Слухи о том, что их ресторан вот-вот получит новых хозяев, бродили давно. Уже с полгода. Но на этот раз, похоже, всё складывалось по-взрослому - слишком часто расстроенную мордашку подкрашивала Карина, слишком усердно лютовал её шеф, Вазген Георгиевич. Директор вообще на себя не походил… оно и понятно – новая метла… то, что верхний этаж администрации будет заменён, ни у кого не вызывало сомнений.

А вот на что надеяться ему? Руководителю, так сказать, среднего звена? Копнёт ли новый фельдмаршал настолько глубоко, чтоб зацепить арт-менеджера и всю его немногочисленную рать – оператора, повелителя звука Гошу и подсобных дел мастера… как его… Лёху?

Не хотелось бы. За четыре года место нагрелось. Сформировалось и устоялось.

 

Даманский запарковал машину на свой номер, под навес. Вообще-то, по уму, стоянку следовало поменять – всё-таки плестись через полмассива… или - рядом, за бульваром… есть разница?! Ну да, дороже. Зато – рядом. Это сейчас июль и светло, а в декабре, часика в два ночи, да под вьюгу…

За долгие десять лет, маршрут от стойла автомобиля к дому, выработался в совершенстве: можно было забрать левее, вдоль забора, и тогда, хочешь - не хочешь, а приходилось идти мимо всем известного пивбара. Геометрически, этот путь был раза в два короче, но временные затраты вырастали немеряно.

А можно было идти прямо, через шесть больших дворов стандартных девятиэтажек, что было несколько дальше, но практически гарантировало отсутствие всяческих соблазнов и неожиданностей.

Сергей Леонидович выбрал второй вариант.

 

К серьёзной приставке «Леонидович», он привык достаточно быстро, за пару месяцев. Да и пора бы… тридцать пять лет, солидная внешность, должность, опять же… нет, терять эту работу совсем не хотелось. Музыкант он, надо признать, был никакой, а вот организаторская жилка – за четыре года - проявилась, окрепла, и обещала ещё многое.

Даманский прошагал уже почти полдороги и вышел к небольшому пустырю, заставленному металлическими коробками гаражей – штук десять. Обходя их по периметру справа, остановился прикурить, и тут сначала услышал, а потом и увидел кое-что интересное.

В промежутке между гаражами шла драка.

 

Надо сказать, что сам, в молодости, он не отличался спокойным нравом и костяшки его пальцев были сбиты достаточно часто. Нет, ни хулиганом, ни «братком» он не был, но в житейских потасовках – в школе, во дворе – его не надо было упрашивать принять участие. Это попозже, когда музыкальная круговерть захватила всерьёз, и Сергей начал беречь руки, рассматривая их как отдельный инструмент, без которого клавиши не нажимались – тогда он несколько остепенился. Ну, и возраст…

 

В гаражах «махались» человек пять... нет, четверо. Дело житейское. Он уже совсем было собрался пройти мимо, как вдруг понял, что это не драка, а избиение. Трое сопляков - впрочем, один из них не такой уж и сопляк - молотили четвёртого.

Ещё секунду назад жертва пыталась закрыться от ударов, но самый мелкий из банды рез-ко вскинул руку, в которой что-то блеснуло, и пацан завалился в пыль дороги. Теперь его добивали ногами, то ли озверев от вида крови, то ли – так и было запланировано.

- Эй, уроды! Стоять, блин!!! Вы что тут… - не думая об опасности, Сергей бросился вглубь гаражей.

По старому опыту улицы, он знал, что стоит «вырубить» главаря, и остальные шакалята кинутся наутёк. Но вожак на то и есть вожак, чтоб иметь лучшую реакцию и бойцовский навык…

Старший бандит, с характерным азиатским лицом, резко повернулся к нему и Даманский просто налетел на грамотный удар в пах. Да, тридцать пять – не двадцать, и дрался он, последний раз, годочков этак…

На ногах устоял, но согнулся комом, подставив под руку свежестриженный затылок. В голове что-то хрустнуло, и герой ткнулся носом в сухую июльскую пыль.

 

***

- Да шо ж це таке, господи… шо ж воно робыться… - на козырьке гаража сидела ворона с открытым клювом. Неужто это она причитает… да ещё и на классическом суржике?

Сергей Леонидович поморгал глазами, тряхнул головой и частями, как складной метр, поднялся на ноги.

Толстая тётка суетилась возле второго тела. Ну-у… там дела были, похоже, неизмеримо плачевнее. Парень – да нет, скорее – подросток, лет пятнадцать, - лежал без сознания. Лицо в крови, левая рука неестественно вывернута.

