(повесть)

 

Она была не как все. Её большие зеленоватые глаза скользили поверх меня, и только улыбка на личике выдавала слабые сигналы заинтересованности нашим диалогом, в котором находили место и работа, и юмор, и комплименты.

У меня создавалось впечатление, что раньше ей не доводилось общаться с таким «существом», как я, хотя по долгу службы приходилось встречаться с множеством количеством людей. Может, поэтому она немного осторожничала и сдержанно реагировала на благожелательные высказывания в её адрес.

Не могу сказать, что она предпочитала слышать больше всего, но с чувством юмора у неё было всё в порядке. Отзывчивая и приятная в общении, она выделялась своей искренностью, и ещё — от неё веяло неподдельной теплотой и нежностью. И хотя её рабочий кабинет находился на седьмом этаже, а мой несколько ниже, на каком-то периоде становления фирмы, наши встречи с ней были довольно частыми.

Иногда мы оказывались в кабине лифта одни, и нам удавалось несколько секунд побыть в замкнутом пространстве наедине. Изысканный аромат её косметики парил в воздухе и ненавязчиво трогал моё воображение. Она молчала и лишь изредка бросала на меня очаровательный взор, ибо рассматривать только потолок или пол — было просто нелепо.

Я пытался рассмотреть её ответными взглядами и заглянуть в глубину её глаз, но она, красиво смущаясь, отводила взгляд. Теперь уже я пытался определить, что же в ней такого, что приводит меня в состояние волнения. Я открыто смотрел на неё и не находил слов, чтобы назвать её как-то иначе чем — Любимая.

Почему Любимая? Почему вот так просто она стала превращаться в любимого мной человека. Я не сопротивлялся этому приятному чувству и однажды при встрече на моё «Привет!» она протянула мне прелестную ручку с аккуратненькими ноготками и обручальным колечком на безымянном пальце.

Жест подачи руки был настолько женственен, что не поцеловать её пальчики — было бы преступлением. Вот так я ощутил губами колдовство и нежность её завораживающих рук.

«Но ведь она замужем. У неё дети. Что мне от неё надо… и надо ли? Что тут такого особенного, что мужчина поцеловал ручку красивой женщине, проявив галантность», — задавал я себе вопросы и не находил на них ответа.

Однажды утром мы встретились в холле офисного здания. Было ли это случайно… или я ускорил свой шаг, пытаясь с ней поравняться, я уже не могу точно сказать — скорее то и другое.

Холл был пуст. Услышав мои шаги, она приостановилась. И, повернувшись в пол-оборота, поприветствовала меня. Её обычное «Доброе утро!» прозвучало завораживающе мягко. Я в ответ нежно поцеловал её в щёчку. Это было так неожиданно, но так обыкновенно, что мы просто улыбнулись и одновременно прикоснулись к сенсору вызова лифта. Эта случайная гармония добавила нам настроения.

Вот так просто в нашу дверь постучало удивительно тёплое чувство с неопределённым названием. Симпатия там уже поселилась, а что-то новое только-только начинало подавать признаки жизни.

И тут в отношения вмешались злые языки: «Нельзя на работе заводить романов!» — кричали они наперебой.

«Почему нельзя, если хочется!» — вслед за мной раскачивались её качели, пытаясь найти оптимальную высоту положения. Но её внутренний голос не допускал таких отклонений и говорил: «Нет!»

Она приняла это как знак к действию… и после недолгих раздумий прекратила со мной общение по телефону, а потом и вовсе стала уклоняться от незапланированных встреч. Окончательно идиллия разрушилась тогда, когда я в приватном разговоре, спросил её:

— А помнишь, первый раз когда, я вдруг тебя поцеловал?

— Нет! — ответила она и виновато улыбнулась.

Я понял, что порядочность и верность семейному долгу не позволяют ей выйти за рамки отчерченного круга, как бы того не хотелось.

В моей же голове путались мысли, рождались стихотворные строчки и посылы, адресованные ей, но, видимо, и мне пришлось столкнуться с этой несчастной формулой круга:

 

Я хотел заглянуть тебе в душу,

Хоть одним лишь глазочком взглянуть.

Говорили: «Спустись ты на сушу…

Навсегда этот образ забудь».

 

Я хотел заглянуть тебе в глазки,

Но шептал тоже голос толпы:

«Не садись ты в чужие салазки,

Выбрось дурь из своей головы».

 

Я хотел протянуть тебе руку,

Прикоснуться к ладони твоей:

«Этим ты лишь ускоришь разлуку

С головой непутёвой своей».

 

Так к тебе подойти не давали…

Злые мыслей моих — языки.

От любви до глубокой печали,

Были рядом они… — и так далеки.

 

Я пытался понять своё состояние, но всё сводилось к одному, что я не могу надышаться этим милым божеством под именем «Любимая»!

— Быть Любимой — это даже лучше чем любить! Ты только не исчезай, я ничего не попрошу у тебя взамен! — больно рвалось в груди, но её телефон отвечал: «Номер занят! Пожалуйста, перезвоните позже…»

 

* * *

 

— С себя, что ли писал? — спросил редактор «Вечорки», зыркнув на меня поверх очков.

— Ну, вы же сказали, чтоб правдоподобно было, — выжидающе посмотрел я на него и нервно вытянул шею. — Что-то не так? — скрипнул я о паркет, переминаясь с ноги на ногу.

— Сюжет, конечно, для романа, а ты зарисовку какую-то набросал без начала и конца. Будущего не видно, начало скомкано. Что значит, была? — бросил он рукопись на стол. — Читателю… ему на блюдечке начало и концовку надо преподнести, не говоря уж о середине… — самое вкусное в ней должно быть.

— Так я первый раз про такие вещи пишу, — робко начал я оправдываться. — По правде говоря, сначала стих был написан, ну а уж потом остальное.

— Вот вы трёкаете языками, а как до дела доходит, то, как страус голову в песок засовываете… тоже мне писатели! — прошёлся «главный» по мне во множественном числе. — Скандальчик закати, приукрась ваши встречи, добавь интима, ну разогрей читателя подробностями. Словом… поработай над своими каракулями, и чтобы при следующей встрече я тебе этого не повторял. Всё понятно?! — высказался он и, хлопнув по прочитанным страницам увесистой ладонью, отодвинул рукопись на край стола. — Да! Меньше якай в текстах, может тогда и сути больше будет, — добавил он, нахмурив брови.

— Ну, я ж от первого лица писал! Как без «я-то»?! — последняя редактора фраза вынудила меня вспылить.

— Никита, мы с тобой не первый год знакомы… Я сказал то, что хотел сказать! Иди, пиши и не мямлей! Ей богу материал сырой, — не видишь что ли?! — поставил мэтр точку и вышел из-за стола.

— Да не смогу я по-другому! И вообще… стоит ли это в набор отдавать? Может забрать свои каракули совсем! Считайте, что не было ничего — ни встреч, ни языков…

— Что это ты, друг, на попятную пошёл? За свои убеждения надо бороться, не говоря уж о другом. Про себя всё-таки писал? — мягче спросил он.

— Я не про себя писал. Я про чувства писал. Может такие порывы у людей раз в жизни бывают! — потупил я взгляд.

— Так-так! Не обижайся! На обиженных воду возят! — потрепал редактор меня за плечо, проходя к окну. — Значит, тебе всё-таки есть что рассказать?! — прикрыл он форточку. — Ты вот что, молодой человек, давай-ка соберись с мыслями и выскажись по полной. Напиши, что о любви знаешь. Может, и получиться раскрыть это таинство. Вижу, не даёт покоя она тебе…

— Кто?

— Она, она…, — многозначительно протянул редактор и, пожимая мне на прощание руку, промычал: «Не везёт нам в смерти, повезёт в любви…»

— Ничего не понимает, а туда же… — воду возят! Тоже мне пуп земли нашёлся! — уже на улице, пробурчал я в его сторону и зябко поёживаясь, направился к автомобилю.

Осенняя изморось витала в воздухе и вместе с порывами ветра набрасывалась на прохожих, заставляя их поднимать воротники. Место встречи влюблённых — аллею парка, заметали опавшие листья, печально поскрипывали сломанные качели, на душе было тягуче грустно… Вспомнилась дворовая песня, добавив щемящей истомы:

 

Что же я поделаю с собой

Если ты такая недотрога…

 

Держа ключ зажигания в руке, я ещё долго прокручивал в памяти слова этой песни и не решался запустить двигатель. Не давала покоя и фраза: «Напиши, что о любви знаешь…»

Наконец, преодолев спазм сентиментальности, повернул ключ. Мотор немного поворчал на повышенных оборотах, и машина плавно тронулась по сумрачному городу. На улицах было немноголюдно. Ветер, разметав по обочинам дорог и тротуаров пожухлые листья, забавлялся чистым листком бумаги, то поднимая, то опуская его, не давая упасть на землю.

— Что-то случилось? — встретила меня на пороге дома жена. — Сам не свой какой-то… Прямо не узнаю тебя!

— Да всё нормально! Только не понимает меня никто! — чмокнул я её в носик.

— Кто не понимает?

— Все не понимают… Да и редактор этот! Ври, говорит, больше! А как врать-то… если бы умел?

— Ну, я в ваши дела не влезаю… Мой руки и садись есть. Всё на столе, — распорядилась она и прошла в гостиную смотреть телевизор.

А я уже нервно теребил клавиатуру загружающегося компьютера, чтобы окунутся в воспоминания, и переложить их на чистый лист бумаги.

— Ну, наконец-то… пентюх проснулся! — обозвал я «комп» и долго сидел над алфавитом клавиатуры, раздумывая с какой буквы начать, чтобы «…раскрыть это таинство».

После долгих колебаний решил ничего не раскрывать, а написать всё как есть и нажал на клавишу с буквой «Л»…

 

- Никита! Ты уже взрослый парень! Слушай воспитателей и зря не безобразничай, - напутствовала меня мать, провожая в загородный лагерь.

- Ладно! Я что, совсем без ума! Мне вон пацан рассказывал, как в этом лагере ребята живут, так же что и в других - ничего особенного. Я ведь с первого класса в них езжу, мне не привыкать. Правда предупредил, что детдомовских в этой смене будет полно, и если рядом с ними окажешься, - то надо смотреть в оба. Они такие дерзкие и неуступчивые, просто жуть какая-то!

- Ты уж, сынок, с ними не связывайся! У них и так судьба не простая. Ни отца, ни матери за спиной. Вот они и выживают, как могут. Мамки-то с папкой нет, чтобы доглядеть за ними, а воспитатели - это всё казёнщина.

- Мам! а что такое казёнщина? - спросил я, услышав не очень понятное мне слово.

- Ну, как тебе сказать… Казённый дом - это вроде, как чужой. А стало быть, кто в нём живёт и работает, считается казёнными работниками. Отсюда - всё остальное вытекает.

Ладно, пора нам уже! Отец с дочуркой у бабушки в деревне гостят, так, что самим придётся к месту сбора добираться. А я уж потом - на рейсовом к ним приеду.

- Мам! Пойдём пешком. Мне что-то, так хочется с тобой прогуляться, - обнял я её. В ответ она ласково потрепала меня по волосам и хотела поцеловать, но я как бы невзначай уклонился от её намерений.

- Справку от врача не потеряй и береги себя сыночек, - напутствовала она меня, вытирая слезу.

- Да я уже взрослый, что ты меня за ляльку-то держишь, - вытянулся я, стараясь казаться выше.

- Рано повзрослел, мальчик мой…, но для меня сыночком ненаглядным на всю жизнь останешься, - расчувствовалась мать. В последний раз отцу путёвку дали, не подведи его!

- Ладно тебе, мамулечка… всё будет, как учили! - отшутился я.

Не успели мы подойти и зарегистрироваться, как по мегафону прозвучало объявление директора лагеря:

«Товарищи взрослые! Просим вас освободить территорию парка! Дальнейшее сопровождение детей переходит в руки воспитателей и вожатых!»

Провожающие с неохотой стали выполнять приказ, оставляя разнокалиберную детвору, на попечение персонала лагеря.

Началось формирование отрядов. Меня записали в первый. Я, гордо подняв голову, начал рассматривать тех, кто стал вставать под табличку с надписью «Первый отряд». Неожиданно взгляд выхватил глаза искромётной симпатичной девушки, которая тут же исчезла, как и появилась. «Реактивная какая-то!» - подумал я.

- Быстро построились! - раздался окрик нашего вожатого Валеры. - Слушать мою команду и не вертеть головами по сторонам! - прервал он моё беспечное занятие.

Высокий парень, с крупными не закрывающими верхней губой зубами, получивший от нас кличку Скалозуб, дал нам понять, что строгость и дисциплина у него стоят на первом месте и шутить с нами он не собирается.

- На третью смену, я являюсь вашим непосредственным командиром, отвечаю за вас поголовно и прошу выполнять мои команды беспрекословно! - так по-военному представил он нам свои полномочия.

К большой радости я увидел, что в строй встаёт Славка - рыжий паренёк с соседнего квартала. Мы с ним учились в параллельных классах и иногда вечерами тренькали во дворе на гитарах, осваивая новые песни и аккорды.

- Рыженький, ты, где потерялся! - бесцеремонно обрушился вожатый на него.

- Я не рыжий… я золотой! - нисколько не смутившись, отпарировал тот в ответ и улыбнулся своей щербатой улыбкой. По лицу вожатого тоже прошлась улыбка. Было заметно, что находчивость и ответ ему понравились.

А дальше команда по автобусам, марш духового оркестра и пыльная дорога за город, где в сосновом лесу наш ждали летние одноэтажные дачки, с туалетом и умывальниками на улице.

 

* * *

 

- Водитель скорой помощи Олег, Олег! Подойдите к даче начальника лагеря! - чеканили слова громкоговорители, установленные на столбах по всей территории. Мы, сбивающимся шагом, направились к своей дачке - одноэтажному корпусу похожему на барак.

- Счас места будем забивать! - услышал я шепот за спиной и оглянулся. Три паренька постриженные наголо, одетые в одинаковые футболки - сгруппировались и приготовились к атаке. Славка в ответ нашёл меня глазами и обозначил, что надо действовать, а не то все хорошие места расхватают, и будем всю смену у прохода «кукарекать».

- Так, справа по одному проходим в спальное помещение и занимаем места. Не толпиться и не толкаться…, - не успел прозвучать голос воспитателя, как лысые головы парней в одинаковых футболках замелькали среди скромно стоявших впереди мальчишек. Мы тоже с другом подсуетились и практически одновременно с ними ворвались в спальное отделение:

- Чур, моё! Чур, моё! - захлопали мы по кроватям у окна, застеленные синим одеялом с проложенной наискось белой полосой из простыни.

- Ну, ты, малявка! Это моё место! - услышал я грубый голос, и обернулся. Славка был отброшен от занятой кровати и обиженно хлопал ресницами, лицо его покраснело сродни помидору - вот-вот и прольются слёзы.

Я бросил взгляд на Славкиного обидчика… На меня исподлобья смотрели прищуренные глаза волчонка, воплощённые в лысую голову парня - чуть выше меня ростом. Сжатые в ссадинах кулаки были готовы в любую секунду найти себе применение.

- Не тронь пацана! Кто не успел, тот опоздал! - не раздумывая о последствиях, ответил я ему и ощетинился, дав понять, что могу за себя постоять.

- Да мы тебе «тёмную» в первую же ночь устроим! Откуда ты шустряк такой нашёлся! - получил он поддержку от дружков, и они втроём стали наступать на меня.

- Мальчики перестаньте ссориться! Вы что хотите, чтобы вас по домам в первый же день отправили! - неожиданно раздался девичий голос. - Сейчас же разойдитесь! Как вам не стыдно!

Это была та самая «реактивная» девушка в лёгоньком платьице, с короткой стрижкой. Она бесстрашно встала между нами и зачем-то ударила меня своими остренькими кулачками в грудь. От неожиданности я потерял равновесие, и, прихватив её за плечи, опрокинулся вместе с нею на кровать. Раздался невообразимый хохот, всем почему-то стало весело.

