке, окруженная стайкой деревенской ребятни, сидела дряхлая старуха. Бабка поправила костлявой рукой черный платок на ее голове и обвела строгим взглядом собравшихся. В руках она держала красивый цветок с яркими желтыми и синими лепестками. Убедившись, что все присутствующие слушают ее, раскрыв рты, старуха продолжила:

- Цвет этот, аккурат, в прошлую ночь, до восхода солнца собрать нужно было.

Иван Игнатьевич медленно приблизился к скамейке, на которой сидела рассказчица, и остановился позади детворы, внимательно вслушиваясь в каждое слово.

- Так во-о-о-т, - нараспев протянула она, - если цветы Ивана-да-Марьи вложить в каждый угол избы, то вор ни за что в дом не войдет! – старушка довольно крякнула, хитро прищурившись. – Во как! – она поучительно подняла вверх указательный палец.

- А фто, вора цвет за порог не пустит? – прошепелявил тонкий детский голосок, привлекая к себе взоры окружающих.

- Ну, ты дурко, - ответил другой детский голос из толпы, - цветок здесь не причем, - мальчуган шмыгнул носом, - это все чары свое дело сделают. Правда, бабка Матрона? – детские глаза воззрились на старушку.

Тонкие губы травницы расплылись в довольной улыбке, глядя на эффект, произведенный ее рассказом.

- Вы оба правы. Каждый по-своему! – баба Матрона ласково глядела на ребятишек. – Вор напужается голосов, которые в избе услышит. Будет думать, что это хозяйка с хозяином беседу промеж собой ведут! – старуха хихикнула. – А это будут голоса брата и сестры – желтых и синих лепестков.

- Брата и сестры? – переспросил все тот же шепелявый мальчишка и в нетерпении заерзал, сидя на зеленой душистой траве.

Старица закивала:

- Да-а-а… - прохрипела она, хитро прищурившись, словно вспоминая давнюю историю, - жили когда-то давным-давно брат с сестрой, близнецы. И совершили они промеж собой большой грех, поэтому и превратились в один цветок с разными лепестками.

Старушка грустно покачала головой, глядя на пестрые лепестки красивого цвета.

- А-а-а, я понял! – воскликнул маленький Авдей, поднимаясь с травы, - это их голоса, Ивана да Марьи, я из вашей избы слышал, когда сегодня мимо вашего двора шел.

- Что это вы, милейший Иван Игнатьевич, остановились? – услыхал сыщик за спиной голос управляющего. – Пойдемте скорее, вас уже барин, Савелий Поликарпович, заждались.

У мужчины нервно дернулся уголок рта. По всему было видно, что в поместье произошло что-то, ну прямо из ряда вон выходящее.

- Некогда нам здесь бабьи побрехеньки слушать! – Фрол Григорьевич безцеремонно потянул мастера частного сыска за собой, уводя подальше от деревенского люда. Так и не дав дослушать до конца занимательную историю.

- Да, да! – закивал головой Иван Игнатьевич, следуя за управляющим, - дело - прежде всего.

На ходу мужчина оглянулся и тут же встретился с колючим взглядом маленьких серых глаз старой травницы.

Оказавшись в рабочем кабинете местного помещика, Иван Игнатьевич Поддубный огляделся по сторонам. Помещение было большим светлым. Подобранная со вкусом дорогая мебель. Работы английских мастеров, стеллажи, уставленные современными книгами. Указывали на то, что хозяин – человек образованный, следящий за последними европейскими новинками. Одним словом, не дремучий деревенский медведь., а вполне современный барин Иван Игнатьевич сильно этому подивился. Вся эта новомодная обстановка ну никак не подходила Савелию Поликарповичу Горностаеву. Это был солидный мужчина средних лет с густой ухоженной бородой. Он больше походил на человека старой закалки. Представить себе Савелия Поликарповича с томиком, таких модных нынче в высшем свете, скабрезных фельетонов было совсем невозможно.

