Часть I – «Корсунь-шаг первый»

 

Я не имел притязания совершенно рассеять туман, покрывающий наши отношения к Византии при Владимире Святом. На событиях 988 и 989 гг. все еще лежит печать тайны, которую едва ли в состоянии раскрыть историк при настоящих научных средствах. Потребовалась бы немалая доля воображения и поэтического чутья, чтобы облечь в реальные образы те указания и намеки, которые пробегают кое-где как тени. Вот, по моему мнению, самое реальное изображение условий, при которых произошло обращение Руси к христианству….»

 

Федор Иванович Успенский

 

История Византийской империи. Македонская династия.

 

Пролог

 

Солнце клонилось к закату, тихо шелестела молодая зеленая трава. Где-то высоко в небе кружил степной орел, высматривая добычу… Струйка крови стекала из раны воина вниз по легким доспехам восточной ковки, переливающимся в лучах заходящего солнца. Красивые, но не прочные, как и все, что делали на востоке. Половецкая стрела пробила их насквозь, вошла чуть ниже горла в районе левой ключицы. Черное оперение стрелы колыхалось при каждом вдохе. Пальцы правой руки, сгибаясь и разгибаясь, крепко держали рукоять меча.

 

"А может я и есть его добыча? И пока шевелю еще раненной рукой, он и кружит так высоко, опасаясь подлетать слишком близко. Странная стрела, слишком короткая и толстая, надо разобраться, что там за стрелы такие у них, и где же они сами. Почему не добили сразу? Чего ждут? Хотя - зачем? Еще пару-тройку часов, и если не истеку кровью, свое дело доделает зверье. Раненому одному в степи не жить. Сколько сам видел таких смертей. И как обидно, что всего один полет стрелы оставался до спасительного леска. Успей, и ищи свищи меня в лесу. Не успел, чуть-чуть не успел…

 

А теперь какому богу молиться? Да я уже и забыл, как это делать. Столько богов - сколько народов. И у каждого своя вера, а какая у меня? Кто ты, сын северного ветра и восточной зари? Кто твой бог, и есть ли он у воина, иступившего не один меч? Мои руки в крови даже не по локоть. Теперь просто пришел мой черед, а жаль. Жаль, что не успел исполнить все то, что поручил князь. Только я знаю человека в Корсуни, который ждет часа, чтобы сообщить, как нам взять город. Жаль, если поляжет под стенами дружинный люд. Горячи они, безумны в отваге. Рассержен князь, сила за ним велика, молод он, разобижен на ромеев, а город наскоком не взять, и стрела в груди тому подтверждение. Ждут князя в Корсуни, ох и ждут. Хитры греки - лазутчиков у них много. И у самого князя в дружине они, наверное, есть. Вычислить бы мерзавцев и на кол, хотя на их место обязательно придут новые. Любят византийское золото на Руси, ох и любят, сволочи.

 

Греки хитры, но и мы не промах, хотя мне уже видно не судьба, и если есть бог на небе и на земле, то я, вольный воин дружины князя Владимира Киевского, сын рабыни и варяжского конунга, прошу: Дай мне жизнь, чтобы не погибли товарищи мои безвинно под стенами города. Дай увидеть, как победят русичи, не оставь неправду и обман царей ромейских не отомщенными. Не дай свершиться несправедливости. И если ты есть и слышишь меня - помоги!

 

Холодно к вечеру, или просто я холодею от потери крови. Вот уже наверно и все. Солнце уходит за горизонт. Тело как ватное и не слушается – нет, не встать. И боль ушла. Мой конь … Уходил бы, дурашка, мне ты уже не поможешь, я почти мертв и бога нет, раз он не слышит меня.Пальцы рук не слушаются, уже не чувствую рукояти меча, орел кружит все ниже и ниже, но я его больше не вижу, перед глазами пелена… Ну вот, и мой час пришел. Прости, князь, мне оставался всего один конный переход до города, не уберегся……"

 

Глава 1 У стен Корсуни.

 

Год 989 н.э. Князь Киевский Владимир Святославович, высадившись под Корсунью с шеститысячной дружиной, осадил город. Сходу взять его не удалось. Русские войска, потерявшие убитыми и раненными до 500 человек, были отброшены. Городскую крепость окружал двойной ряд толстых стен, как с моря, так и с суши. Крепкий ромейский гарнизон, оснащенный катапультами, баллистами и прочими греческими хитростями, защищал ее. Продовольственные припасы, хранящиеся на случай войны, были пополнены по доносу из Киева. Город мог продержать осаду почти год.