- Ты кто? − спросил я её, продолжая барахтаться под девичьим телом, новоиспечённой знакомой.

- Я Лиза, из спортивного отряда, - продолжала удерживать она меня.

- Да пусти ты меня! Борьбу на кровати, что ли устроила?! - задыхаясь от волнения и стыда, еле вырвался я из-под неё.

- Подожди! Как тебя зовут?

- Никита! Что из этого?

- Ты-то мне и нужен! - удовлетворённо сказала она. - Придётся над тобой взять шефство - иначе нельзя. Я их знаю - это детдомовцы! Тебе не поздоровилось бы. Они один за одного знаешь, как стоят! - добавила она шёпотом.

- Да много мы таких видали! Я за друга тоже постоять могу, чего бы мне это не стоило! - разгорячено выдохнул я, начиная приходить в себя. Руки нервно подёргивались от выброса адреналина, а отхлынувшая от лица кровь стала медленно возвращаться в своё русло.

- Ты давай, Славян, ложись на мою кровать, а я на твою… и не бойся! Здесь не колония какая-нибудь! Вожатому не жалуйся! Не было здесь ничего и всё! − успел я только сказать своему другу.

- Так кто тут драку затеял? - прибежал на шум вожатый Валера. - Ты Никита, что ли?

- Да не было здесь ничего! - потупился я.

- Откуда здесь посторонние? - окинул он взглядом девушку. - Лиза! Быстро в свой в свой отряд и чтобы в первый и последний раз…, - пригрозил он пальцем обоим.

- Я сейчас уйду! Мне кое-что надо бы спросить у молодого человека! - нисколько не стушевалась она, услышав замечание вожатого.

- Тебя точно Никитой зовут? - оглядывая меня с ног до головы, с некоторым сомнением в глазах, спросила она меня.

- Уж точно не Федей! - недовольно ответил я.

- А ещё в отряде Никиты есть? - осторожно допытывала она меня, заглядывая в глаза.

- Есть ещё пацан, но его в санчасть воспитательница повела. Он в толчее по носу получил, кровь носом пошла - хлюпенький какой-то! - обрисовал я тёзку, не понимая, зачем это ей нужно.

- Ну, вы блин, даёте! - засмеялась она и, зардевшись румянцем, помчалась в сторону санчасти.

«Строиться на обед!» - прозвучала команда, и мы послушно стали занимать места по ранжиру в строю первого отряда. Небольшая вступительная речь начальника лагеря перед столовой закончилась словами: «Приятного аппетита!» - с чем мы единогласно согласились.

Постепенно мы втягивались во внутренний распорядок лагеря, ребята из детского дома, оказались вполне нормальными ребятами, и я с ними играл в одной футбольной команде.

- Никита, можно тебя на минутку, - кто-то потянул меня за рукав после выхода с полдника, - это была Лиза. - Мне надо с тобой поговорить. Приходи на стадион, я постоянно там.

- Ладно! - равнодушно дал я согласие, и тут же пристально посмотрел ей вслед. От неё повеяло такой милой энергетикой, что я невольно стал задумываться, - что бы это значило. Я решил сегодня же встретиться с ней на дискотеке.

 

* * *

 

Славке родители привезли из дома гитару и в свободные вечера, он пел нам песни о любви. Вожатый Валера, тоже поигрывал на гитаре и Славян получил от него в подарок, кучу новых текстов, которые мы потом исполняли на свой манер.

Особым уважением и почётом среди ребят пользовался ди-джей. Он был намного старше нас, но мы были с ним на «ты». А так как Славка был лично с ним знаком, то уже с первых вечеров, начал сновать челноком среди всевозможной аппаратуры, помогая тому вести дискотеки.

Иногда Славян вставал за синтезатор и исполнял песни собственного сочинения. Пацанва оглушительно свистела, и это было наивысшим награждением для начинающего артиста.

Вообще Славка был одарённым парнем. Он с отличием окончил музыкальную школу по классу баян и ему пророчили дорогу баяниста, но он увлёкся игрой на клавишных инструментах и гитаре. Первые аккорды на «шестиструнке», я научился брать у него и, по его мнению, - получалось неплохо.

В нашем дворе стояла беседка, где мы вечерами играли незамысловатые вещички о любви. Одна из них «Недотрога» была на слуху и пользовалась успехом.

Я до сих пор с волнением слушаю заигранную запись этой песни, на катушечном магнитофоне:

 

Мне тебя не надо обходить

Самою далекою дорогой.

Сердцу запретить тебя любить

Если ты такая недотрога…

 

Я уговорил Славку, чтобы он спел эту вещицу на дискотеке вживую, и мне бы представилась возможность пригласить на медленный танец Лизу. Танцевать «медляк» осмеливались не все, но я решил для себя - или пан или пропал и с первыми аккордами направился к ней.

- Привет! - протянул я ей руку.

- Приветик! - игриво откликнулась она на приглашение. - Я его, видите ли, на стадионе жду, а он на дискотеке нарисовался. А ты, видать, не из робкого десятка парень, - выговорила она мне, увлекая в центр круга.

В коротенькой юбочке, модной кофточке и кроссовках, она была похожа на изящную теннисистку. Глаза её блестели, а на щёчках появляясь и пропадая, играли в прятки чуть заметные, умилённые ямочки.

- А мужчина должен обнять девушку за талию, а не за плечи… и девушка при встрече сама выбирает, - подавать ли ей руку - преподала она мне первый урок, вогнав меня в краску.

- Да?! А я и не знал! - засмущался я, не зная, что делать с руками. Она деловито сняла мои застывшие от напряжения руки с плеч и приложила их к талии. Слова припева точно попали в тему:

 

А ребята все наперебой

Говорят, что это некрасиво…

 

Я от такого совпадения был готов провалиться сквозь землю, но так близки были её глаза… Я тонул в них и, опуская взгляд, пьянел от красоты линий силуэта.

- Барахтаться под девушкой, наверное, ты умеешь лучше, чем танцевать!- прикололась она надо мной, и нам от этого стало так смешно, что мы прыснули, прислонившись, друг к другу.

- А теперь кавалер должен отвести даму на то же самое место и поблагодарить её, - по-хозяйски распорядилась она, когда песня закончилась.

- Как это?

- Как, как! Ну, скажем, пожать руку или ещё как-нибудь.

- А! Понял! - проявил я понятливость и на прощание приложил её ручку к своей щеке.

- Ну, вот уже лучше! - одобрила она мои действия и кому-то помахала рукой.

- Ну ладно, иди! - освободила она меня от обязанностей кавалера и направилась к группе вновь прибывших девочек.

- Завтра у нас игра! Приходи! - крикнула она мне вдогонку. Я молча кивнул головой.

Среди пацанов я выглядел героем. Ещё бы…ведь я у всех на виду танцевал с одной из хорошеньких девушек лагеря. А мне было ужасно стыдно за свои нелепые проколы. Ночью я шепнул Славке:

- Как она тебе?

- Кто? - не понял он вопроса.

- Лиза!

- Нормально! - сказал тот и, отвернувшись, засопел своим облупленным носом. А я ещё долго трогал щеку, которая хранила аромат чужого мне человечка, но уже так близкого по духу.

 

* * *

 

- Никита! Ты идёшь…, - поторопили меня пацаны из отряда.

- Иду! Не ждите меня! Я догоню вас! - а сам усердно перешнуровывал кроссовки на новый манер. Мода была на всё: шнуровки, заколки, причёски, бейсболки и прочие вещи молодёжного прикида.

Девочки из старших отрядов взяли за «фишку» повязку из бинта наложенную ниже колена и нарочито «подтаскивая» перебинтованную ногу, передвигались по территории лагеря. Вскоре бинт в аптечках исчез, и начальник лагеря устроила разгон вожатым и воспитателям за такие причуды модниц.

После этой накачки повязки исчезли даже у тех, кто в них нуждался. Ободранные коленки и расчёсы от комаров, помазанные зелёнкой, опять же становились неким украшением, и методы борьбы с этим явлением пока не придумали.

На стадионе я появился, когда матч по волейболу между вожатыми и спортсменами заканчивался. Лиза нервничала, покусывала губки и кричала на своих партнёров, - её команда проигрывала. Когда матч закончился и соперники поблагодарили друг дружку за честную игру, она подошла ко мне и тяжело дыша, высказалась:

- Ты куда пропал? Обещал поддержку и где она…

- Никому я ничего не обещал! Сказал, что приду и всё! - сходу отмёл я претензии.

- Мог бы догадаться про поддержку - не маленький…

- Извини Лиза, - это так важно?

- Что важно?

- Ну то, что меня здесь не было с начала матча.

- Да, важно! − надула она губки. - У них видишь, какие Фаны, показала она на разгоряченных болельщиков, которые продолжали свистеть и улюлюкать.

- Я всё равно бы болел не за вашу команду… за тебя - да, а остальные мне по боку! - отпарировал я.

- А я-то думала…, - повернулась она ко мне спиной, на которой, отпечатались следы падений из песка.

- Не сердись, пожалуйста, - пролепетал я и по инерции похлопал её по мягкому месту, пытаясь стряхнуть песочек с формы.

- Ну, это уж слишком! - вырвалось у неё, и она быстрым шагом направилась в раздевалку.

«Что-то здесь не так! - задумался я, усаживаясь на верхнем ярусе трибуны. - Нелепое знакомство, дискотека, приглашение, обида и всё связанно с ней - Лизой. Может мать, проявила инициативу и няньку ко мне приставила, или ещё что…, - пожимал я плечами, но ничего не мог взять в толк.

- Лиза, подожди! - чуть было не проморгал я свою недотрогу. Она с сумкой через плечо вышла из раздевалки и направилась к дачке.

- Давай я помогу тебе! - протянул я руки к сумке с формой.

- Обойдусь без носильщика! - дёрнула она плечом.

- Лиза, извини! Я хотел просто отряхнуть тебе форму и всё…, - начал я оправдываться.

- Ну, ты мог это сделать не на виду! Видишь, сколько глаз вокруг и все ищут повод для сплетен, - недовольно высказалась она. Что такое сплетни я плохо понимал, но утвердительно кивнул головой.

- Прости! Я больше не буду…, - чистосердечно раскаялся я.

- Ну ладно… принимается! - Вижу с воспитанием у тебя всё в порядке. Подожди меня здесь, я скоро, только вещи положу…, и артистично держа спинку, поднялась по ступенькам крыльца.

- Как гимнастка перед выходом на помост! - не мог не заметить я её грации. Как-никак я себя тоже причислял к когорте спортсменов, так как ходил в спортивную секцию, где мы, кроме занятий баскетболом, занимались ещё и боксом.

 

* * *

 

- Пошли, погуляем! - игриво слетело с её губ, и она неслышно сбежала по ступенькам крыльца, уткнувшись в меня.

- Лиза, я честно не могу понять, что ты во мне ищешь? - встал я в позу.

- Ладно, пошли с глаз долой! Спустимся к реке, там я тебе всё расскажу,

Тропинка, по которой мы вышли за территорию лагеря, спускалась к реке. Заросли крапивы, и репейника, по которым мы пробирались, были пронизаны извилистыми тропами. Разобраться, в этих хитросплетённых лабиринтах без Лизы, было бы непросто.

Краснощёкое солнце августа щедро отдавало дань уходящему лету. Было тепло. Эта теплота передавалась и нашему настроению. Лиза порхала, как бабочка на цветочной поляне, перелетая от цветка к цветку, а я всё время пытался поймать её в объятия, но пока, сделать этого не удавалось.

- Ты только не проболтайся, что мы за ограду выходили, - могут быть неприятности, - предупредила она меня, когда мы вышли на берег речки и уселись на бережке.

- Да я нормальный пацан, что ты меня всё время учишь? Достала ты меня своей предупредительностью! - не сдержался я от частых нравоучений.

- Поняла уже, что тебе нянька не нужна! Просто меня попросила мамина приятельница, чтобы я присмотрела за её сыном Никитой, - он вроде маменькиного сыночка, и сделала это в последнюю минуту. Сказала, что Никитой зовут, и номер отряда назвала. Ну, я и втюхалась в тебя. Мне продолжать? - взглянула она мне в глаза.

- Не надо… можешь не продолжать, - ответил я ей как можно развязнее. Мне хотелось выглядеть старше своих неполных пятнадцати лет, поэтому я допустил такой тон.

Лиза была уже сформировавшейся девушкой. Красивая фигура и небольшая девичья грудь, в сочетании с приятной внешностью, ставили её в разряд первых девушек лагеря. По её уверенным действиям чувствовалось, что она знает себе цену и хорошо разбирается в совсем не детских ситуациях. Сколько конкретно ей было лет, я не спрашивал, наверное, столько же, сколько и мне.

- А у тебя неплохой торс! - оценивающе окинула она меня взглядом, когда я снял футболку.

- Ну, мы ведь тоже причисляем себя к «спортосменам», - нашёл я вычурное слово, чтобы не показать виду, что мне это льстит.

- Никита! А эту песню о недотроге Славка сочинил или кто… Мне кажется, что эта песня обо мне, - задумчиво произнесла она и бросила в речку камушек.

На ровной глади образовались круги и стали расходиться, исчезая в прибрежных камышах, а мы заворожено смотрели на них и молчали. Когда круги исчезли с водной глади, она тронула меня за плечо и, прильнув ко мне, тихо прошептала: «Поцелуй меня…»

Вдруг очнувшись, и стряхнув с себя минуту расслабленности, - проговорила: « Какая же я дура! Не обращай на меня внимания - это я так…», - грустными глазами посмотрела она на меня. - Хочешь я расскажу тебе одну историю… Впрочем нам пора возвращаться - в другой раз, - заметалась она в прострации не зная на чём остановиться.

Находясь рядом с Ней, я взрослел каждую минуту и начинал всматриваться в неё, как в зеркало. На память стало приходить её спортивное тело с упругой грудью, которое я почувствовал в той комичной ситуации, на первых минутах знакомства. А сейчас она была расслаблена до не узнаваемости, и мне захотелось взять её на руки, что я и сделал, как только она поднялась с земли. Ватными руками она обняла меня за шею и вдруг страстно прижалась к моему лицу.

- Лиза, ты же меня задушишь! - еле выдохнул я, не зная, что предпринять.

- Ну и телок ты, Никита! - ослабила она обволакивающие объятия и лёгкой вуалью сошла с рук. Её слова меня нисколько не обидели, но я начинал осознавать, что рядом с ней, я начинал чувствовать себя мужчиной.

Мне так захотелось её погладить, но только лёгким касанием я обозначил своё присутствие. Это подняло меня на небывалую высоту, и я невольно прочитал вслух, родившееся четверостишье:

 

Ты кусочек лета,

Знойный ветерок.

Не найду ответа,

Что ты за цветок…

 

- А ты ещё и стихи сочиняешь?! - восторженно оценила она мои слова.

- Да как-то само собой вышло. Я сам от себя не ожидал. Раньше, такого никогда со мной не было, - смущённо ответил я ей.

- Значит, у тебя появилась муза! - кокетливо наклонила она головку и посмотрела мне в глаза.

Только сейчас я полно оценил глубину её завораживающих глаз, красоту махровых ресниц, чувственность губ, к которым меня потянуло с неистовой силой. Её губки ждали этого действия, и она приоткрыла их, усилив ожидания момента…

Что со мной случилось в этот момент, - не могу объяснить. Я так оробел, что даже полшага не смог сделать навстречу своим желаниям.

- Так тебе целоваться ещё рано, а я губки раскатала…, - игриво рассмеялась она и вспыхнула румянцем.

- Пойдём быстрее в лагерь! Нас, наверное, потеряли! - засуетилась она, заминая высказывание с поцелуем.

