Начало 90-х годов для сотрудников многих предприятий было ознаменовано повышением квалификации за рубежом. Уровень и популярность одной из столичных гостиниц, где я работала, требовали более высокой культуры обслуживания, которой пока недоставало. Поэтому администрацией было принято решение провести стажировку специалистов за границей и обменяться опытом работы. И вот в 1991 году начальники отделов и технических служб, заведующие секциями, портье и администраторы, бригадиры горничных начинают выезжать знакомиться с опытом работы самых фешенебельных отелей Америки, Германии и Франции. Для одних это были четыре недели Бруклинского университета в Америке, для других – месяц в Баварской частной школе господина Рица, третьи повышали языковой уровень в Англии.

Годы, отделяющие те поездки от сегодняшнего дня, конечно, стерли в памяти многие подробности и детали. Но у всех участников тех поездок было единое мнение о том, что побывали они тогда в «другой жизни». Вот одно из них:

Да, верно. То было время информационного голода и сбора макулатуры в обмен на популярную литературу, а чтобы запретные книги не размножались подпольно, во всех организациях велся учет всего того, что «ксерилось». Я помню, на всю гостиницу был один телетайп для передачи сообщений на большие расстояния и единственный огромный ксерокс. Для этого ксерокса была оборудована отдельная комнатка, которая опечатывалась в конце дня, а данные журнала регистрации должны были совпадать с данными счетчика страниц на машине.

 

 

Во Франции, вместе с группой директоров гостиниц и ресторанов не только Москвы, но и представителями из Украины и Латвии, я оказалась случайно. Где бы я потом могла применить знания по программе «Совершенствование управления и технология приема и обслуживания в туристических предприятиях», будучи в должности секретаря, никто в тот момент не задумывался, нужно было срочно найти замену нашему скромному главному инженеру, которому Интерпол второй раз не давал свое «добро» на Париж. Только с третьего раза разобрались они с его международной безопасностью. А у меня как-то все совпало в пользу поездки - и паспорт заграничный был, и характеристика безупречная, и французский язык, изучаемый когда-то в школе, оказался в тему, а самое главное, директор с легкостью согласился расстаться со мной на три недели.

В предыдущей группе, прибывшей из Франции, ходил как анекдот эпизод последнего дня перед отъездом. На вопрос, который в устах переводчика прозвучал так: «Кто что вынес из этих занятий?» - все как-то сумели сформулировать свои ответы о целесообразности курсов. Один из «студентов» дремал после выпускного застолья. Когда дошла его очередь отвечать, пришлось ткнуть его вбок и внятно повторить вопрос на ухо: «Самвэл, ты что вынес?». Встрепенувшись от неожиданности, он честно признался: «Ананас!». Он был уверен, что речь идет о фрукте, прихваченном со стола для продолжения банкета в узкой компании до утра.

Он "вынес", а я, наоборот, оставила – привычку курить. Навсегда. Ни паспорт с визой, который я получила только накануне вылета, ни перелет, ни дорога из аэропорта в отель через весь город не давали мне ощущения реальности происходящего. Со времен школьных уроков французского языка с незатейливой песенкой «Кадэ Руссэль а труа мэзон», Париж для меня был мифом до того момента, пока со смотровой площадки Трокадеро во время обзорной экскурсии в день прилета я лоб в лоб не оказалась перед Эйфелевой башней. Вот тут я и осознала, что помимо сомнительных удовольствий от процесса курения, в жизни случаются реальные вещи, и решила ознаменовать это тем, что сдала на радость мужской половине группы весь запас сигарет, и стала свободна для того, чтобы напитаться новыми впечатлениями.

После этой поездки у меня, к сожалению, остались только расписание лекций и несколько листков с программой пребывания. Видимо, не предполагая по возвращении, что новые знания смогут мне хоть как-то пригодиться, я убрала куда подальше свои конспекты, которые помогли бы сегодня восстановить разницу между «ними» и «нами» в те годы: на полях тех записей я делала именно такие пометки. Помню только, что слушая про то, сколько денег нужно планировать на развитие рекламы и как продвигать гостиницу на туристическом рынке, поймала себя на мысли – нам бы их проблемы, у нас и без рекламы селить гостей некуда. И вообще, все рекомендации на перспективу казались мне тогда как-то не по адресу, в никуда…

