Прильнув к иллюминатору, я смотрела вниз. Мимо проплывали белые облака, приобретающие форму различных предметов и животных. В просвете между ними где-то далеко согревая душу, виднелась земля. Ровные квадратики полей, тонкие ниточки извилистых дорог, сверкающая змейка какой-то реки и рассыпанные вдоль нее кубики домов. В этих домах продолжалась размеренная земная жизнь и люди, живущие там, не подозревали, что кто-то смотрит сверху и думает о них.

 

Наконец-то я лечу к тебе в Житомир.

Мы говорили по телефону каждый день. Ты задавал мне один и тот же вопрос: «Когда ты приедешь?» У меня не получалось. Ты терпеливо ждал. Но две недели назад, разозлившись, крикнул в трубку: «Мне надоело ждать! Можешь совсем не приезжать! Я не хочу тебя больше видеть!

Чтобы отвлечься от грустных мыслей, вспомнила нашу предыдущую встречу.

 

Месяц назад, ничего тебе не сообщая, прилетела в незнакомый город Львов, где ты был на гастролях со своим театром.

Если б ты только знал, как трудно было узнать, в каком городе проходят гастроли? Куда расселили актеров? Где остановился ты?

Я забронировала место в той же гостинице, на одном этаже с тобой.

Зайдя в номер, и еще не успев закрыть за собой дверь, раздумывала, что делать дальше. С тех пор как ты уехал из нашего города, прошло полгода. Какой будет наша встреча? А может, ты уже забыл обо мне?

 

Послышались шаги. Обернувшись, увидела, как ты прошел по коридору мимо, игриво размахивая зонтом.

- Сан Саныч! – позвала, задыхаясь от неожиданности.

Ты резко обернулся. В глазах недоумение.

- Как? Откуда? Здесь? – произнес ты, отрицательно мотая головой не желая верить в происходящее.

- Вот приехала к тебе.

- Вот так сюрприз? А у меня в 19 часов спектакль – рассеянно бормотал ты.

 

Как ты тогда играл! Я сидела в партере, не отрывая от сцены восхищенных глаз. Мое сердце замирало, когда щурясь, ты всматривался в темноту зрительного зала пытаясь отыскать меня глазами.

Прибежав после спектакля в гостиницу, ждала затаив дыхание, прислушиваясь к шагам в коридоре. Сердце бешено колотилось.

Наконец долгожданный стук в дверь!

 

А потом были три счастливых дня! Страстные ночи! Прогулки в парке. Ты читал лирику Маяковского. Рассказывал, как ты скучал и страдал. Я, молча, слушала, держа тебя под руку, ощущая твое тепло. Для нас в те минуты не существовало ничего кроме нашей любви!

 

В день отъезда мы стояли на пустынном перроне вокзала, прижавшись, друг к другу. Казалось, никакая сила не может расцепить наши объятия. Нас окутывал страх, что эта встреча будет последней. Поезд тронулся, ты растерянно взмахнул рукой.

Сидя в купе вагона с заплаканными глазами и прижав лоб к оконному стеклу, тоскливо смотрела на пробегающие мимо поля, редкие леса, луга с пышным разнотравьем.

Что же делать? Как жить без тебя? И нет никакой надежды на будущее. Закончатся гастроли, ты вернешься в свою семью.

Закрыв глаза, попыталась вспомнить: « С чего же все началось?»

 

По театру прошел слух, что приехал заслуженный артист. Я работала в администрации, но ничего об этом не слышала. Актрисы уговаривали меня узнать правду. По их настоянию направилась в кабинет главного режиссера. Пройдя по длинному коридору мимо лож бенуара и попав на сцену через узкую дверь, в сумраке кулис увидела главрежа с незнакомым мужчиной лет сорока, в очках, с проседью в волосах.

- Вот познакомьтесь Людмила – это наш новый актер Сан Саныч! – представил главреж.

- А это самая красивая женщина нашего театра! – польстил он мне.

Сан Саныч пристально взглянул на меня и, улыбнувшись, поцеловал мне руку.

 

Мы часто встречались в театре по работе. Сидели в фойе, подолгу беседуя. Я чувствовала, что нравлюсь ему, но не придавала этому значения, слишком большая разница в возрасте. Мне двадцать восемь, ему далеко за сорок. Но со временем общение с этим умным и интересным человеком стало потребностью для меня. Я тянулась к нему как цветок к солнышку. Его негромкий голос, взгляд темных глаз завораживал, кружил голову.

Естественно такой мужчина пользовался огромным успехом у актрис театра. В кулуарах ходили разговоры о попытках его соблазнения. Мне это не нравилось. Я ревновала. Но однажды поняла, что зря.

