Истории жизни. Those Were The Days

 

1

 

Механизм

 

Кто не любит кедровых орешков? Но добыть их непросто: на Сахалине кедры не растут.

А растет кустарник-кедровник высокогорный, и шишки он приносит через год. То ли в четные года, то ли в нечетные, давно мы сбились со счета. Проблема решается просто - каждую осень собираем рюкзаки-“сидоры”, у кого больше и айда на Известковую! Подняться можно только по очень крутому северо-западному склону, выйти на вершину, по узкому скалистому гребню поверх облаков дойти до зарослей карликового кедровника. Набрать пахучих смолистых шишек полные рюкзаки, той же дорогой до склона, поросшего сочной травой, мхом и бамбуком, и верхом на мешках – вниз! Нужно уметь скользить, а не катиться – веселей, быстрей и безопасней. Дома шишки несколько часов варятся до восковой мягкости и тогда из них легко достать орехи.

Говорят, они лечебные, помогают от всех болезней.

Пока болезней у нас не наблюдается, а дорога-грунтовка 16 километров до Известковой, знакома и скучна.

Надоели анекдоты, песни и игра в города. И тут я придумал: - А не сыграть ли нам в “…измы”? По одному слову и по очереди, замолчавший выбывает?

Конечно, шансов на выигрыш у меня больше, чем у всех: уж абстракционизмов и волюнтаризмов я знаю столько, сколько их и существует в Малой советской энциклопедии, которую в раннем детстве, с удовольствием и вприкуску с песочным печеньем, на диване, прочитал почти всю!

Начали, как водится, с коммунизма... Через полчаса из четырех участников остались я и Вакстиныч. Ему трудно: он терпеть не может энциклопедий.

- “Альпинизм”, – с трудом выкручивается он,

- “Альтруизм”, - легко парирую я. Долгая пауза.

- “...Стрип...тизм”, - неуверенно и скромно выдавливает Вакстиныч.

- “Кретинизм”, – великодушно соглашаюсь я.

- “Механизм!”- красиво взрывается Вакстиныч.

- ..., ...? - вдруг чувствую провал в сообразительности я, ничего кроме уродца “Капризм…” на уме не вертится. Пауза затягивается и становится фатальной. Но и Вакстиныч молчит. Должно быть какое-то очень-очень простое, знакомое слово...

- “Эгоизм!” – все-таки, находит его Вакстиныч...

 

А урожая кедровых шишек в том году не было. Вот такой механизм.

 

2

 

С горы на собственном заду

 

По пространству-времени мы прём на звездолёте,

Как с горы на собственном заду!

В.Высоцкий, 1966

 

Клондайк был обнаружен (кто бы мог подумать!) в соседнем поселке Лиственичное. Клондайк – это областная свалка металлолома. Богатства, которые мы там нашли, не снились нам в самых фантастических снах. Остатки разбарахоленных автомобилей, автобусов, полуразобранные самолеты, спрессованное в кубы обезвреженное газорезкой оружие - “стволы”, двигатели, строительная техника ... И! Главная, основная, манящая ценность: погнутые, ржавые, некомплектные велосипеды! За несколько визитов на свалку наш сарай-мастерская был доверху заполнен рамами, колесами, втулками, вязанками велосипедных цепей и кольцами бэушных и почти целых покрышек. Камеры покупались на сэкономленные карманные деньги. Далее начиналось вдохновенное творчество – необходимо было собрать одновременно три велосипеда. Для меня, Прокопа и Вакстиныча. Не обязательно одинаковых, но обязательно оснащенных исправным седлом и надежными тормозами. Руки до сих пор помнят конфигурацию всех деталей, заднюю втулку любой системы разберу и соберу с завязанными глазами и сейчас. После сборки, клепки цепей, регулировки и щедрой смазки солидолом, наступало время испытаний и тренировки.

Наш выезд на некрашеных, сборных, разнотипных машинах вызывал нездоровый ажиотаж у младших пацанов. Особым вниманием почему-то всегда пользовался я: - Смотри, он свой спортивный “Спутник” променял на ЭТО... Но для наших целей не годились ни “Спутник”, ни “Турист”, ни “Украина”. Благополучный мягкий спуск с невысокой сопки Майорской позволял устранить незамеченные недоработки и укрепить моральный дух перед завтрашним испытанием.

Рано утром втроем на одноразовых “горных” велосипедах мы отправляемся в сторону Известковой. Там, совсем близко от вершины – каменоломня и заброшенный поселок, где в свое время зеки добывали известняк. И полуторакилометровая, хорошо укатанная грунтовка к подножью. Еще до полудня мы вкатываем своих железных коней на нужную высоту. Короткий отдых, проверка готовности и, по-очереди – вниз! Не важно, кто придет первым, главное – прийти!

Медленно-медленно разворачивается пространство, взлетает вверх горизонт, визг ветра в ушах сменяется мощным шелестящим гулом пока еще целых покрышек, руль рвется из рук с невероятной силой, не закрывать глаза! На обочинах – валуны и сосны! Стонет, плачет и умирает под тобой железный конь, гравий грунтовки свистит уже вертикально, а душа сверху видит тебя, лихорадочно вцепившегося в руль, чудом уцелевшего, уже на выкате к подножью горы. В тот момент, когда она возвращается к тебе, ты отпускаешь руль, поднимаешь руки – победа! Тебя обнимают счастливые друзья – у нас получилось!

Возвращаемся домой, конечно, пешком. Вакстиныч, как всегда, запевает нашу, любимую:

 

В краю, где пурга свистит,

Где ветер и снег,

Вдруг может на полпути

Устать человек.

 

Начнет отставать,

Начнет ругать пургу.

Но друг разведет

Костер на снегу...*

 

Если сохранилось кладбище велосипедов у сопки Известковой, посчитайте – их должно быть девять...

 

.............................

*) Костер на снегу

Музыка А. Зацепина,

слова Л. Дербенева

 

3

 

"Those Were The Days" (“Дни былые”)

 

1968 год, п.Хомутово, теплая, почти субтропическая, летняя, волшебная сахалинская ночь. Устав бродить поселком, в шалаше трое друзей – я, Вакстиныч и Прокоп. Из транзистора "Планета" льется красивая, нежная, завораживающая, знакомая мелодия.

Вакстиныч: - Сделай громче, хорошая музыка!

Я: - Научились же японцы петь русские песни!

Прокоп: - Да никакие это не японцы, это такой ансамбль, “Жуки” называется...

Вакстиныч: - Не может так ансамбль называться, “Жук” – это автомобиль немецкий.

И были все трое наивно правы-и-не правы… Затаив дыхание, мы слушаем Mary Hopkin, "Those Were The Days", русский романс “Дорогой длинною”, в инструментовке Пола Маккартни и в записи фирмы "Apple".

Нам оставался ровно год вместе. И много всего ждало нас в этом году: открытие звезды Beatles и раннего Высоцкого, первая любовь, стихи, приключения, пожары, окончание школы, расставание навсегда, длинные письма, новая самостоятельная жизнь на материке.

 

Юность. Сахалин. "Those Were The Days". Дни былые.

 

1966, 2011