Учебная программа была построена таким образом, чтобы, помимо теории, мы увидели на практике работу ресторанов и гостиниц разных уровней: от пиццерии и однозвездочных отелей для транзитных пассажиров до ужина на Елисейских полях и дорогих гостиниц. Кроме того, мы имели право задать любой вопрос по ходу посещения отелей и во время трапезы любому служащему. . Именно с такого роскошного отеля «George V» мы и начали свое знакомство в первый же день приезда в Париж. Расположен он рядом с Елисейскими Полями и Триумфальной Аркой, недалеко от Эйфелевой башни. Как нам поведали, в середине 20-х годов, во время первого туристского бума, американцы валом повалили в безденежную Европу. Под эту требовательную клиентуру в 1928 году и был построен этот легендарный отель-дворец, предлагавший своим гостям размещение в роскошных номерах, которые прекрасно сочетали в себе шарм старины с последними достижениями современности.

Переходя из номера в номер, я невольно сравнивала «Георга» с нашей гостиницей, хотя поводов для сравнения, вроде, и не было. Этажность, количество номеров и возраст были в нашу пользу – мы и выше, и моложе, и гостей вместить можем больше тысячи, а в 8-этажном здании «George V» не более 250 номеров. Вот разве только монументальность, добротность, старинная мебель и подлинники картин? Но, увы, у нас не было лоска и в этом мы проигрывали.

В шикарном номере с антикварной библиотекой я выглянула за окно: крыша вестибюля соединяла два корпуса гостиницы, куда был выход из всех, расположенных на этом этаже, номеров. Крыша была мягко подсвечена, выстлана каким-то покрытием, украшена по периметру большими, декоративными вазонами с живыми хвойниками. "А летом здесь, наверное, все утопает в цветах", - подумалось мне почему-то с грустью. У нас тоже была такая крыша, над тем самым холлом, что с куполом из «Праздника урожая…». Таких крыш у нас было несколько, и были они предметом постоянных разбирательств на совещаниях: то деревце где-то прорастет, то трава, то какие-то трубы со времен дефицита сложены где-нибудь в укромном месте. Да и гости наши порой щедро усыпали крыши мусором из окон номеров.

Позже, с приходом очередного генерального директора, на одной из первых планерок он предложил руководителям департаментов изложить коротенько существующие проблемы в службах и указать сумму, с которой, как они считают, можно было бы эти проблемы решить. А сам пошел по гостинице с тщательным обходом – от подземного двора до шпиля. Переданные ему «проекты» изучал несколько дней с карандашом в руках, и на следующей планерке резюмировал: «70% из перечисленного вами можно решить, не тратя ни копейки – нужно просто засучить рукава и разгрести завалы, а потом все отскрести и отмыть». Так и поступили. Вот тогда-то в короткие сроки крыши были освобождены от металлолома и с этого момента находились под его личным контролем, постоянно пропалывались и убирались.

На память об отеле «George V» я купила красочный альбом, который язык не поворачивается назвать буклетом. «Выбросила деньги», как сказал кто-то из группы. Но это не так. Я ни на секунду не пожалела франков за это, скорее, подарочное издание: с описанием истории создания отеля, со старыми фотографиями и яркими иллюстрациями современных номеров, сохранившими свою уникальность. Недавно, на одном из сайтов, посвященному отелям Франции, я узнала, что «…эксперты аукционного дома "Сотбис" признали, что по количеству произведений искусства, украшающих его интерьеры, George V не имеет себе равных среди парижских гостиниц. Подвалы отеля уходят в древние каменоломни, в которых теперь размещаются винные погреба».

В Париже мы провели «три счастливых дня» перед отъездом к месту занятий и два дня перед возвращением в Москву. Этого было вполне достаточно, чтобы сначала восхититься увиденным, а потом согласиться с тем, что жить во Франции все-таки лучше в провинции, где чище и спокойнее, а уровень жизни в этом государстве здесь везде одинаково высокий. Пожалуй, совсем скоро такую же параллель можно будет провести между Москвой и Подмосковьем.

Чем удивил нас еще Париж, кроме отеля «George V», посещения традиционных туристических мест с основными памятниками и ужина в одном из ресторанов на Эйфелевой башне.

Во-первых, здесь гостиница и ресторан были единым организмом (мы к такой форме обслуживания в нашей гостинице пришли гораздо позже). В Париже, накануне отъезда к месту занятий, к нам присоединилась группа из 15 российских студентов. Первую неделю эти ребята проходили практику в учебном центре «Грета» города Ван в качестве ресторанных работников. А на обратном пути в Париже мы встретились с ними в нашем отеле недалеко от площади Бастилии, где девчонки убирали номера, а ребята занимались подноской багажа, познавая таким образом работуотеля на разных его участках. У нас, повторюсь, гостиница и ресторан подчинялись в то время разным ведомствам.