Лагерь не заметил нашего отсутствия. Громкоговорители по-прежнему доносили объявления и команды дежурных по лагерю. Изнывая от жары и жажды, по стадиону маршировали команды, готовясь к отрядному смотру.

 

* * *

Лиза проводила в лагере третью смену подряд и знала все углы и закоулки окрестностей. Мы старались не нарушать распорядок дня, но иногда нам нестерпимо хотелось уединиться, и мы убегали на берег реки — туда, где веяло прохладой и умиротворённостью. Туда, где мы смотрели друг на друга широко открытыми глазами, и только от этого нам было хорошо.

— Никита! Давай убежим в сон-час на «Коровий пляж», — шепнула мне Лиза в столовой.

— Куда? — не понял я.

— Горе ты моё луковое, — снисходительно улыбнулась она и показала три пальца руки, приложив их к бедру. Это означало, что нам надо встретиться в три часа в условном месте — и дальше продолжить разговор без свидетелей. Вот так жестикулируя и подмигивая, мы быстро входили в «тему» — это нас неподдельно забавляло.

— Привет! — поздоровался я с ней, протискиваясь сквозь дырку, сделанную в изгороди.

— Быстрей! Пока дежурные дремлют! Да и ты не спи! — поторопила она меня.

Я быстренько нырнул в тоннель, протоптанный в гуще крапивы, с выходом на луг.

— Что за «Бычий пляж»? — задал на бегу я вопрос.

— Не бычий, а коровий…. Все так называют… Учудил тоже! — поправила она меня и, не сдержавшись от накатившего смеха, прыснула до слёз в глазах.

— Давай спустимся к воде и пройдёмся вон до того дерева, — отдышавшись, показала она рукой на одинокую иву.

Ива стояла, не шелохнувшись, распустив над гладью воды роскошные волосы и, казалось, чем-то была опечалена.

— Всё… здесь нас никто не увидит — можно раздеться, — сказала Лиза, снимая сарафанчик, — продолжая то и дело хихикать.

Мы очутились в излучине реки с чистым водоёмом и береговой полосой из мелкого песка-ракушечника, которую ограждали крутые берега.

— Какая ты красивая! — восторженно пролепетал я и остановился.

— Ну, ты чего?! — повернулась она ко мне лицом, поправляя купальник и делая вид, что не расслышала моего восторга.

Милое личико, красивые лини плеч, умилённая девичья грудь, волнующий изгиб талии — всё это было недосягаемым миражом, и я непроизвольно зажмурил глаза, одновременно ощущая безудержные роднички пульса в самых интимных местах моего тела, и от смущения присел на корточки.

— Что-то случилось? — настороженно спросила она и подошла ко мне.

Даже с закрытыми глазами я ощутил её близость, и мне нестерпимо захотелось прижаться к девичьим коленям. Мог ли тогда я себе такое позволить…, но отказаться от задуманного было выше моих сил. Неожиданный возглас, вывел меня из забвения:

— Оба-на! Какая эффектная цыпочка… и щенок у её ног!

Я поднялся с колен и увидел перед собой лицо подвыпившего долговязого парня с отвислым подбородком и прутиком в руках. Он спустился с крутого обрыва и подошёл к нам явно с недружескими намерениями. На это указывали и его голос, и вызывающе-отвязанное поведение.

Двое дружков, оставшись наверху, уселись на краю обрыва, предвкушая увидеть спектакль с их корешем в главной роли.

— Серый! Ты сначала отправь этого лоха кефир пить, а уж после подругой займись, — давали они дружку советы, цыкая сквозь зубы слюной.

— Ну, ты чё… всё ещё здесь… Я не понял?! Глухарём, что ли прикинулся…, — ткнул он меня прутиком под ребро.

— Мальчики! Идите своей дорогой! Вам что, места на реке мало?! — закричала Лиза, прикрываясь сарафаном.

— А ты, ваще не вякай, красотка! — замахнулся на неё долговязый растопыренной пятернёй.

Он был на голову выше меня, с худым телом и грязными не подстриженными ногтями. Его действия были сравнимы с мерзкой пощёчиной, которую я получил в присутствии девушки. Это меня так взорвало изнутри, что я, не раздумывая, ответил хлёстким ударом в его отвислую, слюнявую челюсть. Опорная нога на песке «пошла», поэтому удар получился не таким сильным. Однако резкости хватило, чтобы опрокинуть обидчика на песок.

— Никита не связывайся с ними! Пошли отсюда! — захныкала Лиза.

Но я был готов драться за честь пацана, чего бы мне это не стоило.

— Ну, счас ты у меня завоешь, гадёныш! — сквозь зубы процедил нападавший и опустил руку в карман.

«Припугнуть не иначе хочет… нет там у него ничего!», — мелькнуло в голове, но щелчок выскочившего лезвия заставил меня вздрогнуть и попятится назад.

— Пошли Никита, он же бешенный! — не унималась Лиза.

По телу побежал холодок, а во рту почувствовался вкус крови: видимо, я от волнения прикусил губу. Глаза неотрывно смотрели на холодную, изящно отточенную сталь и леденели от ужаса. «Почему орудия убийства имеют такую правильную и красивую форму?» — пронзило меня насквозь странной мыслью, и я почувствовал, что вот-вот от этой «красоты» потеряю сознание.

Я уже не слышал ни угрожающих криков со стороны нападавшего и его дружков, ни всхлипов Лизы за спиной, а стоял, опустив руки, и молчал. Мне было невыносимо страшно.

— Ну, ты чё, крови захотел, сука! — хрипел тот, держа нож впереди себя.

Когда он приблизился совсем близко, я, глядя ему в глаза, равнодушно сказал:

— Бей! Если сможешь…

Даже сейчас до меня, прошедшего воинскую службу в ВДВ, не доходит, как я тогда — безусый пацан, только что начинающий жить! — мог спокойно сказать: «Бей!» — и подставиться под удар.

— На колени, падла! Попишу! — орал долговязый, махая ножом перед моим лицом.

Я не предпринимал никаких действий, лишь пытался взглянуть в его безумные глаза. За спиной слышались всхлипывания Лизы.

— Брось, парень, нож! Пожалуйста! — сказал я дрожащими губами.

— Да я тебя…, да ты у меня! — забормотал тот.

И тут наши взгляды встретились. Не знаю, что он мог увидеть в моих подростковых глазах, но смятение и растерянность в его лице появились.

— Пожалуйста! — тихо повторил я и заревел.

Я стоял и плакал, не вытирая слёз. Они катились по щекам крупными градинами, но я ничего не мог с этим поделать. В этих слезах была: и обида, и страх, и любовь к жизни, которую я ощущал всеми частями тела.

— Ты, п-па-цаа-н! Нормальный пацан! — неожиданно заголосил тот, и, выбросив в речку нож, пошёл прочь, обхватив голову руками.

Дружки в недоумении снялись с насиженных мест и побежали вслед за ним, растерянно жестикулируя друг перед другом.

— Пойдём, Никита, — тихо сказала Лиза, закрывая зарёванное лицо сарафаном. — Не говори мне ничего…

Мы медленно пошли вдоль берега, оставляя на песке следы — следы расставания с детством…

А спустя много лет, окунувшись в воспоминания, я написал:

 

…А теперь я пою, с кем придётся,

Забывая у песен мотив.

Та же ива над заводью гнётся,

Боль разлуки со мной, разделив.

 

* * *

Смена перевалила экватор и шла своим чередом, приближаясь к заключительному лагерному аккорду - костру. Я, усевшись на качели, убивал время, не зная, куда себя деть. Лиза на два дня уехала отстаивать честь лагеря в соревнованиях по волейболу и я без неё не находил себе места.

Я плохо спал, у меня пропал аппетит, и даже любимый футбол не доставлял прежней радости.

Вот и сейчас, сидя на качели, я мысленно поднимался в небеса и с той же скоростью падал, вниз пытаясь понять, что же со мной происходит. Что-то прокралось в меня, а я так и не мог понять, что это такое.

Мне хорошо было тогда, когда рядом была она − милая и несравненная девчонка по имени Лиза. Но как только она исчезала из моего поля зрения, мне становилось невыносимо тоскливо, а в душе наступала пустота.

- Вот ты где! - раздался знакомый голос.

- Лизуня! Ты так меня напугала…, я чуть не свалился, - обрадовано повернулся я к ней, остановив качели. Мне хотелось обнять её, а может даже поцеловать её, но я жутко стеснялся это сделать. А тот момент, когда я поднял её на руки, где она прижалась ко мне телом, был из области фантастики, но в нём я себя не помнил.

- Привет! - посмотрел я ей в глаза. Глаза её были наполнены искорками счастья.

- Мы первые! - подняла она к верху указательный палец.

- Ур-ра! - закричал я от восторга. Мне так стало хорошо, что рядом появилась Лиза - первая девчонка, с которой у меня начали складываться такие доверительные отношения. С танцплощадки раздавался голос Славки, настраивающего микрофоны для вечерней дискотеки:

 

Мне тебя не надо вспоминать

Этими короткими ночами

Имя твоё звёздочкой шептать,

За рекою вечерами…

 

- Что это там Славка так надрывается… опять «Недотрогу» выводит,- спросила она меня, вслушиваясь в текст. - Красивая, но грустная песня…

- Ему разрешили прорепетировать, так вот он и дерёт глотку. А чё ему ещё делать…, - ревностно принизил я Славкино пение.

- Смотри-ка, деловой, какой нашёлся! - вступилась за Славку Лиза. − Покажи свой талант, а я посмотрю!

- Ладно, Лиз! Я ведь не со зла - так, чтобы не зазнавался. А на счёт таланта или чего прочего, то я не собираюсь, есть торт, стоя на голове. Такие фокусы я делать не научился - может ты научишь? - обиженно вырвалось у меня.

- Ишь, куда тебя высоко понесло! Не боишься упасть? - прищурила она глазки.

Качели отношений, как я понял, начинали раскачиваться… Показывать же свою упёртость мне не хотелось.

- Да ладно тебе… видишь, на земле я - ниже некуда!

- Видеть-то я вижу… я ещё и слышу! - не унималась она.

- Вот ты, Лиза, всякую фигню придумываешь! Я даже не знаю, как себя в этих случаях вести. Мы с тобой только ругаемся и миримся. Я хочу тебе сказать, что у нас с тобой не так много времени осталось. Ты ведь говорила, что получила приглашение, в спорт школу. Вдруг тебя примут. Я, Лизонька, этого не переживу…

- Ты что не рад, что ли будешь? - не дала она мне договорить.

- С чего это ты взяла?

- Ну, ты так сказал, что я подумала…

- Что ты подумала?

- Да мало ли что! Давай, выкладывай первый, что хотел сказать! - настояла она на своём.

- Ты только не сердись на меня… Ладно?! - заглянул я ей в глаза. Лиза смотрела на меня с ожидающим любопытством.

- Ну, говори, говори! - подтвердила она готовность меня выслушать.

Счас… только ты не перебивай… давай на ушко скажу.

- Давай короче… не дождёшься тебя! - не вытерпела она ожидания и наклонила головку. В её ушке сверкнула необычная серьга с малахитовым камушком, который так гармонировал с её глазками, что я потерял дар речи.

- Давай лучше встретимся на дискотеке и слиняем оттуда на берег, - не отрывая взгляда от серьги, предложил: я ей.

- Так темно же будет. Мало тебе того случая, - неуверенно возразила она.

- Да ерунда это всё. Славка сказал, что сегодня дискотеку продлят, так как она последней будет, а там только ночной костёр впереди. Надо успевать.

- Куда?

- Да никуда! Просто больше быть рядом. Ты такая звёздочка…

- Странно как-то, - пожала плечами Лиза, но возражать не стала, и побежала в свой отряд.

Я напоследок качнул пустые качели и тоже пошёл в отряд. Перед крылечком дачи, оглянулся, - качели жили своей размеренной жизнью - вверх… вниз.

 

* * *

 

Дискотека началась, а Лизы всё не было. Я стоял с пацанами и косвенно участвовал в их комментариях, по поводу прикида той или иной девчонки. Лиза в этот список пока не входила, и я равнодушно слушал доходящие до пошлости комментарии острословов.

- А вот и звезда нарисовалась! - зашушукались пацаны и закивали в сторону приближающей Лизы. Одетая, в облегающую фигуру водолазку, джинсы клёш и босоножках на каблучке - она выглядела очень эффектно.

- Ну, вы, полегче тут! - спустился я на парней. В ответ они только рассмеялись и продолжили обсуждение прибывающих на дискотеку девчонок.

Лиза гордо прошла мимо, не удостоив парней вниманием, в том числе и меня. Меня это задело, и я изобразил её грациозную походку с пародийным гротеском. Пацаны захохотали, но Лиза даже не обернулась в нашу сторону. Потом когда я подошёл к ней и сделал знак внимания, она отвела меня в сторону и отчитала:

- Ты чего это обезьянничал за моею спиной?! - голосом учителки насела она на меня.

- Когда? - не мог я взять в толк, ведь Лиза даже не оглянулась.

- Мне девочки всё рассказали…, - надула она губки. Даже в состоянии рассерженности она притягивала меня и умиляла своей сущностью.

- Да я… я…, - потерял я дар речи и почувствовал, как кровь ударила мне в лицо. - Лиза! Но ведь это дружеский шарж - не более того. Что тут обидного…

- Пойдём отсюда! - показала она глазками и, гордо, прошла мимо разинувших рот пацанов. Я вальяжной походкой направился вслед за ней, хотя меня заколотило нервной дрожью. Я еле сдерживал себя, чтобы не расписаться в своей слабости.

Славка, бывший в курсе наших отношений, дал несколько узнаваемых аккордов свадебного вальса, и помахал мне рукой. Я показал ему в ответ кулак и быстрыми шагами догнал Лизу.

- Лизуня, подожди! - взял я её под локоток. Я ожидал, что Лиза дёрнется и не примет моё касание, но она приостановилась и подняла на меня глаза полные слёз.

Слезинки бисером расположились по контору её зеленоватых глаз, где им было уже тесно. В любую секунду они могли ринуться вниз, чтобы блеснуть на лету своим горьким очарованием, оставив на щеках следы от туши ресниц.

- Что с тобой? - опешил я, привлекая её к себе. Лиза сделала движение навстречу и тут же отстранилась.

- Ладно, Никита! Пошли подальше от глаз, - на удивление покорно сказала она, приложив платочек к влажным глазам.

Солнце спряталось за сосны и, пробиваясь сквозь кроны колючих красавиц, посеребрило сети и нити паутин, развешенных по всему лагерю.

Эта умиротворённая картина опускающихся сумерек, и блеск паутинок на центральной аллее, благотворно сказалась на моём состоянии. Нервная дрожь потихоньку исчезла.

Когда мы подошли к лазейке, которую закрывал большой куст сирени, Лиза достала платочек и, вложив его мне в руки, тихо попросила:

- Никит! Посмотри, ресничка, что ли в глаз попала. Убери её оттуда!

- Лиза, ты не сердись… ладно! Я чувствую себя таким дураком, или идиотом, а мне так не хочется быть таковым, - раскаялся я перед ней и, не дыша, прикоснулся ладонями к личику.

Полузакрытые глаза Лизы придали девушке небывалую сексуальность и неповторимость, что я просто обомлел. Я никогда не испытывал таких ощущений, такой притягательности девичьих губ, что тут же забыл про ресничку и платочек, выпавший из рук.

- Ну, где она? - вглядывался я в неё, теряя самообладание.

- Кажется, всё нормально… пойдём, пока нас никто не видит, - прервала она мой бестолковый полёт фантазий и первая пролезла сквозь решётку ограды. Мы вышли знакомой тропой к реке и окунулись в лоно вечернего заката.

Я бережно взял её ладошку в руку, и мы замерли от теплоты этих прикосновений. Мы стояли и всматривались друг другу в глаза не осмеливаясь заговорить. Нам было так хорошо, что мы купались и нежились в лучах своих взглядов, а Лиза своей непосредственностью раскрепощала меня до неузнаваемости.

