Пшеничное слово

 

Колыбель любой цивилизации, даже, если та была взращена на рисе или маисе, раскачивалась под размеренное вращение каменных жерновов и в радости от теплых душистых лепешек. Мир забыл уже полбу-двузеренку, что поддерживала дух строителей пирамид в Египте, и даже древнюю пшеницу, что вскормила культуру бронзового века в Европе. Но сохранилась и ныне буйно колосится на полях Туркменистана древнейшая белая пшеница «акбугдай». В ней заключена мудрость природы и предков. Это не сорт зерна с определенными качествами, а сообщество зерен, адаптированных к разным условиям погоды и земли. И в засуху прорастут они. И обильный на дожди год дадут урожай.

 

Еще недавно рыжими львами на охране въезда в Ашхабад по обе стороны анауской дороги возвышались барханы, эти чудом сохранившиеся в урбанистической среде песочные гиганты пустыни. Интересно, дрогнула ли рука у того начальника, который подписывал приказ использовать как строительный материал живую достопримечательность со специфической песчаной растительностью? Волновало ли его, что творит пагубное, разрушительное для экологии древнейшей земли, оставившей заметный след в истории цивилизации? Чуть подальше по дороге видны изъеденные лопатами археологов со всего мира зеленые, правда, только зимой, знаменитые холмы Анау. Пугает, а вдруг и им найдут применение строители. Ведь не всякому чиновнику, к сожалению, известно, что именно про эту землю говорится в произведении советского писателя Ивана Ефремова. Герой его книги «Лезвие бритвы» сетует, что до сих пор еще мало изучена «сверхзамечательная культура Анау». Прав писатель. На планете найдется не много мест, где столько свидетельств, проливающих свет на важнейшие этапы развития человеческой цивилизации. Там, в предгорьях Копетдага, действительно, развивалась важная для мировой истории культура.

Анау сейчас город, а в начале прошлого века лишь точка на карте Центральной Азии, которая, тем не менее, интересовала ученых, даже заокеанских. Американский геолог, опытный климатолог профессор Рафаэль Пампелли обратил внимание на туркменские земли, тогда южную окраину Российской империи как на место, где вполне возможно будет открыта неизвестная науке культура. Основывался он на том, что в обозреваемые им тысячелетия на огромной территории уже освоенного человеком мира эта долина в предгорьях Копетдага была самой благоприятной для жизни. Причиной поисков было и желание найти прародину ариев. Полемика вокруг арийской проблемы носила в те годы преимущественно научный характер и не имела еще того негативного смысла, который приобрела позже стараниями расистов всех мастей.

Пампелли, проводя исследования, пересек Китай, Монголию и русскую Сибирь, повторив, по сути, маршрут Великого шелкового пути с Востока на Запад. В поселок Анау он смог приехать, преодолев немало формальных трудностей, только в 1904 году, с семьей, и замечу, уже в довольно преклонном возрасте. Финансировал исследователей фонд знаменитого американского промышленника и филантропа Карнеги. Раскопки велись под наблюдением профессора Петербургского университета, известного востоковеда В. Бартольда и с разрешения министерства Императорского двора с условием, что все найденные археологические ценности должны оставаться в пределах Российской империи.

В экспедицию профессор пригласил опытного археолога Губерта Шмидта, того самого, который вместе с Генрихом Шлиманом искал древнюю Трою, описанную Гомером. Вспомним, в 1876 году в гробнице Микен окрыленный Шлиман с трепетом снял золотую маску с лица покойника, искренне убежденный в том, что перед ним останки царя Агамемнона. Меньше чем через тридцать лет появились и результаты другой, не менее знаменитой экспедиции 20 столетия, экспедиции Пампелли на холмах Анау. Они были не менее ошеломляющими, чем шлиманские находки. То были дни восхитительных анауских удач. И еще раз удивляюсь провидению американского ученого, специалиста в климатологии, а не в археологии! Профессор Пампелли доказал, что в достославные времена на подгорной равнине Копетдага разворачивалась «роза ветров» истории цивилизации человечества.