Во-вторых, в упомянутых гостиницах для транзитных пассажиров, расположенных около вокзалов, одной звезды, как я убедилась, действительно, может быть вполне достаточно, чтобы полноценно отдохнуть, когда есть все необходимое: кровать, телевизор, шкаф для одежды и умывальник с зеркалом, особенно, если все это в прекрасном состоянии. Вот только все «удобства» – на этаже, с автоматической санобработкой душевых кабин после каждого посетителя. Пока не загорится зеленая, разрешающая лампочка, вы просто не сможете воспользоваться услугами. В случае какой-то неисправности кабинка блокируется. Ничего подобного я не видела ни в одном отеле такого же класса, в котором мне довелось проживать. У нас, кажется, до сего дня такого нет ни в одной гостинице.

Показали нам и отель японской авиакомпании «НИККО», расположенный на берегу Сены недалеко от Эйфелевой башни, где мы столкнулись с таким доброжелательным отношением к себе, на которое способны, наверное, только японцы: улыбки не сходили с лиц сотрудников. Коробка современного многоэтажного здания гостиницы внешне похожа на бывший московский «Интурист», что торчал как зуб на фоне исторического квартала в начале тогдашней улицы Горького, ныне Тверской. Из окна номера на одном из последних этажей «НИККО» открывалась красивая панорама Парижа, а внизу, на оконечности острова я увидела… символ Америки - Статую Свободы! В ответ на мое искреннее недоумение нам коротко рассказали о том, что было время, когда американцев в Европе не любили, и Франция была их главным союзником. К 110-летию американской независимости французы подарили народу США 46-метровуюя бронзовую статую весом в 255 тонн, которая в 1886 году была установлена на острове Либерти. Автором статуи стал французский скульптор Фредерик-Огюст Бартольди, а ее металлический «скелет» сконструировал Густав Эйфель. Ну, а перед нами была одиннадцатиметровая копия «старшей сестры из нью-йоркской гавани» - ответный подарок французов, обосновавшимися в США, по случаю столетия революции в 1889 году.

Запланированное на воскресный вечер путешествие на прогулочном катере вызвало некоторое недоумение: на улице декабрь, темнеет рано, что мы там увидим, с того катера, - но в гостях воля не своя. И опять неожиданность: на исторические объекты по ходу маршрута был направлен мощный прожектор, установленный на крыше нашего «бато муш», и, таким образом, подсвеченным оказался весь Париж вдоль Сены.

Еще одно приятное удивление ждало меня при посещении Версаля. Но это были не дворец и даже не парк, по которому я из-за ненастья и не погуляла по-настоящему, а воскресный рынок на площади в центре города. Мы таких рынков у себя еще не знали, а к ярмаркам выходного дня пришли совсем недавно. Версальский рынок был похож на огромное живописное полотно: в декабре, под открытым небом, прилавки пестрели от изобилия овощей, фруктов и зелени. Опрятные торговцы в белых фартуках жестикулировали и весело зазывали покупателей, а под крытыми галереями простирались стерильные мясные и рыбные ряды и прилавки со свежими молочными продуктами. От такого разнообразия кружилась голова, хотелось купить все и сразу! Организацией рынка занимались муниципальные власти города. Вся бойкая торговля продолжалась с раннего утра до полудня. Уже к обеду, возвращаясь после экскурсии к автобусу, мы застали на месте рынка арабов-уборщиков, промывающих тротуары мощной струей воды. Площадь была пуста.

Наведались мы и в будущий Диснейлэнд под Парижем. В небольшом просмотровом зале нам показали макет и рекламный ролик, пригласив посетить его в апреле следующего года. Прозвучало это нереально, потому что на тот момент шли еще полным ходом строительные работы. Но через четыре месяца, 12 апреля 1992 года парк, действительно, принял первых гостей. А у нас на память остались брелоки да ручки – скудный рекламный набор с изображениями Микки Мауса.

И последнее, что посчастливилось мне увидеть по пути из Парижа к месту будущих занятий, это огромный кафедральный собор Нотр-Дам в маленьком пригороде Шартр. Знаменит он, прежде всего, своими витражами, сохранившимися с тринадцатого века. Каждое из почти двухсот окон собора представляет собой библейский сюжет или картину из французской жизни. Это собрание сюжетов еще называют стеклянной библией.

