Дрейдинк Борис

Hamburg, Deutschland

 

рассказ, фантастика

 

___________________________________________

А БЫВАЮТ ЛАЗЕРНЫЕ ТАНКИ НА КОЛЁСАХ?

________________________________________

 

(Школьный автобус. Германия. Улица)

 

Этот автобус может даже танк обогнать. И даже танк на воздушной

подушке! Кевин, ты знаешь, я видел один раз… Мой папа показал одну

книгу, её только военным дают. Там был танк, и он мог под водой

ездить! Честно! И ещё у него лазерный пулемёт был! Знаешь ты, он был

такой – с маленькой башней, и у него лазер может под водой - до

другого берега стрелять, сквозь всю воду! И даже – сквозь море! А ещё

я видел по телевизору, как один солдат… Он мог летать…

Пока, Кевин. Я сегодня в футбол буду играть на дальней лесной

площадке. Я всегда там играю. Мне не страшно в том лесу, там мне

хорошо. И ты туда приходи. Скажи своему папе, а он скажет моему

папе, и мы поиграем там, на лесной площадке.

 

(Дом. Лестница. Дверь)

 

Нет, наверное, у танка не может быть колёс. Колёса могут быть только

на морских танках.

Привет папа. Дела - хорошо. Кевин сказал, что танки бывают с

колёсами. А танки с колёсами - только морские бывают. Бывают,

бывают! Ты просто не знаешь. Ты же не военный. Я по телевизору

видел. Он на колёсах в море мог въехать. Папа. Ты никогда мне не

веришь, а я видел, видел!

У-у-у-уа-а-а-а. Бываюююют.

 

(«Мой руки! Обед готов»)

 

… мало заданий, сегодня всего два. А Катарина сегодня ругалась опять.

Я не люблю суп. Спасибо папа, было вкусно, можно мне встать?

 

(Детская комната. Игрушки. Танк. … и снова свет)

 

Снова светло от окна. И шнурок золотой протянулся из окна в комнату.

Ух, сильный какой. Он порваться может. Хотя нет, он стальной,

наверное. Из железа. Или из золота! И двигается. Опс, он на солдатика

попал. Класс! Солдатик упал. Сам! Это такой лазер, наверное, он может

быть военным. И он может быть как палка твёрдым. Этот луч всегда

тёплый и расширяется. И, как проволока, может обвиваться вокруг

пальца. И он не опасный. Он теплый, и цвет - как золото.

Папа, пап! Знаешь, эти лучи снова пришли. Иди сюда, смотри, я не вру.

Вот, видел? Нет? Но я не врал. Папа, папа! Я, когда ему руку

протягиваю, – он меня как мамин платочек вокруг заматывается и тепло

руке становится. Не-е-е-ет, я видел. Папа, ты знаешь, ты….

У-у-у-у, я не вру-у-у-у-у-у! Сам ты крикуша! А-а-а. Я тогда тебе тоже не

верить буду. Никогда не буду. Этот луч, он вчера ночью тоже был

здесь. Но он шёл из лампы. А-а-а-а. Я не буду тебе больше ничего

говорить.

 

(Тетрадь. Ручка. Глобус. Окно)

 

А ангелы бывают?

Желтые нитки приходите ко мне. Сначала я замотаю вас, в узелок

завяжу, потом одну вытяну, прикреплю к глобусу. Вау, вот они! Снова

свет! Нитка иди сюда. Ты моя собачка будешь, я тебя сейчас в руку

возьму, но ты ведь меня не укусишь? Правда? Вообще собаки могут

кусаться. Есть даже боевые собаки. А некоторые, наверное, могут

танки взрывать! О, какое колечко получилось. Кевин придет – а у него

такого нет. В классе ни у кого такого нет. Только у Катарины сердечко

на шее. Но сердечко мальчики не одевают – это только девочки могут

носить. А это будет моё колечко… Нет, это теперь будет мой друг. У

меня пока только один друг. Но его папа не разрешает нам играть. Он

говорит, что Кевин чуть не умер из-за меня. А нитка будет мой второй

друг. Тёплый и золотой.

 

(Математика. Инглиш. За окном футбол. Солнце)

 

Гранату можно бросить далеко. Если сильно размахнуться - за спину

руку так, и – бах-а-ах. Или под танк. Бабах. Папа, я хочу в компьютер

играть. Ты мне говорил – когда я приду из школы, я могу. Но ты обещал.