 

- Скорую… скорую – вызывали?

- Та я ж и кажу, шо они як брызнуть отсюда… я ж до Вас… а тут…

- Скорую, я говорю – вызывали?! – на удивление, он понял, что чувствует себя совсем да-же неплохо. Немного тянуло низ живота, и, пожалуй – всё.

- Вызывали, вызывали! Другое дело, когда приехать соизволят… - оказывается, зрителей прибавилось. Худой старик в дореволюционных очках, две студентки, глазеющие на неподвижное тело, мамаша с коляской. Занятно… он точно помнил, что когда остановился прикурить, в округе метров на пятьдесят никого не было.

- Хосподи! А Вы-то – шо? Ничего? – тётка подошла к Даманскому, и тут он её узнал. Толстуха продавала очищенную воду в киоске прямо под его балконом. Это тоже, кстати, - номер… человек внутри ларька выглядит совсем не так, как на улице. Годами здороваешься, разговариваешь, а как встретишься в другом месте, начинаешь вспоминать: « Что-то лицо знакомое… где-то видел…».

- Да нет, нормально… всё порядке… - он рассеяно провёл рукой по затылку, наблюдая, как со стороны проспекта к ним медленно, переваливаясь через вековые колдобины дворовой дороги, плывёт микроавтобус с красными крестами на бортах.

 

И тут парень очнулся.

Он застонал, попытался встать, но только перевернулся на спину и опять затих.

Народу прибавилось. Кто-то уже бежал к «Скорой», махая руками и тыча пальцем в сторону гаражей, кто-то давал советы, как вытащить пострадавшего на дорогу.

Сергей выбрался из толпы и пошёл домой.

 

***

- Да что ты глупости несёшь? Ничего я не знаю… что я могу знать? – Карина затушила сигарету. – Вазген ходит, как туча… работайте, работайте! А сам… Нет, то, что Кацуба продаёт заведение – это точно, но когда и кому… не нуди, Серж! Мне-то однозначно вещички собирать…

 

Утро, людей нет. Они курили на летней площадке ресторана.

- Ладно. – Даманский встал, потянулся. – Поеду я… сегодня и контракт с этими гениями местного калибра подписывать, и аппараты привезут… ну, ты если чего-то, где-то…

- Давай, продюсер, давай… - секретарша махнула рукой, - плоди своих Пугачёвых… вместе с лабудой всякой…

Весь день он мотался по делам.

 

- Вадька! Есть будешь? – Сергей продублировал жену, призывающую мужиков на ужин. Сынуля сидел перед компьютером, в наушниках, полностью отрешившись от реальности. Ну – как знаешь, как знаешь…

Рита накрывала на стол. У неё новая прическа… шестнадцать совместных лет не упрости-ли их отношений, он по прежнему смотрел на жену… э-э-э… как бы это… небезразлично, вот!

- Да, слышишь… - она неожиданно прервала рассказ о какой-то подруге, вернувшейся из Эмиратов, - чуть не забыла! К тебе следователь приходил… сказал, что ещё зайдёт. Это, наверно, по той истории? С дракой?

- Следователь? Ну – да, наверное… - Даманский скривился. Прошла уже почти неделя. Быть свидетелем… суета вся эта… как они, интересно, его вычислили?

 

- Знаешь, следователь – это он представился так, а вообще, скорее всего – стажёр. Очень уж молоденький мальчик… хорошенький… - жена хитро зыркнула на своего повелителя, явно провоцируя.

- Я тебе дам – хорошенький… о доме думать надо! – Сергей сграбастал хрупкую фигурку. - И о муже! Пошли, я тебе покажу… там… кое-что…

- Сумасшедший! Вадька же…

Запиликал входной звонок.

 

И действительно – пацан.

Адонис. Восемнадцатилетний. Да-а… ещё не одна Персефона вцепится за него в гриву современной Афродите… ему бы в актеры… ха! – помощник следователя… друг министра…

Они разговаривали минут двадцать. Адониса звали Константином Феликсовичем!

 

- Сергей Леонидович, Вы единственный, кто может их опознать. Это ж не мелкое хулиганство, у парня сломана челюсть, три ребра, черепно-мозговая… и всё - из-за обычной мобилки и ста десяти гривён…

- Так вы их взяли?

- Задержали…

- А что потерпевший… как его? – Юрий… они ж знакомы?

- Да нет… обыкновенный «гоп-стоп».