Сыщик удобнее устроился в предложенном кресле и немигающим взглядом больших карих глаз воззрился на собеседника. Хозяин кабинета тяжело вздохнул, пригладив могучей рукой густую бороду. Немного помолчав, видимо собираясь с мыслями, мужчина начал:

- Я нанял вас, милейший Иван Игнатьевич, потому, как дело у меня к вам очень деликатное, - барин замялся. Желваки заиграли на его лице, указывая на то, что случившееся может сильно ударить по репутации всего благородного семейства.

- Как вы понимаете, - подавив приступ бессильной ярости, барин продолжил свой рассказ, - дело – конфиденциальное, не терпящее огласки.

Поддубный утвердительно кивнул. Он уже привык, что к его услугам прибегают только в случае крайней необходимости. Когда самостоятельно разобраться не выходит, а привлекать полицию нельзя, чтобы избежать ненужных пересудов.

Иван Игнатьевич внимательно смотрел на барина, не прерывая молчания. Ждал, пока хозяин кабинета успокоится, возьмет себя в руки и продолжит свой рассказ. Ожидать пришлось не долго, Савелий Поликарпович, наконец-то, справился с нахлынувшими эмоциями и ровным тоном продолжил, перейдя к сути дела:

- Вчера, как вам известно, господин Поддубный, был праздник…

Частный сыщик утвердительно кивнул, вспомнив рассказ местной ведуньи:

- Ивана Купала! – ответил мастер сыска, давая понять, что знаком с деревенскими обычаями, хоть и является городским жителем.

- Да, да! – довольно закивал помещик, в глубине души радуясь, что не придется проводить для гостя экскурс по старославянским традициям. – Так вот, - медленно, нараспев, протянул он, - у нас тут, на вчерашних гуляниях, какая-то чертовщина произошла, - Савелий Поликарпович запнулся на полуслове, не зная, как продолжить рассказ, чтобы собеседник не счел его душевнобольным.

Немного помявшись, мужчина заерзал в большом кожаном кресле, стараясь устроиться поудобнее. Пауза затянулась на долго. Сгорая от любопытства, Поддубный прервал затянувшуюся молчанку:

- Так, что же вчера произошло? – спросил сыщик совершенно спокойным голосом, давая понять собеседнику, что готов услышать любое продолжение истории, даже самое невероятное. Толи невозмутимость на лице Ивана Игнатьевича подействовала, то-ли спокойный тон, но помещик вновь разомкнул уста, разорвав своим могучим басом звенящую тишину:

- Вчера, на праздничных гуляниях, чуть не утонул мой единственный сын, Захар.

Иван Игнатьевич удивленно приподнял брови:

- Помилуйте, уажаемый Савелий Поликарпович, - развел руками сыщик, - что ж в этом происшествии странного? В чем чертовщина заключается? – не понимая, для чего понадобились его услуги, Поддубный сверлил пытливым взглядом собеседника.

- Так ведь он не просто так чуть не утоп… - брови барина сошлись на переносице, - на глазах у всего села Захара моего под воду Палашка чуть не утащила! – барин обрушил на стол тяжелый кулак.

- Палашка? – переспросил мастер частного сыска, все еще не понимая, для чего он здесь.

- Местная селянка, - пояснил Фрол Григорьевич, который непонятно откуда появился в кабинете с подносом в руках.

Управляющий заботливо разлил по фарфоровым чашкам горячий ароматный кофе.

- Столько шуму среди местных наделалось, – продолжил он, подавая сыщику вкусный напиток, - ведь Палашка эта, уж почитай, месяц как утопилась! – пояснил Фрол Григорьевич, видя недоумение на лице гостя.

- Тоесть как это утопла? Окончательно запутавшись, переспросил Поддубный, поочередно переводя взгляд с хозяина дома на управляющего.

