Борис Петрович работал начальником инженерной службы небольшого предприятия в маленьком городе. Был он человеком уже не молодым, но ещё очень даже ничего. В полном расцвете сил, так сказать.

По роду службы Борису Петровичу приходилось отвечать за техническую подготовку предприятия. От получения разрешительных, лицензионных документов, до ремонта трубопроводов и сетей. От эксплуатации холодильного оборудования и лифтов, до содержания зданий и сооружений. Хлопотное и ответственное дело, не терпящее суеты.

Борис Петрович подчинённых не ругал. Старался убедить, а не обхамить. И сам хамство не переносил. А нахамившего хоть раз - уже не мог принимать за равного. Протянутую руку пожимал, но испытывал при этом такое чувство, словно поздней осенью, ступая в черных, начищенных до блеска туфлях по хрупкому льду, проваливался вдруг по самую щиколотку в коварную лужицу, и отвратительно мерзкая, холодная каша обволакивала не только ступни ног, а, кажется, и всё тело.

Жена у Бориса Петровича – Ольга Владимировна - учительница русского языка и литературы. А друзья у них, в основном, бизнесом занимаются, или предпринимательством. И если на каком-нибудь мероприятии или просто на шашлыках собирались в кругу друзей, то новым людям, при знакомстве, Ольгу Владимировну и Бориса Петровича так и представляли:

- А это у нас - Оля – учительница, и Боря - инженер.

Вроде бы и инженеры по-прежнему нужны, и учителя, но чаще, почему-то, новые знакомые, с удивлением спрашивали:

- Неужели?

Именно так, почему-то…

 

Да, и ещё. Недолюбливал Борис Петрович фразу: «Зима вновь наступила неожиданно!» На Урале фраза эта звучала несерьёзно, что ли.

- Заниматься нужно, - говорил сам себе негромко Борис Петрович, и пробегал который раз глазами по пунктам «Плана подготовки к зиме», утвержденного в установленном порядке…

 

Как-то утром, в пятницу, в последних числах октября увидал Борис Петрович в Интернете прогноз погоды на ближайшие десять дней, поводил несколько раз головой из стороны в сторону, издавая губами и кончиком языка, прижатого к нёбу, звуки «ты-ты-ты». Взял в правую руку трубку служебного телефона, а указательным пальцем левой руки набрал пятизначный номер начальника гаража:

- Дмитрий Александрович! Ты прогноз знаешь?

- Знаю, Петрович, знаю. Мы уже готовим машины. К снегу и гололёду, думаю, успеем.

Опустил Борис Петрович трубку на рычажки и подумал: «Надо бы и на своей машинке колеса поменять».

 

Так и сделал. Заехал в свой гараж после работы. Достал с широкой полки над воротами зимние колеса и уложил их - два в багажник, а два на пол - между передними и задними креслами своего черного седана-иномарки русской сборки. И покатил в открытую недавно шиномонтажку в Южном районе.

 

У здания шиномонтажки машин не было. Рабочий день подходил к концу. В мастерской два парня – старший лет двадцати в коричневом комбинезоне и младший лет шестнадцати в поношенных синих джинсах и полосатом цветном свитере – смотрели по видеодвойке эротический фильм.

- Мне бы колеса поменять, - неуверенно, словно извиняясь, произнес Борис Петрович. – С проверкой давления и балансировкой.

Старший неторопливо, будто одаривая стодолларовой купюрой, посмотрел на говорящего. Поднялся, направился к выходу. Уже вместе они подошли к машине. Вытащили шипованные колеса. Младший перетаскал их по одному внутрь мастерской. Старший, занимаясь с домкратом, сказал:

- С подкачкой и балансировкой будет стоить шестьсот рублей. У нас там есть автомат, можешь попить кофе, пока мы всё сделаем.

 

Борис Петрович достал мобильник, позвонил жене, сказал, что будет дома через час-полтора. Потом прошел к автомату, достал футляр с очками из внутреннего кармана куртки. Внимательно прочитал инструкцию, вставил пятидесятирублевую купюру в приемное окно и нажал на клавишу с выбранным напитком. Звонко просыпалась сдача в нижнем окошке. Кофе был горячим и вкусным.