Что? Опять в церковь? Зачем? Вы что, боитесь, что я опять сделаю

неправильно? Не пойду, не хочу. Заааавтрааа. Всё равно - нет. Не хочу

в церковь. Не хочу министрантом, не хочу помощником Священника.

Вот почему Кевин не идёт? Ну и что? Я хочу в компьютер играть.

 

(Ботинки. Куртка. Машина. Детское сиденье)

 

Папа, а небо живое? А руки есть? Вот у деревьев есть. Это такие

веточки. Они, когда ветер дует, качаются. Это деревья так

здороваются друг с другом. Ты знаешь, если подуть на траву, она тоже

качается. А кто дует на деревья? А на ветер кто дует? А почему тогда

он дует?

 

(Столы. Печенье. Окно. Католическая школа)

 

Guten Tag, Herr Pfarrer. Да хорошо. И уроки все сделал. Мне не

нравиться быть министрантом, я футбол люблю. А когда вы маленький

были – в танки играли?

 

«Католическая месса берёт свои истоки в деяниях и словах божиих,

которые оставили нам апостолы его веры…»

 

Я с тобой, Катарина, не пойду. Ты медленно ходишь! И неправда, в

России все ходят быстро, и там совсем не холодно, неправда. Нет,

только не опять, я в школе до тебя уже дотрагивался. Не буду. Сама

себя трогай. Я тебя сейчас ударю в голову!

Это не я. Я не виноват. Это она, Herr Pfarer. Она сказала, что я

специально её не трогаю, чтоб она заболела. А я её уже трогал. Я не

знаю, почему она плачет. Нет – я совсем не дотрагивался до неё

сейчас, нет! Я только тех трогаю, если у кого-то что-то болит. А у неё

нога, там у неё как будто дырка. Это перелом называется. Да я умею и

руку тоже лечить. Папа знает и мама… Знаете, я у нашей соседки … У

неё спина болела… Я даже за два прикосновения могу вылечить!

Хотите, я вашу голову потрогаю? Вот здесь у вас белое пятно – я всегда

так боль вижу. Я её вылечу. Сейчас только… Ниточки, вы где? Сейчас я

руку … От окна шнурок золотой, как цепочка у мамы, сейчас из окна

протянется – накручу на палец. Вот крепкий золотой шнурок, а теперь

к голове. Поверните голову, чтобы она к окну была. Теперь светлый

шнурок надо медленно подсоединить к белому пятнышку. Только очень

медленно. Если сразу прикоснуться будет молния. И больно будет. Когда

Катарина надо мной смеялась, у меня этот шнурок из пальцев вырвался.

И ей поэтому больно стало. Сейчас тихонечко, не быстро. Шнурок надо

крепко на палец намотать. Медленно прикоснуться. Теперь вы должны

посидеть и не двигаться. Вы боитесь? Не бойтесь, эти нитки из окна,

они золотые и их никто не видит, а я вижу и знаю, как нужно

прикоснуться. Сейчас у вас всё пройдёт.

Когда я вот так делаю, то всем не больно становится. Я Катарине давно

так сделал – у неё в ноге белая дырка была и я её вылечил.

А мою маму не могу. У неё всё болит, всё тело. Но я ничего не вижу. И

нитки из света – тоже ничего не могут сделать. Мама не верит. И ещё

очень ругается на меня. Говорит, что это враки. А подругу мамину я

тоже вылечил.

Знаете, что ещё у вас? Вот здесь. У вас тёмные пятнышки здесь. Я не

знаю. Почки? У подруги мамы тоже в этом месте было. А вы не знаете,

танк, если он на колёсах – он плавать может? Это специальные такие

колёса. А потом будут новые танки, и в них можно будет летать по

воздуху. Нет, когда вырасту, я военным не буду. Мне страшно военным.

Я не знаю. Когда мы жили в России, мне всегда военные игрушки

дарили. Там много военных игрушек. Но я буду врачом. У меня

получается.

Да сейчас, там маленькое пятно. Их там два. Я быстро делаю. Нет, я

люблю колу и сок.