- А вот так, - прогудел барин, заговорщицки переглядываясь со своим помощником.

Явно от сыщика пытались что-то скрыть. По роду занятий Иван Игнатьевич очень хорошо чувствовал такие вещи, но вида не подал.

- Влюбилась девка безответно, - продолжил пояснения Горностаев, - вот и пошла с горя на речку! – при этих словах мужчина размашисто перекрестился, - прости, Господи, душу грешную! Все видели, как она топилась, да остановить не смогли. Унесла ее быстрая вода так, что и тела по сей день не нашли! – заключил он.

Поддубный прищурился, щипля тонкий черный ус, ему нужно было как следует обмозговать услышанное:

- Чертовщина какая-то, - процедил он сквозь зубы, - а что с вашим сыном? – спросил мастер частного сыска, доставая из внутреннего кармана небольшую записную книжку.

Ведь каким бы запутанным не казалось это дело, в нем следовало хорошенько разобраться и как говориться – расставить все точки над «и».

- Мне нужно будет с ним обязательно побеседовать.

При этих словах лицо барина помрачнело:

- Захар, он… - голос мужчины предательски дрогнул, - конечно, вы можете его увидеть, вот только… - сильный волевой мужчина обхватил голову руками.

- Без сознания молодой барин, - снова встрял в разговор управляющий, - как только Захара Савельевича мужики из воды вытащили, так он в себя и не приходил! – Фрол Григорьевич бесшумно приблизился к столу и подал Савелию Поликарповичу большой шелковый платок.

- Лежит, наш соколик ни жив, ни мертв, - помещик громко высморкался, - я уж и докторов вызывал, да только никто сказать не может, что это за напасть. Очнется ли мой сын, или нет, им не ведомо! – заключил барин и тяжело вздохнул.

Иван Игнатьевич озадаченно смотрел на белоснежный блокнотный лист, не понимая в чем суть дела.

- Я вас, Иван Игнатьевич, почему нанял?! – густой бас хозяина дома вывел сыщика из оцепенения. – Ко мне сегодня, на рассвете, прямо из города, целитель один заезжал.

- Целитель? – заинтересовался Поддубный этим странным обстоятельством.

- Да-а-а, - медленно протянул помещик, - некий господин Люциус, слыхали?

Иван Игнатьевич молча кивнул. Действительно, в последнее время, в городе появился некий маг и чародей. Давал этот субъект объявления о проведении магических сеансов. Поддубного передернуло. Ну, никак он не хотел верить во всю эту мистику.

- И чего же этот господин хотел? – сыщик вперил колючий взгляд в собеседника. Савелий Поликарпович смачно отхлебнул душистого кофею из чашки:

- Приехал ко мне, значит, этот господин Люциус, - глотнув ароматный напиток, продолжил хозяин кабинета, - и говорит, мол, знаю я, какое горе у вас случилось. Во сне, значит, увидел! – помещик скептично хмыкнул, - Так вот, сказал он, что это поцелуй мавки сына моего сгубил. А он, стало быть, помочь горю нашему может.

Оторвавшись от записной книжки, в которую, тщательнейшим образом, записывал каждое слово, Поддубный ухмыльнулся. «Попахивало дело явным шарлатанством!»

- И сколько зажелал за свою помощь этот субъект? – любопытство блеснуло в глазах мастера частного сыска.

- Миллион!

Поддубный услыхав такое, не сдержался и громко присвистнул:

- Однако ж и аппетитец у этого чародея! – покачал он головой.

- Сказал этот Люциус, что только он помочь сможет. И времени дал до завтрашнего вечера.

Савелий Поликарпович от ярости стукнул кружкой по столу. Посудина звякнула, но не разбилась, только несколько капель пахучегокофею пролились на белоснежную скатерть.

