Дорогому учителю, академику Вахидову Васиту Вахидовичу посвящается!

 

Было ещё тёплое октябрьское утро теперь уже далёкого 1982 года. Утренняя конференция врачей Ташкентского филиала Всесоюзного Научного Центра Хирургии АМН СССР всегда начиналась в 8 часов 30 минут по местному времени.

Как подобает, все врачи в ожидании шефа уже давно заняли свои места в конференц-зале: заведующие и старшие научные сотрудники отделов, главный врач клиники и заведующие отделениями – в первых рядах, а младшие научные сотрудники, больничные и клинические ординаторы и студенты – в средних и задних. Утренний гул, создаваемый оживлёнными личными и деловыми беседами отдельных групп сотрудников, наполнял невысокое длинное помещение, расположенного на шестом этаже десятиэтажного здания, приспособленного под конференц-зал.

Последним в зал зашёл директор – академик Вахидов Васит Вахидович и сразу же направился к кафедре на место председательствующего утренней конференцией.

Это был худощавый, несколько сутуловатый, пожилой мужчина среднего роста, симпатичной восточной внешности, с прищуренными, необыкновенно добрыми глазами, лобно-теменной залысиной и коротко стриженной редкой сединой на оставшейся волосистой части головы. Может быть, не только из-за своего имени, но и за этот необычайно добрый прищур он среди своих друзей получил прозвище «Вася»?! Все его ученики знали об этом и втихаря в разговоре между собой называли его «Дядей Васей». Шёл он, как всегда, быстро, по привычке широко размахивая левой рукой и держа правую руку в кармане своего халата.

Шеф, как всегда, был подтянут и прилежен: в чистом белом медицинском колпачке и халате, в белой рубашке и бежевых брюках, непременно, при галстуке и в своих светло-коричневых кожаных тапочках. Он всегда строго следил за своей формой и требовал её соблюдения от своих сотрудников, наказывая неприлежных врачей отстранением от курации больных и операций сроком на один месяц.

Опрятность сотрудников, чистота и стерильность помещений клиники для него были превыше всего. Во время обходов отделений он частенько обращал внимание на врачебную форму сотрудников, а также на чистоту помещений, иногда, даже, проводя пальцем по стенам палат, процедурных, коридоров и туалетных комнат. И, не дай Бог, если видел пыль на пальце! В этом случае очень доставалось всем провинившимся и, особенно, тем, кто отвечал за соблюдение чистоты в клинике и отделениях: главному врачу, заведующим отделениями, старшим медсестрам и старшим сестрам-хозяйкам.

Опоздавшие обычно не заходили в конференц-зал, а если и заходили, то старались делать это не заметно, не привлекая внимания присутствующих, а, тем более, внимание шефа. Шеф не терпел опозданий и в этом случае нередко делал замечания опоздавшим сотрудникам.

Присутствующие на конференции приветствовали своего директора, встав со своих мест. Это был не культ, а, скорее всего, дань уважения учеников своему мудрому учителю – когда-то терапевту с семилетним стажем, ставшему во время Великой Отечественной Войны по иронии судьбы хирургом, причём не простым, а незаурядным профессионалом с глубочайшими познаниями топографической анатомии и оперативной хирургии, диагностики хирургических заболеваний и травм. Скольких пациентов спас этот скромный педантичный человек за годы военной и гражданской хирургической практики на глазах своих учеников!

Приветствуя научно-технический прогресс в хирургии, заставляя своих учеников постоянно совершенствовать макрохиругическую и микрохирургическую технику оперативных вмешательств на основе последних достижений науки и техники, шеф, тем не менее, всегда оставался верен своей, казалось бы, «первобытной» технике оперативных вмешательств. В то время, когда все его ученики уже давно пользовались различными модификациями сшивающих аппаратов при резекции (иссечении) желудка, шеф при наложении первого ряда П-образных швов на культю желудка использовал обычную прямую швейную иглу. Интересно, что эта игла в его руках становилась волшебной. Я не помню ни одного случая недостаточности желудочно-кишечных анастомозов (соустий) после его резекций желудка. При этом он всегда работал с тканями максимально аккуратно, бережно и атравматично.

