Модельер Слава Зайцев Модельер Слава Зайцев

Это было в то время, когда входили в моду болоньевые плащи. Мы, сводный студенческий стройотряд из Союза, работали на озере Балатон. Работу нам находили венгры такую, чтобы мы от безделья не скучали: то какую-то канаву выкопать, то кукурузу прополоть. Словом работа не тяжелая, но и денег не заработаешь как в стройотряде на целине. Поэтому когда студент из польского отряда предложил, привезенные из Италии болоньевые плащи, многие наши бойцы развели руками, денег-то не было. Молодой, предприимчивый преподаватель фотодела Анатолий уговорил продать кинокамеру. У нас в Союзе этих плащей не достать. В то время в обиходе было понятие не купить, а достать. Пришлось продать кинокамеру «Красногорск», чтобы отовариться. Денег хватило не только на плащи, рубашки, но и на сухое вино «Серкаборат» - серый монах. Венгерские монахи толк в вине знали.

 

На обратном пути пришлось задержаться в Москве, чтобы купить «Красногорск», все-таки камера была университетская. Анатолий, напросился переночевать к актеру Малого театра Валерию Малышеву. Анатолий с ним познакомился, когда тот был на гастролях в Алма-Ате и привез ему кучу фотоснимков. Отправив телеграммы домой, мы отправились к Валерию. У него тогда жил еще никому не известный художник-модельер Общесоюзного Дома моделей одежды на Кузнецком мосту в Москве Слава Зайцев. Будущий знаменитый модельер наших итальянских плащей почему-то не оценил, но от вина не отказался. Он работал над японской коллекцией и между делом расписывал у Валеры кухонные доски в японских мотивах. Слава, узнав, что мы работали на мадьярских полях, не прекращая росписи доски, вспомнил о своей первой коллекции спецодежды для работниц села.

 

После окончания Московского текстильного института по специальности «художник-модельер» Зайцева распределили работать художественным руководителем на небольшой швейной фабрике в подмосковном городе Бабушкине. Предприятие специализировалось на выпуске рабочей одежды, и задачи перед модельером стояли вполне конкретные. Первая коллекция Зайцева была яркой и функциональной — цветные телогрейки и юбки из пестрых павловских шалей для работниц сельского созяйства. И хотя эту коллекцию не выпустили «в тираж», фоторепортаж о ней опубликовали несколько зарубежных изданий. - Реакция же начальства на мою коллекцию была жуткая, просто страшная. Мало того, что меня раскритиковали на эстетическом совещании, так еще и на фабрике устроили товарищеский суд. Причем, там присутствовали и мои сокурсники. Меня с позором выгнали с должности художественного руководителя и «посадили» на фабрику. В течение двух лет я работал, перерабатывая старые куски тканей, как говорится, неликвиды. И добился того, что модели из них стали продавать в магазине «Весна» на Кузнецком мосту. Я ушел оттуда с воспалением мозга на нервной почве и потерей зрения. В это время на Бабушкинскую фабрику приезжали иностранные журналисты, так за мною постоянно следили, как бы я в их присутствии чего не выкинул. И он рассказал, какую роль в его жизни сыграл Пьер Карден.

 

- Выдающийся человек, обожаю совершенно этого человека. Огромную роль сыграл. Дело в том, что когда в 1965 году они приехали в Москву - 130 человек было, высший свет Парижа, Жилель Вуко привез целую группу высшего света Парижа. И среди этого высшего света Парижа был и Пьер Карден, Марк Боан, который Диора тогда возглавлял, Ги Лярош, художник, потом масса была замечательных художников и прочее-прочее. И попала группа людей совершенно неожиданно… Пришла француженка. очаровательная рыжая журналистка – это 1965 год, начало весны, апрель, говорит: «Славочка, вы знаете, с вами хотел встретиться Карден, потому что он о вас слышал...»

 

- Я пришел в Дом моделей на Кузнецком мосту, говорю: «Вы знаете, я вынужден рассказать, что я иду встретиться с Карденом». Они говорят: «Категорически нельзя». Но я понимал, что если я не встречусь с Карденом, это просто для меня погибель, тем более что я в то время жил этой идеей, я во сне был у Кардена, у Диора дома, в мастерских, я просто болел этими людьми. И вдруг живой Карден появляется. Я пришел в гостиницу «Киевская». И вы знаете, интересно, мне тогда нечего было одеть, пошел, купил пальто за 17 рублей, у нас на метро «Аэропорт» - буклированное серо-черное, красивое венгерское. У Левы Збарского взял замшевый пиджак. Чтобы хоть прилично выглядеть, потому что просто у меня ничего не было. Вот, и пошел в эту гостиницу на встречу с ними. Я вхожу в гостиницу, поднимаюсь по лестнице. И вот в вестибюле стою, смотрю, идут люди, они спускаются вниз, сверху с завтрака и смотрю, Карден живой. У меня все внутри задрожало просто как у ребенка, знаете? От страха и от возможности увидеть этого живого человека, пожать ему руку. Я говорю: "Пьер?" Так, тихо сказал, а, оказывается, крикнул очень здорово от страха. Он увидел, кто его зовет. Так: "О? Слава?" И все, и здесь мы слились вообще потрясающе, он меня схватил, повел к себе в номер, показал свои работы. Я забыл все английские слова, которые я знал. Чего-то лепетал, было странно, он говорит: «Пойдем с нами в Кремль, в Оружейную палату». В общем, короче говоря, встретил потрясающе.