 

В театре приступили к репетициям спектакля «Тихий Дон». На роль Григория Мелехова был назначен Сан Саныч. Роль Аксиньи досталась красивой и талантливой актрисе.

В душу закрадывался страх, когда сидя в ложе, украдкой смотрела репетиции любовных сцен, пытаясь уловить хоть какой-то намек на взаимную симпатию между ними.

- У вас что-то случилось? – спросила, увидев однажды его нахмуренное лицо. Я сидела в фойе и курила.

- Да роль не получается! Не могу я с Клариссой любовь играть.

- Почему? Ведь она такая красивая! – спросила я с притворным удивлением.

- Ну не Аксинья она! Аксинья, должна быть, как спелая ягода, сладкая, но с горчинкой! – он помолчал.

- Такая как ты! – и посмотрел мне прямо в глаза, как бы спрашивая, поняла ли я, о чем он говорит.

С того дня наши отношения изменились. Мы все время искали встреч. То он приходил на спектакль пораньше, чтобы застать меня на работе. Или я задерживалась, делая вид, что у меня много дел, дожидаясь, когда он придет. Радость этих встреч наполняла жизнь счастьем, отодвигая все на второй план.

 

Как всегда после успешной премьеры все участники спектакля собрались в красном уголке отметить это событие. За столом с вином и нехитрой закуской поздравляя друг друга, шутили, смеялись, пели песни, танцевали. Стоя у окна приподняв платье выше колена, я хвасталась подруге новыми итальянскими туфельками. Обернувшись, увидела его горячий взгляд. Решительно взяв меня за руку, он повел через коридор в гримерку, обнял, пытаясь поцеловать. Сан Саныч всегда вел себя очень корректно, и такое поведение было неожиданностью для меня. Я остановила его рукой.

- Прости, пожалуйста, прости! – сказал он, опомнившись, и вышел.

 

С тех пор он стал избегать встреч. Я мучилась, не зная как все исправить. Помог случай. Уже позже я узнала, что все было подстроено.

Как-то в конце рабочего дня ко мне в кабинет заглянул мой друг Сергей - звукорежиссер нашего театра.

- Людмила, что-то настроение сегодня дрянь! Поехали ко мне чайку попьем…с коньячком – сказал он подмигнув.

Сергей жил рядом с Сан Санычем и когда мы приехали, он вдруг предложил зайти к нему в гости, а чтобы я не успела возразить, сразу постучал в его дверь.

Втроем мы пили коньяк, чай с плюшками и говорили, говорили, говорили. Мы даже и не заметили, как Сергей ушел, оставив нас вдвоем.

 

Наш роман стремительно набирал обороты. Мы уже не могли друг без друга. Но и вместе быть не могли. У каждого была семья, дети.

- Я должен уехать навсегда! Так больше не может продолжаться – сказал он однажды в отчаянии. Я нежно погладила его по голове. Он целовал мне руки, уткнувшись лицом в мои ладошки. Запрокинув голову боясь закричать от боли, я беззвучно плакала.

- Очень прошу, не провожай меня на вокзал. Я не смогу уехать – шептал он, собирая губами мои слезы.

 

В день отъезда была сдача спектакля. Вместе со всеми я сидела в зрительном зале, обливаясь слезами, пытаясь понять смысл происходящего на сцене. Открылся занавес, и зазвучала знакомая песня: « Саша! Ты помнишь наши встречи, в приморском парке, на берегу…»

Нет! Я должна увидеть его!

Выскочив из театра, помчалась на вокзал. Пулей вылетела на перрон. Сан Саныч одиноко стоял на посадочной площадке.

- Саша! – крикнула я. Поезд медленно приближался.

 

После Львова ваш театр переехал в Житомир. Как ты встретишь меня теперь? Неужели не захочешь увидеться.

Приехав в гостиницу, я набралась храбрости и позвонила.

- Прошу тебя не надо звонить. Мне больно, понимаешь! – холодно произнес ты.

Ноги подкосились, я медленно опустилась на стул. Значит все кончено. Налила полстакана вина, привезенного для тебя, выпила. Надо найти предлог, чтобы встретиться.

- А я пойду и попрошу у него мыло. Должна же я помыться с дороги.

Нерешительно поднялась этажом выше, постучала в дверь номера.

- Да, да! – услышала родной голос.

Я отворила дверь. Сан Саныч нервно ходил по комнате. Увидев меня, схватился за сердце. Ринулся ко мне, крепко обнял, стал страстно целовать глаза, губы, руки.

- Я думал ты звонишь из дома. За две недели ни одного звонка. Наконец-то ты приехала