Кроме того, за спиной этого человека были блестяще защищённые сначала кандидатская, а затем докторская диссертации, множество научных статей и изобретений, а также труды и диссертации его учеников и последователей во всех направлениях современной хирургии.

Поставив всю работу Центра на принципы строгой субординации младшего медицинского персонала старшему, младших врачей старшим, а также ответственности старших хирургов за младших, ему удалось сплотить замечательный интернациональный трудовой коллектив, который пользовался большим уважением не только в Узбекистане, но и за его пределами.

Он сам подбирал в клинику молодых хирургов, помогал им с трудоустройством и жильём, учил их, при этом никогда не ругал, а, тем более, никогда не позволял себе оскорблять, унижать и бить их по рукам инструментами. Унизить, оскорбить и, даже, ударить своего ассистента в присутствии студентов, младшего и среднего медицинского персонала было нормой поведения для многих знаменитых узбекских хирургов того времени.

Тёплое отношение, я бы сказал, чуткое внимание шефа к своим сотрудникам не забываемо никогда. Вспоминается, как он ратовал за создание человеческих условий для своих сотрудников во время сельскохозяйственных работ в Узбекистане (сбора хлопка, овощей и фруктов) и следил за этим, не боясь «драться» за них с партийными чиновниками и функционерами. Вспоминается и то, как я, будучи врачом-интерном, ассистировал ему на операции – резекции желудка. Когда я, не рассчитав свои силы, грубо потянул желудок, шеф спокойно сказал мне: «Детка, не тяни желудок, это ведь – не мешок!» И этого было достаточно, чтобы я потом исправил свою ошибку.

Шеф не терпел нерадивых и зазнавшихся учеников. Помниться, как однажды во время клинического разбора шеф отреагировал на бравое заявление одного из самых лучших его учеников Янгиева А.Х. сделать резекцию желудка пациенту со Стенозом привратника без всякой предоперационной подготовки (трёхдневного промывания желудка), нарушившего тем самым классические каноны хирургии.

– Жаль, Ахмад Ходжаевич, что я безрезультатно потратил столько времени на Вас! – сказал ему Васит Вахидович. После чего хирург понял, что пренебрегать этими канонами хирургии нельзя, извинился. Может быть, он и сделал бы эту операцию удачно один раз, но в другой раз, пренебрегая основными принципами хирургии, мог бы получить тяжёлое послеоперационное осложнение и убить больного.

И всё-таки замечательно, что в этот день председательствовал, именно, Васит Вахидович, все врачи, особенно молодые, знали как живо, интересно и поучительно проходят конференции с его участием и поэтому старались не пропускать их. Скучно проходили конференции, на которых не присутствовал шеф из-за своей занятости в операционной или же в связи с отбытием в командировку, ведь он был настоящим хозяином клиники, опытным авторитетным вожаком и величайшим эрудитом для всех хирургов нашего Центра. И каждый врач старался во всём походить на своего шефа.

Поприветствовав своих сотрудников, Васит Вахидович присел и начал утреннюю конференцию, попросив ответственного дежурного хирурга подняться на кафедру и доложить о прошедшем ночном дежурстве. Сообщив о вновь поступивших пациентах и операциях, проведенных во время дежурства, ответственный начал доклад о пациентах, переданных палатными врачами дежурным для динамического наблюдения в связи с нестабильностью их состояния или в связи с затруднениями в диагностике их заболеваний и повреждений. Доклад его был лаконичен, краток, максимально точен (врать и искажать факты в хирургии нельзя, за каждым словом врача стоит жизнь больного). Иногда доклад прерывался вопросами шефа, которые касались анатомических, диагностических, клинических, оперативных тонкостей хирургии. То, что понятно простому врачу, то не понять простому смертному человеку. Уж очень специфичны медицинские термины и медицинская фразеология, уж очень точен и скуп врачебный язык, в нём практически не бывает места для лирических отступлений. А если они и бывают, то крайне редко.

Затем на кафедру поднялся ответственный дежурный реаниматолог. Лицо его выглядело несколько утомленным, веки были припухшими от бессонной ночи, склеры глаз были слегка иктеричными (желтушными). По нему было видно, что он провёл бессонное, беспокойное, трудное ночное дежурство и был чем-то очень взволнован и озабочен. Как всегда, его доклад начался с сообщения о состоянии самых тяжёлых пациентов в реанимационном отделении Центра.