Быть свидетелем… муторное дело, и неблагодарное. Бумаги, показания, опознание… потом – суд. Время, суета…

 

- Да с чего Вы решили, что я их хорошо разглядел?

- Так это… Мария Коробко утверждает, что Вы с ними дрались, стало быть – разглядели…

- Какая ещё - Коробко?

- Тоже свидетель… она Вас хорошо знает, но вот лиц задержанных - не видела.

- Это тётка такая… толстая?

- Да. Киоскёр… так – что? Сможете опознать?

 

Сергей взял сигарету и отошёл к окну.

Надо же! Действительно, всё в этом мире завязано, зациклено и замотивировано. Сюжеты возвращаются, логические цепочки, как бы хитроумно они не переплетались, рано или поздно распрямятся, аналогии займут подобающие места.

- Да. Смогу. По крайней мере, двоих. Третьего рассмотрел плохо… недосуг, сами понимаете, было…

 

Когда служивый Костик - Феликсович! - ушёл, Даманский взял из холодильника запотевший «Славутич» и вышел на лоджию. Закурил. Сел в кресло. События почти двадцатилетней давности всплывали уверено и настойчиво, а картинки воспоминаний стали приобретать цвет и яркость, резкость и звук…

 

***

- Алло, Даманский! Не спеши, иди сюда!

Сергей поднял брови. Что значит – иди сюда? Орёл, понимаешь…

- Тебе чего?

Гармаш стоял за углом школьного забора. Местная курилка.

 

Генка был старше на год. Крепкий, наглый, самоуверенный. С необъяснимой кличкой Чингиз – ничего азиатского в его лице не прослеживалось. Они не были ни друзьями, ни приятелями, хотя пару раз гуляли в общих компаниях.

- Ты вот что… - Гармаш отвёл глаза и мастерским щелчком отправил сигарету за десяток метров в кусты. – Что б я не видел тебя возле Ленки… понял? Здоровее будешь. Тёлок валом, так что не раздражай меня, менестрель…

 

Внешне, разницы в год между ними не было, Сергей выглядел даже постарше.

- А то – что? В угол поставишь? – Даманский принял отработанный перед зеркалом нагло-насмешливый вид, после которого настоящие самцы либо наносят первый удар, либо потихоньку отваливают.

- Вот так, значит… не проникся… - Чингиз, прищурясь, смотрел куда-то мимо него. – Лады. Я тебя предупредил.

Сплюнул сопернику под ноги, повернулся и ушёл.

 

Сцепились они через два дня, прямо в школьном коридоре. Елена Прекрасная звонко хохотала над Серёгиным умничаньем, тот и старался, как мог. А Чингиз, судя по всему, заработал свою кличку именно благодаря резкости принятия решений… не обращая внимания на обстановку, не видя ничего, кроме торжествующего соперника, он просто подошёл, и нанёс грамотный апперкот.

Через пару секунд, бойцы катились по широкой парадной лестнице, хрипя, как матёрые лоси в период гона. А внизу, вскочив на ноги, Даманский неожиданно легко и эффектно добыл победу – то ли не такой уж спец оказался Генка, то ли класс Сергея был действительно выше… короче, Гармаш утёрся и, обесчещенный, сгинул зализывать раны. Победа, красавица и значительно выросший рейтинг остались за триумфатором.

 

Прошла неделя.

Сергей возвращался с репетиции, мурлыча звёздам очередной блюз, пришедший в голову на уроке химии, и не имеющий с ней, химией, ничего общего.

Ни кто бил, ни самого удара, он не разглядел – просто шагнул из-за угла в родной двор, и покатился по неостывшему ещё асфальту, сдирая локти, колени и музыкальные пальцы. Встать не дали – носок кроссовки хоть и скользнул по скуле, всё же опрокинул тело опять на землю… и резкая боль в животе. Нападавших, ясное дело, не видел, удары сыпались непрерывно - хлёстко и продуманно, успеть бы закрыть голову - это была не обычная драка. Как минимум, его хотели положить в больницу, а, скорее всего – покалечить. Чёрной жути добавляло то, что избиение проходило в полной тишине, никаких «твою мать» и прочих «сука… урою!».

Деловое сосредоточенное хеканье.

 

Наконец экзекуция прекратилась, тёмные силы сгинули. Сознание он не потерял, но и встать не мог – рядовая боль полностью перекрывалась огнём в животе и правом боку. Спустя пару минут, Даманский всё же дополз до стены здания. Закусив нижнюю губу, поднялся на колени, передохнул, и, царапаясь о кирпич, встал на ноги.