Вы боитесь? Взрослые всегда боятся. Думают, что я что-то не так им

сделаю. Это, потому что один раз у меня так случилось: я играл и вдруг

снова этот шнур от двери. Всегда от окна, а тогда от двери, и я этот

луч в танк зарядил. Засунул его в танк, башню вверх и лазерный огонь

из танка – бабах. А мой друг Кевин – он тогда играл со мной, он вдруг

упал. Я думал, он шутит, а он не дышал. Я позвал папу, папа закричал,

позвонил в больницу. Потом пока ждали врачей, я из танка луч этот

вынул, взял другой, тот, который из окна, и потом золотым лазером

Кевину в глаза посветил. Да, он лежал с открытыми глазами.

Я в один глаз посветил. Потом во второй. Лучиком, как фонариком,

посветил Кевину в глаза, и он стал смеяться. И я засмеялся. А врачи нас

ругали, за то, что мы баловались. А папе написали предупреждение за

то, что он их обманул. Папа говорил, что он так подумал, что Кевин

умер, и родители Кевина плакали.

Я знаю – это ангел делает. Но я его не вижу. С ним можно только

разговаривать. И он эти нитки золотые мне даёт поиграть. Потом себе

забирает. Вы чай свой пролили. Уже не болит? А я уже всё сделал. Вот

сейчас руку протянул и взял у ангела нитки, потом прицелился, будто

танк целится, и бабах прямо по вашим этим пятнышкам. Только надо

это точно делать, потому что танки с колёсами они точно стрелять не

могут. Не могут? А вот Кевин говорит – могут. До свидания.

Здравствуйте, фрау Сонг. Да могу. Я не устал. Я люблю лечить. А где

сердце лежит? Я не устаю когда держу лучи. Только от окна отойдите.

Нет, нет, правда, не устал. Вот у вас тут точки. Много. Сейчас. Ху-ху, эй

нитки-лучики. Нет, я видел у вас в боку одну такую … Я не знаю, как это

по-немецки … Палку… Палочку маленькую. И такие ниточки – они рядом

легли и палочки затянули эти нитки. Ну, я не знаю. Я это просто так

вижу.

 

- Выйдите, все, пожалуйста, это же не шоу. Нет, никого он не будет

лечить. Завтра позвоните. Пока не знаю. Дайте, пожалуйста, ему

пройти.

 

Нет, не провожайте, я на велосипеде. Недалеко. Наперегонки?! А

знаете, как я быстро могу…

 

(Улицы. Улицы. Перекрёсток. Снова улицы. Светофоры)

 

Почтальон. Чуть не врезался. Машина спортивная. А танки по улицам не

могут ездить, у них колёс нет.

 

(Велосипед. Лестница. Дверь. Папа)

 

Хорошо дела. Я священника вылечил.

А у ангелов бывают друзья? А у моего ангела есть друг – это ангел

Кевина.

Лучики-личики, приходите ко мне, вы тоже мои друзья. Я перед сном

вам водички дам. Соку. Я тогда быстрее засыпаю.

 

(Церковь. Бледные лица)

 

Нет, это пока только как эксперимент. Есть врачи – будут смотреть

профессионалы. Чудо бывает, конечно, и господь наш являл нам его

неоднократно. Но и сказал он тоже – не верьте глазам своим – верьте в

Единого Отца нашего Сущего.

Два года назад они приехали из России. Я знаю. Отец его заявляет, что

в России эти способности мальчика никак не проявлялись. Ну что вы,

какой ещё приём больных – он же мальчик. Он маленький ещё.

 

(Телефон. Уроки. Телефон. Уроки. Телефон. Уроки)

 

Почему мама плачет? Мама ты должна у окна быть. Подойди ещё раз.

Ну, нету ниток. Не получается. У меня с мамой не-по-лу-ча-ется. Ну

почему так?

 

(Телефон. Уроки. Телефон. Уроки)

 

А катапульта может далеко бить, если из неё острая палка вылетит. У

меня давно уже такая была. Если острая – она далеко летит, как

ракета. Катапульта может ракетами стрелять даже дальше чем пушка.

А танк может недалеко стрелять, но зато он подъехать может и

пулемётом лазерным – та-та-та-та.

 

(Школа. Перемена)

 

Нет, теперь Олаф, он стоял первый - я его потрогаю сначала. Ой, фрау

Зигель – нет, я не всех лечу – они сами просят. Я ничего не делал. За

что? Я ничего такого не делал. Я никому больше… Не буду светом

лечить. А-а-а.