- Да вы, милейший Иван Игнатьевич, не подумайте, - зычным голосом прогудел хозяин дома, ударяя себя могучим кулачищем в грудь, - мне ради спасения сына ничего не жалко, - скупая слеза скатилась по раскрасневшемуся лицу, - да если б только знать, правда ли, что этот Люциус помочь сможет?! – барин смахнул каплю с толстой щеки. – Вот поэтому я за вами и послал! Разобраться бы надобно.

Первым делом, выйдя от Савелия Поликарповича, Поддубный отправился на местный почтамт и дал телеграмму в город, своему старинному приятелю – следственному приставу по особо важным делам Опрышко Александру Осиповичу. Необходимо было, н теряя времени даром, навести справки об этом маге и чародее. Узнать: кто таков? Откуда? Не был, ли замечен в каких-либо сомнительных предприятиях?

Пока Иван Игнатьевич дожидался ответа, решил прогуляться по деревне, пообщаться с местными. Очень уж невероятным дело казалось. Ну никак не хотелось сыщику верить в то, что утопленница барского сына усыпила. Да и помещик со своим управляющим явно чего-то недоговаривали. В общем, как бы там ни было, а с местными в любом случае нужно потолковать.

- Здравствуйте, девицы! – Поддубный снял с головы шляпу и весело улыбнулся. Приближаясь к скамейке, на которой расположилась небольшая группка сельских девчат.

- И вам, господин хороший, доброго здоровьица! – при виде молодого симпатичного барина, девки сорвались со скамьи и густо покраснев, сбились в игривую стайку.

Иван Игнатьевич приветливо подмигнул местным девчатам:

- А что, девицы, - весело начал он, - не скажите ли, где здесь Палашка живет? – безмятежно улыбаясь, спросил он, делая вид, что не в курсе произошедшего с девушкой горя.

Услыхав про утопленницу, селянки дружно перекрестились.

- Ой, барин, - вперед вышла дородная высокая деваха с толстыми румяными щеками, - вы, видать, не знаете, но утопла Палашка. Уж, почитай, месяц как! – грустно молвила краснощекая.

- Как утопла? – с напущенным удивлением спросил Поддубный, пытаясь разговорить собеседницу.

- А вот как, - отрезала девка, - влюбилась Палашка!

В подтверждение этих слов девчата дружно закивали.

- И что же, безответная любовь? – ахнул сыщик и сел на скамью, демонстрируя окружающим, что так быстро уходить, не удовлетворив своего любопытства, он не собирается.

Девицы, будто, только этого и ждали. Увидя в лице мастера частного сыска благодарного слушателя, затрещали наперебой. «Ох, девки!» - мысленно ухмыльнулся Иван Игнатьевич, - «только дай им волю – все сплетни расскажут!»

- Отчего же безответно? – пожала плечами невысокая курносая девица, с любопытством разглядывающая незнакомца, - очень даже ответно! – хмыкнула она. – Палашка же у нас первая красавица, - девица осеклась на полуслове, - была, - тихо добавила она. – Вот и влюбился в нее наш молодой барин. Как из города приехал, увидал ее, так и влюбился.

- Захар Савельевич? Удивленно приподнял брови Поддубный .

- Ага! – дружно подтвердили девчата, - Он самый, Захар Савельевич.

«Так вот, значит, что пытался скрыть от меня Горностаев старший!» - не отвлекаясь на свои мысли, мастер частного сыска перейдя на заговорщицкий шепот, тихо спросил:

- И что, случилось чего между ними? Оттого Палашка топиться пошла?

- Было промеж ними чего, али не было – этого никто не знает, - встряла в разговор еще одна девица, - да только утопла Палаша от того, что старый барин согласия на их свадьбу не дал! – девица поправила платок на своей русой головке. – Сказал, что Захара Савельевича проклянет и наследства ему не оставит.

Глаза сыщика округлились. «Неужто все так далеко зайти могло?» Но Савелия Поликарповича понять можно – это ж стыд-то какой, чтобы член именитого семейства решил связать свою судьбу с простолюдинкой?!

