О, если б ты сейчас была жива! Я пал бы пред тобою на колени И, выбирая нежные слова, Не пряча слёз, молил бы о прощеньи За то, что не успел вернуть тебе Любовь свою сыновнюю с лихвою, Что, заблудившись в собственной судьбе, Порой пренебрегал твоей судьбою. Во снах я часто вижу отчий дом, Наш дворик с неказистою беседкой, Цветущий сад и тополь за окном … Но почему-то ты заходишь редко. Быть может оттого, что дома нет, Его снесли в конце семидесятых, Не дали вам с отцом остаток лет Дожить спокойно в собственных пенатах. Кто в старости желает перемен? Седины безразличны бюрократу, Нам удалось через двойной обмен Найти квартиру вам поближе к брату. И ты слегла - сказался переезд, Проклятые полгода нервотрёпки… Диагнозом врачи назвали стресс, Первопричину вынесли за скобки. И, вроде бы, ты справилась с бедой, Чуть поседела, но грустней не стала, А то, что глаз закрылся пеленой, Ты щурилась и тщательно скрывала. И, тихо слепнув, боль брала в себя, Щадила нас, на письма отвечая Без жалоб на здоровье и любя: «Родные, отпуск скоро ли? Скучаю!» Я мысленно хочу себя вернуть К далёким временам, где ты царила, Из юности своей проделать путь, Припомнить - как и что ты говорила, Какой-нибудь особый эпизод… И не могу - зациклилась «программа»: Ведь каждый судьбоносный поворот К тебе корнями прорастает, мама! То, что незримо ты была во всём, Я ощутил, когда тебя не стало, Не только словом, иногда – кнутом Меня ты от «падений» защищала. И накрепко запомнился сюжет, Когда я в первый раз пришёл «под мухой»: Воспитывать меня не стала, нет, А «одарила» крепкой оплеухой. Сработало не хуже бранных слов - Неделю прятал от тебя глаза я, И чувство это в память проросло, Порой в застольях «тормоза» включая. Талант отца тебя всю жизнь терзал, Он музыкантом был с отменной хваткой, Но струнников в оркестры набирал Из тех, кто славен был «походкой шаткой». И с ними вместе уходил в запой, Не знал в вине ни удержу, ни меры, А сколько горя он принёс домой… Боялась ты спиртного как холеры. И не желала мне судьбы отца. Забыв про музыкальное призванье, Решила твёрдо биться до конца И дать другое мне образованье. Пока я, кончив школу, мяч гонял, Ты в сговоре была с моей судьбою: Из лагеря вернувшись, я узнал, Что в техникум приписан был тобою. И утром, отправляя на урок, Сказала, подавая мне пальтишко: «Заводу мастера нужны, сынок, В семье два музыканта – это слишком». Ох, это материнское чутьё! Его нельзя понять, оно от Бога, Спасибо, мам! Решение твоё Открыло мне в профессию дорогу. Я техникум окончил без труда, И ты меня к отъезду подтолкнула: «Учись, сынок, пять лет – не навсегда». А вышло, что судьбу перевернула… Вины в том нет твоей - на мне она, Я после ВУЗ-а не вернулся в город, Пришла любовь (предательству цена) Как гром при ясном небе - я был молод. С тобою оставался старший сын, Одна из дочерей жила «под боком», Я выбрал Ленинград, и мой почин Поддержан был тобою без упрёка. Что жизнь? - Простых событий череда, Коротких встреч и долгих расставаний, Они уходят в заметь навсегда, А время наждаком стирает грани. Ты дважды приезжала в Ленинград, И в эти дни мы были неразлучны, Ходили на прогулки в Летний Сад, Вдвоём с тобою не бывало скучно. Ты прикасалась к статуям богинь, К решёткам в золотом хитросплетеньи, Я понимал, родная, что тебе Их рассмотреть не позволяло зренье, Дворцы и парки, храмов купола, Мосты через Неву в туманной дымке… Ты любовалась ими как могла, Воспринимая мутные картинки. И неустанно в гости нас звала, Да только встречи становились реже, Работа, дом, семейные дела… Подолгу не писал - причины те же. Но каждый отпуск мы спешили к вам, Поездки наши стали делом чести, И ты была так рада вечерам, Когда родные собирались вместе! Всё тот же стол и старенький буфет, Лафитники, что чудом уцелели, Китайский абажур (таких уж нет), И сборник песен - тех, что с детства пели. Мы словно возвращались в старый дом - Волшебный мир былых воспоминаний, Не чувствуя за праздничным столом Прошедших лет и долгих расставаний. Твои болезни уходили прочь, О них тогда ты думать не желала… Но вот случилось - умирает дочь (Она с семьёю в Коми проживала). Жестокий, неожиданный удар Сразил тебя, в глазах застыли льдинки, Как страшный сон я помню тот кошмар, Когда сестрёнку хоронили в цинке. Не дай нам, Боже, пережить детей! Где силы взять, чтоб одолеть такое? Моя родная! С тех апрельских дней Ты напрочь лишена была покоя И девять лет твердила об одном: «Я умереть хочу при вас и сразу, А день последний был бы летним днём…» Так и случилось, словно по «заказу». Сегодня мы - ровесники почти, Прошло немало лет от скорбной даты, Уже пора бы ранам зарасти, А в сердце не стихает боль утраты. Я эту боль стараюсь превозмочь, Но память избирательно упряма, Бессонница меня уводит в ночь Где нам никто не помешает, мама, Поговорить неспешно о былом, О том, что по ночам тревожит душу, Мы четверть века без тебя живём… Присядь ко мне поближе и послушай, Как знатно бьют старинные часы! Их заводила ты сама когда-то, С тех пор они висели для красы, И мне достались по кончине брата. Сейчас часы идут (есть мастера), Дом наполняя жизнью от порога, Надеюсь, что когда придёт пора, Они пробьют мне «реквием» в дорогу. И в том краю, где нет земных затей, Мы встретимся, я верую упрямо… Прими поклон за всех твоих детей - Кто жив и кто почил - спасибо, мама! | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
