Был век тревожен и жесток, Народы, племена и страны, Со страхом глядя на восток, Узнали имя Чингисхана. Кто получить успел урок И пал уже к ногам тирана, Кто, дни считая, ждал свой срок… Пришла беда, и в грозный час Лихие всадники в пыли - Народ неведомый для нас - Явились из степной дали. И каждый в кольчатой броне, В высоком шлеме-шишаке, На крепком кряжистом коне, Меч на боку, копье в руке. И перед каждым степь лежит, За горизонтом без границ, И рысью конь по ней бежит, И обгоняет в небе птиц. Ведет суровый Субудай Свои войска из боя в бой. Что завтра будет, угадай, С твоей страною и судьбой! Уже Хорезм бесславно пал, Разграблен и повергнут ниц, И конь монгольский доскакал До южных киевских границ. Горят кочевья кипчаков, Над дикой степью слышен стон. Кому остановить врагов, Которым имя – легион? Вот к русским посланный гонец Спешит, забыв и сон, и страх, И вот домчался, наконец, Со словом ханским на устах. «Мы не сумели устоять…» - Он со слезами сжал кулак, - «Не след обиды вспоминать, Когда силен, и грозен враг! Забудьте старые года, Вражда, как рана заживет. Сегодня к нам пришла беда, А завтра к вам она придет!»… И собран княжеский совет - Чернигов, Галич, Киев тут - Чтобы решить, какой ответ Гонцы в кочевья принесут. И рассудили так князья: «Кто помнит о былой вражде!? Они нам всем давно родня, Так, не оставим их в беде!». И хоть не в дружбе меж собой, И распря старая меж них, Князья вести готовы в бой Бывалых ратников своих. Пешком, верхом, на лодьях узких На Днепр к острову Варяжий Отряды половцев и русских Идут сразиться с ратью вражьей. Уже клинки обнажены, Кровавой жатвы ожидая, Но тут с монгольской стороны Пришли послы от Субудая. Вот, всех князей к себе собрав, Сидит черниговский Мстислав, А рядом юноша могучий, То Даниил волынский князь, А вон сидит мрачнее тучи, Властитель Киева, сердясь На тезку - гордого Мстислава, Который прозван Удалым, (Он Галича краса и слава), Олег князь курский рядом с ним. Все молча слушают послов. Вот речь послов, без лишних слов: «Войной идем не против вас, И зря мечей не обнажим. Для кипчаков лишь пробил час, Наш старый счет не к вам, а к ним. Но тот, кто руку даст врагам, Уже пощады пусть не ждет, И кто не покорится нам, Повержен будет и умрет». Кто встал, другие ухмыльнулись, Кто побледнел от дерзких слов, К оружью руки потянулись, И порубили тут послов!.. Князья, князья! Молва степная Уже несет лихую весть. В степи послов не убивают! Убивший, обречен на месть! Вот за Днепром схватились рати, Монголы дрогнули, бегут. Людей и сил у русских хватит Их гнать, рубя то там, то тут. Взята не малая добыча, Получит каждый часть свою. Поделят, как велит обычай, Добро, добытое в бою. В пылу отчаянной погони Спешат обидчиков догнать, Храпят под половцами кони, Уходит в степь за ратью рать. И восемь дней погоня длится, Идут усталые войска, Бойцы в пыли, и на пот на лицах, Но мнится им, что цель близка. Монголы дразнят, убегая, Чуть задержались у реки, А следом, грозно наступая, Подходят русские полки. Вот половецкая дружина Минует брод и за рекой Уже монголам дышит в спину, Спеша ввязаться с ними в бой. Князь галицкий горяч и крепок (Не зря он прозван Удалым!) Ведет дружину через реку, Идут волынцы вслед за ним. Труды войны – сплошная проза, На берег вышли, чуть дыша, Зажгли костры и ждут обоза, Обед готовят не спеша. А вон подходят киевляне, Но, осмотревшись, старый князь Сказал бойцам: «Над речкой станем, И подождем здесь, укрепясь». И ропот оборвал сурово: «Мы станем здесь, и кончен сказ! Вы что? Холопы Удалого? Мне галичане не указ!». А по степи идет охота На отходящего врага: «Вон за холмами скрылся кто-то! Скорей догоним их! Туда!». И так, с врагом играя в прятки, Не ждали половцы беды, Вдруг видят в боевом порядке Ударной конницы ряды. Сам Субудай глядит с высотки: «Дает мне небо, что просил! Мой авангард все сделал четко. Настало время главных сил». Бой боевого барабана - Сигнал к атаке. Стынет кровь. И вот нукеры Чингисхана, Наставив копья на врагов, Помчались по степи галопом. И налетели с трех сторон. Оружья звон, и конский топот, И