Приклад слился с плечом солдата. Боец сильнее вжался в снег. Прицел предательски вилял. Мешало сбивчивое дыхание. Нервы, словно струны, натянутые до предела, готовы были лопнуть в любой момент…

Всего один выстрел… твердил себе парень, понимая всю важность следующих мгновений.

Этим выстрелом он должен начать атаку его, сильно потрепанного в боях, отряда.

Каждый ждет. Каждый знает свое задание, свою цель. Любой из этого отряда готов сражаться до конца.

…Их было больше полсотни, а теперь едва ли наберется двадцать. Но эти двадцать знают свое дело, и будут делать его при любых обстоятельствах…

Два глубоких вдоха, два долгих выдоха. Дыхание выровнялось. На очередном выдохе прицел остановился ровно на цели…

Хлопок, человек падает…

Никто не услышал звука выстрела, старый глушитель сделал свое дело. Лишь какая-то черная птица сорвалась с ветки и полетела вдаль, туда, где нет этой непонятной, несправедливой войны.

Снег хрустел под осенними ботинками. Хоть и мороз, хоть и пальцы уже не чувствуешь, и ботинки словно деревянные, не сгибаются, но тебе нужно идти вперед. Здесь война, здесь обувь не выбирают. Здесь берут то, что дают, а если нет ничего, то отнимают у врага. Здесь людские законы - ничто. Здесь правит закон животных… «закон джунглей». Здесь никто не повернется, если ты упадешь, сраженный пулей. И ты тоже… Ты нисколько не лучше. Все, что делаешь ты, подчиняется одной цели – выжить. Никакой жалости. Никакой слабости. Или ты, или тебя.

И сейчас, когда лучи солнца только выглянули из-за леса, небольшой отряд партизан шел в свой, возможно, последний бой. Все это понимали. Каждый знал, что через несколько минут, может через час, никого не будет в живых. Скорее всего, даже тебя. Хоть ты и не хочешь, не должен умереть. Но тебя не спросят, когда решат забрать на небо… или в преисподнюю. Сейчас все равны, все имеют равные шансы.

От дерева к дереву… от сугроба к сугробу… отряд продвигался к первому домику захваченной врагами деревушки, в которой раньше был штаб советской армии. Всего сотня человек… сотня бойцов охраняла эту деревню. Две пушки, которые стояли сейчас искореженные взрывами, напоминали о тех, кто полегли за Родину, за этот маленький клочок родной земли.

Бессмысленность происходящего сводит с ума. Страх завладел разумом. Ты не можешь понять: зачем все это нужно? Ты хочешь проснуться, проще думать, что это просто сон, что ничего не происходит по-настоящему. Ты проснешься, если умрешь во сне. Но это не так. Все реально. Все настолько реально, что ты чувствуешь пальцами холод оружия в руках. И ты идешь. Со всеми. На смерть.

Половина отряда уже добралась до дома, в котором слабым свечением выделяются занавешенные окна. Вторая половина, немного отстает, прикрывает.

Окоченевшие пальцы сжимают в руках гранату. Через мгновение чека летит в сторону, а граната в окно…

Взрыв.

Началось.

Побежали…

Первые трое влетели в дом, наполненный дымом, от взрыва, слышны звуки коротких очередей, чьи-то крики.

Остальной отряд разделяется и продвигается дальше. Из домов выскакивают сонные парни, ещё совсем юные. И падают. Здесь нет места жалости…

* * *

…Для Василия Ломова все началось три месяца назад. Родная деревня встретила его с распростертыми объятьями. Как же – квалифицированный специалист. Институт в Москве закончил. Никто тогда не знал, что в его планах не значилось жизни в родной деревушке. Он приехал навестить родителей и встретится с друзьями. А потом - обратно в столицу. Только там он видел для себя счастливое будущее. Может быть, и родителей перевезет, как возможность появится.

В Москве его ждала Аня. Девушка, покорившая его сердце с первого взгляда. Раньше в любовь с первого взгляда не верил, а теперь, когда мысли кружились рядом с её образом, он просто жил этим.

Все планы, мечты, надежды рухнули, когда ранним утром с первым выстрелом пришла война. Война безжалостная и кровопролитная. Жители не видели как в самый темный час, перед рассветом, с небес бесшумно спускался немецкий десант. Первый выстрел пришелся в сердце Сидору Михайловичу, сторожу продовольственного склада.

Спросонья люди, не успевая прийти в себя, умирали. Василий выбежал из дому, не понимая ещё, что происходит. Взрыв гранаты, разрушивший часть забора, откинул волной парня к двери. Удар… перед глазами пошли круги. Словно стоп кадры вставали картины отображающие происходящее. Люди в панике бежали, но пули быстрее, и никто не выигрывал ещё в схватке со смертью.

Попытался встать. Голова закружилась, так что, казалось, сейчас отлетит. Обеими руками обхватив её, Василий неуверенным шагом пошел в дом. Страшной силы взрыв, за ближайшей дверью, это была спальня родителей, остановил его.

