- Вот что, моя милая, эти два зуба будем удалять!

- Как так? Они ж передние! Как же я буду без зубов-то, тем более – в праздник?

- Ну, ничего не поделаешь, надо.

- Ой, сделайте тогда мне такой обезболивающий укол, такой… ну, самый термоядерный, чтобы я не почувствовала ничего. Пожалуйста!

Врач задумчиво посмотрел на меня. Он был невероятно красив, и одна небольшая часть моего мозга думала об этом – о том, какие же бывают иногда мужчины! Только вот зачем они здесь проводят свою жизнь, среди раскрытых ртов, причем ртов не самых лучших… Но основные мысли были там, где позвякивали инструменты, где отыскивались предназначенные для меня шприц и клещи… Бр-р-р!

- Надя, наберите в шприц то, что мы обычно используем при операциях, тут пациент серьезный.

“Вот это хорошо, это правильно! Значит, почувствовал он, проникся, понял, до какой степени я боюсь!”

Челюсть заморозили так, что процесс удаления был мною не вполне осознан – я так и не поняла, что произошло. В рот напихали какой-то марли – и отправили восвояси. Сказали только лед прикладывать к лицу, чтобы не распухло.

На стене в вестибюле поликлиники висело большое зеркало. Из него на меня глянуло печальное и очень бледное существо с повисшей губой. Я попробовала пошевелить ртом, но ничего не вышло, усилия оказались напрасны – лицо не двигалось. Хорошо все-таки заморозили, молодцы! Как же далеко шагнула медицина!

Я вышла на улицу. Снег, медленно кружась, тихо падал вниз на мое бесчувственное лицо. Вот, значит, какие примерно ощущения бывают после ботокса – губой шевельнуть не могу, но зато она свободна и расправлена, не обременена движениями, а стало быть, морщинам не подвержена. Хорошо, будем знать. А пока не отошел наркоз, нужно побеспокоиться о том, где взять лед.

Напротив светила огнями “Пятерочка” – универсам для малообеспеченных.

Те, кто его придумал - интересные ребята! Они рекламу своему магазину сделали – дескать, если вы купите здесь продукт плохого качества, то можете обменять его у нас бесплатно в любое время дня и ночи. Таким образом, они заведомо всех предупредили, что вероятность купить у них что-нибудь несвежее велика, и радостно принялись продавать всякую тухлятину.

Побродив по магазину и не выбрав ничего, что могло бы послужить для охлаждения моих ран, я решила выйти. К тому же мне вспомнилось, что в морозилке завалялась пара сосисок с древнейших времен. Уж они-то заморозились, наверное, до вечной мерзлоты – их и буду прикладывать.

Найдя кассу без покупателей, я попыталась было пройти, но путь мне преградила очень маленькая и очень злая женщина.

- Сюда нельзя, проходите в работающую кассу!

- Ну, можно я все-таки пройду, там людей много, меня не пускают. Я не купила ничего…

- Я же, кажется, сказала! Какие могут быть вопросы!

Она говорила все это, глядя куда-то вбок, переполненная собственным величием и значимостью. Казалось, ей невыносимо смотреть на меня, настолько утомили ее эти ужасные и тупые покупатели.

А мне… Мне было плохо. День выдался тяжелый, я устала от переживаний, и эта мелкая пакостная тетка начала раздражать.

А она продолжала.

- Вы знаете, между прочим, кто я? Я, к вашему сведению, старший контролер! Старший! И сейчас я проверяю работу кассира! А вы отвлекаете, не даете работать! Мне, старшему контролеру!

Эти слова уже звучали для меня неясно, кружились, путались… Пора это прекращать. Я двинулась к тетке.

- Знаете, это вы для нее старший контролер, а для меня - никто!

Возмущенная обладательница высочайшего титула взглянула, наконец, на меня, и я увидела странное – она начала как-то опадать, хватаясь за прилавок. Главное – невыразимый ужас появился в ее глазах. Она смотрела на меня, как на привидение и, казалось, не верила в реальное мое существование. Я прошла мимо, и, обернувшись, увидела, что она все еще смотрит мне вслед, не в силах оторвать взгляда.

“Что это с ней, странная какая-то. Наверное, увидела, что я ее в два раза выше и толще, и не стала связываться”.

Но ужас, ужас в глазах самого старшего и самого страшного контролера гнусной “Пятерочки” был необъясним.

На выходе оказалось зеркало. То, что я там увидела, вызвало такой приступ смеха, что вокруг столпились люди, не понимая, что происходит.

Да, выглядела я классно! Рот и пол-лица были в крови, и она еще сочилась помаленьку, стекая на подбородок. С распухших бесчувственных губ свисала красная марля, очень похожая на кусок мяса. Ну, точно – вампир, только что отобедавший чем бог послал в мясной лавке, причем, скорее всего – человечинкой. Представляю, что почувствовала контролерша, когда я всей своей махиной нависла над ней, желая пройти. Такую – кто хочешь, пропустит. А тут еще моя бледность…

Короче, вернулась домой, привязала к губе сосиски, они потихоньку таяли, и я, засыпая, ловила оживающей губой ароматные капли. Завтра был Новый год.