- Так, стало быть, - медленно нараспев протянул сыщик, - испугался молодой барин отцовских угроз и отрекся от возлюбленной! – резонно заключил он.

- Ага, - собеседницы утвердительно закивали. – Вот бедная Палашка и не выдержала этого, да и пошла на речку топиться.

- А что ж Захар? – глаза мастера частного сыска с любопытством сузились, дожидаясь ответа.

- Так, а что барин? – девки пожали плечами, - погоревал, как водится, да и забыл! – девчата горько вздохнули, словно сетуя на тяжелую женскую судьбу.

«Да, и впрямь, странно получается! Вроде, любовь такая была, что против отца пойти осмелился, а тут раз, и забыл в одночасье!» Крепко задумался об этом Поддубный и не заметил, как девицы, словно стайка игривых птичек, сорвались с места и разбежались в разные стороны, подальше от любопытного чужака.

- Эй, девчата, - прокричал вослед убегающим Иван Игнатьевич, отгоняя от себя роящиеся в голове мысли, - а где дом Палашки?

Хоть девка и утонула, а проверить кое-какие догадки стоило.

- Это вам, барин, к травнице Матроне идти надобно! – обернувшись, на ходу, звонко прокричала одна из девчат. – Это бабка ейная, у нее Палашка и жила.

Оказавшись возле покосившегося старого домика с соломенной крышей, Поддубный остановился.

- Уж мы, девушки, дело сделали,

Уж мы белую березоньку завили, - донеслись до ушей частного сыщика слова народной песни.

Поддубный огляделся по сторонам. Дом стоял на отшибе, людей поблизости не было. «Почудилось?!» - решил мастер сыска, но тут же по воздуху разнесся все тот же мелодичный девичий голос:

- Уж мы первый веночек – за матушку,

Уж второй-то венок – за батюшку.

Тихонько, на ципочках, чтобы не спугнуть поющую, Иван Игнатьевич подкрался к двери и прислонил ухо к замочной скважине.

- А третий венок – за саму себя.

Услышал мужчина из дома.

- Что вы здесь делаете? – хриплый старческий голос прозвучал прямо за спиной Поддубного. Тут же прекрасное песнопение оборвалось, словно кануло в звенящую тишину. Сыщик резко развернулся на каблуках и встретился нос к носу с худой старухой в черном платке. «И откуда она взялась?» - мысленно выругался мужчина, злой на самого себя за допущенную оплошность.

- А я как раз вас, баба Матрона, поджидаю! – на мгновение глаза мастера частного сыска встретились с глазами старой ведуньи. «Сколько же в них злости!»

- А кто это, только что, так красиво пел? – решил разрядить обстановку Иван Игнатьевич.

- Акстись, барин, - недовольно фыркнула старуха, отворяя закрытую дверь, - нет здесь никого, - она жестом пригласила оторопевшего мужчину в дом и провела дряхлой рукой по воздуху, демонстрируя пустую комнату, - кому здесь петь? – травница вперила взгляд в лицо любопытному барину.

Поддубный заглянул внутрь. Действительно, комната была пуста. Вспомнил сыщик утренний рассказ бабы Матроны про цвет Ивана-да-Марьи и, рука сама собой потянулась, чтобы перекреститься.

- Я к вам, бабуля, по делу пришел! – наконец-то взяв себя в руки, сухо отрезал он.

- Знаю, о чем потолковать хочешь! О внучке моей! – старуха переступила через порог дома и тяжело опустилась на лавку, возле стола. – Только разговаривать тут не о чем – сгубили голубку мою, - бабка стукнула жилистой рукой по дубовой поверхности стола.

Раздосадованный тем, что разговора с травницей так и не получилось, Иван Игнатьевич Поддубный медленно возвращался к почтамту, куда уже должен был телеграфом прийти ответ от следственного пристава Опрышка. К радости мастера частного сыска, его уже ждала телеграмма, содержащая весьма интригующие факты из биографии господина Люциуса.

