Сейчас это мероприятие носит название «Дискарь с пивком и последующей кустотерапией». Раньше, по деревням, в нн-х годах прошлого столетия, оно называлось проще – «Танцы в местном клубе»…

Наш клуб прославился на весь район. Потому, что в нем на танцах присутствовал Женька Махов. Вместе со своим знаменитым немецким трофейным аккордеоном, который Женьке подарил, на шестнадцатилетие, его отец, который, в свою очередь, привез его с войны - приложением к великой Победе 45-го. Как он умудрился проволочь такую красоту сквозь многочисленные заградотряды, СМЕРШи и комиссии по борьбе с мародерством – уму непостижимо. Но играл Женькин отец на этом инструменте, как Бог! И почти такой же игре выучил сына.

… И все. С тех пор, любая девчонка на деревне, достигшая совершеннолетия, (а порой, по непроверенной народной молве, и не достигшая), лишь заслышав на танцах переливчатый и сочный звук этого произведения искусства, готова была отдать Женьке тут же, на месте… руку, сердце, а также существенное к ним приложение - безоговорочно и безоглядно…

Конечно, демографическим приростом в нашей стране всегда дорожили. Но местные парубки, возмущенные кобелиной неразборчивостью Женькиной, поставили, в конце-концов, ему ультиматум: либо ты, парень, прекращаешь осеменять всех наших потенциальных невест подряд и без разбору, либо твой перламутровый сводник однажды ночью утонет в местной речке, с порезанными насмерть мехами. Пусть даже в ущерб культурному престижу нашей деревни…

При таких весомых аргументах Женьке пришлось согласиться: да, ему-таки приперла острая необходимость жениться. Но он выдвинул два встречных требования: выбранная невеста должна ему действительно нравиться, а женится он лишь на той из них, которая ему… откажет!

- На кой мне хрен сдалась, по жизни, подстилка? Если она в первый же вечер согласна кувыркаться в ельнике - где гарантия, что в замужней жизни это не станет ее хобби?

Ударили по рукам. Тут же остро встала проблема: как проверить на прочность чувств будущую невесту? И Женька придумал.

В своих широченных штанах он напрочь вырезал один из карманов. А в другой стал насыпать перед танцами жареные тыквенные семечки. Трусы он с этого дня из гардероба тоже исключил...

Выберет, допустим, на очередном вечере приглянувшуюся ему деваху, подойдет к ней в антракте, и предлагает:

- Слышь, Нюрк, семок хочешь? Ну, лезь в карман, сама доставай – вишь, руки инструментом заняты.

И подставляет дырявый карман. Надеясь… зря, однако, надеялся. Девки с первого же вечера раскусили его попытку «тест-контроля»…Короче, приходилось Женьке ночью снова мять траву в ельнике с очередной «забракованной». А у парней терпение вновь стало переливаться в кулаки. Как вдруг…

Это юное создание, переступившее порог клуба в тот памятный вечер, вобрало, казалось, в себя, воедино, образы всех красоток мира. Она была настолько впечатляющей, что головы всех танцующих тут же, синхронно, повернулись в сторону входа. А Женькин аккордеон, жалобно взвыв, оборвал мелодию на самой высокой ноте. И наступила тишина…

- Ли-и-инка-а!- сорвалась на крик та самая белокурая Нюрка, которая позавчера не прошла «тест-контроль».- Сестричка приехала!- она бросилась к девчонке на шею и принялась лобзать ее. Затем отстранилась, схватила сестру за руку и подтащила к… Женьке.

- Знакомься, Лин, это…

- Тот самый Гондурас, который шпилит на клавишах, как кассир на арифмометре,- насмешливо закончила Линка. - По-моему, ты так описывала его в письме, сестричка?

Эта девчонка явно знала себе цену и не собиралась никому делать скидку. Что взбесило Женьку и частично вывело его из ступора.

- Хочешь семечек?- севшим голосом спросил он. - Классные…тыквенные. Только сама достань, у меня ж…

- Хочу!- не дав до конца словесно выразиться Женьке, Линка рывком запустила свою тонкую ручку, почти по локоть, в проем его правого кармана. Пошарила там… ни одним мускулом лица не выразив реакции на «содержимое» штанов. Затем, выдернув кисть, бесцеремонно развернула послушного, как телка, Женьку, другим боком.

- Там пусто! Ты, наверное, имел в виду вот это?- вынув горсть семечек из левого кармана, Линка вдруг брезгливо сморщилась и сыпнула их на пол.- Тьфу, гадость какая! Их в городе от глистов прописывают и продают в аптеках, пакетиками…

Женька, побагровев, следил за сыпавшимися на пол семенами тыквы… его гордость, мужское самолюбие и накопленный имидж только что разбросали под ноги танцующим. Какая-то козявка…пусть с симпатичной мордашкой…но кто ей позволил?

Оглохший от возмущения, расслышав лишь первые Линкины слова, он яростно рванул с плеча ремни аккордеона и, вплотную придвинув к Линкиному лицу свое, с сузившимися от ненависти глазами, прошипел:

- Как это – пусто? Ты что, ничего не обнаружила…ничего не почувствовала…

- Ах, это?!- Линка неопределенно мотнула изящной кистью .- Болталось там что-то эдакое… теперь ясно – глист, наверное, выделялся…от семечек…

В гробовой тишине кто-то прыснул за спиной Женьки. Он яростно обернулся …и тут хихикнули уже за спиной Линки. Затем фойе клуба сотряслось от общего, несдерживаемого больше, хохота.

И Женька враз сник, отступил от Линки. Затем старческой походкой поплелся к выходу из клуба…

Свадьбу гуляли всем селом спустя два месяца. Как Женька уговаривал Линку – никто не видел. Но его разбитые в кровь коленные чашечки, которые все хлопцы лицезрели на местном пляже, говорили о многом.

И, в завершение:

Красавец- аккордеон выловил со дна реки за два дня до свадьбы местный рыболов-любитель.

А на деньги, собранные проигравшими деревенскими парубками, Линка купила для нашего клуба новенькую радиолу «Рекорд» и акустические колонки к ней…вместо Женьки.