Они сидели на пирсе, болтая ногами в воздухе. Вода плескалась в полуметре от босых ног. Невдалеке томились яхты. Утренние прогулки были завершены, а вечерние ещё не начались. Паруса были спущены, голые мачты пронзали прозрачный воздух, целя, словно шпилями, в самое небо. Ни облачка, редкостная погода для Прибалтики – штиль…

 

Она смотрела на линию горизонта, ей было спокойно и хорошо. А он... он был наэлектризован и вибрировал так, что, казалось, пирс ходит ходуном. Почему он так напряжен? Ведь любовь – это свобода, как он не понимает! Ему нужны гарантии. Какие могут быть гарантии у парусника, стремящегося вдаль?! Только лишь простор, шум ветра и вода за кормой – всё, никаких гарантий! Красота и гарантии – несовместимые вещи.

- Я хочу быть с тобой и днем и ночью. Я хочу засыпать с тобой и просыпаться с тобой. Я хочу тебя всю! – говорил он, словно в бреду.

- Ты хочешь насадить бабочку на булавку, - устало произнесла она.

- Какую бабочку?

- Ты хочешь удерживать парусник у причала, - как же он поплывет?

- О чем ты? Я говорю о любви к тебе!

- Нет. Ты боишься любви и требуешь меня в свою собственность.

- Не говори ерунду. Какую собственность? Ты хочешь вечно быть любовницей?! Разведись с мужем, я сразу на тебе женюсь, и все будет хорошо.

- А сейчас плохо?

- Сейчас ты не моя.

- Я люблю тебя, как никого никогда не любила, чего же тебе ещё?

- Ты с ним, ты приходишь не в мой дом, меня это мучает.

- Ты говоришь о моем теле? - она положила голову ему на плечо, – мое тело любит тебя каждой своей черточкой и каждой складочкой, а о душе и говорить нечего. Впрочем, не знаю, в чем разница.

- Я не успокоюсь, пока ты не станешь моей. Хочешь, я сам поговорю с твоим мужем?!

- Зачем?

- Чтобы он отпустил тебя, отдал тебя мне.

- Боже мой, я чувствую себя куском мяса на базаре...

Он вздрогнул. Притянул её за плечи.

- Ты моя бабочка, и мой парусник… моя мечта!

- А ты мне предлагаешь набор: пчела, моторная лодка, быт. – Она высвободилась из его объятий. - «Отвяжи от причала мечту, её норову претит узда….»

- Это из стихотворения?

- Да.

- Кто сочинил? – рассеянно спросил он.

- Я. – Она поправила сбившиеся волосы. Он с интересом посмотрел на неё, произнес:

- Скажи это своему мужу.

- Мой муж - это и есть моторная лодка, я там - пчела, и связывает нас быт. А у нас с тобой море!!! Ветер! Свобода!

- Свобода, это когда любой может взять парусник на прокат?

Она резко отодвинулась, словно напоролось на что-то гадкое. Встала. Подняла с пирса босоножки.

- Ты куда?

- Хочу побыть одна.

- «А он, мятежный, ищет бури, как будто в буре есть покой», - кривыми губами выговорил он.

- Не бури… свободы.

- Какой, к чертям собачим, свободы может хотеть женщина?! – почти вскричал он.

- Тю-ю! – она отошла ещё на пару шагов. Начал подниматься ветер. Вот и все. Штиль кончился. Вода покрылась колючей рябью, словно ей стало холодно и нервозно.

- Стой! – он вскочил на ноги, одним прыжком сократил разделяющее их расстояние. – Не злись! Да, я собственник. Но я хочу быть с тобой. Я готов быть твоим, стоять у причала и ждать.

Она встряхнула волосами, взмахнула в сердцах рукой и проговорила по слогам:

- Не-на-до-на–при-ча-ле!!! Поплыли в море! Оторви ты ноги, - бабочки не боятся упасть в море, парусники не боятся улететь в небо, почему ты боишься?!

- Чего я боюсь, чего? Я не понимаю, о чем ты? – он почти кричал. Ветер начинал усиливаться, всплески волн бились о сваи причала. Ещё немного и начнет заливать сам пирс.

- Да, не понимаешь... – она, не обувшись, повернулась и пошла по дощатому настилу к берегу.

- Бабочки, парусники….Бред это все. Детские игры! Просто нам надо быть вместе. Нам же было хорошо!...- кричал он вслед.

- Было. – Прошептала она, не оборачиваясь…