Когда-то давно мама предложила Оле учиться играть на скрипке. Она считала, что этот прекрасный инструмент подходит для интеллигентных девочек. Оля уступила маме.

Она продолжала учиться играть на скрипке до тех пор, пока впервые не услышала песню «Lily was here». В тот день Оля решила связать свою жизнь с самым чутким «мужчиной» – с саксофоном. Саксофонистка Кэнди Далфер стала её кумиром, а со скрипкой было покончено навсегда.

 

***

 

– Авитаминоз... – с грустью подумала Оля и продолжила рассматривать свое угловатое личико в большом овальном зеркале.

– Скоро Макс вернется из командировки... весна, романтика, встреча после разлуки... А я вся шелушусь... как будто змея – сбрасываю кожу... и так каждую весну... будь она неладна!

Оля бросила еще один взгляд в зеркало, в сотый раз оправила жемчужно-белую блузку и вышла из ванной комнаты.

На оставшиеся сборы у неё ушло минут пять. Уже в дверях она вспомнила о зонтике. На восьмое марта Макс подарил ей шикарный зонт-трость. Он прекрасно подходил к ее свободно летящему пальто с широким ремнем-корсетом.

– Брать или не брать зонт?– прикидывала Оля, затягивая талию в «корсет».

На улице моросил издевательски мелкий дождик. Казалось, он поджидал рассеянных прохожих, забывших зонты. Как только такой «забывчивый» появлялся, дождик начинал его сбрызгивать холодными капельками.

Взяв кофр со своим «мужчиной», Оля вышла из квартиры. Зонт был оставлен скучать дома.

 

***

 

Через полтора часа давки в метро Оля добралась до репетиционной базы. При входе в подвальное помещение, в котором располагались репетиционные комнаты, кто-то сделал клумбу, фигурно разрезав автомобильную шину. На этой импровизированной клумбе уже распускались первые тюльпаны. Одного взгляда, упавшего на нежную зелень их заостренных к верху листочков и «корону» алых и желтых лепестков, хватило, чтобы поднять Олино настроение. Она чувствовала, что сегодняшняя репетиция будет как никогда успешной, в ней проснулась уверенность: их коллектив сумеет пробиться на большую сцену!

Оля спустилась в подвал, на ощупь нашла выключатель и включила свет в маленьком коридорчике, ведущим в запутанную сеть комнат. Из глубины коридора тянуло табачным дымом, доносились приглушенные мужские голоса и смех.

– Ребята уже приехали. – решила Оля и побежала на звук голосов.

– Ольга! Ты как всегда опаздываешь! – серьезным тоном сказал Витя.

– Ворон, Олечка наша муза, и только ей решать, когда и к кому приходить, – перехватывая у Оли кофр, сказал Олег.

− Да, ладно Вам, хорош стебаться. Как будто сами никогда не опаздываете! − с горячностью выпалил Артур.

– Ребята, простите, я не специально. – Оля извиняющим взглядом обвела всех четверых мужчин. – Мы сегодня в какой комнате репетируем, надеюсь в фиолетовой?

– Да, Оль. Все для тебя! – Ваня улыбнулся.

Чувствовалось, что он чем-то безумно доволен: в глазах то и дело прыгали озорные бесенята, а на губах играла улыбка, достойная чеширского кота.

– Слушай, Ваньк, ты случайно не влюбился? Светишься прям...

– Не, Артурик, все гораздо серьезнее!

Все зашли в фиолетовую комнату, любимую Олей. Приглушенный свет, аппаратура, путаница из проводов под ногами, обитая фиолетовым велюром, маленькая сцена – вся эта атмосфера моментально настроила Олю на творческий лад лучше любого камертона. Она освободила из плена своего «мужчину», ласково провела рукой по его золотистой «коже». Почти все ребята уже тоже успели расчехлить свои инструменты. Один Ванька, встав посреди сцены, театрально склонив голову, медлил.

– Вань, ты всю репу собираешься посреди сцены торчать, изображая статую? Доставай, давай, свою старушку! Быстро! – рыкнул Ворон.

Ваня окинул всех взглядом, выдержал паузу и медленно-медленно извлек из кейса трубу.

– Ё-моё ! – взвыл Артур, – Это ж «Stradivarius» от Bach! Да еще ручной ковки! Дай пощупать!

Труба пошла по рукам.

Ванька приосанился. Казалось, еще чуть-чуть и он взлетит от переполнявшей его гордости и радости. Ему явно понравился эффект, произведенный на друзей новым инструментом.

Наконец, когда труба вернулась в руки хозяина, он заиграл «Mahogany Hall Stomp» Луиса Армстронга. Комнату наполнила веселая, жизнеутверждающая мелодия. Оля прикоснулась губами к мундштуку саксофону. Полсекунды не потребовалось, чтобы она подстроилась под Ванину манеру игры. Мелодия лилась и лилась. Оля закрыла глаза. Она любила играть с закрытыми глазами, любила быть наедине с музыкой. Олег пританцовывал и подсвистывал в такт мелодии.

– Браво! Вы сегодня жжёте!

Олег и Артур аплодировали.

– Ну, начнем, пожалуй. – прервал их Ворон и пробежался по клавишам.

– Нет, ребят, стойте! Это еще не все сюрпризы! Олеж, подкинь мне большой черный пакет, он в курилке остался.

Олег с недоумением глянул на Ваньку, но, ничего не сказав, вышел из комнаты. Вернулся он с черным мешком-пакетом.

Ваньга вытащил из пакета рулон свернутой глянцевой бумаги.

– Вот! Это наши первые плакаты! – громко сообщил он, развернув рулон.