 

(Германия. Улицы полные людей и машин. Глаза людей полные машин и

улиц. Машины, полные шедевров технической мысли и любви к этим

улицам и людям в машинах. Школьники после школы. Дома с людьми.

Дома без людей. Небо с облаками. Небо с солнцем. Мальчик, от рук

которого вверх уходят свёрнутые светоносные лучи)

 

Я очень советую вам прекратить это сумасшествие. Ваша подруга его

уже Мессией называет. И что с того? Это всего лишь Божий дар. Дар,

но от Бога данный. Ни в коем случае! И не надо говорить ему об этих

страхах. Умоляю вас, подождите комиссию из Ватикана.

 

«Волею Божию, и повелением Папским!

Поставленный радеть о страждущих и верных Католической церкви, в

приходе св. Мартина, настоятель Отец Луис, покорно склонившись, и с

просьбой Господу о всемерном продлении дней Папы нашего, просит с

вниманием сие письмо читать …

… … …

… и поэтому тверда сия уверенность: Да! Явил Господь наш себя в этом

чуде.

С осознанием, святейшего внимания Вашей милости –

Отец Льюис.

 

(Чёрные сутаны. Люди в пиджаках. Стакан с водой в дрожащих руках)

 

Устал я повторять. Значит, было так. Когда вот они с Кевиным играли…

И мой сын … Да я уверен в этом – я уже говорил, и он тогда же и

обследовался врачами… Хотя выводов ещё нет, но - ни алкоголя, ни

наркотиков… Уверен - именно после этого случая все его внимательно и

постоянно осматривают. Врачи, учителя, соседи. И все они просят.

Комиссия – вот… Вы приехали. Но все только о себе и думают.

А вот, например, что он никому из родных – ни мне, ни маме нашей -

ничего не может… Не видит. И эти его шнуры, позолоченные к нам не

идут. Да, ни разу. Ну уж вот так! И что? Да делали. Ничего. Вы так

думаете?

Жена? Врачи смотрели её. У неё… Ах, так вы, значит, уже знаете. Это в

тот же день было, сразу после того, как с Кевиным случилась та смерть

… Да, да – смерть, это была, смерть, понимаете! Нет, потом мне никто

не поверил, но я то, я то - точно видел … Это было так ужасно! Мой сын

… Этот мальчик …

Спасибо у меня есть платки. Вот тогда у нашей мамы и случился первый

приступ, так у неё и обнаружили. Она тогда так разнервничалась, она

его тогда … немного так… отшлёпала его. Да она лечится по

врачебному плану, в больнице. Вот и представьте – всех кругом – всех!

- может лечить, а маму свою – нет! Не может. Да вы не представляете,

как я извёлся. Мы же, сразу, как заметили эти его … странности, мы

отдали его в церковную школу министрантов, помощников священника.

Но ничего не изменилось. У меня уже сил больше нет. А кругом все

звонят, звонят, жалеют и сразу же спрашивают, когда можно к нам

придти.

 

(Телефоны и провода)

 

Что вы, что вы. Ни в коем случае. Это ничего, вы просто не знаете, у

них в России – все мальчики танками бредят. Это игры такие. Можете

представить себе? Я была прошлым летом в Москве и сама видела. А

теперь извините мне надо позвонить.

Здравствуйте. Что вы, что вы! Ни в коем случае! Эта женщина совсем

не его жена, она только лишь дальняя родственница. Не принимайте

её ни в коем случае! Вы знаете, её мама была сумасшедшая. Это же

может через руки – прямо самим экстрасенсам передаться. А кстати,

где он? Играет? А не может он и меня …?

 

(Дом. Диван. И свет, кругом свет)

 

Мамочка. Моя самая добрая и любимая. Ты устала? Хочешь, я тебе

железную дорогу сделаю. Массажик. Ложись. Рельсы-рельсы, шпалы-

шпалы… Тебе не больно? А почему ты плачешь? Ты обиделась, что я не

могу тебя лечить? Я не знаю, не идёт свет ниоткуда. Мне он нужен,

свет, мне нужен, без него я не вижу ничего. Не могу взять ниточку для

тебя. Не плачь.