Внимательно прочитав ответ Александра Осиповича, в голове Ивана Игнатьевича Поддубного что-то щелкнуло, вмиг вся картина сложилась, словно пазл. Только одна деталь никак не хотела вписываться в сложенную версию. Но разгадка была уже совсем близка.

Уже на следующий день, вечером, как и было уговорено, к крыльцу богатого имения семьи Горностаевых лихо подъехала двуколка. Из нее одетый франтом, во все черное, как и пологается магу и чародею, вышел господин Люциус собственной персоной. Встреча с Савелием Поликарповичем прошла быстро, без сучка и задоринки. Получив свой миллион в кожаной чемодане, колдун передал убитому горем отцу склянку с какой-то непонятной жидкостью и наказал напоить этим настоем спящего беспробудным сном Захара Савельевича. К огромной радости безутешного родителя, Горностаев младший открыл глаза и наконец-то пришел в сознание, как ни в чем не бывало. От свалившегося на голову такого неожиданного счастья в имении был организован пир горой. Иван Игнатьевич был в числе приглашенных. Все пили, ели, сидя за щедро накрытым столом. Играла веселая музыка. Напившись допьяна, хозяева и гости разошлись по комнатам. Все вокруг стихло, только где не где слышался приглушенный храп захмелевших господ.

Вдруг, среди ночной тиши, в которую было погружено поместье, раздался легкий скрип одной из дверей.

- Началось! – Поддубный вскочил на ноги.

После шумного праздника, он не раздеваясь лежал на застеленной кровати, дожидаясь развязки дела. Мужчина в предвкушении увлекательного приключения потер руки и тихонько выскользнул из отведенной ему комнаты. Стараясь остаться незамеченным, он пошел следом за скользившей в ночном полумраке тенью. Сыщик держался поодаль, прячась за густыми кустами и стволами деревьев. Неизвестный с большим чемоданом в руках то и дело останавливался, чтобы передохнуть. Сразу было видно, что поклажа в его руках не легкая. Этим самым он только упростил слежку, хотя мастер частного сыска и так догадывался, куда именно направляется странная тень. Не прошло и получаса, как неизвестный оказался в доме бабки Матроны, как и предполагал Поддубный. Одиноко светящееся в непроглядной тьме окошко, словно служило ориентиром, притягивая к себе мастера частного сыска.

- Так, так, так. Ну, и что тут у нас? – резко распахнув дверь, Иван Игнатьевич молниеносно ворвался внутрь дома. – Как же вам не стыдно, Захар Савельевич, родного отца обманывать? – ухмыляясь спросил сыщик, глядя на застывшего посреди комнаты с большим чемоданом, молодого барина.

Горностаев младший от неожиданности выронил поклажу из рук и обернулся на звонкий голос мастера частного сыска.

- Как вы догадались? – ошарашено пробормотал он, удивленно хлопая большими голубыми глазами.

За его широкой спиной, испуганно ойкнув, пряталась невысокая миловидная девица. Да и остальные двое: бабка Матрона и господин Люциус, были огорошены появлением чужака, не ожидали, что их тчеательно спланированное предприятие будет так легко раскрыто.

- Вот и хорошо, - довольно протянул сыщик, разглядывая собравшихся, - вся, так сказать, шайка в сборе! – самодовольная улыбка не покидала загорелого лица Поддубного.

- Как я догадался? – повторил он вопрос. – Просто вы, милейший Захар Савельевич, вечером ничего не пили, хотя в высшем свете вас знают, как кутилу и любителя шумных застолий. Вот, мне и стало ясно, что именно сегодняшняя ночь все расставит на свои места! – сыщик большими шагами прошелся по комнате, оглядывая каждый сантиметр. Остановился мастер сыска, только наступив на крышку люка, что вела под пол.