- Никита, ты клёвый пацан…, - прервала она минуты молчания, легонько сдавив мои пальцы. - Ты мне нравишься, но мне кажется, я тебе не пара. Я знаю, что девчонки при первой возможности отдаются пацанам и этим очень гордятся. Так вот… я не такая, - подняла она глаза и виновато улыбнулась.

- Да ты что, Лиза, я так не думал...

- Глупенький… разве я в это поверю. У вас у парней одно на уме как бы побыстрее…

- Лиза, ты лучшая девушка на свете… - Я просто счастлив, что мы оказались рядом, - пробормотал я и прикоснулся своей щекой к её личику. Неровное дыхание и пылкость её тела, манили и возбуждали меня. Я робко поцеловал, уголки её прелестных губ.

- Никита не надо…, - еле слышно прошептала она. - Я боюсь!

- Ну, что ты, Лиза…кого ты боишься?

- Себя…, - глубоко вздохнула она и неожиданно пропела:

«Что же я поделаю с собой, если я такая заморока…», - переиначив припев песни.

- Лиз, а припев не так поётся…

- Я знаю, - нисколько не смутилась она. - Помнишь, я тебе хотела рассказать одну историю, но не успела. Так вот сейчас мне кажется, я смогу это сделать, тем более…

- Лиза, у тебя глаза были полные слёз. Это из-за моей выходки? − перебил я её.

- Да нет, Никита. Я, конечно же, обиделась, но у меня другое… Ты видел, что я пришла позже всех, так вот

- это неспроста. Мне буквально перед выходом принесли конверт, где мама сообщала, что пришло приглашение в Москву, стажироваться в школе, о которой я говорила тебе. Пойдём, сядем на бережок. Вряд ли мне удастся в двух словах всё объяснить.

- Ладно, - согласился я, и мы присели на своё «нагретое место». Я уже почти не выпускал её ручку из ладони, и мне так хотелось целовать её маленькие, остренькие ноготки. Почуяв, что я их трогаю пальчиками, она оправдывалась:

- Знаешь, так хочется отрастить маникюр, но волейбол не даёт такой возможности. Я пока что сделала выбор в пользу волейбола.

- А ты, давно им занимаешься…

- Недавно! Раньше я занималась лыжами… На одном из соревнований, я показала очень хороший результат в спринте - и началось…

После награждения, какой-то дядька, отозвал меня в сторонку предложив побеседовать, - о чём не сказал. Я пришла на встречу, и тут он меня ошарашил. Он порекомендовал бросить лыжи и перейти в волейбол, так как мои физические данные, соответствуют данным волейболистки.

- Но они же все длинные!

- Не длинные, а высокие… выбирай выражения.

- Но ты, Лиза, не та и не другая…

- Он сказал, что я взрывная и подойду на роль разыгрывающей, а переквалифицировать меня в волейболистку, - пара пустяков, было бы желание. Потом он консультировался с кем-то в Москве, что-то обговаривал и, в конце концов, принёс приглашение в школу олимпийского резерва.

- Лиз! А если не получиться с волейболом…то куда?

- Не знаю…, может в педагогический. Пока у меня есть предложение - надо попробовать, а там видно будет! - совсем по-взрослому ответила она.

«…реактивная, какая-то» - вспомнилась первая моя оценка и привела меня в состояние гордости, ведь я тоже увидел в ней взрывные качества лидера.

А сейчас, вглядываясь в неё, я сгорал, от какого-то возвышенного чувства и не догадывался о том, что я просто влюблялся. Ведь для меня слово «любовь» было таким далёким и недоступным, а оказалось − она рядом, плетёт шелковистую паутину, нежно обволакивает тебя с ног до головы, превращает тебя в куколку и делает с тобой, что захочет.

- Никита, я не знаю, тот ли ты человек, которому я исповедуюсь, но ты мой мальчик-одуванчик. Можно я тебя так назову.

- Можно, - пожал я плечами.

- Так вот… когда он меня рекомендовал сменить амплуа мы с мамой решили попробовать.

- Почему с мамой?

- А отца у меня нет, вернее где-то есть, но я с ним не виделась. Вот видишь, какие у меня серьги белое золото. Отец маме подарил их в день моего рождения. Ну а потом куда-то всё покатилось, а серьги остались. Я их всегда в дорогу одеваю - на счастье что ли.

Так вот, мы поехали на «смотрины» в Москву. Нам номер в гостинице забронировали, и целый месяц мы там жили. Я брала уроки по технике волейбола, много тренировалась, а мама отдыхала. Вообщем сказали, что я им подхожу, только есть одно но…

Лиза заприкусывала губки и я увидел, как её глазки стали наполняться слезами.

- Да что у нас сегодня день открытых слёз что ли, - пошутил я и подтолкнул свою «недотрогу».

- Ладно, больше не буду, - согласилась она со мной. - Я не знаю… - ехать ли мне туда или нет. Просто …. Лиза мялась, и я чувствовал, что она что-то не договаривает…

Набрав духу или воздуху, она начала говорить без остановки: «Когда я только приехала на базу, нас повели на медосмотр и там присутствовал один из тренеров - такой лысый, противный, но говорили, что очень хороший специалист. Потом, когда мы прошли врачей я, ненароком, увидела напротив своей фамилии галочку. Я только потом поняла, что она означала.

Да, я была недотрогой, такой остаюсь, и по сей день, но он стал, меня домогаться… Он предлагал мне пожить в апартаментах, но я держалась на своём и не соглашалась. Маме я об этом не рассказывала, только ревела по ночам в подушку. Напоследок он сказал, что если я получу приглашение, то приём в команду будет вести лично он и надо быть сговорчивей в некоторых вопросах. А тут ещё эта песня. Славка, как знал, - про меня…

- Лиза, это я ему её заказал. Откуда мне про это было знать?

- Поцелуй меня, - тихо попросила она.

- Лиза я не могу….

- Никита, пожалуйста…, мне так с тобой хорошо.

- Лизонька! Какая ты невозможная… и я впервые ощутил вкус и прелесть её девичьих губ. И пусть мои поцелуи были неумелыми, нас охватывала сумасшедшая страсть. Лиза так пылко начала отдавать себя, что казалось… - вот-вот и не останется для меня, запретных мест на её теле. Но как только я расстегнул молнию на её джинсах, она резко оттолкнула меня от себя.

- Н-н-ет! Ты далеко зашёл…, - освободилась она от объятий, и стала приводить себя в порядок. Грудь её вздымалась готовая вырваться из облегающей тело водолазки, губы жадно глотали воздух спустившихся сумерек, а я, стыдливо прятал глаза, не зная как вести себя дальше…

- Ну, вот видишь, куда тебя понесло…, - укоризненно произнесла она.

- Прости я нечаянно…

За нечаянно - бьют отчаянно! - усмехнулась она. - Пошли в лагерь, потанцуем… нас, наверное, потеряли!

- Я не могу идти… Мне надо искупнуться!

- Что это с тобой… разжарило что ли?

- Знаешь, не могу прийти в себя, - всё пылает во мне. У меня так откровенно ещё ни с одной девчонкой не было. Я быстренько освежусь…, побудь на берегу минут десять, - попросил я Лизу, повернувшись к ней спиной.

- Ага! А потом в мокрых джинсах ты появишься перед всеми. Ты что совсем уже…

- Так нагишом что ли купаться?

- Я не знаю… Уж больно ты шустрый, как я погляжу… - издевалась она надо мной, не догадываясь, зачем мне надо лезть в воду.

Мне даже сейчас не хочется про это вспоминать, но я отвернулся от неё, чтобы скрыть следы «результата» на моих трусиках. Долго не раздумывая, я нырнул прямо с берега. Немного отдышавшись, попытался достать дна.

- Глубоко! Не достать …, - быстро отказался я от этой затеи, почувствовав холод родников идущих со дна.

- Ну, скоро ты остудишься, - поторопила она мня. - Может, концовочку дискотеки захватим. Выбрал тоже время?! - стала она, кидать в меня мелкие камушки.

- Счас! Не убей только меня…, - погружался я в воду, при каждом летящем в меня снаряде.

Прохладная вода быстро привела в чувство и я, выйдя на берег, прошёлся колесом по поляне, чем привёл в восторг мою спутницу.

Попросив Лизу не подсматривать, я спустился под бережок и там, отжав почти досуха трусики, появился передней ней.

- Никит! А интересно… если бы не тот случай с твоим тёзкой мы бы нашли друг друга? - сменила она тему.

- Откуда я знаю. Ты такая реактивная…. Пролетела бы мимо меня, как комета, и даже не оглянулась бы, только хвост после себя оставила.

- А вот и нет! Представь…, я даже имя твоё угадала, когда тебя первый раз увидела. Я ещё девочкам сказала, что вот этого пацана, наверняка зовут Никитой.

- Скажешь тоже…ты, что ясновидящая какая?

- Не без этого. Я на картах гадать умею.

- И что ты там нагадала.

- Разлука нам предстоит долгая, - потупила она взор.

- Да тут и без гадания понятно. Смена заканчивается. Послезавтра подадут автобусы и адью.

- Куда, куда?

- Адью, говорю. Не знаю по-каковски, но что-то вроде нашего - пока!

- А мы с тобой даже адресами не обменялись, - задумчиво произнесла Лиза. - Так хоть бы письма писали…

- Успеется ещё! А ты разве не в городе живёшь?

- В посёлке. Мы тут сборная области. Отобрали из спортивных секций подающих надежды и сюда на откорм! - улыбнулась она.

- Ах, вон оно как… Лиз, я тебя не обидел своим вопросом? - посмотрел я на неё, испытывая неловкость.

- Нет… что тут особенного.

- Ну, если ты живёшь не в городе, значит в деревне. А к деревне, знаешь, как пацаны относятся, - за лохушек считают.

- Твои пацаны… пусть шнурки под носом завяжут, и языки, запихнут в одно место.

- Лиза давай не будем про это… ты такая…, - попытался я исправить негативный всплеск эмоций.

- Какая?

- Соблазнительная! - вырвалось у меня.

- Да что вы говорите… Уже я, его начинаю соблазнять! Ну, ты артист… Может статью, какую мне пришьют, за совращения малолетнего… ты этого хочешь! - не на шутку завелась она.

- Лизонька! Я не так выразился… ну давай не будем ссориться, - мне так тебя не хватает. Ты такая классная хотел я сказать!

- Ты ещё не знаешь мой характер!

- А зачем мне его знать? Ты мне и такая нравишься! - тихо вымолвил я.

Возникала небольшая пауза...

- Знаешь, Никита, как я ревела ночью после того случая, − захлопала она ресницами. Мне показалось, что ей нестерпимо захотелось сказать несколько хороших слов в мой адрес, тем самым скрасить нелицеприятные распри, промелькнувшие между нами.

- Какого случая? - не понял я, куда она клонит.

- Это когда тот придурок с ножом нарисовался. Ты что на самом деле такой бесстрашный или как…

- Лизонька, я не знаю. Давай не будем никому рассказывать. Ладно, - привлёк я её к себе и уткнулся в шапочку её ароматных волос.

Ладно! Нас хоть никто не видел, как мы тут… Разборок потом не оберёшься, - пробежалась она взглядом по сторонам.

- Да мне пофигу…, Будь, что будет!

- Я бы так же сказала, да тут физрук ко мне клинья подбивает. Не хотелось бы ему на глаза попасться. Он запросто может меня сдать директору - в отместку за мою настырность. Сказала ему нет, - значит, нет! Так ведь нет…, - скребётся и всё тут!

- О! как..., - удивился я такой откровенности.

И всё-таки нас кто-то сдал. Когда мы появились друг за дружкой из разных концов лагеря, нас поджидали воспитатели и отправили по дачам с устрашающими словами: «Завтра на ковёр к директору!»

 

* * *

 

- Дорогой! Скоро утро, а ты глаз не сомкнул! Ты что, совсем спать не собираешься?! - возглас жены вывел меня из ретроспективного состояния. И я, скрывая некую досаду, ответил:

- Хорошо, я перезвоню позже!

- С кем это ты? - не понимая моего ответа, спросила супруга.

- Да я вот тут… что-то задумался, - растерялся я, не зная, что ответить.

- Может, познакомишь с Ней…, - издевательски спросила она.

- Давай не сегодня, дорогая. Вдруг тебя обидят мои художества…

- Мне твоих художеств в жизни хватает. Я тебя насквозь вижу. Какой уж день ворочаешься по всей ночи…

- Так вот от этого и не сплю.

- Давай всё выключай, и ложись! - настоятельно прозвучал её голос.

- Как скажешь! - потянулся я и отправился в ванную комнату. Стоя под душем, никак не мог понять свой ответ жене - «позвоню позже…».

 

Будильник настойчиво сообщал, что пора на работу. «Да понял я, понял! - с закрытыми глазами пытался я выключить его. Наконец, мне удалось это сделать и я откинулся на подушку. Перед глазами поплыла картина связанная с Ней:

 

Обрушилась ты… - водопадом, рекою!

Искрящий поток, ни с чем не сравнить…

Глаза как две чаши с живою водою,

Могли напоить… - лишь смогли опьянить…

 

Мне потом долго не удавалось найти время, чтобы ввергнуть себя во времена «далёкого и прекрасного». Спустя некоторое время я всё-таки добрался до многоточий, оставленных в предыдущей главе…

 

* * *

 

Мы с Лизой побрели по центральной аллее к своим дачкам. Разговаривать не хотелось. Вслушиваясь друг в друга, по ритмам дыхания, мы старались понять, что твориться у каждого на душе. Может, кое-что я сейчас выдаю за желаемое, но ощущение такое было.

- Ну, пока! - сказала Лиза, когда мы подошли к её даче. - Это я во всём виновата…

- Ну, в чём это ты виновата? - осторожно спросил я её.

- Во всём… ты не переживай… тебя это не касается, - задумчиво произнесла она.

- Лизонька, нам пора… Извини! Опять на скандал нарвёмся…Отбой скоро, - дотронулся я до её носика.

- Ладно…пока, Никита! - отрешенно попрощалась она и бесшумно вспорхнула по ступенькам крылечка.

- Пока! - послал я вдогонку.

 

Я долго не мог заснуть. Вожатые и воспитатели, устроили междусобойчик и своими бесконечными хождениями и хихиканьем, прогоняли и без того потерявшийся сон в моей голове.

Утром я даже забыл, что меня ожидает встреча с директором лагеря. Вместо его голоса, я услышал голос воспитательницы:

- Никита, зайди в комнату вожатых!

- Зачем? - откликнулся я вопросом.

- Не знаю! С тобой хотят поговорить вожатые. Давай быстрее! Не до тебя сегодня - смотр скоро! - поторопила она.

- Можно? - приоткрыл я дверь.

- Заходи, орёл… садись! - подопнул мне стул физрук, появившийся в нашем отряде. Валера отошёл к окну и сделал вид, что не вмешивается в наши дела.

- Ну, рассказывай, где это ты был вчера вечером! За территорией лагеря… шлялся?

- Нет! С чего это вы взяли? - пошёл я в отказ.

- А с того салага… Лиза с тобой была?

- Ну и что с этого…, - нагло посмотрел я на него.

- Да ничё! Ты знаешь о том, что директор ей в характеристике напишет?

- Откуда мне знать, что он напишет, - погнал я дуру, вспоминая слова Лизы: - «сказала нет, - значит нет». И вдруг меня просветило: никакого директора тут и в помине нет, просто захотели напугать и отвадить от Лизы.

Дальнейшие угрозы уже не беспокоили. Я равнодушно смотрел на взбесившегося физрука, а когда это всё надоело, с издёвкой произнёс: «Пойду я, что-то скучно стало…»

- Ладно, иди, но мотай на ус. Из-за тебя, Лизу сегодня отправили домой.