Одним из них был двенадцатилетний пациент, доставленный накануне по линии санитарной авиации из Областной клинической больницы города Бухары. Из анамнеза истории болезни было известно, что подросток попал под трактор, в результате чего получил травму – множественные разрывы печени, осложненные тяжёлой гемобилией (кровотечением из разрывов печени через желчевыводящие протоки в просвет кишечника) и тяжёлым травматическим шоком. Врачи Бухарской Областной клинической больницы, сделав всё возможное и невозможное (гемотрансфузию (переливание крови), лапаротомию (вскрытие брюшной полости), ушивание и тампонаду разрывов печени), и в связи с продолжающимся тяжёлым кровотечением направили пациента в экстренном порядке в Ташкентский филиал Всесоюзного Научного Центра Хирургии АМН СССР. Здесь (в Центре) уже два маститых хирурга – руководитель отдела хирургии печени и желчевыводящих протоков профессор Израиль Абрамович Рябухин, а также руководитель отдела хирургии желудочно-кишечного тракта профессор Лев Григорьевич Хачиев – провели два безрезультативных оперативных вмешательства – две релапаротомии (два повторных вскрытия брюшной полости). Но кровотечение не останавливалось, пациенту в реанимационном отделении постоянно проводились гемотрансфузионная (кровозаместительная), гемостатическая (кровоостанавливающая) и противошоковая терапия, но, не смотря на это, его состояние прогрессивно ухудшалось.

После доклада ответственного дежурного реаниматолога сотрудникам Центра стало ясно, что шансов на спасение у этого маленького пациента практически не осталось. Мальчик был обречён на смерть.

Молча выслушав доклад ответственного дежурного реаниматолога, шеф с глубоким сожалением заключил:

– М-да, мальчика мы теряем… Жаль, всего двенадцать лет…

Последовала минута томительного молчания председательствующего и присутствующих сотрудников. Шеф погрузился на некоторое время в свои глубокие размышления, тяжко выдыхая воздух каждый раз из груди. Внешне было видно, как он сопереживал пациенту…

Вскоре молчание зала было нарушено им:

– А что, если мы попробуем сделать ему эндовазальную эмболизацию (внутрисосудистую остановку кровотечения эмболом, пущенным в кровоток) собственно печёночной артерии?!

– Что вы думаете по этому поводу, Владимир Александрович? – вдруг он обратился к высокому, худощавому, темно-русому молодому сотруднику отдела ренгенологии и радиологии В.А. Годзю (фамилия, имя и отчество сотрудника, к сожалению, не точны; прошло много времени, некоторые факты стёрлись из памяти временем), специализирующемуся по селективной ангиографии (рентгенологическом исследовании, основанном на избирательной катетеризации сосудов и введении в них рентгеноконтрастных веществ) и эндовазальной (внутрисосудистой) хирургии.

– Конечно, Вам будет трудно, ведь придётся катетеризировать и эмболизировать собственно печёночную артерию. Если Вы не сможете выполнить это вмешательство, тогда я пойду на релапаратомию и перевяжу эту артерию. Конечно, эндовазальный метод остановки кровотечения менее травматичен, а, следовательно, и менее опасен для пострадавшего, чем оперативный! Ну и не надо забывать, что, согласно статистическим данным, летальность при таких операциях составляет 50% в связи с возможным некрозом печени. Но рисковать надо, может быть, так мы спасём жизнь маленькому пациенту! – продолжал шеф.

В этих словах чувствовалась вера учителя в своего ученика, а также его готовность прийти на помощь к нему в случае отрицательного результата.

Конечно, ранее молодому В.А. Годзю не приходилось делать таких сложных эндовазальных вмешательств, поэтому ответ его прозвучал несколько неуверенно:

– Надо попробовать, Васит Вахидович!

– Тогда быстро берите больного в телерентгеноперационную, для его спасения у нас остаётся совсем мало времени! – скомандовал шеф!