«Господи, только не это…» - дрожащей рукой приоткрыл дверь. Боялся заглянуть. Мгновение стоял в нерешительности. Сделал первый шаг, и вот уже он был в комнате, а точнее в том, что от неё осталось. Кровать перевернутая лежала рядом с дверью, в стене, как раз там, где раньше находилась кровать, появилась дыра с человеческий рост, а за ней ужас, хаос и смерть. Быстро осмотревшись, Василий с некоторым облегчением, отметил, что родителей в комнате нет.

«Возможно, ещё живы». – Промелькнула спасительная мысль.

Обследование дома не заняло много времени. В суете происходящего он не мог вспомнить, где отец хранил ружья, они часто вместе ходили на охоту. Нужно было вооружиться. В руках пока был только небольшой охотничий ножик. Лезвие широкое, острое. В памяти, наконец, прояснилось: «В подпол»! Предположение оказалось верным, спрыгнув в отверстие, во тьме Василий схватил двустволку и на ощупь принялся искать патроны.

Как вдруг непонятная речь жесткая, наглая, прозвучала на пороге. Непроизвольно Василий пригнулся, будто готовился к родительской оплеухе. Рука наткнулась на коробочку. Патроны. Наконец-то. Пальцы не слушались, казалось, уже полчаса прошло, как парень пытается зарядить ружье. Звук шагов все ближе. Уже за дверью. Второй патрон был загнан в ружье. Вскинув двустволку, не раздумывая, нажал на оба курка, и двойной заряд свинца полетел в дверь, которая от заряда дроби распахнулась. Выстрел пришелся в голову врагу, от чего лица было не разобрать, сплошное кровавое месиво. Поверженный сполз по стене, выронил автомат, выдохнув в последний раз.

Жалости не было, была ненависть, и какое то злорадство в душе Василия. Не важно юный или старый, с семьей или без, это враг. И его надо истреблять. Первый трофей – автомат, приютился на плече, за пояс заткнул пистолет, в карман – гранату, и направился на улицу.

Выбежал на задний двор и юркнул в кусты, выжидая подходящего момента. Ломов наблюдал, как его друзья, соседи, вместе с которыми он рос, умирают один за другим. Он понимал, что не в силах что-либо сделать, иначе ему лежать вместе с ними на сырой, холодной земле. Необходимо выжить. Вопреки. Выжить на зло всем этим тварям, что ступили на его землю.

В толпе он заметил мать с отцом. Хотелось вскочить и закричать: «Бегите сюда, ко мне!» Но понимал – нельзя. Слезы отчаяния, горечь в горле. Видел, как мать кричала, звала его, озираясь по сторонам. Отец, крепко сжал её руку, и бежал туда, куда и все. Туда, куда их загоняли немцы. Вскоре звуки выстрелов затихли, лишь изредка резкая немецкая речь прерывалась одиночными выстрелами, затем смех.

Всех жителей деревни собрали на центральной площади. Ломов добрался до двора, из-за забора, которого был прекрасный обзор. С важным видом вперед вышел немецкий офицер. Говорил медленно, на ломанном русском. До ушей Василия долетали лишь обрывки фраз. Хотя он и так прекрасно понимал, что будет требовать этот немец.

- …присоединяйтесь…расстрел….побежденные…сопр отивление бесполезно…

От этих слов в душе все переворачивалось. «Никогда вам не победить…» - злость мешала хладнокровно размышлять.

Кто-то из толпы, вроде дед Петро кинул ком грязи в лицо офицеру. Шум, крики, выстрел.

- Русская свинья… - с отвращением прокричал немец, - глупцы, каждый умрет.

Из толпы, с опущенными головами начали выходить люди. Безропотно вставали ближе к солдатам, повинуясь приказу.

Все меньше деревенских оставалось в загнанной толпе. Родители Ломова стояли на месте.

- Пожалуйста, переходите, потом что-нибудь придумаю, - шептал Василий, не надеясь, что его услышат. Просто хотел, чтобы почувствовали. Понимал, что иначе убьют.

Но отец стоял, гордо подняв голову, мать держала его за руку. Слезы скупые мужские, и материнские ножами резали по сердцу Василия. Чуть заметный кивок офицера и залп из всех орудий оборвал жизни всех тех, кто не стали предавать себя и свою родину. Василий не сдержал слез. Он не верил. Не получилось даже проститься. Ненависть заполнила все, что раньше было душой. Теперь только месть, теперь только смерть.

Сзади послышался шорох, резко развернулся, направив на звук двустволку. Алексей Трунев, друг детства, пробирался через кустарник прямо к Ломову.

- Убери свое ружье, не дай бог выстрелит, – прошипел Алексей.

- Ты как меня увидел?

- Так странно, что тебя ещё кроме меня никто не заприметил. Ты не такой маленький как раньше. В кустах не спрячешься.