Ашхабадское общество тогда долго судачило об этих странных американцах. В экспедиции были специалисты-геологи, значит, американцы искали нефть? А искал Рафаэль Пампелли и нашел-таки в слое угля на южном холме Анау зерна самой древней в мире пшеницы. Большее, он обнаружил¬ эпоху мирных поселений Центральной Азии, которая так похожа на благоденствие земледельцев известного Плодородного Полумесяца. Там, считается, Ной после потопа, возрождая жизнь, посадил первую виноградную лозу. А на анауской земле впервые в истории человечества начали выпекать хлеб из белой пшеничной муки. По весне там зеленели поля. Пампелли нашел черепки посуды, древние каменные мельницы, которые, впрочем, мало отличаются от тех, что и ныне в ходу у добросовестных сельских хозяек.

 

Земле всегда присущ запах, говорится в индийском эпосе «Махабхарата». Моя родина всегда пахнет хлебом.По-прежнему, стирая грани эпох, кружатся жернова из древнего песчаника. Даже во дворах комфортабельных столичных «элиток» пылает все тот же древний тамдыр, над которым порхают ласковые материнские руки. Скатерть, полная лепешек-чуреков, символизирует достаток в доме, стабильность и покой. Это память о былой славе здешней земли, прежде богатейшей житницы Азии. Это возрождение национального самосознания народа и вековой практики адаптации к суровой действительности: «Если у тебя нет пшеничного зерна, то найди пшеничное слово».

Нигде до сих пор я не ела хлеба, вкуснее туркменской домашней лепешки. Ученые мира объясняют это тем, что веками жители здешней земли предъявляли особые требования именно к муке для выпечки в тамдыре. И еще. Спросили у туркменки, почему у нее такой вкусный хлеб. Она ответила, что не забывает вкладывать в тесто немного своей души. Она печет хлеб и приговаривает: «Покровитель Пугта! Я испеку, а ты стой рядом».

Отломлю кусочек солнца-лепешки и обязательно, по обычаю, заберу с собой в дальнюю дорогу. И да хранит меня мой хлеб! Он имеет магическую силу. Со специальными маленькими хлебцами-оберегами уходили туркменские воины на войну с фашистами. Бывший солдат, ныне известный туркменский живописец, до сих пор хранит лепешку, которая оберегала его на фронте. Недавно я побывала в Питере и там поняла, что избалована радостным туркменским хлебом. Вкус упакованных в целлофаны буханок затейливых форм выдавал безразличие производителей к главному, к качеству продукции. Да, в хлебопечении машина все еще отстает от мастерства рук человеческих. Суррогаты и подделки продуктов питания не только портят наше здоровье, но и уничтожают гармонию – основной принцип существования мира.

Самый важный продукт одухотворен и очень восприимчив к негативу. Представители многих конфессий не употребляют магазинный хлеб, а к выпечке хлеба допускают людей только с очищенным сознанием. И в христианских, и в индуистских храмах это древнее правило свято исполняется.

Интересный случай. Ашхабадские власти постановили убрать ряд дачных построек в пригородной зоне. Подчиненные все исполнили беспрекословно, быстро и четко. Не осталось и кирпича от дачных домов. Но никто не посягнул на святое, на глиняную печь для выпечки чуреков. Стоит до сих пор среди новых посадок деревьев этот одинокий тамдыр.

На берегу Мертвого моря видела древнее поселение ессеев. Там печи для выпечки хлеба устроены так, как и тамдыры во дворах туркменских домов. Заботливо слеплены из глины, сохранились даже отпечатки ладоней древнего мастера. Тамдыры, они и в Израиле, и в Южной Америке, тамдыры. А вот «хлебом» люди называют различные продукты в зависимости от образа жизни. Для скотоводов «хлеб насущный» – это молоко и мясо, для рыболовов – рыба. Не случайно перевод «Отче наш» на язык эскимосов начинается буквально так: «Рыбу нашу насущную даждь нам днесь». Народ-земледелец под хлебом подразумевает пищу из размолотых зерен злаковых растений. А есть еще народы маиса… Все, без чего мы не можем жить, иносказательно мы называем хлебом жизни. Вифлеем переводится как «Дом хлеба». Иисус, Хлеб Жизни, родился в Вифлееме. Посланников Бога каждой эпохи называют Хлебом жизни, «Ибо хлеб Божий есть Тот, Который сходит с небес и дает жизнь миру», говорится в Евангелии от Иоанна.