Конференция на этом была завершена, все врачи направились на свои рабочие места, у каждого из них были свои тяжелые и среднетяжёлые дооперационные и послеоперационные пациенты, которых надо было лечить, готовить к операциям или перевязывать. Ну, а кому было интересно (в основном, это клинические ординаторы и студенты) и все свободные от работы сотрудники Центра, пошли в телерентгеноперационную, посмотреть на новую для Центра операцию – эндовазальную эмболизацию собственно печёночной артерии.

Отдав последние свои распоряжения операционной медсестре, Владимир Александрович быстро помылся. К этому времени пациент уже был доставлен из реанимации в телерентгеноперационную, и ему уже анестезиологом проводились премедикация и наркоз.

Под общим наркозом, под контролем телерентгеноскопа через прокол правой бедренной артерии пациента Владимир Александрович профессионально катетеризировал аорту, а потом и чревный ствол, тяжелее было с катетеризацией общей, а затем и собственно печёночной артерии. Риск попасть и эмболизировать ветви артерий соседних органов был велик, что неминуемо могло привести к некрозу соседних органов, ну и, конечно, к смертельному исходу и без того уже тяжёлого пациента. Молодой специалист от напряжения сильно вспотел, операционная медсестра, свободная от ассистенции, то и дело протирала тампоном его широкий лоб, покрытый большими каплями испарины и пота. Было сделано несколько отчаянных попыток, прежде чем ему удалось катетеризировать общую, а затем и собственно печеночную артерию. И всё же последняя попытка – удалась! Все присутствующие облегчённо вздохнули, остальное уже было делом техники: эмболизация проходит успешно и кровотечение у пострадавшего останавливается прямо на операционном столе. Сразу же после операции Владимир Александрович доложил об этом шефу, Васит Вахидович обрадовался и поблагодарил его за успешно проделанную работу.

Состояние двенадцатилетнего пациента после эндовазальной остановки гемобилии быстро пошло на поправку, и в скором времени он выписался из Ташкентского филиала Всесоюзного Научного Центра Хирургии АМН СССР. В день выписки улыбающийся долговязый, худенький, смугленький подросток со своим отцом обошёл всех своих спасителей. Все сотрудники Центра радовались вместе со своим маленьким пациентом. Была большая гордость за наш Хирургический Центр, молодого эндовазального хирурга Годзя Владимира Александровича и других сотрудников, которые отчаянно боролись за жизнь этого маленького пациента, а, больше всего, за нашего директора академика Вахидова Васит Вахидовича.

Уже потом через всю свою жизнь я бережно пронесу память о нашем дорогом учителе академике Вахидове Васите Вахидовиче, и, как хирург, всегда буду помнить об этом уникальном случае, когда своевременная искромётная врачебная мысль нашего шефа сохранила жизнь двенадцатилетнему пациенту с Множественными разрывами печени, осложненной тяжёлой гемобилией и тяжёлым травматическим шоком.

Как порой жизнь пациента зависит от какой-то одной случайной мысли врача, до последнего не теряющего веру в его исцеление. С ужасом я думаю, что было бы с этим маленьким пациентом, если бы в этот день шефа не было на работе, если бы он не председательствовал в тот день на утренней конференции, и если бы, в конце концов, шеф смирился с этой безысходной ситуацией?! Мальчик, конечно же, умер «законной смертью» – смертью, за которую не пришлось бы отвечать врачам перед законом. Твёрдо знаю только одно, если бы молодой эндовазальный хирург тогда не выполнил свою миссию, Васит Вахидович пошёл бы на операцию и спас бы этого маленького пациента. Это было в его характере – до последнего бороться, не теряя веры в спасение больного или пострадавшего.

Нашего учителя, академика Вахидова Васит Вахидовича, давно уже нет в живых. Ташкентский филиал Всесоюзного Научного Центра Хирургии АМН СССР давно уже переименован в Республиканский Научный Центр Хирургии АМН Узбекистана и носит его имя.

Я очень благодарен судьбе, что мне довелось когда-то работать с этим Великим Человеком, Учителем и Хирургом!

Светлая Вам память, наш дорогой Васит Вахидович!

 

(Р.А. Шерланов, г. Нукус, 10.08.2011 г.)