На площади люди расходились. Те, что перебежали на сторону противника, оттаскивали трупы. Офицер распорядился, где будет штаб. Солдаты разбрелись по домам в поисках трофеев и места ночевки. Деревушка была небольшая, всего две улицы, тридцать домов. А захватчиков Василий уже насчитал больше сотни.

- Пойдем Вась, я знаю, где можно покамест схорониться.

Короткими перебежками парни двинулись в сторону леса. Помнится, ещё будучи детьми, построили себе крепость, где проводили все дни. Место это знали лишь четверо друзей Василий, Лешка, Петя и Степан. Петю застрелили на площади. Степы не было в деревне во время нападения, он давно уже - лет пять назад - уехал.

 

* * *

Крепость выглядела как старый сарай. Но сейчас выбора не было. Оставалось сидеть здесь и ждать сумерек. Действовать средь бела дня – означало умереть напрасно.

За приготовлениями партизанского нападения время пролетело незаметно. Спланировали все четко и отправились в деревню, как только последние лучи солнца скрылись за горизонтом.

Вася отдал Алексею ружье и пистолет, сам остался с автоматом. Но, по началу, необходимо было действовать тихо, поэтому Ломов достал нож и как хищник направился к первой жертве. Шея вспотела, от волнения руки немного дрожали. Но ненависть к захватчикам не позволяла и подумать об отказе от плана. Первые дома уже в нескольких шагах.

Тишина. Словно затаились, или уже спят. Не очень верилось.

Из-за поворота показался солдат, не заметил, резко повернулся к стене дома, расстегнул ширинку, и медленно выдохнул. Видимо долго терпел. Это был его последний выдох...

Бесшумно упал на землю.

Новые и новые жертвы ломовской мести, падали бездыханными. Нож весь в крови. Руки уже не дрожали. Алексей озирался, Василий убивал.

Было очевидно, что вдвоем со всеми не справиться. Да и не это было главной задачей. Проходя к домам старых друзей, он искал подмоги. Заходил тихо, с опаской. Пока все соглашались идти вместе с ним. Многие не спали. Девушки плакали, парни молчали.

Вскоре собралось уже порядка десяти человек. И Василий отправил всех с Алексеем к их крепости. Сам же пошел дальше.

Недалеко послышался женский плачь. И речь. Речь убийц. Двое солдат тащили Нюрку, дочку соседа Сергея, одного из расстрелянных днем, в сарай. Вся в слезах, она пыталась сопротивляться. Вот только попытками это и заканчивалось. Бессильна она было против, грубой силы двух немецких детин.

Василий знал, что идет на верную смерть, знал, что теперь тихо не уйти. Но он не мог смотреть на этот произвол. Автоматная очередь разрезала ночную тишину. Будто по мановению волшебной палочки свет заполнил улицу.

Крики солдат Василий слышал уже за спиной, схватив за руку Нюру, он рванул с освещенного места. Бежали быстро. Почти летели. Слова благодарности девушки Василий не разбирал, не требовалось, потом скажет, если захочет. Ветки сильно били в лицо, приходилось бежать по огородам, срезать дорогу к лесу. Несколько раз девчушка запиналась, но парень подхватывал её, ни на секунду не сбавляя шаг.

Выстрелы за спиной не прекращались. Машинально, не надеясь, что это спасет, вжав голову в плечи, беглецы, влетели в лес. За спиной крики немецких захватчиков стали стихать. Нет, они не бросили погоню, просто начали отставать. Но нельзя было расслабляться. Вот и крепость и люди, которых удалось спасти. Уже готовы встретить врага лицом. Кто с чем, с вилами, топорами, даже несколько автоматов появилось в руках деревенских ребят. «Наверное, Лешка не забыл захватить с трупов», - мелькнула мысль у Ломова.

- Ну что? Сразимся? – дед Федор, отец Степана, сжал сильнее ружье, он прошел первую мировую, не понаслышке знал, что такое война, готов был на все. – Неплохую вы тут крепость заделали, - продолжал дед. – Не зря сына мой вам помогал…

- Нам лучше бежать, - Василий не мог никем рисковать сейчас, не для этого вывел из захваченной деревни. Нужно быть готовым к бою. И подготовиться необходимо в кратчайшие сроки…

* * *

…Прошло долгих три месяца, за это время в отряд приходили новые люди, были и потери. Из родной деревни Василия остались лишь он, Лешка, Нюрка и дед Федор – теперь и инструктор, обучавший новичков. Все больше Василий думал об Ане, необходимо добраться до Москвы, найти её, должна быть жива. Он чувствовал это. Не говорил отряду о своей цели, ему верили, и шли за ним.

Диверсанты из деревень по максимуму осложняли жизнь противнику. Не вступали в открытый бой - силы не равны, но мстили за своих погибших друзей. Погибали сами.

И вот очередная деревня, под властью ненасытных оккупантов. Снег, мороз. Раннее утро. Но теперь придется вступить в бой, возможно последний бой, кажется все… удача отвернулась, они в кольце. Но кольцо необходимо порвать. Необходимо прорваться, и Ломов не сдастся, ведь уже близка Москва, уже близка Аня…