чей-то вой, и чей-то стон… Монголы с гиканьем и визгом Насели, стиснув полукруг. Из-под мечей летели брызги И клочья порванных кольчуг. И страшен бой, как божья кара, И все вокруг кромешный ад. Не держат половцы удара, Смешались, повернув назад, И по траве от крови скользкой Летят к реке во весь опор, Тяжелой конницы монгольской Не в силах выдержать напор. Но русский лагерь перед бродом, Тут жизнь неспешная идет. Кто спит, кто ест, полно народу, И ни один беды не ждет. Вдруг видят: пыль в дали клубится Под сводом серых облаков, То из степи на лагерь мчится Толпа разбитых кипчаков. Круша телеги и палатки, Топча людей перед собой, Бегут и скачут без оглядки, Ища спасенья за рекой. Раздался крик: «К оружью, братцы!» Уж время нет броню надеть, Дал бог бы до меча добраться, Чтоб хоть не даром умереть. Те, кто смотрел, как гибнут братья, Из укрепленья за рекой, Подмогу им могли прислать бы, Кабы не слишком скорый бой. Не долго русский стан сражался Кто смог – бежал через реку, Кто не сумел – на век остался Лежать на левом берегу. Монголы переходят реку, Идут на киевский отряд, Но палисад довольно крепок, Да, и защитники не спят, А бьются ладно и умело. Победы легкой здесь не жди, Не тупы киевские стрелы, Не трусы войны и вожди. Два дня удачно отбивают Чреду неистовых атак, Но дни идут и силы таят, И не слабеет грозный враг. На третий день притихла сеча. Кого судьба нам принесла? Кричат, как будто недалече: «Эй, князь! Прими от нас посла!». Пришел посол – Плоскиня-бродник. С дружиной у монголов он - Лукавый вражеский угодник - «Сдавайтесь», - говорит – «в полон. Вам всем монголы обещают, Что крови вашей не прольют, Что, князь, тебя еще смущает? В том слово верное дают». «Сражаться доле безнадежно, Уж лучше плен», - подумал князь. «Хоть жив. Из плена все же можно Освободиться, откупясь.» Уносят Удалого кони, Он скачет с ночи до утра И, оторвавшись от погони, Выходит к берегу Днепра. А над Днепром гуляет ветер. Достали лодки без труда. «Свои нас за рекою встретят, Врагам бы не попасть туда! Хвала тебе, о, Боже правый! Что ты не дал нас погубить! Одну лодью для переправы, Все остальные порубить!». Рубить не трудная работа. Погоне дальше нет пути, Но может и из русских кто-то, Не в силах Днепр перейти, Погибнет под мечом монгольским? Но думал ли об этом князь?.. Вот он взошел по сходням скользким, Сел на корме, перекрестясь… Да, будет этот день прославлен! Ликует весь монгольский стан. Уж на восток гонец отправлен, Чтобы великий Чингисхан Знал о победе Субудая, Как им разбиты кипчаки. Теперь, обычай соблюдая, Его нукеры-смельчаки Дождались праздничного часа - Баранов режут там и тут. Кипят котлы, в них варят мясо, И все начала пира ждут. Вот едет Субудай со свитой: «Пусть пленных приведут сейчас! Мы помним про послов убитых, Настал для них отмщенья час!» И киевлян в крови и грязи, На место пиршества ведут. Дружинников и с ними князя На землю связанных кладут. А сверху доски настелили, И победители на них Неспешно ели, долго пили, И вскоре пленников своих Под ними насмерть задавили… В тот дикий век жестоки нравы. Нам наших предков не понять. Врагу в знак доблести и славы Дают с почетом смерть принять. «Почет»? Но пленных затоптали! Да, нрав монголов был суров, Но все ж почетной казнь считали, Когда не проливалась кровь… Свершая месть свою, монголы Прошли по Северскому краю. И он безлюден, нивы голы, И пепелища догорают. И вдруг – исчезли, как виденье… Быть может иноков труды, В церквах молитвенные бденья Об избавлении от беды Спасли тебя, о Русь, покуда? Но не на долго. Близок срок, И снова, будто ниоткуда, Придет Батый на твой порог. А он придет, чтобы остаться, И стать царем твоих князей, И будут «игом» называться Века покорности твоей. Но под крылом монгольской власти Пройдут века за годом год, И в униженьи и несчастьи Накопит силы твой народ. В потоке дней проходят жизни, Все переменится не вдруг, Но тает Калки черный призрак, И время замыкает круг. И вот на Куликовом поле В суровый час твоей судьбы Ты птицей вырвешься на волю Из рук дряхлеющей Орды. | 
Положение о Клубе
Сделать стартовой