– Класс! А-а! Почему мы не знали! Это для фестиваля? – крики, вопросы, веселый гам наполнили комнату.

– Стоп машина. Все обсуждения потом! Народ, работаем! – Ворон начал играть их первую композицию.

Гам стих.

Следующие три часа были посвящены его величеству Джазу.

 

***

 

Веселая компания выбралась из подвала на улицу и направилась к метро.

Вечер уже совсем опустился на город. Дождя не было. В лужицах отражались весенние несмелые звезды.

– Нет, ребят, я все же никак не могу поверить, что нас, толком никому неизвестных, отобрали на джазовый фестиваль в Германии! Это сказка!

– Оленька, как нас могли не отобрать? Это было бы фатальной ошибкой судей: они бы никогда не смогли услышать твой чарующий голос и увидеть твоего раритетного «мужчину»! – сказал Олег.

– Ладно тебе, Олеж. Ты меня всегда в краску вгоняешь.

– Ольга, Макс когда возвращается из командировки? Он сделает нам шенген?– спросил Ворон. – Лучше будем репать чаще, чем в очередях в посольстве париться.

Витя, как всегда, говорил только по делу. Поначалу ребят это смущало, потом они привыкли. Клавишником он был от Бога. Ворон любил повторять, что первые три года жизни человек учится говорить, а остальную жизнь учится молчать. Иногда он добавлял, что жалеет, что ему дали в руки азбуку. Единственная грамота, которая его интересовала, была нотной.

– Вить, конечно, Макс поможет! – прощебетала Оля. – Он должен приехать со дня на день, что-то странное у них в посольстве происходит, так мне точно и не сказал, когда возвращается. Как он приедет, я его сразу попрошу заняться нашими визами. До фестиваля еще три месяца – успеем. Мужчины, у меня к вам чисто женский вопрос: когда мы займемся созданием сценического гардероба? Или так и будем выступать кто в чем?

– Ой, мне совсем нечего надеть! – выпятив нижнюю губу, проворковал Ванька.

– Ваньк, ты в своем репертуаре: из любого серьезного вопроса театр абсурда делаешь! – недобро взглянув на Ваню, пробасил Артур.

– Уйди, про-ти-и-вный. – выцедил Ваня и захохотал от души.

– Ребят, я серьезно. К следующей репетиции прошу вас придумать несколько вариантов сценического образа нашего коллектива. Каждого придумать, а не свалить все на Олежу, как обычно! – проговорила Оля, пытаясь быть строгой. – Все. Пришли к метро. Кто в какую сторону сегодня?

– Оль, а давай зайдем все вместе в бар, отметим нашу маленькую победу?

– Спасибо, Артурик, за предложение, но я устала. В таком запале репетиция прошла. Вы отдыхайте, а я поеду. Вдруг Макс приедет сегодня ночью? Он часто возвращается ночными рейсами из командировок... – с надеждой в голосе сказала Оля.

– Тогда, езжай, Ольга, а мы с мужиками посидим немного.– ласково сказал Ворон, передавая ей кофр.

 

***

 

Оля повернула ключ, замок замысловато щелкнул, и она вошла в квартиру. Квартира была наполнена сладковатым воздухом ранней весны. Прохлада и тишина. Она включила свет. Сняла пальто, аккуратно повесила его на вешалку.

 Скорей бы Макс вернулся…− промелькнула мысль в голове Оли.

Она вошла в гостиную, поставила кофр с саксофоном в шкаф. Оля была довольна сегодняшней репетицией: вся ее душа рвалась к джазу еще больше, чем когда либо… Но все же ей было немного одиноко.

Оля оглядела комнату: на полках аккуратными рядками стояли книги, журнальный столик был укрыт накрахмаленной скатеркой, на диване уютно лежал пушистый плед.

− Комбо! Ах, ты негодник! Опять копался в цветах! Столько земли рассыпал! Иди сюда. − Оля продолжала, покрикивая, звать кота.

Ей никогда не удавалось никого воспитывать, даже кота, зато баловать удавалось всех и всегда.

Из коридора в гостиную лениво вплыл пушистый, черный мей-кун.

− Ну, вот, Комбо, посмотри, что ты наделал. Весь пол испачкал, а пылесос у нас не работает. Мне это руками собирать, да?

Продолжая беседовать с котом, она направилась на кухню за веником. Она не выносила грязь в квартире, так же сильно, как фальшь в музыке.

 

***

Комнату заливал нежный солнечный свет. Оля приоткрыла глаза. Из коридора доносился голос Макса.

− А где мои тапочки?

− Макс! Макс, дорогой, ты приехал!!! − Оля вскочила и кинулась навстречу мужу.

− Нас взяли на фестиваль, представляешь? Ты нам поможешь сделать шенген, да? Как я по тебе соскучилась! − выпалила Оля и поцеловала Макса в щеку.

− Конечно, помогу!− с энтузиазмом сказал Макс.− Что только не сделаешь для счастья любимой жены!

Они прошли в гостиную. В Олиной душе начал играть ни на что не похожий, ее весенний джаз.

− Сейчас, сейчас я тебя впервые сыграю…сейчас, сейчас…только накормлю Макса завтраком и буду полностью твоя, − продолжая уговаривать мелодию, она обратилась к мужу,− Любимый, кофе сварить?

− Оленька, любимый у тебя он,− Макс ревниво посмотрел в сторону шкафа, в котором отдыхал саксофон,− а я так, просто заботливый муж.

Оля рассмеялась.

Макс, саксофон, джаз − в них была вся ее жизнь.

 

20.04.11