Двор пуст… ну да, около двенадцати.

 

Голова… мир покачивался. Светится лампочка его подъезда, десяток метров не дошёл. Горят окна, горит одинокий уличный фонарь, освещая скамейку и грубо сколоченный стол, на котором в светлое время доминошники забивают своего «козла». Насмерть.

А за столешницей сидит тёмная фигура… курит.

Докурил, сплюнул, и мастерским щелчком отправит бычок в его сторону. Окурок ударился о стену, о плечо и упал к ногам.

 

Две недели Сергей провалялся в койке – сначала больничка, потом дома. Сотрясение, ключица, два ребра… могло быть хуже.

Родители подали заявление, но дело было тухлое. Обыкновенное ограбление, гоп - стоп… исчезло портмоне с десятком гривен, ещё какая-то чепуха… а времечко-то было – о-го-го! – начало девяностых! Не такие «глухари» зависали…

И главное – никто ничего не видел. Вечер, пустой двор… нет свидетелей.

Не было их, свидетелей.

 

***

Даманский вынырнул из прошлого, допил пиво и вернулся в реальность.

Да… протоколы, подписи. Ладно, завтра…

 

Опознание прошло, на удивление, быстро. Третьего, правда, он так и не вспомнил – ну, не зафиксировала память длинное, невыразительное лицо с маленькими, близко посаженными глазами. Эти двое – совсем соплячьё, шакалята, только-только отращивающие мелкие зубки, загривки, и жёлтые глаза с щелевидными зрачками. Натаскиваются.

А вот вожак – тот ещё волчонок! Что-то в нём дикое, средневековое… от половцев-степняков и хазаров неразумных… Угрюмый, смотрит из подо лба. Этот далеко пойдёт.

 

Следователь и сопутствующая ему группа правозащитников, к процедуре отнеслись скучающе. Безучастно. Зато юный Феликсович был явно на подъёме, азартен и возбуждён. Стажёр!

- Спасибо, Сергей Леонидович! – он проводил Даманского до крыльца. – Спасибо! Жаль, что не помните третьего! Если бы все… - и тра-та-та, и тра-та-та…

- А как там хлопец этот…

- Хлопец? А – потерпевший… да ничего, выживет.

Сергей поехал на работу.

 

Он припарковался возле центрального входа, и ещё не выходя из машины, увидел бегущего к нему Гошу. Его «правая рука», был как всегда, растрёпан.

- Леони… дыч… Леонидыч!

- Тихо, тихо… до двадцать первого декабря ещё полгода! И вообще - по новостям передали, что Верховная Рада конец Света отменила, а Президент указ подписал.

- Ни хрена они не отменили! Вон – Черти понаехали, в кабинете Вазгена сидят…

Понятно. Новая метла. Со своими вениками, швабрами и прочей уборочной техникой. Ну – что ж… Даманский уже давно плюнул, и решил, что чему быть – тому не миновать!

- Представительный такой мэн, солидный. И свита – пять человек… - Гоша распахнул двери, - а Михалыча уже уволили! Что это, говорят, за внешний вид, а особенно – бакенбарды? Сейчас швейцары этакого не носят…

 

Карина сидела за своим столом, гордая, но с красными глазами.

- Ясно, Монро… ясно. Кого-нибудь вызывали?

Она махнула рукой.

- Тебя – нет.

- Ну и ладушки. Так кто купил – Сергеев или Матецкий?

- Не-а. Новый какой-то… фамилия… - она полезла в бумаги, - фамилия…

Внезапно ожил динамик.

- Карина, одын кофе и одын чай, – кавказский акцент у шефа явно обострился. – И найди Даманского… пусть зайдёт.

Сергей состроил рожу – вот так, мол! – поправил галстук и прошествовал в кабинет.

 

- Добрый день! – несколько секунд и… да-а… изменился Генка, Геннадий Николаевич… изменился… нет, ну надо же! Судьба играет человеком, а человек играет на трубе!

Гармаш здорово погрузнел. Этак за соточку потянет… и полысел. Не полностью, не полностью… но залысины, безусловно, причёску формировали.

Школьный враг тоже узнал. Глаза сузились, он побагровел… столько лет! – а откровенная злость и неприязнь тут же проявились на лице. Сидящие за столом с удивлением уставились на Босса.