 

Бретань, г. Ванн

Две недели занятий проходили в Бретани, в старинном городке Ван (Vannes). Маленький городок, но один из самых крупных портов побережья Морбиан. Славен он оказался тем, что в 1532 году здесь был подписан акт о присоединении герцогства Бретань к французскому королевству. В старой части города за мощными крепостными стенами до сих пор сохранились деревянные дома фахверковой постройки XV – XV1 века, характерной особенностью которых являются выступающие деревянные части, окрашенные в темно-коричневый или черный цвет. Каждый следующий этаж дома здесь выступал над предыдущим, и на узких, мощенных булыжником, улицах верхние этажи почти соприкасались друг с другом. А первые этажи – сплошь магазины и сувенирные лавки, уютные офисы, кафе да рестораны. За стенами города разбит классический французский парк. Городок очень походил на декорации к какому-нибудь доброму, сказочному фильму, и ходила я среди этих декораций с ощущением счастья, будто стала частицей этого выдуманного мира. Проживали мы на окраине города, в современной его части. Молодая, изящная хозяйка маленькой, частной гостиницы жила здесь же, сама кормила нас завтраками, а для уборки номеров приходили работницы из агентства, тоже неизвестная нам форма обслуживания. Занятия проходили в старинном доме месье Анри Переса, по приглашению которого мы обучались в «CENTRE DE LIAISON EUROPEEN ET INTERNATIONAL». Учеба продолжалась с 9 утра до 12 часов и заканчивалась в 17. Обеды и ужины опять же чередовались в разных ресторанах. Запомнилось несколько таких мест.

Придорожную «таверну», в которой мы обедали в первый день занятий, содержала некая гранд-мэр - бабушка. На площадке перед рестораном выстроились огромные рефрижераторы: водители припаркованных машин составляли большую часть посетителей ресторана. Сквозь табачный дым, звон пивных кружек и гул от разговоров и смеха мы прошли через первый, переполненный зал, напоминавший скорее клуб по интересам – типичная картина для такого бойкого места. Рассадили нас в небольшом, отдельном зале за длинным столом с лавками. Одно из блюд - свиные отбивные с макаронами - совсем уж простая еда и с точки зрения ресторанного меню, и по простоте приготовления. Но какого она была качества и вкуса! До сих пор помню. А в конце обеда – традиционная французская сырная тарелка. Нам привычнее сыры употреблять на закуску, здесь его предлагают в качестве десерта. Но дома, по возвращении, своим гостям я еще не скоро смогу предложить подобное ассорти. Напомню, наше пребывание во Франции совпало с известными событиями 8 декабря 1991 года, когда распался Советский Союз. Хронику событий тех дней мы наблюдали только в телевизионных информационных передачах во время завтрака, и камера каждый раз предлагала нашему вниманию пустые полки витрин в магазинах и унылые длинные очереди за водой где-то в заснеженной Сибири. Кусок круассана застревал в горле…

В один из учебных дней конференция на очередную тему «Гостиницы и финансирование» проходила в резиденции банка «Кредит Агриколь», основанном в 1894 году для финансирования французских фермеров. Резиденция представляла собой целый офисный городок из небольших современных зданий. Сегодня банкоматы и банки с вышколенным персоналом, современным офисным оборудованием, с кондиционерами и камерами слежения органично вошли в нашу жизнь и стали нормой. А тогда я такое увидела впервые: в России в ту пору банки существовали только для организаций (для населения работали сберкассы). Обедали сотрудники банков «Кредит Агриколь» в одном из отдельно стоящем здании офисного городка. Нам раздали талончики на заказ основного блюда (рыбы или мяса) и «напиток» на выбор - 300- граммовую бутылочку пива или сухого вина! Вот с таким санкционированным меню для служащих я в Москве до сих пор пока еще нигде не столкнулась. Остальное, как на шведской линии: гарниры на свой вкус и усмотрение и в качестве приправ, на отдельном столике кетчуп-майонез, хрен-горчица, каперсы, оливки и маслины. Такой вот пир-обед. Ну, а чтобы рассчитать свои силы, успеть собраться и вовремя вернуться на рабочее место, за 10 минут до окончания обеденного перерыва звенит звонок, как в школе на перемене.