- Как отправили? - опустилось всё во мне. Дверь под моим ударом распахнулась на полную, чуть не прибив воспитательницу, стоявшую за ней.

- Никита, стой! Куда ты…, - но я даже не посмотрел в её сторону, а нарезал в сторону спорт отряда. Навстречу мне попался Славка.

- Привет! - схватил я его за руку. - Лизу не видел?

- Видел!

- Где она?

- Её только что, на скорой увезли. Олег, водитель, всё около неё кружился, ему лучше знать.

- Что с ней?

- Не знаю… ревела сильно!

- Что-нибудь сказала?

- Сказала, что классно пою!

- И всё?

- Что-то хотела сказать, но ещё больше разревелась…, да и торопили её, вроде как на самолёт боялись опоздать.

- Вот на коленке подписала для тебя, - протянул он фотографию Лизы,.

- Сволочь… Это он мне не дал с ней попрощаться, - кинул я взгляд в сторону дачки. - Ты тоже хорош, Славян… не мог раньше сказать!

- Никита, да меня воспиталка к вам не пускала. Чё я мог сделать. Я к окну, а там Скалозуб кулак показал… вот и считай!

- Ну, гадство… сволочи кругом! - кипело всё во мне. - Ладно… и на этом спасибо! - отпустил я Славкину руку.

- Блин… чуть пальцы не отпали! - стал разминать он сдавленные хваткой пальцы.

Перед самым отъездом он отозвал меня в сторонку и, запинаясь, промямлил:

- Послушай, Никита! Думай обо мне что хочешь, но это я вас с Лизой сдал.

- Не понял, Славян, о чём ты…

- Я про дискотеку, с которой вы свалили на берег. Про берег я им говорить не стал, а просто сказал, что ушли куда-то…

- Кому ты сказал?

- Ну, этому… как его… физруку и воспиталке.

- Им то, какое до нас дело?!

- Я не знаю… Никита, ты прости меня! Они отключили аппаратуру и хотели объявить всеобщую поверку. Я сдался…

- Я не знаю, Славян, важно ли это сейчас, но на первых парах я бы тебе врезал. А теперь забудь…

Вот такой получился у нас со Славкой разговор и в дальнейшем мы к этой теме не возвращались.

После расставания с Лизой, я долго не мог прийти в себя. Мы так и не увиделись с ней больше. Лишь фотография, переданная Славкой, ещё долго лежала под стеклом письменного стола и напоминала о Ней - самой лучшей на свете девчонке.

 

 

Прошло десять лет. Автобус держал путь в аэропорт, делая остановки в населённых пунктах маршрута. Туристическая группа, заполнившая автобус, осуществляла вояж к границам цивилизованного мира.

Приглушённый свет салона и темнота за окном экспресса, оставляла один выбор пассажирам - дремать.

На одной из остановок пригорода стояла молодая пара, ожидающая этот рейс. Холодный ветер апреля пронизывал насквозь дворы и улицы, а на автобусной остановке устроил такую круговерть, что молодой человек распахнутым пальто укрывал девушку.

«В Европе жара, не замёрзнет!» - заметил кто-то из пассажиров, глядя на девичью фигурку в лёгком одеянии и я, молча, с ним согласился, так как был тоже одет по-весеннему.

«Береги себя…», - донеслись слова провожатого. Девушка заняла место впереди салона и помахала ему ручкой. Он тоже помахал ей в ответ и не уходил до тех пор, пока автобус не тронулся.

Я достал блокнот и попытался сделать несколько подсчётов, но водитель совсем выключил свет в салоне и включил музыку. «Придётся отключиться часика на два», - без особого сожаления, отказался я от своей затеи и закрыл глаза.

Дома остались жена и дочка. Я улыбнулся, представив себя вернувшегося назад, увешанного коробками с подарками. «Ну, здравствуй - это я!» - заготовленная фраза ждала своего часа.

По договорённости с польскими перекупщиками, мы должны были осуществить с ними бартер. Шесть спортивных сумок, набитые утварью, находились в багажном отделении автобуса.

«Пять дней тура, если всё пройдёт успешно, вполне хватит и на покупки, и на отдых, - гульнуло в сознании. Два моих компаньона откинувшись в креслах, дружно посапывали, натянув спортивные шапочки на глаза.

 

* * *

 

Сотрудник таможни, в звании сержанта, снисходительно смотрел на монитор и практически не реагировал на мелкие партии товара, помещённого в сумки. Глаза его округлились, а лицо вытянулось от изумления, когда пошла по транспортиру первая сумка, доверху набитая жаропрочной посудой и сковородками различной модификации.

- Стоп! Сумку в сторону, - строго прозвучал его голос. - Кто хозяин? - глянул он оценивающе на нас и приосанился. - Ещё одна… ещё…. Так все сумки в сторону, - и нажал кнопку вызова дежурного. Наша группа, направляющаяся в накопитель аэропорта, остановилась и с любопытством стала ожидать разрешения вопроса.

- Что случилось? - спросил дежурный, прибывший по сигналу таможенника-контролёра.

- Товарищ капитан, шесть сумок полные сковородок! - отрапортовал тот и самодовольно ухмыльнулся.

- Ну и что? Не запрещено… пусть везут! - невозмутимо скомандовал капитан.

- Но шесть сумок?! - настырничал тот.

- Пропустить! Сколько можно самодеятельность устраивать, сержант?! - поднялся в наших глазах капитан и удалился. Вдох облегчения донёсся из группы, а по нашим лицам прошлась нервная улыбка.

И хотя вся группа, ожидавшая нас, выглядела скоплением людей, взгляд выхватил из толпы девушку с модным саквояжем в руке. Она исчезла так же быстро, как и появилась. Мне показалось, что подобное я где-то видел и попытался отыскать девушку в толпе, но по каким-то причинам этого сделать, не удалось. Аэробус напрягся, прошивая плотные облака и, поднявшись на заданную высоту, взял курс на запад.

 

* * *

 

Город встретил нас чистотой улиц и потоком машин, состоящих сплошь из иномарок. Красивые и обтекаемые «совершенства» радовали глаз и были вежливы на пешеходных переходах. Вместо нашего пронизывающего апреля, с холодом, метелями, здесь присутствовали чистота и тепло.

Первые дни нам пришлось изрядно потрудиться над поисками рынка сбыта. В наш бизнес вмешалась католическая пасха и польские партнёры, соблюдающие религиозные каноны, спутали нам планы. Пришлось ждать окончание празднований этого Светлого дня. Мы занимались мелочёвкой, реализуя небольшие партии товара в скупках и комиссионках.

- Никит! Мы с оптом определились, дело за поляками. Ты свяжись с ними, а мы прошвырнёмся по городу.

- Погодите рысачить, - три дня уж прошло, как мы здесь! Надо и за общим столом с коллективом посидеть! - тормознул я их.

Руководитель группы Александр, собрав группу в холе, напомнил о времени регистрации на рейс отлёта, и пригласил всех за общий стол, накрытый в ресторане гостиницы.

Для поднятия «боевого духа», мы от своего имени заказали коньяк и шампанское. Настроение после первого бокала заметно поднялось. Женский пол, составляющий основную часть группы, на глазах похорошел и начал кокетничать, постреливая глазами. Мы, как могли, отвечали им взаимностью, но численное преимущество было на их стороне.

Вдруг боковым зрением я выхватил молодого человека, стоявшего у барной стойки. Тот, сложив денежные купюры веером, помахивал ими перед собой. «Мутный какой-то… толи снять кого хочет, толи сам не прочь», - не понял я его действий и шутливым рассказом привлек внимание стола. Всем было весело…

- Позволь прикурить…, - услышал я голос за спиной и обернулся. С сигаретой во рту стоял тот самый…, с веером из купюр. Мой рассказ и тлевшая сигарета приближались к развязке, и я грубо отмахнулся от него:

- Прикуривай у своих… я тебе не прикуриватель!

Только я хотел озвучить концовочку, как на меня обрушился поток нареканий от ребят.

- Никита, поаккуратней. Ты что так… ты же не дома!

- Да что случилось-то? - не понял я их реакции.

- Нафига ты так грубо! - раздавалось со всех сторон. Я оглянулся. За моей спиной, распустив нюни, стоял чувачина роняя слёзы и жалостливо причитая, что он «афганец», получивший контузию, что-то там ещё, а я с ним обошёлся не по человечески.

- Слушай, парень, извини! Я не хотел тебя обидеть, но так пацаны не поступают. Ты что подставиться захотел? - попёр я на него.

- Ладно, Никита! Не грузи! Может на самом деле - подстава какая? - встряли в разговор пацаны.

Чутьё нас не обмануло - это была подстава.

- Так, парни, я кажется, влетел! Короче, вечером разборки предстоят, - показал я записку, переданную официантом. - Вы идите куда знаете, а я в ресторан «Интуриста» наведаюсь. Чему быть, того не миновать, а мне край надо с музыкантами пообщаться. Может с аппаратурой, что получится! − отпустил я парней, а сам, войдя в номер, завалился на кровать, уставившись в потолок.

- Поляки есть?! - просунулась в дверь голова крашеной девицы под блондинку.

- Узбек тебе надо?! - хлёстко предложил я ей.

- Да ты такой же узбек, как и поляк! - не растерялась шмара и закрыла дверь.

- Чёрт! И тут достали, - поставил я замок на защёлку.

«Так просто они нас не отпустят… Недаром заходил «малыш» под два метра ростом и, базаря с этим «порхатым», делал кивки в нашу сторону. Придётся забашлять - только кому? - искал я пути выхода из сложившейся ситуации.

 

* * *

 

Повалявшись на кровати, перебрав массу вариантов, так ничего и не придумав, решил дождаться вечера. «Надо бы пробить по заказу…, - вспомнил я данное обещание и направился в «Интурист».

Зал ресторана ослепил меня, белоснежным убранством и блеском сервированных столов. Негромко звучала инструментальная музыка.

«Куда-то хостес подевался и бармена не наблюдаю…, - глянул я озабоченно на стойку бара и прошёлся взглядом по залу.

За крайним столиком; в чёрном платье с грудью навылет, изящно положив ногу на ногу, сидела дама. Лакированные туфельки на шпильке, подчёркивали красоту и привлекательность её ног, а уж дополнения из бирюликов в ушах и перстнях на обеих ручках, вовсе вдавили меня в пол сродни взлёту аэробуса.

«Какая стильная леди!», - поставил я ей высокую оценку, и, набравшись наглости, подошёл к столику. Хотя я понимал, что к hostess она не имеет никакого отношения, меня кто-то подталкивал к ней, как кролика к удаву.

«Добрый день! - просто поздоровался я. Не успел я сделать ещё движение, как меня за плечи, словно клешнями, схватили чьи-то руки и развернули к выходу лицом.

- Оставь его Макс… у меня ещё есть время, - прозвучал повелительный голос, и я опять предстал перед этой особой.

- Присаживайтесь, молодой человек. Только учтите, у вас не боле десяти минут. - Курите! - пододвинула она пачку Мальборо.

- Благодарю, - отказался я от сигареты, присаживаясь на краешек кресла.

- Какие проблемы мальчик? - напрямую спросила она.

- Откуда вы знаете, что у меня проблемы?!

- Да у тебя же на лице написано - проб-ле-мы, - растянула она и выпустила тоненькую струйку дыма.

- А у кого их нет?! То есть…, - хотел я поправить свою бестактность, но она опередила меня.

- Мне нравиться твоя смелость, но говорить с незнакомыми людьми, да ещё в чужом городе, надо взвешенно! Беспардонность здесь неуместна, молодой человек!- нравоучительно поправила она меня.

- Хорошо! Постараюсь. Вы только извините меня. Я сам от себя не ожидал! - поднял я глаза и тут же опустил их.

- Не скромничай, - тебе есть что сказать! - элегантно стряхнула она пепел с сигареты и откинулась в кресле.

Я честно рассказал ей, зачем нахожусь в этом городе, про случай в ресторане отеля, про заказ на аппаратуру, подарки для жены и дочки.

- И это всё… Никакого криминала?! Приехали за шмотками, да по пути с девочками отдохнуть? - улыбка тронула её взор.

- Ну, это как у кого получится. Я для себя такой цели не ставил!

- Да кто ж тебе поверит?! - рассмеялась она. - Ты знаешь, я пожалуй помогу тебе, прикинула он что-то и, достав из ридикюля визитку и ручку «Parker», написала пару фраз на непонятном мне языке.

- Зачем?! - раскрыл я рот от изумления.

- Не знаю почему, но ты мне понравился. У тебя непростая простота и ты, я вижу, не наивный дурачок. Хотя наивность - не самая плохая черта. А вот с дурачком… надо бы поаккуратнее! - улыбнулась она наигранной улыбкой.

- Вот моя визитка…покажешь «малышу» и порвёшь её. Учти, действует она один раз… дальше - твои проблемы. Подойди к бармену он свяжет тебя с музыкантами. «Bye!» - подала она мне руку.

- Я вам что-то должен?» - растерянно спросил я, аккуратненько прикоснувшись губами к её повелительной ручке.

- Отдыхайте, мальчик. У вас всё ещё впереди! - великодушно напутствовала она меня, и я, проводив «королеву» взглядом, направился к стойке бара.

- Кто это? − спросил я у бармена, кивнув вслед ушедшей дамы.

- А тебе это зачем?

Да просто так. Мы мило побеседовали. Велела к тебе обратиться.

- По какому вопросу? - недовольно слетело с его губ.

- Насчёт аппаратуры с кем можно перетолковать? - не обращая внимания на его недовольство, спросил я.

- По аппаратуре - можно со мной, а на счёт первого вопроса, - не ко мне. Меньше знаешь - лучше спишь! - небрежно высказался он, избитой фразой.

- Да ладно шугаться! Стильная леди, всего-то!

- Вот список на продажу! - подал он мне лист, написанный от руки, оставив без внимания мою оценку загадочной леди.

«Так кое-что уже сделано!» - удовлетворённо поставил я галочки в своём списке задач и, оставив усилители и «примочки» в номере, пошёл бродить по скупкам и комиссионкам округи.

Меня поразила доброта и простота обитателей этого городка. На самый простой вопрос: как пройти… они вывертывались на изнанку, чтобы тебе показать, где это находится. «Да понял я, понял!» - бурчал я про себя каждый раз, не привыкший к такой обходительности, перерастающей в назойливость.

Налазившись по подвальчикам и крылечкам магазинов, - я направился в свой отель, рассматривая при дневном освещении приобретенный в скупке гарнитур, состоящий из крупных бус и браслета.

На крыльце стоял «малыш» и беседовал с девицей, похожей на ту блондинку заглянувшую мне в номер. Я остановился и, переждав их разговор, встретился с ним взглядом. Тот еле заметным кивком предложил мне пойти вслед за ним.

Откуда не возьмись, рядом со мной выросли две фигуры парней с накачанными бицепсами и крепкими подбородками. Мы вошли в лифт. А вот стали подниматься или опускаться, я так и не понял - табло лифта, было закрыто широкой спиной одним из этих бойцов, а в замкнутом пространстве легко можно спутать направление движения.

- Шмонать, не надо! - приказал «малыш» и, предложил мне войти в приоткрытую дверь. Номер поразил меня большим дубовым столом, стоявшим посредине комнаты. Рядом стояла сервировочная тележка официанта с различными напитками и фруктами.

- Садись! Рассказывай! - усевшись напротив, перешёл тот сразу к делу. Я, молча, протянул визитку.

- Вот сучка, что творит! - гневно вырвалось у него, и он смял визитку в огромном кулачище.

- Что-то не так?! - съёжился я.

- Ты кто такой, чтобы меня этой туфтой пичкать! Закопать тебя, что ли в подвале или в асфальт закатать. Ты где её нашёл! - вскипел он не на шутку.

- Порву! - выругался «малыш», наливая минералки. - Пей! Толкнул он мне стакан.