- Полагаю, что именно здесь вы прятались, госпожа Палаша? – Поддубный постучал ногой по деревянной крышке. – Это же ваше пение я вчера днем слышал, когда к вашей бабушке наведывался?!

Девица густо покраснела и прижалась к широкой спине своего возлюбленного. Ну что сказать? Девка и правда была чудо, как хороша. Большие зеленые глаза, обрамленные веером густых черных ресниц. Милые русые кудряшки. «Молодого Горностаева можно понять!» - отметил по себя Иван Игнатьевич, разглядывая смущенную деву. Все вокруг молчали, не зная, что сказать. Сыщик тяжело вздохнул и продолжил свой монолог:

- Я так понимаю, что историю с вашим утоплением, Палаша, разыграли специально, чтобы усыпить бдительность господина Горностаева старшего? – поинтересовался Поддубный, приблизившись вплотную к Захару Савельевичу.

- Он согласия на наш брак н дал! – понурив голову, словно провинившийся ученик, тихо ответил пойманный на горячем помещик.

- Конечно, не дал! – резюмировал незваный гость. – Вот вы и решили из отца денег побольше выдурить, чтобы со своей зазнобой укатить отсюда куда подальше. Туда, где вас никто не знает.

- В Европу, - вновь разомкнул уста првинившийся.

- Я так и думал! – хмыкнул Иван Игнатьевич. – Мне только интерестно, кто весь этот план придумал? – поочередно переводя взгляд на каждого из присутствующих, полюбопытствовал Поддубный.

- Моя это идея! – послышался вкрадчивый голос мага и чародея.

- А-а-а, господин Лютиков, - понимающе кивнул головой сыщик.

- Люциус! – поправил чародей.

- А по документам вы значитесь, как Лютиков Зосим Архипович двадцати восьми лет, - процитировал полученную телеграмму мастер частного сыска, доставая из внутреннего кармана нагрудного жилета свернутый вдвое лист бумаги. – Интереснейшая личность, - продолжил Поддубный, заглянув в телеграмму, - шарлотан и аферист, зарабатывающий себе на жизнь обманный путем! – именно так отзывался о маге следственный пристав.

Давно полиция уже наблюдала за сомнительной деятельностью этого господина, вот только поймать его споличным на мошенничестве никак не получалось.

- Я – колдун в третьем поколении, а не шарлотан!

- Ага, - скептично кивнул головой сыщик, - вы ведь родом из этой деревни? – спросил Поддубный, хоть и сам знал ответ.

- Это мой внук! – услыхал он позади себя голос старицы Матроны.

Вот, теперь и последняя часть пазла встала на свое место.

- Бабушка Матрона, - сыщик воззрился на старушку немигающим взглядом, - это ведь вы дали внуку своему волшебное зелье, которое барина разбудило. Не отпирайтесь, он был у вас вчера утром. Его же голос местный мальчуган слышал из вашего дома?

Старуха и не дмала отпираться, она молча кивнула:

- Я и сон-травы дала! – фыркнула она, недовольно вперив взгляд в непрошеного гостя.

- Ну да! – улыбнулся сыщик, обнажив белые ровные зубы, - чтобы Горностаев младший уснул крепким сном, - резюмировал мужчина. А миллион вы как делить собирались? – озорные искорки мелькнули в глазах говорившего.

- Нам с бабкой денег не надо, - заступаясь за родных, вышел вперед Зосим Архипович, - это все ради счастья сестры! – чародей приблизился к влюбленным и обнял Палашу за плечи.

- Ну, и что мне с вами делать? – сыщик устало опустился на лавку. Эти пара дней его сильно вымотали. С одной стороны он выполнил поставленную задачу – молодой барин пришел в себя, как того и желал заказчик. А с другой стороны, как было не рассказать Горностаеву старшему о прокрученной за его спиной афере сыщик не знал.