 

Объективности ради следует отметить, что тогда в 1969 году показ, созданной совместно с группой ведущих художников ОДМО, коллекции моделей одежды для Всемирной выставки в Токио прошел без участия автора. В одном из интервью он рассказал, что стало поводом для этого. «Я однажды пришел, это где-то был 1969 год, перед поездкой в Японию (мы должны ехать в Японию с Домом моделей, с Кузнецким мостом)… Я такой счастливый бегу, волосы у меня были длинные тогда, рассыпались. У меня легкие волосы были всегда очень. Я прибегаю в министерство наше к Тарасову, министру легкой промышленности, встаю около кабинета. Подходит наш начальница отдела кадров министерства и говорит: «Вячеслав Михайлович, вам не кажется, что вы своим внешним видом показываете дурной пример советской молодежи?» Я говорю: «Простите, как? Каким образом?» - «Что у вас за волосы такие странные?» Я говорю: «Простите, если быть последовательным, то вы, простите, как начальник отдела кадров министерства не имеете права ходить в таком платье». Ну и все. Она меня сняла с поездки, и с тех пор меня 20 лет не пускали никуда».

 

После той встречи они с Карденом подружились. - И он после, приезжал уже в Москву, с коммерческими целями, пытаясь открыть бутики здесь, я помогал ему очень здорово в этом плане, курировал его коллекции, давал манекенщиц, помогал показы проводить. Потом уже позже, когда мы встретились с ним в 1980 году в Болгарии, когда я должен был поехать в Болгарию – я уже в то время работал в ателье маленьком, ушел из Дома моделей на Кузнецком мосту. И когда мы приехали в Болгарию... Кстати, в Болгарию меня тоже не пускали – меня в то время никуда не пускали. Он поставил условие категорическое: «Или Зайцев приедет, или я вообще не появлюсь в Болгарии». И болгары договорились с нашей партийной организацией, меня выпустили.

 

Это сейчас он знаменитый модельер, живописец, график, Народный художник РФ, художник театрального костюма, действительный член Российской академии гуманитарных наук и искусств, член-корреспондент Российской академии художеств, профессор кафедры моделирования одежды и обуви Московского текстильного университета. Был ведущим телевизионной программы «Модный приговор» на Первом канале. Его работы выставлялись в престижных картинных галереях США, Бельгии. Автор нескольких книг, посвященных вопросам моды. Почётный гражданин городов Иваново и Парижа. А на фестивале «Лучшие пять модельеров мира» в Японии коллекция Вячеслава Зайцева признана лучшей.

 

На вопрос: нужно ли преподавать в школе азы моды? Например, в старших классах ввести уроки «Хороший вкус в одежде» или «Как найти свой стиль?» выдающийся модельер ответил: - Я считаю это - замечательная идея, просто прекрасно. Потому что я считаю, что вкус надо прививать с детства. Потому что, к сожалению, люди, которые выходят из школы, абсолютно безграмотны, как правило. Если человек сам не пытается проникнуть в этот таинственный мир красоты и моды, то, естественно, получается масса казусов, которые порой превратно действуют на жизнь, которые мешают жить человеку, если он элементарно не знает законов вкуса. Я считаю очень грамотная, великолепная идея. Он знал, что говорит - первопроходец в советской моде, он первым заговорил о красоте как образе жизни, совершив прорыв в мир западной моды, создал свой Дом Моды и первый Театр Моды в нашей стране.

 

К сожалению, в России и на всем постсоветском пространстве в этом смысле положение весьма печальное. От большого количества кафедр и центров по эстетике, существовавших в СССР, осталось очень немногое. В девяностых годах вышел приказ министра образования и министра культуры, согласно которому эстетика была выведена, исключена из всей системы образования. В настоящее время в России нет ни одного журнала по эстетике и эстетическому воспитанию. В силу этого плачевного положения эстетики и эстетического воспитания Россия отстала от других стран на многие годы. Кадры ученых-эстетиков заметно сократились, как сократились и кадры преподавателей эстетики. В Санкт-Петербурге была проведена конференция «Искусство без эстетики», где было показано, насколько опасно эстетическое отставание страны, поскольку исчезают научные критерии оценки произведений искусства, что ведет к заметному снижению их уровня и качества, не говоря уже об уровне художественно-эстетического вкуса.

 

Тогда мы всего несколько дней провели в разговорах на кухне у актера Валерия Малышева, выпили несколько бутылок янтарного «Сюркебарата». Через несколько дней получили денежный перевод из дому, купили «Красногорск» и оставили Славу в его творческих поисках над японской коллекцией. Но, казалось бы, случайная встреча с этим выдающимся человеком не просто запечатлелась в памяти, всякий раз при появлении его на телеэкране в душе возникает трепетно-теплое чувство встречи с прекрасным Человеком. - Я очень люблю жизнь, говорит Слава Зайцев,- Я всегда улыбаюсь - меня в детстве звали солнечным зайчиком. Даже когда очень плохо, подхожу к зеркалу, смотрю и говорю себе: «Заяц, ладно, все пройдет! Мне Бог дал возможность прикоснуться к гармонии и подарить эту радость другим. Я всем обязан провиденью...». Но лучше всего о его титаническом труде говорят строки его стихов:

Я в одиночество вхожу.

Дверь открываю, спешу

Зажечь тепло излучающий фонарь.

Поток его лучей спешит

Меня согреть и успокоить.

Но знаю я один, как это тяжело.

Мне тяжело, другому, видно, так же.

Но тот, другой, одиночество души моей

Понять лишь только внешне сможет.

Уйдет, останусь я опять один –

И все сначала.

Но видно, Бог предначертал мне этот путь.

Смирюсь, и буду жить…