 

Владимир этого не знал, но военное чутье и чувство грозящей опасности заставило его прекратить штурм и осадить город со всех сторон, отправив отряд в Сурожь за подмогой. Князь был зол. Сидя в шатре, в трех полетах стрелы от города, и сжимая в руке серебряную походную чашу, наполненную неразбавленным греческим вином, думал: «Все пошло не так. Где же он? Продался, предал, как те многие, кто предавали за последний десяток лет и зим? Или что-то случилось в дороге? Все пошло не так, но озвращаться обратно нельзя. Как говорил отец: «Мертвые срама не имут».

 

Но умирать князь не собирался. Выпив вино из чаши и поставив ее на пень - походный стол, вышел из шатра, на ходу плотнее запахнувшись в подбитый соболями плащ. Свежий, полный сил, откормившийся на весенней траве конь приветливо кивнул, узнав хозяина даже в ночной тьме.

- Тихо, тихо, застоялся, сейчас разомнемся, - вымолвил князь, поставив ногу в стремя, и привычным движением забросил тело в седло.

Тронув коня спокойным шагом, двинулся навстречу свежему морскому ветру, на свет костров, которые палили русичи. За князем беззвучно, словно тени, скользнули в ночь дружинники его личной охраны.

 

Глава 2 Без права на ошибку.

 

На городской стене при свете факелов сменялась очередная сотня караула. Лучники деловито пересчитывали запас стрел, в бронзовые жаровни подбрасывались дрова, часовые занимали свои места у бойниц крепостных стен, здесь же шлифовались лезвия мечей, затачивались наконечники стрел и метательных копий. Горожане по очереди подносили на стену воду и продовольствие.

 

Центурионы передавали смену крепким рукопожатием. Они кивнули друг другу, раздалась отрывистая команда и сотня строем, приглушенно гремя амуницией, покинула западный сектор стены. Сменившие караул солдаты могли расслабиться. Несмотря на жестокую дисциплину, многие предпочитали тратить двойное на период войны жалование в портовых кабаках, где всегда можно найти вино и любовь продажных девок. Кто знает, что будет завтра. Век солдата империи короток. Когда тебя найдет варварская стрела? Или срубит кривая сабля правоверного мусульманина? Все жили одним днем. И только по воскресеньям солдаты-христиане проводили время на службе в центральном соборе Херсонеса.

 

Город жил своей жизнью. Продовольствие стали расходовать экономнее, но вода жителям давалась без ограничений. Постоянный запас питьевой воды в три тысячи ведер и резервы продовольствия находились под надежной охраной военных и лично контролировались стратигом Херсонеса. И даже вороватый городской совет боялся запускать туда свои лапы.

 

Стратиг Андроник был крут и скор на расправу. За то, что на склады продовольственного резерва богатейший купец города Никифор поставил сырое и уже прелое зерно, лично ослепил его на площади, дом продал, а весь товар и деньги купца по счету были переданы в городскую казну. Купцы попытались роптать, но грозный вид стратига и четыре тысячи копий верного ему гарнизона отбили вмиг всю охоту к бунту. Да и понимали, что войди Русь в город, не поздоровится никому, отнимут все вместе с жизнью. И ходили слухи о скорой помощи от Базивлевса Василия, которая уже грузится в порту Константинополя. И молились в Херсонесе денно и нощно о победе греческого оружия, и чтобы послал Господь всякую порчу и вред на варваров, осаждающих город.

 

Тьма над Херсонесом сгустилась, наступала вторая половина ночи. Стратиг встал с ложа, поцеловал спящую жену, надел одежду и доспехи, вышел во внутренний двор, где уже суетились слуги и стоял оседланный конь. Конная стража стратига ждала у ворот. И вот уже через несколько минут конские копыта застучали по мостовой по направлению к западной стене крепости.

Стратиг Андроник понимал, что войско Владимира не готово к длительной осаде, в его составе нет инженеров и мастеровых для изготовления осадных орудий и проведения фортификационных работ. И вся эта разношерстная, слабо, по византийским меркам, организованная вольница русских варваров, молящихся деревянным истуканам и понятия не имеющих о военной науке, которой его обучали с детства, внушала ему нескрываемое от всех презрение к ним и их варварскому предводителю - кагану Владимиру.

 

Но опыт многих болгарских войн империи показал, что от этих людей можно ждать в любой момент что угодно, не укладывающееся в греческое понимание войны и вообще самой жизни. И это внушало какой-то смутный ужас и непонятное беспокойство, постоянное предчувствие беды. Страх за судьбу жены и дочери царапал его душу.