- Послушайте…, как вас называть? У меня кроме этой визитки и сотни баксов с собой ничего нет, - выложил я бумажник на стол, сделав глоток из предложенного стакана.

- Убери! И давай на ты! - махнул он рукой. - Ты хоть знаешь, чё эта кобыла написала. Короче… слушай сюда! Мои орлы по вам навели справки… вы чижики-пыжики и с вас, кроме пойла, нечего взять. Тебе, парень, понятен мой базар? - посмотрел он на меня.

- Понятен! Всё организуем по высшему классу, - уважительно ответил я ему. Показывать зубы не имело никакого смысла, так как с их стороны, всё было обставлено как надо.

- Ты так и не понял?! По-ня-тен! - передразнил он меня. - Вам повезло, что один из ваших - Жека, в одной роте со мной служил. Я там старшиной у них заправлял. Его аристократичную внешность я хорошо запомнил. У него ещё с женой одного из командиров роман завязался... Настрадался тогда парень по полной… Только из-за него я вас и простил. А то бы без штанов отсюда уехали, да ещё должны были бы.

- Это что так круто?! - не сдержался я.

- За базаром надо следить! А то понаехало вас и давай пальцы веером гнуть. Слушай сюда! Этот отель подо мной! Понял! И всё, что тут делается, за всё платится. Мы вам счётик по минималке нарисовали, - будьте добры оплатить. Пацаны твои понятливыми оказались, - отстегнули зелени без базара! Сегодня ты не должен никому… разве только, что своим! - надменно усмехнулся он.

- Понятно! - выразительно склонил я голову. - А спросить могу?

- Говори!

- Я про эту «сытую» из Интуриста» хочу спросить. Что она написала в визитке?

- Тебе дословно или как?

- У меня нет выбора - как скажешь!

- Слушай сюда! Эта курва пасёт и доит Интурист. Мы, когда-то вместе с ней начинали. Тебе лучше не знать! - передумал он просвещать меня. - Конкретно она написала так: «Разведи кролика по полной, - зелень пополам!»

- Вот это не фига себе! - удивлённо выпалил я.

- А ты чё думал?! Тут благотворительностью занимаются и любовью к ближнему… Откуда у неё бирюлики в ушах и ноздрях?! Да с вас - пыжиков! Время счас такое, парень… никому доверять нельзя. Подписываются якобы помочь, а потом приходят к тебе и говорят, что, мол, попали мы с тобой на две тыщи баксов − не пляшет наша. Надо откупаться иначе кранты! Глядишь… и у каждого по штуке баксов в кармане - самое малое.

- Даже не вериться… такая величавая! - ударил я от досады кулаком в ладонь.

- Ты врубайся… не вериться ему! - усмехнулся «малыш». - Иди, давай! До отлёта даю вам крышу!

«А нам и остаётся-то тут пожить всего ничего!» - беззвучно отлегло от сердца.

 

 

Я сознательно опускаю детали, ушедшие из моей памяти или потерявшие актуальность в наши дни. Мне всё время кажется, что я пишу галиматью, и навряд ли затрону интерес читателя. Тем не мене спираль воспоминаний раскручивалась…

 

Закончив общение с «малышом» на благоприятной ноте, я направился к себе в номер и, плюхнувшись в кресло, включил телевизор. Пощёлкав по каналам - остановился на музыкалке. Навалившаяся нервная усталость опустилась мне на веки, и они медленно стали закрываться.

Вдруг меня осенило, заставив аж подпрыгнуть: «Санька же, наверняка, знает состав группы….», - и я, забыв про сон, сорвался к его номеру на седьмом этаже.

«Александр, открой!» - забарабанил я в дверь люкса. Слышно было, как в нём играла музыка, но никто не откликался. - Саня…

- Ну, кто там, ломиться? Ты что ли, Никита? - приоткрылась дверь, из которой выглянула взъерошенная голова Саньки. Мы практически стали с ним друзьями. Неприятность с подставой сблизила нас.

- Тс-с…, Никита, - прижал он палец к губам, кивнув головой вовнутрь. - Я не один… давай потом, - запах шампанского и духов говорил о том, что делать третьему - здесь нечего.

- Ладно… - потом, так потом, - разочарованно выдохнул я и не стал задавать лишних вопросов. Я даже не заметил, как вышел из гостиницы и направился к киоску, находившемуся в двух шагах от отеля.

Поворот головы девушки, то и дело выныривал из памяти, и я жутко нервничал. «Что это меня так взволновало: лица не рассмотрел, взглядом не встретились, кто такая не знаю, а бьюсь, как птица в клетке уже третий день, - с ума можно сойти!» - не на шутку раскачивало меня из края в край.

«Серьга! Такую серёжку я раньше где-то видел… Боже мой! Неужели Лиза?» - всё перевернулось во мне. Я ощутил, как по телу стремительно побежала колющая дрожь...

Купив баночку охлаждённого напитка, я залпом выпил содержимое и присев на скамейку, шаг за шагом начал вспоминать ту первую девчонку, от которой кружилась голова, а в небе появлялась радуга. Я понимал, что нельзя в одну воду реки войти дважды, но мне безумно хотелось это сделать.

«Тут ещё Саня обломил, как назло! Может это вовсе не она, а я бодягу развожу! Нет, я отчётливо помню её серьги! - не хотелось мне отступать от своих желаний, увидеть хозяйку этих серёжек.

- Не стоять же мне у входа и провожать взглядом женские уши, чтобы подтвердить свои догадки - ещё примут за ненормального! - продолжал разговаривать я сам с собой, покручивая в руках порожнюю баночку.

 

* * *

 

- О! Привет, Никитос! - услышал я знакомый голос. - Ты живой?!

- А что мне сделается?! - обнялся я на радостях с подошедшими пацанами и тут же удивлённо воскликнул: «Обалдеть! Вы откуда такие варёные?!» Жека и Витёк были одеты в «варёнки» по последнему писку. Классные футболки выглядывали из-под джинсовок чёрного цвета, а на ногах белоснежили «кроссы» известной фирмы.

- Где это вы подняли?

- Потом, Никита! На тебя тоже взяли! Ты вот, где пропадал? Мы за тебя тут стояли…, - не мене обрадованные встрече, заголосили они.

- Да, я в курсах! Только что базар с «малышом» был…Пересохло во рту, аж спасу нет! - провел я ладонью по горлу. - Спасибо ребята за оперативность! С меня причитается! Короче накрываю стол и некому ничего не должен! Годится?!

- Годиться! На девочек тоже заказывай! - выставил мне счёт Жека.

- Тебе опять неймётся… Не прохватило что-ли?! - хлопнул я друга по плечу, этим самым напомнив ему об одном курьёзном случае, виной которому была «девочка».

- Тёлки изюм! - облизнулся тот.

- Не-е… - я пас! Меня не пачкайте! У меня дом большой, жена красивая! - подмигнул я им.

- Ты не спеши, подумай! До вечера есть время, да и тёмная ночь впереди.

- Не, парни, я конкретно вам сказал. Дел ещё у меня много, а вы гуляйте, как знаете…

- Опять ты, Никита, перестраховываешься! - загоготали они.

- Жека, ты действительно знаешь этого «старшину»? - не обращая на гогот, поднял я руку верх, показывая рост «малыша».

- Ну, да! Я просто офигел, когда его братки нас к нему привели, - встрепенулся Жека. Витёк отошёл к киоску и в разговор не вмешивался.

- Вы что дети малые?! За ручку что-ли? - съязвил я.

- За ножку… бейсбольной битой по кумполу сыграют …- сама, не только пойдёт - побежит! - не принял он моей шутки.

- Ну, ладно - не в обиду. Тут вот какое дело…, - задумался я с чего начать. - Мне тут надо одного человечка разыскать…

- А я причём?

- Да не причём! Я вам с Витьком номер оставляю. Можете приглашать кого угодно - Санька к примеру…

- А ты куда?!

- Да куда я денусь с подводной лодки! - занервничал я. - Ты потолкуй с этим старшим. Помнишь, на последней остановке по пути в аэропорт, девушку подсадили. Ну, с саквояжем таким моднячим. Потом ещё в аэропорту она раза два промелькнула перед глазами. Нам же не до этого было… - таможня к сковородкам прискребалась.

- Ну, я видел в накопителе одну деваху легонько одетую - стрижечка такая креативная.

- Вот… - она и есть! - заблестели мои глаза. - Исчезла куда-то! Ни в ресторане, ни в гостинице её больше не видел. В автобус-то она садилась, саквояж её промелькнул среди клетчатых сумок. Мы ж нигде остановок больше не делали. Не могла же она сквозь землю провалиться, - развёл я руками. - Подойди к «малышу» - может он чего скажет, как-никак, его бригада тут работает.

- Ну, ты Никита, выдал! Так у пацанов не делается! Зачём ему вязаться в эти дела?

- Жека, ну кроме тебя некому! Прошу побазарь с ним! - расчувствовался я. - Он частенько кого-нибудь встречает и провожает у скупки. Ты потрись там тоже, может, и встретитесь, - умоляюще посмотрел я на него.

- Ладно! Он вообще-то сказал: «Туго будет, - заходи!» − пошёл Жека мне навстречу.

- Ну, так вот! Подходи и сразу: «Туго!» - не смог я удержаться, чтобы не приколоться.

- Пошёл ты…, - сплюнул он в урну жвачку.

- Жека, возможно её зовут Лиза. Спортом занималась. Красивая такая, - пропустил я мимо ушей его посыл.

- Чужие… они все красивые!

- Жека, вся надежда на тебя, - рассыпался я перед ним, умоляющей интонацией.

- Ладно, попробую! Нам с Витьком со шмотками ещё надо разобраться. Ты что там за железо приволок в коробках… - аппаратура что ли?

- Ну, да! Вы её отдельно определите. Дома подобьём бабки! Неплохо должно получиться. Мне тут ещё косметики предложили - надо бы посмотреть!

- Ладно! Я тоже отчалю - поторчу у скупки. Хорошо бы, остаток товара туда сдать, а там и… «малыш» может объявиться? - по-деловому заговорил он.

 

* * *

 

Наша сделка с польскими оптовиками состоялась. Проблемы с «мафией» были улажены, подарки куплены, свобода сладким пряником манила в нирвану, и я готов был в неё упасть, но не давала покоя эта неуловимая девушка.

- С тебя причитается! - начал с порога Жека, протягивая глянцевый журнал с обнажёнными красотками, на передней странице.

- И что? - взял я в руки журнал, остановив взгляд на «аппетитных» попках фотомоделей.

- Да ты не туда смотришь! - перевернул он журнал на обратную сторону, где на странице, чёрным фломастером, было написано.

 

Эллис, телефон 755

 

- И всё?! - смог я только вымолвить.

- А что ещё надо? Никаких - Лиз, Лизавет, Елизавет в ближайшие дни в отеле не регистрировались. Вот только Эллис зарегистрировалась тем же числом, что и мы…

- Постой! Эллис эта ведь та же Лиза?!

- Может быть…, - по приметам она и есть, - удовлетворённо хмыкнул Жека и пошуршал пальцами.

- Давай гуляй! С меня будя! В холодильнике шурши, всё, что там есть - ваше! - отбрил я его за попрошайничество и посмотрел на часы.

«Пойду до Саньки схожу, приглашу его на вечерушку, заодно, что он скажет», - вышел я из номера и отправился на седьмой этаж.

Я заметил, что часто стал поглядывать на часы. Внутри меня сидела постоянно щемящая нота ожидания, перекликающая со словами - «а надо ли?» - и от этого не находил себе места.

«Почему нас всегда, что-то сдерживает. То обстоятельства, то какие-то узы, то ушедшее время!» - перебирал я в памяти возникающие преграды и с этими размышленьями постучал в номер Сани.

Сашка отдыхал, лёжа перед телевизором и искренне обрадовался моему приходу.

- Заходи Никита, располагайся! Я как выжатый лимон! Никакого спасу нет, от этих баб. Ладно бы чужие… свои задолбали! Дома, как будто мужиков у них нет! - падая на кровать, пожаловался он

- Да не измылится! Что тут такого…, - не стал я углубляться в детали. У тебя ещё такая профессия гидская, волей не волей, кочетом приходится подрабатывать!

- Точно приходится! Ты, Никита, скажешь, так скажешь! - почесал Санька в интимном месте.

- Ладно, Санёк, не будем трёп распускать. Дай-ка телефон… позвонить надо.

- Звони, - подал он мне трубку. - А что из своего не позвонил?

- Да Витёк трубку в кувшин умудрился выронить, - хрюкает она теперь. Кстати, вечерком подгребай на огонёк. Витёк с Жекой именинниками ходят в предвкушении оргии.

- Чего, чего? - переспросил Саня, приподнявшись на локте, с окрылённым взглядом, - не ослышался ли он.

- Да не ослышался, не ослышался! - утвердительно кивнул я головой.

 

* * *

 

Короткие гудки в телефонной трубке, говорили, что номер телефона занят и от этого бешено заколотилось сердце. Прошло несколько минут, но я стоял, как заворожённый не смея нажать на красную кнопку отмены.

- Что с тобой Никита? - не вытерпел Саня и отключил телефон.

- Не могу…вдруг это она, - еле пришёл я в себя.

- Ладно, я приму душ, а ты тут соберись с мыслями…, - напутствовал Сашка меня, прежде чем за собой закрыть дверь.

- Прошу пани…, - ответил голос на другой стороне линии, передавая кому-то трубку.

- Девушка! Не могли бы вы…, - заволновался я.

- Я вас слушаю! - раздался знакомый голос, от которого оборвалось всё внутри…

- Говорите…, я вас не слышу! Ну, что же вы молчите,… пожалуйста, перезвон…

- Лиза! Это я, Никита!

- Никита?! Мальчик-одуванчик…, - всплеском удивления отозвался её голос, и она замолчала.

Молчание продолжалось долго. Я лишь угадывал, что мой звонок шокировал её и возможно спутал ей планы. До меня доносилось учащённое дыхание и попытки прервать паузу, но она чего-то медлила…

- Лиза, прости…, - это всё что я мог ей сказать в эти минуты. Меня начинала душить поднявшаяся волна воспоминаний, и я опустил руку с телефонной трубкой.

- Алло, алло! - голос в трубке привёл меня в чувство. Лиза справилась с волнением и чётко произнесла: «Нам не надо здесь встречаться! Ты меня слышишь… До зобаченья! - добавила она по-польски. Послышалась польско-русская речь и она, не дождавшись ответа, положила трубку.

- Очнись, Никита! - вздрогнул я от толчка Сашки. Я медленно положил телефон и не слова не говоря, вышел в коридор.

- Блин! Вдруг позвонит или какой знак подаст, - опомнившись, воротился я. - Санёк! Если вдруг на твой номер позвонят или принесут весточку, ты никому не свети. Постарайся найти меня. Я тут рядом буду − в баре или в холе… И ещё… - ты, если что, ключи мне от номера оставь. Вы всё равно до утра не угомонитесь.

- Какой разговор… звякни, я вынесу, - добродушно пошёл он мне навстречу.

- А кто такая?

- Долго объяснять! Ты сделай, как я прошу…

- Может всё-таки, вместе оторвёмся?

- Нет, Сана… вы уж без меня. Я пацанам всё объяснил, - напрочь отказался я от предложений и направился в бар ресторана, где решил немного расслабиться.

 

* * *

 

Ожидания лифта были недолгими. Кабина плавно распахнула двери и я, сбросив с лица печать озабоченности, бодро поздоровался с находящимися в нём пассажирами. Не успел я осмотреться, как в кабину ввалилась шумная компания молодых людей, заставив потесниться.

«Ты ещё не знаешь мой…, - кому-то попыталась донести свою позицию импульсивная девушка, находящаяся в окружении парней. Я осторожно поискал её глазами и тут наши взгляды встретились. - Характер!» -медленно проговорила Она и… еле сдержалась, чтобы не помахать мне ручкой. Лишь потом, поправляя прическу, дала понять, что нельзя обозначать наше знакомство.