- Даманский… - Гараш взял себя в руки и вернул лицу прежнее величественное выражение. – Реконструкция заведения будет полной, включая и кардинально новое отношение к развлекательным программам… формировать которую будут не дилетанты, а настоящие профессионалы. Вы свободны, Ваши услуги не требуются!

- Да. Я понимаю… - Сергей принял отработанный в юности нагло-насмешливый вид. - Давай, Гендос, руководи… - он повернулся и вышел, аккуратно прикрыв дверь.

 

***

Через два дня неожиданно позвонил Константин Феликсович.

Даманский валялся на диване, под вентилятором (кондиционер поломался), пил пиво и решал, что лучше: опять давить клавиши в среднезанюханном кабаке, куда звали старые друзья, или идти младшим арт-менеджером в приличное заведение… но на такие деньги, что курить придётся или бросать, или переходить на сигареты без фильтра.

После недолгих приветствий выяснилось, что помощник следователя хочет встретиться, а говорить по телефону – не хочет. Пиво в доме заканчивалось, и, исходя из ситуации, было решено встретиться на проспекте, возле продуктового маркета.

 

Костик выглядел несколько не в своей тарелке, смущён и застенчив.

Выяснилось, что всё-таки, было бы хорошо, если б свидетель опознал и третьего бандита, всю, можно сказать, преступную группировку в целом.

- Так… я его действительно не видел… не помню.

- Но их же было трое? И взяли мы их вместе, троих! Вы – что, сомневаетесь, что этот…э-э-э… Горюнов участвовал в драке?

- Да нет… скорее всего – конечно, участвовал… только я его не запомнил.

- Ну – вот! – Феликсович утвердительно кивнул. – Так это… опознаете?

- Нет.

Юный Адонис был явно расстроен. Что-то не складывалось, чьё-то задание провалено…

- Минуту… - он набрал номер, поговорил. Подумал, набрал ещё один.

 

- Хорошо… тогда я Вас попрошу - поговорите с отцом потерпевшего. Юрий в тяжёлом состоянии, родители требуют сурово наказать всех троих. А без Ваших показаний Горюнов может уйти «чистым».

- Да зачем мне с ними встречаться?! И – где?

- Они сейчас подъедут, никуда не надо…

- Но… - Сергей не знал, что сказать, пауза затянулась.

- Да, конечно! – Костик истолковал заминку по-своемому. Лицо прояснилось, ему стало легче. – Само собой, конечно… они отблагодарят!

Поворот оказался неожиданным. Сергей закашлялся и полез в карман, за сигаретами.

Позади взвизгнули тормоза.

 

- Добрый день! – кто-то здоровался, выходя из машины.

Даманский обернулся.

В полуметре от него, протягивая руку для приветствия, стоял Геннадий Николаевич Гармаш.

 

***

 

Вечернее шоссе…

Гитарный перегруз,

Несётся Чёрный Пёс… из Ада или Рая?!

На все? Давай – на все!!!

И полуночный блюз

Накручивает ночь, мне фишки подвигая…

 

Суд был назначен на четверг. Оставалось два дня.

 

- Ну?! И что ты решил? – приятель Борька с неподдельным интересом смотрел на собутыльника. Уже третий день, по инициативе Даманского, двое «временно безработных» встречались в пивбаре. Необъяснимый, но проверенный поколениями, славянский способ решения проблем…

 

Да что же это я?!

Забыл швырнуть пятак…

Затёртая Судьба – орёл там, или решка?

Хозяин декабря

Всё сделает не так…

Он не подскажет мне, где проходная пешка…

 

- Что решил… да если б что решил, то не сидел бы здесь!

 

Нет, с опознанием третьего бандита и обещанной благодарностью, всё решилось тут же, по месту. Реакция у него была лучше… щелчком послав так и не зажжённую сигарету в живот Гендосу, застывшему с протянутой рукой, он плюнул под ноги, повернулся и ушёл. Тут всё понятно.

Вопрос стоял по-другому: крамольная мыслишка прийти в суд, и вообще не опознать этих подонков, всё чаще и настырней всплывала на поверхность. С другой стороны – с каких это дел пострадавший хлопец Юрка должен гасить долги урода-отца?

- Да. Правильно. – Сергей отхлебнул из бокала. – Но как же тогда – «… до третьего колена»? А в некоторых вариантах – даже до седьмого. И вообще…

 

- Всё! – Даманский встал с кресла. – Домой. Хватит.

- Так решил-то – что?

- Решил… В суд – пойду. Пойду! А там… монету кину… пятак, блин!

Он повернулся, и, сутулившись, зашагал по проспекту.

 

***