 

Он ждал известий из Константинополя. Голубиной почтой и двумя гонцами были отправлены сообщения о нападении русских. Одно официальное - Базивлевсам, а другое – близкому ко двору, старому другу по военным болгарским кампаниям Иоанна I Цхимисия. Так стратиг хотел узнать правду: с чего бы это варвары решили захватить Херсонес.

 

Кое-какие сведения он уже имел от своих людей в Киеве. За многие годы службы в имперской армии он понял, что если хочешь выжить со своим отрядом, нужно вести постоянную разведку, не доверяя никому. Базивлевсы не прекращают ни на минуту борьбу за трон. Интересы империи очень часто разворачиваются абсолютно в противоположную сторону. Еще недавние враги становятся союзниками и друзьями, а друзья - врагами. И в этой каше политических интриг, бесконечных внутренних и внешних войн и стычек между правящими партиями, солдату, для того чтобы выжить, надо было стать политиком, а политику - солдатом.

 

Стратиг считал себя хитрым политиком, держался подальше от императорского двора, имел свои торговые интересы в Константинополе, Генуе и конечно в Херсонесе, где ни один корабль не мог войти и выйти из гавани без его ведома и разрешения.

 

И эта власть в Херсонесе, торговых воротах империи на запад и север, позволила ему сосредоточить в своих руках

немалый капитал, которым он и финансировал тайную службу.

Византийское золото способно творить чудеса, в этом он смог убедиться давно. Вот и сейчас некоторые киевские варвары в окружении князя Владимира, понюхавшие сытую и роскошную жизнь византийского двора, очень хорошо на него покупались, выдавая известные им замыслы своего кагана.

 

Многие посланники начальника тайной стражи стратига, отправленные к русским в Киев, так и не вернулись. В таком деле потери предсказуемо неизбежны. Но та треть золота, которая достигла цели и попала в руки по назначению, принесла пользу. Стратиг успел укрепить город и через свои связи в Константинополе выпросить, хоть небольшую, но теперь весьма ощутимую помощь - отряд в триста человек, под командованием своего старого боевого друга центуриона Иоанна Склира.

Так появился в гарнизоне человек, хорошо знакомый с организацией обороны крепостей. Человек, которому стратиг мог доверять.

 

В этих мыслях быстро пролетел путь от центра города до крепостной стены. Там уже были построены лазутчики, выбранные из числа мусульман. Сотня отчаянных головорезов, одетых во все черное, с закрытыми повязками лицами. Это было изобретение начальника тайной стражи. Как призраки, через тайные ходы города, они ползком добирались до позиции русичей, вырезая спящих целыми десятками, обезображивая трупы, отрезая уши и носы. Ночные вылазки должны были навести ужас и внести смятение в ряды проклятых варваров, а заодно и значительно их проредить. После каждой вылазки начальник тайной стражи собирал эту кровавую жатву, и за каждую пару ушей или отрезанный нос стратиг платил золотом.

 

Стратиг осмотрел ряды черных фигур и, кивком головы указав на строй, коротко спросил:

-Сколько?

Начальник тайной стражи сразу понял суть вопроса.

- Позавчера не вернулось двадцать. Вчера не досчитались десятерых.

-Хорошо, отправляйте! - сказал стратиг, сходя с коня на заблаговременно подставленное охранником плечо.

«Русские быстро обучаются, - подумал он. - Еще дней пять и ночные вылазки придется прекратить. Людей просто не останется».

 

Он медленно поднимался по лестнице на наружную крепостную стену. За ним неслышно ступал начальник тайной стражи. Раздалась отрывистая команда центуриона и каждый солдат замер навытяжку у своей бойницы. Отдыхавшие же у больших круглых жаровен встали, держа в одной руке щит, а в другой копье. Все ждали приказаний стратига. Он подошел к ближайшей бойнице и долго всматривался в линию горящих костров. Где-то там, между редким кустарником, по высокой майской траве ползли лазутчики мусульмане, высматривая своих жертв.

 

- Что у руссов? - задал вопрос стратиг стоявшему неподалеку дежурному центуриону.

- Все спокойно, командир. Вчера много пили, кто-то привез варварам вина. Гуляли до второго удара колокола. Сейчас спят мертвым сном. Сам знаешь, они ничего не смыслят в воинской науке и дисциплине. Порядка в их лагере как не было, так и нет. Даже не додумались выставить караулы. Наши мусульмане режут их как овец.

 

Стратиг еще пристальней всмотрелся в ночную тьму сквозь прорезь бойниц. Черные тени метнулись в пламени костров, раздался многоголосый безумный, наполненный болью человеческий крик, затем все стихло так же внезапно, как и началось.