 

Ангел приди, приди ко мне ангел. Я тебе дам танк с лазером. Я знаю - и

ты тоже, что лазер там не настоящий, он игрушечный. Но настоящий

танк на колесах не может под водой плыть, а мой может – я пробовал и

он плыл, знаешь так, медленно … Я тебе его отдам насовсем. И Кевин

обещал, что он - свой на гусеницах, ну тот, у которого ещё звук такой,

как взрыв, он тоже тебе его подарит. За то, что я Кевину нитку дал и

папу его тоже полечил. Это ведь ты мне говоришь, как надо делать –

хоть я тебя и не видел никогда. А можно я на тебя посмотрю? Ну, хоть

быстро. Я хочу, чтобы мама тоже тебя видела. И папа тоже. А потом,

если у тебя останется время, покажи Кевину танк с лазерным пулемётом

– он не верит, он мне говорит, что таких не бывает. Покажи а!

Пожалуйста, покажи. И мама не будет болеть, когда она тебя увидит.

Не прячься, я знаю, что ты здесь. Вон на стуле лежит крыло. Это ты там

сел. Подойди ближе, я не боюсь тебя. Ведь это же ты мне нитки даёшь?

Я тебе друг буду. А с Кевиным, мы втроем, можем четыре гола забить. Я

вратарь буду, ты в нападении, Кевин в защите. И мы даже шесть, или

десять голов можем забить. Правда! Я умею обманное движение одно

делать, и вратарь взять мяч не сможет. Пожалуйста, не уходи. У меня

мама болеет, если ты не уйдешь – она на тебя посмотрит и вылечится.

Вот увидишь – от тебя светлое золото - как к ней протянется – сразу

вылечится. Ты знаешь, я … Мне сегодня трудно лечить было. Но я

научился пальцами за самые кончики ниток браться и потихоньку их

тянуть. Пойдём к маме?

 

(Красная машина. Синие блики в тёмном окне. Доктор)

 

А, это тот самый волшебный мальчик? Ну и как твои успехи? Сколько?

Это что оценки у тебя такие? Ах, это ты вылечил столько. Ну-ну. А

оценки улучшить свои, никак не можешь? Что, твоё волшебство не

срабатывает? И на маму нет? Ну, на нет и суда нет. Понесли. Да,

обязательна госпитализация. Нет, простите, лучше не сейчас. Лучше

вечером. Приходите ко мне. Да и с мальчиком вашим мне любопытно

поговорить будет. Луиза, вы что, не идёте с нами? Хорошо, но только

не долго, я внизу жду.

 

(Медицинская сестра)

 

Извини – ты маленький, не понимаешь всего, но я так в тебя верю!

Прости, можно я руку твою поцелую. Не бойся. Пожалуйста. Дай мне

родить ребёнка. Не бойся – здесь проведи рукой, где надо – я рожу. Я

здоровая, но мой друг ... Я уже во всех санаториях была – пожалуйста,

сделай мне ребёнка. Я так хочу маленького. Скажи что делать – я

повернусь, что б ты достал. Я уже просила твоего отца, но он отказал.

Я знаю – ты можешь, чтобы у меня ребёнок был. Сделай, сделай, сделай

же, гад, мне ребёнка пока нет никого, ну давай, вот ещё, ещё чуть, ну

вот так давай же, не падай ты, не падай, вот так, видишь, ну ближе … -

Да иду же, сейчас я! Я тут справку дописываю! - Ну так давай же, делай

мне ребёнка, делай же, гад! Гады, вы все, гады. Почему, почему, почему

я так и останусь навсегда. Я так хочу! Да убери ты свои руки, не трогай

меня, маленькое брехло. Чтоб тебе…

Ладно, никому не говори – а то мне очень плохо будет, ладно? Никому-

никому! Спасибо. Я знаю, что ты добрый и умный мальчик. Я за твоей

мамой в больнице буду очень ухаживать. Не бойся, с ней ничего не

случиться. Она выздоровеет.

Что? Как это? У кого, у меня? А… А как ты… как это сделал? Какие нитки

- я ничего не видела. Ой, да не может быть! - Да, иду я уже, иду! – Всё.

Приходи к маме, там я тебя увижу. Приходи. У меня такие игрушки! Все

- твои. И танк есть… Да, да, лазерный, лазерный. Если б только… или

хотя бы …

 

(Один)

 

Папа грустит. Плакал. Соседи. Плачут. Бабушка. Плачет. Кевин подарил

танк. Картошка на ужин. В книжке какой-то мальчик просит деньги у

своей мамы. Перед сном заплакал сам. Ангел не прилетел.

