Тай Тин готовился умереть. День смерти давно определен, час назначен. Как только остался ровно год до праздничной даты, Тай, как и положено по закону, прекратил работать. С этой минуты заботы о нем полностью легли на государство, щедро оплачивавшее капризы уходящих.

 

Оставшийся ему год Тай провел с большим толком: объехал весь мир, повстречался со старыми друзьями, заливая последние встречи изрядным количеством горячительных напитков. Пожалуй, так весело он не убивал время даже в молодости, - откровенно говоря, очень далекой от благопристойности. Медальон Уходящего, постоянно висящий на шее, мгновенно вызывал терпимость во взглядах окружающих, когда они видели бредущего по улице, в обнимку с каким-нибудь очередным другом, покачивающегося Тая.

 

И только священники досаждали Таю. Это было странно. Они ведь и сами признавали, что за оставшийся до смерти год Тай Тин, даже при наличии желания, не смог бы искупить все, совершенные за беспутную жизнь, грехи. Желания, впрочем, у него и не было никогда.

 

- Покайся! – грозно говорили священники Таю.

 

- Зачем? – резонно не соглашался тот.

 

- Твоя душа попадет в Ад. Она будет вечно мучиться там! – убеждали его.

 

- Так пусть хоть сейчас порадуется, - отмахивался от них Тай…

 

Священники следовали за ним по пятам. Весь год, куда бы ни направился Тай Тин, он натыкался на группки людей в серых балахонах, поджидающие его для очередной бесплодной попытки склонить к покаянию.

 

- Если я покаюсь, моя душа обязательно попадет в Рай? – задавал он всегда один и тот же вопрос.

 

- Нет, не обязательно, - отвечали священники со всем возможным смирением во взглядах, - но ей будет легче в любом случае. Для некоторых и Ад может стать Раем.

 

- Это не ответ, - убежденно говорил Тай.

 

- Так это был и не вопрос, - непонятно заявляли священники. – Попробуй спросить правильно.

 

- А какой вопрос будет правильным? – интересовался Тин.

 

- Любой, не предусматривающий торга, – поясняли оппоненты. – «Если - то обязательно ли?» - это торг. Подумай лучше.

 

Тай Тин не хотел думать. Сколько можно, в самом деле? Всю жизнь он только и думал, вместо того, чтобы просто жить и наслаждаться. Впрочем, на его долю все-таки досталось немало удовольствий, - усмехался про себя Тай, вспоминаю прожитые годы.

 

Сегодня, в последний день жизни, возле дома Тая поджидал всего один священник. Очень старый и какой-то слишком уж отрешенный.

 

- Покайся, грешный, – негромко сказал он, едва Тай Тин захлопнул за собою дверь.

 

- Отстань! – буркнул Тай. – Надоели вы мне. Дайте хотя бы последний день прожить без вас.

 

- Понимаю… - неожиданно сказал священник. – Поверь, я очень хорошо понимаю твое желание. Но понимаешь ли ты сам его?

 

- Конечно! – убежденно сказал Тай. – Последний день жизни я бы не хотел омрачать чем бы то ни было.

 

- Это - обычное дело. Обычное, но скучное. Последний день жизни для большинства уходящих становится самым бездумным.

 

- По-моему, так и должно быть, - невольно продолжил беседу Тай.

 

- Да, так и должно быть, - согласился священник. – Если воспринимать последний день жизни, как последний.

 

- А разве это не так? – обескуражено спросил Тай.

 

- Так, - улыбнулся священник.

 

- Боюсь, я не понимаю тебя, - забеспокоился Тай Тин.

 

- Что же ты хотел? В последний день понять то, чего не понимал всю жизнь? Попробуй связать вместе понятия «душа», «жизнь», «последний» и «мучения», - сказал священник и пошел прочь, подальше от задумавшегося Тая. – Удачи тебе в Аду, - добавил он через плечо.

 

… Тай Тин умирал. Умирал за праздничным столом, накрытым на лужайке за домом – так он решил. Провожающие поднимали кубки, убеждая уходящего в том, что будут помнить его всегда. Какое это имеет значение? Непонятно. Но, между тем, приятно.

 

В назначенную секунду душа Тая покинула тело, задержалась ненадолго, облетая присутствующих, и устремилась куда-то ввысь. «Как же так? – подумал Тай Тин, - Разве ожидающий меня Ад вверху?» «Ад и Рай ближе друг к другу, чем ты думаешь, - вспомнил он слова одного из священников, - иногда это одно и то же место».

 

Душа продолжала взлетать. Все выше и выше, поднимаясь над городом, потом над облаками, потом куда-то дальше – над планетой.

 

Тай Тин почувствовал, что его притягивает что-то, находящееся очень и очень далеко. Сквозь мертвый холод космоса душа его устремилась к далекому, едва светящемуся, но быстро приближающемуся пятнышку.

 

*

 

- Какой замечательный малыш! – сказала акушерка молоденькой роженице.

 

Та с ненавистью посмотрела на шевелящийся и вопящий комочек плоти и перевела взгляд в потолок.

 

- Я не буду забирать его, – стиснув зубы, заявила она. – Делайте, что хотите.

 

- Бедный ты, бедный, - тихо сказала акушерка малышу, унося его долой с глаз матери, - ох, и намучаешься ты, кажется, в этой жизни.

 

На планете Земля начинал адскую жизнь еще один брошенный ребенок…