 

Уже в гараже, поставив машину на ровный пол из двухдюймовой пропитанной масляной отработкой доски из лиственницы, Борис Петрович вытащил из бардачка манометр и проверил давление в каждом колесе. Манометр показал поочередно - один и девять, один и восемь, два и один, и два килограмма на сантиметр квадратный.

- И это при норме две целых одна десятая! Вот так балансировка, - Борис Петрович прямо в гараже проваливался в серую холодную лужу отвращения.

 

Наутро выпал первый снег. Легкий морозец сковал хрупким льдом мокрый ещё вчера асфальт. Борис Петрович ступал по девственно чистой поверхности тротуара. И ерунда, что нужно в гараже качать колеса, смазывать фреоновым маслом замки на воротах… Целых два выходных дня впереди. Как там у Мандельштама:

 

В морозном воздухе растаял легкий дым,

И я, печальною свободою томим,

Хотел бы вознестись в холодном, тихом гимне,

Исчезнуть навсегда, но суждено идти мне

 

По снежной улице, в вечерний этот час.

Собачий слышен лай, и запад не погас,

И попадаются прохожие навстречу.

Не говори со мной! Что я тебе отвечу?

 

В верхушках деревьев шумно покрикивали воробьи. Борис Петрович поднял голову и увидел яркий плакат через всю улицу. В центре плаката – двухэтажная разноцветная надпись – «Детство ярче». Слева – нарисована детская игровая площадка с качелями, горками, а справа – черными буквами – «Акция… двенадцать новых детских дворовых игровых комплексов…»

Возле углового маленького продуктового супермаркета на социальной скамейке от ЛДПР просила милостыню старуха с обезумевшим лицом.

- Цинизм, - тихо произнес Борис Петрович и вложил в ладонь старухи всю мелочь – четырнадцать рублей, сэкономленные на проезде. Старуха, приняв деньги, быстро перекрестилась несколько раз.

«Детство ярче. Торопятся, будто не выборы грядут, а конец света».

Борис Петрович вдруг вспомнил парней из шиномонтажки. Какое у них детство?

 

Совсем рядом проехала машина. К заднему стеклу у неё приклеена табличка – в равностороннем треугольнике, с красной полосой по периметру, черная буква «ш».

«Опознавательный знак «шипы» должен быть установлен сзади механических транспортных средств, имеющих ошипованные шины».

«Надо не забыть купить знак», - подумал Борис Петрович.

«Детство ярче»…

 

…Ослепительно-белый теплоход «Абхазия» покачивается на темно-синих, с белыми барашками, волнах Черного моря. Светлые, пронизанные добротой и жертвенностью, глаза, и совсем ещё не седые, а каштановые волосы мамы. И над головой - бездонное голубое небо…

 

Левая нога, принявшая на себя вес тела, поскользнулась. Поток воспоминаний прервался, и Борис Петрович неуклюже несильно упал на спину. Прямо на него сверху с большого очередного плаката смотрели умные карие глаза нового лидера партии власти.

Борис Петрович поднялся. В двух шагах от него – магазин автозапчастей «Пит-стоп». Борис Петрович открыл дверь, зашел внутрь. В магазине было пустынно. За стеклянной витриной сидела девушка лет девятнадцати-двадцати в черной куртке-ветровке. Левая рука её с зажженной тонкой сигареткой лежала на прилавке.

- Скажите, пожалуйста, у Вас есть знак «шипы»? - спросил Борис Петрович.

Девушка, медленно, молча, затянулась, и, направив тоненькую струйку дыма прямо в сторону Бориса Петровича, низким грудным голосом сказала:

- Всё лето шипы были, а сейчас – нету.

Борис Петрович промямлил «да-да», направился к выходу, чувствуя, как всего его покрывает отвратительно мерзкая каша.… И уже в дверях он повернулся, и совсем неинтеллигентно спросил:

- А на хрена шипы - летом?

 

31 октября – 2 ноября 2011 г.