- Цо пани поведзяла? - переспросил её молодой человек. - Не разумев…, - но лифт коснулся первого этажа оставив его вопрос без ответа. Они торопливо вышли и направились к выходу.

Это была Лиза. Я не мог оторвать от неё взгляда, но она даже не оглянулась. У парадного подъезда их ждала машина, и они тотчас же отбыли, бесшумно закрыв в ней двери.

«Если сегодня не удастся с ней встретиться или хотя бы обозначиться то: «Адью!» - невыносимо больно прозвучало во мне это слово.

 

* * *

 

Помещение бара встретило пестрившими разноцветными лампочками и огоньками, вмонтированными в длинную барную стойку. Усевшись на высокий стульчик причудливой формы, я достал сигарету и только хотел чиркнуть зажигалкой…

- Что будете пить? - голос бармена спутал мои действия.

- Что-нибудь крепенькое с шотландским мотивом, - не стал я рассматривать предложенное меню.

- Могу предложить коктейль «Ночная мелодия» очень хорошие отзывы! - прорекламировал бармен коктейль. Я утвердительно кивнул.

«Прямо как на цветущем лугу…, - отметил я аромат напитка, потянув его через трубочку. Приятно зажгло внутри…, теплота стала медленно расплываться по телу. Я завис, как на парашюте, и долго не хотел приземляться…

«Видимо, не всё так просто у неё, иначе, зачем ей такая конспирация! - вернулся я на волну, связанную с Лизой. - Ну, встретились, что тут такого…. ничего ж между нами не было. Да, были юношеские симпатии, по крайней мере, у меня… назвать это любовью язык не поворачивается. Блин, всё из-за этих лагерных уставов - выше нельзя, ниже тоже. Вот так и проболтались, где-то между… ни виноватых, ни провожатых, одни воспоминания. И всё же она бесподобна! На польском языке слышу, воркует - прямо полячка, и внешне - милость природы!» - накатывало на меня восхищение Лизой. Так захотелось обнять её, прикоснуться губами и потом, глядя в глаза, сказать все, что о ней думаю.

Меня бросало то в жар, то в холод. Вспомнилось настроение, когда я, сидя на качелях, поджидал Лизу с соревнований, как мечтательно закатывал глаза, лёжа на кровати после отбоя, как обнимал и ласкал её пружинистое тело, на берегу реки. Так всё нелепо оборвалось…, - выпустил из губ я трубочку. Напиток оказался не из простых, и я неожиданно для себя захмелел. Откуда не возьмись, всплыла фраза со школьной скамьи - «Всё смешалось в доме Облонских»

Я даже растерялся от такого прихода, - ведь на память пришёл не кто-нибудь, а сам старик Толстой. Действительно, неразбериха и путаница в моих мозгах, отражала положение дел, именно этой фразой. В эти минуты я был сильно потерян… «В конце концов, плюнуть на всё, напиться и забыться!» − проскакивала поганая мыслишка. Но, в том-то и дело, что ничего этого мне было не надо.

Включилась медленная музыка и на танцпол в центре бара вышла молодая пара. Я буквально залюбовался их танцем. Танцевали они красиво! Партнёр, так нежно опекал, партнёршу, что я представил, как встаю со стула и иду через весь зал, чтобы пригласить на танец своюЛюбимую…

 

* * *

 

- Молодой человек! - прервала мой полёт фантазии девушка.

Я вас слушаю, - повернулся я к ней.

- Вас Одуванчиком зовут?

- Может Надуванчиком! Кто вам такое сказал? - быстро отреагировал я на странное обращение незнакомки.

- Эллис?! - вам это имя ни о чём не говорит?

- Ну, предположим, что да! Только полное моё имя, если на то пошло - мальчик-одуванчик, а не то, которое вы наполовину обрезали! - плотненько ответил я ей, но её это не смутило.

- Простите, про мальчика я забыла, да и для мальчика вы великоват и нагловат.

- Вы действительно так считаете… Подошли к незнакомому человеку, обозвали его, и ещё выставляете ему счёт! - поправил я курьера в лице девушки.

- Извините, я переволновалась. Просто Эллис просила передать, чтобы вы забронировали номер в частном отеле.

- Лиза?!

- Я знаю её, как Эллис, а там уж вы сами разбирайтесь! - с недовольным видом протянула она мне адрес.

- Спасибо!

- Может, выпьем шампанского? - предложил я ей, быстро убирая в карман послание.

- Нет! На работе нельзя.

- Так ведь только шампанского…

- Приятно отдохнуть в нашем баре, - улыбнулась она и удалилась, заманчиво покачивая бедрами.

 

* * *

 

«Лиза, Лиза…, как будто бы ничего не было у меня без тебя… - десять лет это ведь тоже срок…» - перебирая не прикуренную сигарету между пальцев, раскачивал я маятник времени. Поблагодарив бармена и, сломав напоследок истосковавшуюся по огоньку сигарету, вышел в город. В отличие от полумрака бара на улице было ещё светло.

Коктейль «Ночная мелодия» сладко кружил голову. В воздухе пахло весной. Ещё немного и раскроются каштаны своими очаровательными цветами в виде волшебных свеч, а спустя некоторое время, улочки будут занесены розовыми соцветиями, словно слегка порозовевшим снегом...

Представив эту необыкновенную картину с цветущими каштанами, вспомнились слова Лизы, - «…значит, у тебя появилась Муза!».

Я тогда никак не отреагировал на это высказывание и считал, что эти придумки с Музой не более чем фарс. Но стоило сегодня увидеть Лизу, неожиданно для себя, меня потянуло к карандашу.

Порывшись в карманах, в поисках брелка-карандашика, я вместе с ним вытащил записку с адресом.

«Уж больно хозяйка твоя занятая, да нарядная- даже не оглянулась! - высказал я упрёк в адрес записки.

Претензии, которые, я предъявил «хозяйке», были вызваны, наверное, ревностью и больше ничем другим. Меня просто рвало на части, что Лиза не посмотрела в мою сторону. Какое-то эгоистическое чувство взяло верх над рассудком. «Имею ли я на это право…», - задался я вопросом и долго не мог успокоиться, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепочку на право заявить о себе, но кроме фразы: «У неё своя жизнь…», - ничего из себя не выжал и бережно приблизил конвертик к лицу.

Память отчётливо хранила аромат «…чужого мне человечка, но так близкого по духу!»

 

Я уходил, и снова возвращался…

Я уезжал, и снова прилетал.

В твои глаза я каждый раз влюблялся…

Я в них тонул, и в них я умирал.

 

Я пропадал с мечтою о прекрасном,

Хранил в душе твой откровенный взгляд.

Писал стихи - быть может, я напрасно,

Ведь о любви так вслух не говорят.

 

Я признавался искренне и честно,

Плясала рифма от избытка чувств.

Твоя реакция на это неизвестна,

Почтовый ящик - как и прежде пуст.

 

Любил ли я?! Кто мне об этом скажет?

Кто подсчитает ночи, что без сна

Лишь фотография твоя мне не откажет,

И отзовётся в сердце у меня.

 

Несомненно, Лиза для меня была дверцей в мои поэтические чувства, в этом я не раз убедился, беря в руки карандаш и вспоминая её глаза.

«Вот ты, Лиза, всякую фигню придумываешь! Я даже не знаю, как себя в этих случаях вести. Мы с тобой только ругаемся и миримся. Я хочу тебе сказать, что у нас с тобой не так много времени осталось…», - череда цитат связанные с ней просто массово всплывали друг за дружкой, и я ничего не мог с этим поделать. Я даже оглянулся в поисках мнимого суфлёра стоящего за спиной, но вокруг никого не было.

Я быстро раскрыл скрепленную стиплером записку и прочитал:

 

 

* * *

- Ну, наконец-то! Хоть что-то прояснилось… Где эта юность ещё бы знать? - пошутил я сам с собой и направился к стоянке такси. Не успел я нарисоваться, как посыпались предложения от таксистов кучкой стоявших около одной из машин:

- Вокзал! Аэропорт! Межгород… - посыпались предложения.

- Мне бы до «Юности»

- Ты уже проехал её, молодой человек…

- Да я не про то, мне бы в гостиницу.

- Не опоздаешь, сейчас «мерина» запрягу и ты в точке, - предложил занять место в машине, располагающий к себе таксист.

- Тогда поехали сначала до центральной гостиницы! - обозначил я маршрут, усаживаясь на переднее сиденье Мерседеса.

- Я быстро! Мне необходимо привести себя в порядок, - доверительно сообщил я таксисту и попросил немножечко подождать у парадного подъезда, на что тот утвердительно кивнул головой. Не дожидаясь лифта, я по маршевой лестнице поднялся в номер.

На столе появились признаки приготовления к приёму гостей. Букет из белых роз украшал ещё не сервированный стол. Три фужера, коробка конфет и ваза с апельсинами ожидали своих хозяев.

Я быстренько освежился под душем и, проверив в кармане наличие паспорта с деньгами, выскочил за дверь. «Да что же это такое! - уже на первом этаже, вспомнил я про подарок. Пришлось снова подняться…

 

* * *

 

- В «Юность», говоришь? - уточнил водитель.

- Ага, туда! Далеко до неё?

- Смотря, про какую юность, речь идёт, - хитро улыбнулся он. - А что касается гостиницы - минут двадцать по трассе.

- Ого! А я хотел прогуляться до неё пешком.

- Далековато от центра, зато место малошумное и недорого, - успокоил он меня. - Там и кафе, и магазины, имеются - рядышком парк. Самое место для уединения. Свидание что ли назначил?

- Вроде того! - уклончиво ответил я. Мне бы цветов где-то купить… может, подскажите?

- Там павильончик имеется - не вопрос! На любой вкус цветы из центра Европы. Жаль, каштаны ещё не расцвели - редкостное чудо. Вот-вот должны раскрыться.

- Да… я один раз наблюдал… Красотища!

- Часто бываешь в наших краях?

- Не часто! Просто подвернулась сделка - грех не воспользоваться. А цветущими каштанами я года два назад любовался, когда за реэкспортной «тачкой» сюда приезжал.

- Вон оно как! И налюбовался и накатался выходит…

- Прокатился… правда тачку пришлось сразу сдать. Намарафетили её, а нутро-то гниловатым оказалось, но походит ещё.

- Да… много тогда барахла слили со всей Европы. Сейчас меньше стало, не сравнить с тем, что было, - разговорился дядечка.

- Ты только парень на «дурь» не клюй. Свяжешься, - не рад будешь!

- А с чего вы взяли, что я на что-то буду клевать? - встрепенулся я.

- Да ты не дёргайся хлопец! Я не первый день за рулём и по возрасту старше. Всё ж через таксистов проходит и проститутки и прочая «синтетика».

- Да наслышан я про эти «динамы» и «колёса» - мне они пофигу и давайте закроем эту тему! - поставил я барьер.

- В разведке, что ли служил?

- Что это вдруг?

- Да сразу просто отбрил - всего-то!

- Не в разведке, но служил…

- Молодец, парень! Так и надо! Подставы с «синтетики» начинаются. На откровения сильно не пускайся… выхлопнут вместе с потрохами! - предупредительно поведал он мне. - Вот тут цветы, вон она - гостинца! - показал он рукой на корпус с рекламными вывесками. - Цветы сразу купишь или потом, как с номером определишься? - посмотрел он на меня.

- Сразу цветы куплю! Вон тюльпаны очень красивые. Розы тоже хороши, но уж как-то броско, а тюльпанчики такие милые и не колючие! - не задумываясь, ответил я, показывая на витрину. - Остановитесь, я мигом! Купил бы ведро этих цветов, не задумываясь, чтобы осыпать её с ног до головы, да куда я с ними - вдруг не приедет…, - держа в руках небольшой букет жёлтых тюльпанов, поделился я с ним мыслями.

- Приедет! - уверенно сказал он. - Замужняя?

- Точно не знаю… вроде замужем!

- Тогда прикатит! Где ещё так подфартит с партнёром. Оно ведь, муж - это нечто другое, чем свиданьице на стороне. Да и тебе-то своя, небось, приелась. Жена, как не крути - хлебушек, а тут пироженка, да ещё и с изюминкой.

- Нашли же сравнение… У меня к жене нет претензий! - возразил я ему.

- Ну, нет и, слава богу! Дак, чего же ты в своём номере-то не сидишь… - сорвался ведь куда-то?! - поддел он меня.

- Куда надо туда и сорвался! Вам-то какое дело?

- Значит, между вами, искорка промелькнула! - продолжил он гнуть свою линию. - А молния, авторитетов не признаёт, всех влюблённых друг на друга кладёт.

- Вы плохо её знаете!

- А что я парень, баб, что ли не видел. Видел и не только…видел. Дуры они, - которые от счастья отказываются. Потом сами же в этом и сознаются. Молодость прошла, а сравнить любовь и не с чем. Может вовсе она и не такая … без злорадства, даже с сожалением высказался он.

- Ты меня извини, но исповедей на этой работе много выслушиваю и выводы делаю. К измене, парень, стремиться не надо. Там это когти рвать, деньгами сорить, и прочие выкрутасы, не к чему они, но уж если искорка сверкнула, да случай подвернулся, то сгореть надо без остатка. Иначе любовь так и останется в сердце, чем-то вроде ивы плакучей. Ты вот посмотри на неё и зелена, и раскидиста, и красива, а опечалена. Вот так и у людей бывает. Не реализованная любовь, на всю жизнь печалью отдаётся.

- Так я ведь тоже женат. Мне то, как быть? - забыл я про резкость.

- Так и мужик из того же теста сделан. Любви что ль не хочешь?

- А как же жена?

- Жена тебе богом дана! Ты только не трёкай языком, а если кто и нашепчет ей на ушко, говори, мол наговоры и ничего больше.

- Как-то у вас всё ладно, да складно получается…

- Ну, а то, как же! Не первый год «замужем». Любить надо пока любиться, а там время подскажет, где точку ставить.

- Вы прямо как «экстрасекс» какой-то! Первый раз такого человека встречаю. А на счёт ваших выводов и исповедей, я промолчу. Вы знаете, какая она красивая…

- Откуда мне знать?! Знамо дело красивая и умная наверняка. Раз ты, на ночь глядя, сюда в глухомань сорвался. Не поедешь ведь к дуре на самый край…

- И то верно! - поддакнул я ему. А вас как зовут?

- Зови меня батя!

- Не-е! Я так не смогу. Давайте хоть по отчеству что ли.

- Зови тогда, Козьмич! - хмыкнул он.

- Козьмич, а обратно в случае чего ты сможешь меня отсюда забрать? - спросил я его, на всякий случай.

- Конечно! Вот тебе моя визитка. У хозяйки телефон попроси - она даст. И я к твоим услугам. Тариф ночной - сразу оговариваю.

- Спасибо! - поблагодарил я его и вышел у гостиницы с названием «Юность».

 

* * *

 

- Добрый вечер, молодой человек! - приветливо улыбнулась миловидная женщина лет с бейджиком - администратор.

- Я вот думаю, - начал я издалека.

- А вам не надо думать… здесь за вас буду думать я!

- Ну, хорошо! Мне нужен номер на двоих! - быстро согласился я с ней.

- Давайте паспорта! Очень хороший номер - с лоджией, небольшой кухонкой, соответственно с душевой кабиной и прочими удобствами. Можете столик в ресторане заказать или в номер заказ доставят, - прорекламировала она сервис гостиницы.

- Хорошо! Можно сразу шампанского и фруктов в номер, - сделал я заказ. - Моя спутница прибудет позже. Вы дайте мне знать! Её зовут Лиза, может представиться как Эллис.

- Я поняла! Потом впишу её… А сейчас позвольте проводить вас, - сделала она запись в журнале регистраций.