Во время обедов в учебном центре «Грета» на нас оттачивали мастерство наши упомянутые студенты, будущие ресторанные работники. Причем вначале от необходимости соблюдать условия игры дискомфорт испытывали обе стороны, и «клиенты», и «официанты». У ребят не получалось с первого раза открыть бутылку вина, они путали, с какой стороны подавать блюда, а с какой забирать тарелки, роняли салфетки и приборы. Конечно, трудно работать в условиях, когда тебя оценивают. А мы от неловкости за них норовили давать им советы, чем создавали еще большую неразбериху. Точки над «i» расставил один из наших преподавателей, Жак Лебай. Погасив сигарету, он бережно отстранил смущенного студента, взял у него поднос и преподал наглядный урок «как правильно обслуживать гостя». От этого спектакля с виртуозом-официантом в главной роли невозможно было оторвать глаз: все его действия и общение с нами во время обслуживания были понятны без всяких слов. Естественно, в конце мы вознаградили его аплодисментами.

А в один из вечеров нам самим удалось примазаться к чужим аплодисментам. В кафедральном соборе Святого Петра, главной достопримечательности города, выступал гастролировавший хор мальчиков училища имени Свешникова. Признаюсь, согласились мы на этот концерт без особого энтузиазма, просто альтернативы на свободный вечер не было. А вот для местных жителей, в отличие от нас, это было событие, и выглядели они соответственно, празднично и элегантно. Поскольку в соборах гардеробы не предусмотрены, а температура хоть и плюсовая, но не поднималась выше 6-8 градусов, у француженок была возможность продемонстрировать свои меха и драгоценности в качестве вечерних нарядов. Собор был полон, но публика потеснилась на лавках, уступая место нашей группе. Во-первых, мсье Перес здесь был не безызвестной личностью. Кроме того, наша группа уже была представлена ранее властям в префектуре Вана, и среди зрителей в тот вечер я увидела знакомые лица. Местная пресса не обошла вниманием наш визит, опубликовав несколько фоторепортажей, и это тоже, оказывается, стало событием для маленького города.

Мы примостились недалеко у входа не столько из скромности, а скорее с тем, чтобы успеть потом выйти первыми. А на сцене уже выстроились дети. Они жались на холоде друг к другу и в одинаковых, мрачных болоньевых курточках на фоне пестрой толпы казались безликими как детдомовцы. Глядя на них, комок подступал к горлу, и в какой-то момент к чувству жалости примешалось чувство неловкости за них перед французами. А потом… Потом я была наказана за свой снобизм ангельскими голосами их чудесного хора. Казалось, что со мной происходит очищение пением. Когда я очнулась от оваций, то увидела, что часть зрителей обращает свои аплодисменты и к нам, как к представителям страны, в которой есть такие таланты, как ни пафосно это прозвучит с моей стороны. Но в тот момент я со стыда готова была сгореть - теперь уже за себя…

 

Воскресные дни в Карнаке и Кибероне обернулись очень познавательными выездными занятиями на природе. Первый популярный морской курорт знаменит своими загадочными памятниками эпохи мегалита - менгирами: огромными камнями, около трех тысяч, вертикально установленными параллельными рядами. Карнакские менгиры почти ровесники английского Стоунхеджа и египетских пирамид. Киберон был когда-то островом, но постепенно пески создали искусственный перешеек, которым он теперь соединяется с материком. Полуостров на 14 км выдается в океан и образует залив. На западе – дикий берег Фалеза с нагромождением скал и песчаными дюнами, поросшими итальянскими соснами - пиниями, с длинной мягкой хвоей. На востоке и юге – песчаные пляжи, и круглый год, как утверждал мсье Перес, здесь бывает солнечная погода.

Карнак и Киберон – центры талассотерапии, где лечат морем. Все было интересно и ново. Я еще не знала тогда, что SPA в переводе с латинского означает «здоровье через воду», хотя мы вообще-то всю жизнь лечились русской баней. Правда, иногда перебарщивали с алкоголем и едой во время этих посещений, и тогда на следующий день после подобного оздоровления требовалось уже лечение. Но такие обряды - это, как правило, издержки традиций сильной половины человечества. Дамские посещения бани с притираниями солью, обертываниями и травяными чаями с медом и лимоном по сути были ближе к сегодняшнему понятию у нас SPA-уходу в центрах красоты и процедурам в санаториях и на курортах. В центре талассотерапии нам рассказали об уникальных программах оздоровления, провели практически по всем кабинетам, оснащенных современным оборудованием. Посмотрели мы на все это, позавидовали тем, кто может позволить себе такую роскошь отдыха, но попробовать смогли только морепродукты во время диетического, низкокалорийного обеда, как обязательной части всех оздоровительных программ. Для некоторых из нас оказалось подвигом съесть гору «фруктов моря» - огромное блюдо с мидиями, кальмарами и устрицами. Пришлось выслушать от мсье Переса целую лекцию о пользе морских гадов. Главным аргументом в их пользу было то, что в одной порции такого блюда содержится годовой запас микроэлементов, необходимый для женской красоты, и то, что эти морепродукты помогут восполнить дефицит йода, от которого страдают москвичи. Упоминанием о Москве мсье Перес напомнил о нашем скором и безрадостном возвращении домой. Я зажмурилась - и все съела. Главное, что для этого мне хватило вина и лимонов.