 

(Церковь. Белая одежда министранта)

 

Да я знаю - потом поворачиваюсь направо и ставлю чашу на стол.

Хорошо? А Кевин будет? А можно мы вместе с Кевином? Да, молитвы я

читал с папой вчера пять раз. Знаете, я хорошо могу читать, громко.

Наши соседи говорили.

 

Господи, войди в наши души и помоги нам произнести слова угодные

тебе и благие. И та же благая весть твоя пусть покроет наши головы, а

благодать сердца твоего - да пребудет она навеки в нас самих и в

детях наших. Аминь.

 

(Чаша. Свечи. Книга)

 

Я прошу вас, - говорил Господь, - смотрите не в чащу леса ближнего, но

вдаль, где качает ветер дерева и виноградники, и где видим мы

зелёные стволы, песни птиц ангельских слышим, и откуда нас, святого

духа взгляд, манит к себе. Ибо слабы мы, господь наш

всемилостивейший и не можем мы понять волю твою, прописанную в

Книгах святейших и в преданиях верных апостолов твоих, принесших

весть благую о тебе и страданиях твоих. Но прикоснусь лишь,

исполненный твоею волею, и камень превратится либо в песок, либо в

хлеб – всё по вере нашей. И не сможет – говорю вам – нет, никто не

сможет лишь потешиться и не отдать дар свой в руки преданных и

избранных. Но не тем, кто ждёт и молит лишь о себе. Не тем, кто не

донес своего дара Господу, или не сложил его у ног человеческих – ли

матери, ли отца - и не наказан он будет, но лишь лишен дара сего. А

же тот, кто пройдёт путь свой, неся на себе крест и благословение

господа, кто не посмеет призреть друга свого за то, что он не увидел в

нем таланта, или желал вдруг самому открыть и себе лишь пользовать,

– то не дам тому и осмии хлебов на сезон его жизни, а лишь дом дам

ему и успокоится он там до дней преклонных с чадами и домочадцами

своими. И будет так. Сказал апостол и возложил руку в золотом перстне

и протянул её людям и возгорелся золотой огонь и был он прямо из

души своей апостольской. И сказали люди – не чудо ли – огнь золотой в

небе колышется, и видим мы края его в руке, огонь сей золотой

воздержащей. И опустив десницы свои на стороны, огнь сей от неба

входил прямо в сердца людей и обращали они лики свои вверх и

вскричали страстно – Не ты ли наш избавитель от тягот земных? – И

ответил он им – «Не вы ли так говорите и наказаны за что будете. Не

видите вы света небесного – а лишь алчете себе прельщений и утех

земных найти. Так и найдётё – все что хотите – к вам же всё и

вернётся. И тогда восславите, обратя лица к свету и скажите – полон

мой дом, так и пусть полна душа моя будет, пребывающая вовеки

бессмертная»

И да будет так!

Аминь!

 

Аминь. Чудны дела твои господи. А он красиво смотрится в белом,

правда?

 

(Алтарь. Глаза прихожан)

 

Картинки, которые сверху в церкви – это витраж называется. Если бы

там были нарисованы танки, я бы понял – как они могут кругом

лазерные лучи раскидывать. Но там было другое. А мне нравится, что на

меня много людей смотрят. Мой друг, Кевин, он боится, когда перед ним

много людей. А я видел там наверху что-то другое. Это был не луч-

лучик, а как будто водичка. И её было много. Сверху. А когда были

слова - «вылечить душу свою» – наверху стало очень красиво! Вот

будто вода из крана остановилась. Она как картинка застыла, и вода, и

вот эта палочка воды, как же она по-немецки называется… не знаю.

Да – струя – так она называется - она не течёт, но и течёт

одновременно. М-м-м, я не знаю, как это сказать. Вода, застыла там

наверху, в церкви, и не двигалась… Всё я никому не буду ничего

рассказывать. Все будут снова смеяться. Я не пойду больше в церковь. Я

не знаю, почему я такой?

 

«Чудо в католическом приходе! Пожилой человек вернул себе слух»

«Непонятные феномены. 18 прихожан одновременно слышали один и

тот же голос, который рассказывал им во время мессы про лазерное

оружие массового поражения!»