- Спят, говоришь? Пили всю ночь?

 

Ответом ему прозвучал знакомый свист и движение воздуха у правого уха. И он увидел, как центурион медленно сползал на плиты крепостной стены, судорожно пытаясь схватиться за оперение стрелы, торчавшей из горла.

- Солдаты, все к стенам! Тревога! Варвары идут на приступ со стороны западных ворот. Центуриона Иоанна ко мне! - закричал резким голосом стратиг.

 

Землю с высоты стены делал невидимой стелящийся и оседающий у ее основания туман. Солнце уже готово было взойти, но этих минут могло и не хватить византийским воинам, чтобы увидеть и встретить опасность. С приглушенным стуком на край наружной крепостной стены опустилась приставная лестница и показалась голова рыжебородого варвара в блестящем трофейном шлеме, слегка съехавшем набок.

 

-Рогатки к стенам, отпихивай лестницы, - снова закричал стратиг.

И в тот же момент перелетевший через стену абордажный крюк ударил его по голове. Кровь медленно заливала глаза сползающего по зубцу бойницы стратига. И как в дурном сне он видел наклонившегося над ним начальника тайной стражи и отбивавшегося от двух варваров центуриона Иоанна. И слышал его голос:

- Солдаты, стратига за вторую стену. Опрокидывайте жаровни с углями вниз. Лучники, готовься, бей!

 

Пространство у подножия вмиг озарилось, и всем на обозренье предстала картина: не меньше трех сотен варваров пытаются забросить крючья с длинными веревками на стену крепости. Еще не менее тысячи бегут, прикрывая щитами тех, кто несет лестницы и толкает на огромных колесах таран, сооруженный из большого в несколько обхватов дерева. Центурион Иоанн быстро сообразил, что стену он еще удержит, но ворота вряд ли. Еще пару мгновений и таран выйдет из зоны обстрела его лучников. А котлы с кипящей смолой подкатить и поднять на стену не успеют. «Господи! Ну почему же так все скверно?» - подумал центурион.

 

Стратиг очнулся, когда четверо солдат несли его, на его же пурпурном плаще, через ворота внутренней крепостной стены. За их спинами раздавался отчетливый шум битвы.

- Стой! - прохрипел он еле слышным голосом. – Руку! Помогите встать.

Прихрамывая из-за затекшей от неудобного лежания ноги, стратиг побрел через ворота к лестнице, ведущей на внутреннюю крепостную стену. Бросившиеся вслед за ним солдаты помогли ему подняться по ступенькам. Его сильно мутило, перед глазами проплывали круги, он почти не держался на ногах. Стратиг помнил это состояние, когда в одном из болгарских походов дюжий варвар огрел его зазубренной дубиной по голове. Тогда спас только шлем. Сейчас он тоже сослужил свою добрую службу.

- Где центурион? Ко мне его, живо, - прохрипел стратиг.

 

На разные голоса пронеслась команда по цепи солдат, и через минуту подбежал, запыхавшись, молодой центурион и начал рапортовать.

- Я знаю, - перебил его стратиг. - Все, что от тебя сейчас требуется - быть моими глазами и языком. Выполняй команды. Запереть ворота внутренней стены. Ковши с кипящей смолой поднять наверх. Луки наизготовку.

Глаза центуриона округлились от удивления.

- Стратиг, но ведь на внешней стене наши. Мы их бросаем?

- Молчи, и делай, что я говорю.

 

Центурион кивнул и на удивление громким и зычным голосом начал отдавать требуемые команды. Ворота с треском захлопнулись, заскрипели запираемые на них засовы.

- А теперь смотри на ту стену. Видишь воина с большим красным гребнем на шлеме? Это центурион Иоанн. Твоя задача докричаться до него. Понял? Начинай. – Голова у стратига закружилась еще сильнее, приступы тошноты все чаще подкатывали к горлу, и он присел на влажные от осевшего тумана крепостные плиты.

Подбежал молодой центурион.

 

- Командир, он нас слышит, что передать?

- Передай, пусть опускает решетку на ступенях и перекроет вход на лестницу, ведущую к крепостной стене. А ты, как только варвары пробьют ворота и кинутся в проход между стен, выливай кипящую смолу и бей дротиками и стрелами. Лучникам правого крыла отсечь вход на лестницу внешней стены, не дать им сломать запорную решетку и подняться туда. Это все. Сделаете все правильно и будете жить, ошибетесь и не удержим город,- сказав это, он потерял сознание.

 

.