- Не стоит… думаю не заблужусь!

- Приятного проживания! - вручая ключи, напутствовала она меня.

- Спасибо! - ответил я ей и направился на третий этаж.

 

* * *

 

Двухместный номер встретил меня тёплыми красками и безупречной чистотой. Казалось, что пыли здесь никогда не было, и она не существует в природе, как таковая. Ваза очень подошла к моему букету. В комнате сразу стало празднично. С лоджии открывался вид на парк. Свежая зелень листвы олицетворяла собой пробуждение чувств, и это действо одухотворённо скатывалось мне на сердце.

«Пожалуй, с ресторанчиком надо определиться, - вынашивал я дальнейшие планы, обследуя номер. Когда убедился, что с телевизором всё в порядке, а в кранах есть вода, то упал в объятия кровати и мечтательно закрыл глаза. Сон как ждал этого момента и выключил меня на неопределенное время.

Стук в двери заставил меня вздрогнуть: «Ну, наконец-то - Лиза?!» - бросился я к двери и распахнул её. За порогом стоял официант с заказанным шампанским и фруктами.

- Извините за беспокойство!» - поставил он поднос на стол.

- Да, конечно! - разочарованно ответил я, расплачиваясь с ним.

За окном включилось освещение. Наступившие сумерки навивали тревогу, так как Лиза ничем не давала о себе знать. Лишь тюльпанчики, частичкой солнышка, разбавляли моё настроение. Я подмигнул им, поправляя салфетку под вазой, и произнёс: «Всё будет хорошо!» - в ответ они дружно закивали жёлтенькими головками.

 

- Я, видите ли, в дверях полчаса стою, а он тут с тюльпанчиками влюбляется, - знакомый голос поднял меня на седьмое небо.

- Лизонька! - вырвалось у меня, и она в порыве повисла у меня на шее.

- Пакет возьми! - ослабила она объятья.

- Что это у тебя в нём? - ощутил я в руке тяжесть.

- Потом разберёмся… там плащ, вино и всякая всячина! - вглядывалась она в меня.

- Лиза, я сойду с ума…, какая встреча! Проходи…, - целуя в щечку, проводил я её в комнату. Коротенькое облегающее платье с модельными туфельками, лебединая шейка с изящной фигурой, делали из неё приму.

- Лизуня! Ты так бесподобно хороша, что у меня нет слов!

- Говори, говори! Раньше ты вроде искуснее в комплиментах был, - засмеялась она, подставляя губы. Я нежно, испил росинку с её чувственных губ.

- Ну, вот уже лучше! - улыбнулась она. - Какие у нас планы?

- Вот это для тебя! Преподнес я ей фазу с цветами.

- Спасибо! Очень мило! А дальше что у нас по расписанию? - кокетливо произнесла, прыгнув коленками на двуспальную кровать, проверив её мягкость.

- Не знаю… всё зависит от обстоятельств! Завтра мы улетаем. Как бы ни опоздать на регистрацию.

- Сдалась она тебе эта регистрация! Как будто в ней жизнь заключается - можно и не регистрироваться, - безмятежно прозвучало из ее уст.

- Ты о какой регистрации ведёшь речь? - плюхнулся я к ней на кровать и, подмяв по себя начал пылко целовать её необыкновенно притягательные губы. Рука стала проникать под платье, нащупывая застёжку лифчика…, когда та открылась, её крутые груди чуточку ослабли и стали более доступны. Страстно обнимая меня, она своим телом подсказывала, что нужно освободиться от платья и только я попытался это сделать…

- Дверь не заперта, Никита,… я так не могу, - простонала она.

- Сейчас, Лизонька, я мигом! - бросился я, к двери закрывая её на ключ.

- А как же недотрога… всё ещё в тебе живёт? - спросил я, возвратившись к ней.

- Дурачок, ты Никита! Ну, кто тебя просил об этом спрашивать. Я бы тебе всё потом сама рассказала, - вывернулась Лиза из объятий и, одёргивая платье, направилась к зеркалу.

- Лизонька, извини! - обнял я её сзади, но Лиза, убирая мои руки с груди, с некоторым сожалением добавила: «Не надо, Никита, мне и так с тобой хорошо! Давай накроем стол и отметим нашу встречу… потом погуляем в парке. Правда погода чего нахмурилась, хотя и тепло, - быстро сбросила она печать разочарования и стала, накрывать на стол.

- Лиз, а я хотел пригласить в ресторан тебя…

- А оно нам надо? - улыбнулась она своей застенчивой улыбкой.

- Ну, мне как-то не по себе. Проспал, ещё и в дверях тебя держал…

- Да брось ты… давай фужеры и наливай за встречу… или за любовь! - возвышенно произнесла она.

- Сейчас откроем и нальём! - наполнил я бокалы.

- Давай за встречу сначала! - предложила Лиза.

- Давай за встречу! Поддержал я тост и поцеловал её в щёчку, переведя поцелуй в шейку.

- Ой, как мило! - ответила она поцелуем в губы.

- Лиза, я смотрю у тебя серёжки другие…

- Просто наша встреча состоялась, и я решила, те самые, сегодня не надевать.

- Если бы не твоя фамильная драгоценность, мы бы точно с тобой не встретились. Ни одной зацепки я не нашёл, когда тебя увидел. Вот только серьги…Ты так прелестна, прямо звезда, сошедшая с небес, - не уставал восхищаться я ей. - А кто это тебя провожал на остановке, - задал я необязательный вопрос, находясь в эйфории от близости дорого мне человечка.

- Муж! Помнишь Олега… на «скорой» в лагере работал.

- Помню, но как-то смутно, - соврал я ей, не желая развивать тему, - муж и жена.

- Давай выпьем за всё хорошее, и я тебе вкратце расскажу…, да и тебя послушаю, - тонко пригубила она бокал. Она хотела ещё что-то сказать, но я её перебил:

- Подожди минутку, - наклонился я к ней, и мы надолго слились в поцелуе, не прибегая к помощи рук.

- Как будто бы и не было этих долгих лет разлуки. Ты такая же сладкая и нежная. У тебя очень сексуальное тело и милейшая грудь, - не находил я других слов, чтобы выразить, не только внешнюю привлекательность Лизы.

- Скажешь тоже! - смущённо опустила она глаза.

- Это ещё не всё. У меня для тебя подарок имеется, - достал я браслет и бусы ручной работы. - Смотри, они точно подходят к твоим серьгам и платью. Значит, не зря я вычислял, какой камень твой.

- Никита, мы так не договаривались, - подошла она к зеркалу. - Очень подходят… - я вижу.

- В скупке выменял…, ты уж извини, за такие подробности.

- Ну, вот… может не надо! Подарил бы жене.

- Ну, что ты … я об этом всю жизнь мечтал, что встречу тебя. Приложил я её ручку к губам. Это тебе небольшой презент, а подарки для жены и дочки я давно купил.

- Спасибо! Так ты будешь меня слушать?! - легонько сдавила она мне пальцы, своей очаровательной ручкой, прервав минуты смятения и оправданий.

- Лизонька, у меня есть предложение. Пойдём, погуляем в парке, там и поговорим.

- Пойдём! - согласилась она.

 

* * *

 

Вечер был необыкновенно тёплым. Мы, гуляли по аллеям ночного парка и наслаждались ароматом пробуждающейся природы. Нам было необыкновенно просто общаться друг с другом, как будто и не было этих долгих лет разлуки. Мы купались в сладких объятиях и не могли надышаться друг другом.

- Лиза, а я ведь так тебе и не дал рассказать о себе, − опомнился я.

- А мне уже расхотелось рассказывать, пусть всё идёт своим чередом, -положила она мне головку на плечо. - Вобщем не спрашивай, чем я тут с поляками занимаюсь. Одним словом - «дурью» маюсь. Как хочешь, так и понимай.

- А почему… Эллис?

- Так надо Никита… Помнишь, я тебе про лысого тренера рассказывала.

- Помню!

- Так он меня так и не забыл. Поставил мне условие или я ложусь к нему в постель, или он выгоняет меня из команды, как не перспективную. А я уже капитаном в «молодёжке» была. Год с лишним он ждал. В конце, концов, терпение его лопнуло, и он вывел меня из команды с ужасающей формулировкой - за аморальное поведение. Мне втройне было обидно за такую несправедливость. Может я и дура была, что не согласилась на его уговоры, но я такая…

- Лиза ты умница… хотя, что я про это знаю... извини.

- Единственный, кто мне тогда очень помог, - был Олег. Он ещё в лагере пытался за мной ухаживать, а я всё ждала кого-то. Вот так мы и сблизились…, я стала его женой. У нас чудесная дочка растёт!

- У меня тоже дочка!

- Ну вот видишь, как всё хорошо… В этой спорт школе занимались ребята из Польши, да и на соревнования мы к ним выезжали. Они-то мне и предложили работу: джинсы, аппаратуру, обувь, косметику и прочую ерунду переправлять в Россию, - жить надо было на что-то. Ты меня извини, но мне нельзя, обо всём рассказывать и где бы, то, ни было светиться, - так надо. Скоро всё закончиться − вернусь к нормальной жизни. Ты, наверное, тоже понял, что эпоха халявы проходит, за всё надо платить.

- Ты права! Это моя последняя поездка сюда, если ты не позовёшь?! - толи в шутку, толи всерьёз, напросился я.

- Да ладно тебе - размечтался! - мягко укоротила она меня.

Короче я поступила в ВУЗ, а у Олега тётка в Москве живёт. Так что переехали мы на время учёбы в Москву. Закончу, - вернёмся домой. Вот маму навещали, поэтому и оказались в пригороде. Всё понял? Забудем прошлое, будем жить настоящим. О себе, можешь не рассказывать, я и так по тебе вижу, ты нисколько не изменился, такой же шустрый… правда возмужал.

- Ой, Лизка, какая ты…

- Какая? − видимо вспомнила она наш юношеский диалог.

- Божественная!

- Спасибо, Никита! Ты неисправимый дамский угодник!

- Откуда ты всё это знаешь? Мне такого никто не говорил!

- А вот угадай! - ловко запрыгнула она на скамейку.

- Сдаюсь! − обнял я её за ножки и, опуская на землю, наслаждался прикосновением к её коленям.

- Славка! - не стала она мучить меня. - Случайно в городе с ним встретились. Он рассказал много о тебе и дал твой адрес, но у меня не хватило духу написать тебе письмо,… извини! Может оно и к лучшему. Вот видишь, какая у нас с тобой долгожданная встреча получилась.

- Опять он меня сдал и ничего не сказал про тебя! Ну, Славян, держись!

- Да нет, Никита! Он очень хороший парень, и сильно переживал, что мы так дико с тобой расстались. Привет ему передавай!

- Лиза, не извиняйся передо мной. Ты такая умница!

- Ладно тебе,… скажешь тоже. Может я самая настоящая дура, раз здесь с тобой! Вот тебе не кажется странным, что мы здесь встречаемся, как любовники. Столько лет прошло, а ведь ничего между нами не было. Может и начинать не надо?

- Лиза, я не знаю. Мне так с тобой хорошо!

Мы не заметили, как пролетело время и, приближаясь к гостинице, с удивлением увидели, что вывеска «Юность» в такт нашим шагам замерцала всполохами, а потом и вовсе погасла.

- Смотри, Никита! Нас не хотят пускать в юность, - насторожено сказала Лиза.

- Да сказки всё это! - решительно открыл я дверь, пропуская её вперёд.

И тут в фойе нам преградил путь охранник, потребовав паспорта. К вопиющей несправедливости обнаружилось, что Лиза, в спешке забыла паспорт в офисе. Никакие уговоры, не помогли нам вдвоём пройти в номер. Охрана была непреклонна. Пришлось вызвать Козьмича, и он не заставил себя долго ждать.

Подняв на меня глаза полные слёз, Лиза трепетно произнесла: «Ну вот, Никита, мы и провели ночь вместе. Прощай!

- Лиза, не уезжай! Это я во всём виноват! - взял я её прелестную ручку, целуя остренькие ноготки.

Фонари на аллеях парка погасли. Лёгкая туманная дымка опускалась на тропинки и скамейки, где ещё совсем недавно, мы были счастливы.

- Лиза, может…, - сделал я последнюю попытку, как-то повернуть ситуацию. В ответ она нежненько сдавила пальчиками мою ладонь и, взглянув грустными глазами, твёрдо произнесла: «Нет, всё… прощай!»

- Pojechały do urzędu celnego, - обратилась она к Козьмичу, на что тот утвердительно кивнул, и машина плавно тронулась в пелену опустившегося тумана.

 

- Так значит - это Она и есть? - поглаживая рукопись рукой, спросил редактор.

- Да! - выдохнул я.

- Так чего ты мне голову морочишь? - глаза редактора заблестели, и он энергично стал расхаживать по кабинету. - В «Вечорке» - зарисовку твою, что осенью принёс, обязательно опубликую - это не вопрос, а вот дальше, как с этим романом быть, ума не приложу…

- Это повесть…

- Не важно! Она-то - это хоть Она? - улыбнулся хозяин кабинета.

- Я написал, а вы там разбирайтесь… где там Любовь, а где Она.

- Ну, и темнила ты, Никита. Как хоть дела-то? Давно тебя не видел.

- Какие там дела… Люблю по-прежнему, а счастья нет, - отвернулся я к окну.

Рождественские морозы, словно на причуду, разрисовали узорами только одну половину рамы, а сквозь другую был виден куст сирени, украшенный стайкой красногрудых снегирей, прилетевших в сквер. Я, под впечатлением этой красоты, прочитал родившийся экспромт:

 

"Пусть сияют глаза,

Сердце рвётся в полёт

Оттого, что зима,

Что сейчас - Новый год,

Что сидят за столом

Лишь родные твои

И в душе - как в саду -

Соловьи, соловьи…"

 

- Что так сильно зацепило? Логичнее было бы - «снегири, снегири», - вставил редактор резюме.

- Может быть… Но в прелестных снегирях, есть поэтическое чувство холода, а я хочу передать чувство душевной теплоты и любви.

- Ну-ну-ну! Писать надо, научиться, правильно, а уж потом о любви говорить, - осадил он меня. - Мне тут, вдобавок ко всему, ещё и литература нужна. А у тебя кругом не формат. Она у тебя, не в обиду сказано, интересная, но не правильная.

- Кто она? - вскипело всё во мне.

- Литература…, да и Она тоже, - добавил он после небольшой паузы.

- Давайте не будем делать сноски. Я ничего переписывать не буду. Вам, - то про любовь, то про литературу надо. Не пойму я ничего… Положу вон рукопись в стол, и пусть там лежит.

- Понимаешь, Никита, пусть всё, о чём ты написал, даже и есть правда, но этого мало. Художественный образ должен быть виден невооружённым глазом. А где он у тебя тут? Безусловно, роман трогает сентиментальностью, но для настоящей литературы этого недостаточно.

- Что, тут Любви недостаточно?! Я её не придумывал, какая есть, про такую и написал! - не принял я его претензий.

- В этом ты прав, Никита. Любовь, её не выдумаешь и за ручку не приведёшь, она сама приходит! Ну, огрехи поправим! - с долей оптимизма и удовлетворения закончил редактор свои наставления. - А дальше…, что у вас с Ней было. Ты мне расскажи, как другу…

- Катюша! Кофе, пожалуйста, для гостя, - мне чай! - обратился он к девушке-секретарю, жестом приглашая меня к столику.

- Вам действительно это интересно?

- А почему бы и нет. Я что из другого теста сделан что ли?

- К сожалению, я ничего не буду к написанному добавлять. Единственное, что могу - это прочитать письмо, вернее конец стихотворения, подписанное Лизой. Мне его принесли в номер перед самым отъездом в аэропорт:

 

 

- Ну а как же Любимая? - вернул он меня к началу повести.

- Я же Вам сказал: «Люблю…»

 

7.01.10 г.