- Смотрите, опять этот старик сидит, – продавщица Вильма, отдернув занавеску, посмотрела на крыльцо.

Заведующая вышла из магазина и вскоре вернулась. Не вышло у нее прогнать старика. Он как сидел, уставившись в одну точку, так и продолжал сидеть. Никого и ничего не видя. Не видя, как мальчишка ухватил один из трех кульков с ягодами из его сумки. Не видел, как рассыпались ягоды из второго кулька. Старик приходил вместе с первыми посетителями и уходил, когда магазин уже запирался.

Проходил сезон клубники – в сумке у старика появлялись семечки. Похоже, покупатели не очень интересовали старика. Смотрел он сквозь них покрасневшими слезливыми глазами, плохо слыша, что говорят. Воробьи таскали у него семечки, жестокие мальчишки, поднимаясь по ступенькам, старались, как бы ненароком, задеть ногой его сумку. Старик не шумел на воробьев, не ругал мальчишек. Сидел дотемна.

Жил он через две улочки и жил не в какой-нибудь халупе, а в большом двухэтажном доме. Когда-то в доме кипела жизнь. Вырастили вдвоем с женой двух дочерей, выдали их замуж. Со смертью жены жизнь затихла в доме. Дочери приезжали редко: семья, дети малые. А он еще реже навещал дочерей, чувствовал себя там чужим и ненужным. Забросил совсем свой огород. Только укоризненные взгляды соседей заставляли его браться за газонокосилку, сажать вокруг дома ненужные ему цветы. Торчали эти цветы-сиротки потом как попало и где попало.

…Пустил он Лайму с сыновьями на квартиру не потому, что нуждался в деньгах. Пустил на второй этаж, за небольшую плату. Что возьмешь с вдовы с двумя детьми. Лайма быстро нашла работу на рынке, мальчики- погодки пошли учиться в школу.

Когда Лайма, стуча каблучками, возвращалась с работы, у старика сильнее начинало биться сердце. Какая-то неведомая сила поднимала его, заставляла суетиться, хвататься за домашние дела. Затеял он ремонт в доме. Помогала ему и Лайма с мальчишками. В доме стало светлее, запахло краской и жильем.

Как-то вечером, после работы Лайма красила у себя в комнате. Старик, наварив кастрюлю супа, решил пригласить на ужин Лайму с детьми. Поднявшись на второй этаж, он едва успел подхватить на руки падающую с лестницы Лайму. Кровь бросилась в голову, горячей волной побежала по телу. Старик только и смог выдохнуть:

- Пожалей! Не могу...

Лайма аккуратно освободилась от рук старика. Тихо, почти неслышно сказала:

- Не сейчас, не теперь… Только после свадьбы.

 

Приехала дочь старика. Просила, упрашивала:

- Только не расписывайтесь! Не Лайма* она, а Лауме**! У меня соседка из деревни, где жила Лайма, рассказывала: муж ее сидит в тюрьме из-за нее!

Отец, словно не слыша ее:

- Она у меня денег попросила, 50 лит. Я ей дал – она так обрадовалась!

- Вот видишь! Деньгам она твоим радуется, а не тебе!

Старик, мечтательно куда-то сквозь нее глядя, продолжал:

- Я так рад, что сделал ей приятное…

- Памятью матери умоляю – не женись!

Потом, поняв бесполезность всех уговоров, сказала на прощание:

- Приезжай ко мне жить, когда прогонит…

 

Свадьба была скромной, с его стороны не было никого, с ее – две подружки-торговки с рынка, на котором устроилась работать Лайма. После свадьбы поторопился старик оформить Лайме «дарственную» на дом. И Лайму как подменили. Вместо скромной молодой женщины поздно вечерами приходила пьяная накрашенная ведьма. Пьяные крики разгоняли тишину в доме, будили мальчишек и загоняли старика на мансарду. Туда, где - потише, где раньше жила Лайма. Где жило его разбитое «Счастье».

Возвращалась Лайма иногда с шумной компанией. Дом тогда гудел и сиял всеми окнами до утра. Иногда не возвращалась совсем - пропадала на несколько дней. Мальчишки жили сами по себе. Когда Лаймы не было, старик им готовил. Утешался, что не один. Не чужие вроде...

Мальчишки подрастали. Подрастали и проблемы, связанные с ними. Угодил старший в тюрьму – пришлось потратиться на адвоката.

Потворствовал старик капризам молодой жены: ни один праздник не обходился без дорогого подарка Лайме. Быстро иссякли его сбережения, пенсии едва хватало на еду и самое необходимое.

Купил старик большое зеркало в роскошной раме, чтобы молодая красивая жена могла на себя любоваться. Стыдно было занимать у соседей деньги, но разве хватит его пенсии на такую дорогую вещь.

 

Осень. Семечки уже никто не покупает – их продают в магазине. Старик сидит на ступеньках магазина, в руках у него тальянка. Тянет он свою тальянку и тихонько поёт. Поет не за деньги. От одиночества.

 

* Лайма – счастье (лит.)

** Лауме – ведьма (лит.)