 

А вот крещение лягушачьими лапками на дегустации традиционной бретонской кухни, которую мсье Перес устроил у себя дома незадолго до нашего отъезда, я не прошла: не сумела преодолеть стереотипные представления о природе вкусных вещей. Хотя с удовольствием полакомилась запеченными виноградными улитками - для кого-то слизняк с грядки, а мне именно этот деликатес пришелся по вкусу.

Поразила меня тогда и огромная территория одного из отелей с полем для гольфа. Спустя несколько лет после Франции, перед поездкой в Индию я сделала свой выбор в пользу именно того отеля, где было поле для гольфа. Не потому что я поклонник этого вида спорта, просто я уже знала, что за счет этого поля мне будет гарантирован простор именно на территории гостиницы.

После обеда во время прогулки по побережью мсье Перес разулся, закатал брюки и шел по щиколотку в воде, предлагая и нам почувствовать пользу моря в любое время года. Но последовать его примеру в декабре мы не рискнули.

Ну, и последнее, что мы успели посетить в Париже по возвращении из Бретани накануне вылета – оптовый рынок. Как оказалось, это была совсем другая модель рынка, чем та, которую мы знали, и походила она больше на биржу, где заключались оптовые торговые сделки. Все торговые операции происходили на огромной территории с четырех до восьми-девяти часов утра. К запланированным для нашего посещения рыбного и мясного павильонов мы настояли, чтобы нам показали еще сыры и цветы. С последних и начали. Но здесь нас ждало полное разочарование: в павильоне сыров стояли закрытые контейнеры с наклейками марок сыров и витал характерный запах. Красоты цветов тоже не пришлось оценить: они были тщательно упакованы для дальних перевозок. Зато перед рыбным павильоном нас ждала экскурсовод, больше похожая на модель – в мини и замшевых ботфортах. Вопреки нашим предположениям, в павильоне было сухо и чисто, и было на что посмотреть: на лотках со льдом была представлена, кажется, вся морская фауна. В следующем павильоне нам показали движущуюся линию по разделке мясных туш. Где бы мы увидели такое у себя? И снова поразили чистота и порядок. Эстетика производства в местах, не доступных для посторонних глаз, здесь была нормой.

Покидали мы утопающий в иллюминациях Париж 23 декабря, накануне католического Рождества…

Кстати, не все так плохо было с качеством продуктов в нашем государстве в те годы. Я накануне своей поездки во Францию успела прихватить с собой каравай черного хлеба и банку селедки. Именно такие подарки принято было возить за границу знакомым и родственникам при отсутствии денег на икру и самой икры в то время тоже. А у меня в Париже жила троюродная сестра. Из тесной ленинградской коммуналки она уехала за границу в те времена, когда это не поощрялось государством. Да и среди родственников ее решение после успешного окончания университета не нашло понимания. В день приезда я не застала родственницу по телефону, подарки принимающей стороне вручать было еще рано, самим есть нужды не было, поэтому я решила гостинец сохранить, и вручить его сестре на обратном пути. Иногда я заглядывала в чемодан: банка с селедкой не вздувалась, хлеб, правда, черствел понемногу, но не плесневел. Когда я наконец-то до нее дозвонилась, то поняла, что не для того она в свое время уезжала так далеко, чтобы потом целоваться с дальними родственниками. Вот и поймала я тогда за пуговицу одну из наших студенток-практиканток: куда девать гостинец, не вести же все обратно в Москву? Обратилась по адресу и как нельзя вовремя: ребята оставались в Париже еще на неделю и так истосковались по родной еде после французских изысков, как мужская часть нашей группы после тонкого вкуса французских вин - по водке. Хлеб только после трехнедельной выдержки пришлось им разогреть в духовке.

И кто ж знал тогда, что к той нереальной жизни за границей, в которую нас окунули, мы придем уже через десять лет…