«Священник объясняет необычные явления в своём приходе –

присутствием в группе служителей необычного мальчика из России,

ставящего на подсознательном уровне эксперименты с подсознанием

целых групп людей»

«Опровержение! Из прихода св. Мартина поступает противоречивая

информация о необычных исцелениях, голосах и явлениях,

происходящих в последнее время в католическом приходе»

«Комиссия по религии обвиняет Отца Луиса в организации рекламных

трюков, с целью создания нового католического общества. В Германию

направлена комиссия из Ватикана»

 

(Окно. Стол. Диктофон)

 

Мама плачет. А моя мама плачет. Это все, потому что мне не верят, что

я с ангелом разговариваю. Нет, я не разговариваю, как со всеми. Я его

крылья вижу. Нет, они не белые, они… серые такие. Папа говорит, что я

тогда, когда в Кевина выстрелил – вот тогда всё и началось. Я не знаю.

Мы с мамой были друзья. Потом она ругаться начала. Я папу больше

люблю. Он не ругается. Мы с ним в танки играем. Я такой один танк

видел, он лазером под водой мог стрелять. Я потом тоже одну золотую

нитку в танк положил. И он мог стрелять, как лазером. Только тогда я в

Кевина попал. И Кевин заснул. А они все испугались. Не поверили. А я

правда - танком. Только не говорите никому. У нас в классе есть такая

девочка – Катарина – она всегда смеется, когда я про танки

рассказываю. Говорит, что в Германии танков нет. Это неправда. Танки

везде есть.

 

А вот тот, летающий танк, он тогда ночью стрелял. Нет, не в меня. Он в

небе был. Ночью. То есть вечером. Все уже уходили, а я вдруг писать

захотел и стал искать туалет. А его в лесу не было. И они меня забыли. Я

сразу испугался. И там ещё детская горка была. Я сидел и не знал, куда

уйти с этой площадки. Вокруг деревья и темнота. Ночь наступила. А

они меня там забыли. Потому что я самый маленький был. Я плакал

даже. На горке сидел и плакал. Потом ветер подул с неба и оттуда,

вдруг, танк. Правда – танк! И у него такая пушка была, только

короткая. И он в воздухе висел, а из пушки луч лазерный. Это была

такая лазерная пушка. Я потом много раз в кино видел такие. Я

испугался, подумал, что это полиция за мной прилетела, спрятался под

горку. Я думал, что вызвали полицию - меня искать, и ругать, что я

заблудился. И я сидел. Мне грустно было. Я выглянул, а этот танк в

воздухе, - лазером, прямо в меня … И у меня … Я три солнца увидел. Они

были - зелёное, жёлтое, а одно, как луна – серое, но оно светило

больше всех. И я домой пошёл. А вокруг так светло стало! А танк ещё

только один раз потом выстрелил. Когда я в подъезде был и на улицу

через окно посмотрел – тут танк в меня и выстрелил. Но я ничего не

увидел. Солнц тогда уже тоже не было. А когда я домой пришёл меня

все ругали. И говорили, что я их всех мог убить. И мама ругалась больше

всех. Долго. Она мне даже спать не давала – так она ругалась.

Говорила, что чуть не умерла. И снова ругалась. Папа со мной не

ругался, он с мамой ругался, чтобы она замолчала. А она всё плакала и

плакала. Я тогда подумал, что если танк выстрелит в маму, и её вдруг

не станет – никто не будет больше ругаться, и мне не будут мешать

засыпать. А потом? Потом не знаю, не помню. Заснул. И мама просто

замолчала, сказала, что у неё голова сильно заболела. Я и заснул. Мама

больше не ругалась. Она сейчас в больнице. Её врачи лечат. Там у меня

есть знакомая медсестра – она мой друг. Она пообещала, что все

выздоровеют, если я сделаю ей ребёнка. И вы не смейтесь. Я её

погладил по животу и светом полечил.

Я ничего плохого не делал. Я лечить могу. Только маму не могу. И папа

грустный. А мой друг, Кевин, с которым мы играем, не верит, что бывает

танк с колёсами и этот танк по воде может плыть и его лазерная пушка

бьёт до другого берега. Правда! Вот этот луч – может дострелить

прямо вооон до той белой церкви. Что на другом берегу.

 

(Громкий щелчок диктофона. Серая занавеска у окна качнулась и

замерла)

 

___________________________________________ _______________

А БЫВАЮТ ЛАЗЕРНЫЕ ТАНКИ НА КОЛЁСАХ?

 

Жанр: фантастика.

Декабрь 2004